Комариное сообщество
Россия и мировой кризис государств
Сергей Шаргунов
От редакции. Сегодня мы живем в новом мировом контексте – в контексте нового восстания масс. Общества отказываются признавать политику, диктуемую элитами «в их же интересах». Повестка истеблишмента отвергается как фальшивка, а стабильные режимы шатаются. Быть лояльным государству уже не модно. Насколько реален кризис государственной системы России в новом мировом контексте? «Русский журнал» продолжает обсуждение этих вопросов и публикует беседу с Сергеем Шаргуновым, писателем и политиком.
* * *
Русский журнал: Можем ли мы говорить о том, что лоялизм как идеология и лояльность как основа политического порядка сейчас находятся в кризисе?
Сергей Шаргунов: Лоялизм –не самая популярная точка зрения в любую эпоху и при любом режиме. Но нужно различать здоровый консерватизм и безоглядную преданность любому чиху со стороны власти. Зачастую лоялисты своим наивным обожествлением власти дискредитируют как ее, так и саму идею государственничества. Я всегда был сторонником живого и творческого государственничества, рассудительного, когда за каждым высказыванием видна личность человека и его осмысление происходящего в стране. Таким образом, можно говорить не о чистой воды лоялизме, а просто о многогранности и многоголосности российского общества.
Само по себе слово «лоялизм» носит негативный окрас, это навязанный термин. Поэтому подписываться под тем, что нам нужен именно лоялизм, значит подписываться под идиотизмом. Можно говорить о том, что нам необходим запас прочности в плане осмысления социальной реальности и набор здоровых ценностей, которым будут следовать ведущие аналитики, эксперты, публицисты. Необходим определенный общественный договор по базовым категориям. Главная базовая категория – это, конечно, определенное видение целостности страны, Российского государства и понимание того, что и у нас есть национальные интересы. Желательно, чтобы бóльшая часть общества пришла к пониманию, что всё так и обстоит. Но у нас зачастую возникают ситуации, когда сталкиваются две одинаково неприятные крайности: тотальный нигилизм, который превращается в рефлекторный, автоматический нигилизм, когда в штыки воспринимается вообще всё, что связано с проектностью. Вторая крайность – это молчаливое прислуживание. И большой вопрос, какая из крайностей вреднее для государства, не только как общества, но и как власти. Потому что услужливый дурак опаснее врага.
РЖ: Общественный договор существует вместе с государством, он является основой его существования. Подошел ли срок этого договора у современного российского государства, нуждается ли он в обновлении?
С.Ш.: Я считаю, что наше общество, несомненно, нуждается в содержательной перезагрузке. Необходимо публично высветить все болевые точки. Манеж, в том числе, показал: нам требуется разговор о том, что происходит последние 20 лет, о наболевших вопросах. Это не только вопросы, связанные с интересами узкой группы лиц, как иной раз пытаются представить полемику. Это беды и боли большинства людей, потому что большинство людей сегодня не видит возможности проявиться в публичном разговоре, оно, так или иначе, фрустрировано, подавлено. Создается впечатление, что они не услышаны, что их мнение никому не нужно. В чем идея общественного договора и почему он необходим? Самое страшное для целостности государства – это стена отчуждения, стоящая между меньшей, но более влиятельной частью населения и остальными людьми. Сегодня есть отчуждение между условной элитой и значительным большинством наших граждан. В этом разрыве скрыто много разных смыслов. Эти смыслы нужно вытаскивать со дна наверх, чтобы построить мост, соединяющий обе группы населения. Это я называю общественным договором. Ни в коем случае я не говорю об унификации. Конечно, мы не можем всех привести к единомыслию, этого и не нужно. Но мы все должны увидеть какие-то общие координаты общественной реальности, понять вектор движения страны, мы должны знать, куда движемся, есть ли у нас проект развития. И та часть общества, которая влияет на государственную политику, должна сформулировать базовые принципы дальнейшего движения страны. В условиях недоверия всех ко всем, в условиях дискредитации того, что уже называют бранным словом «лоялизм», конечно, такая смысловая перезагрузка требуется. Что касается меня, то у меня все базовые принципы остаются неизменными. Я абсолютно естественно соединяю в себе и вольнодумство, и государственничество. Так же, как, я думаю, и многие другие. Но то, что общество не вполне здорово, очевидно.
РЖ: Проговаривание существующих проблем, о котором Вы говорили, в какой форме оно может происходить? Может ли, например, действующий Президент сделать это частью своей предвыборной программы, если он решится пойти на выборы?
С.Ш.: Кто бы ни пошел на выборы, та модернизационная риторика, которую мы видим, должна наполниться содержанием. Потому что слово «модернизация» – это не то слово, которое должно быть обесценено. Слово «модернизация» должно быть подкреплено реальными предложениями и инициативами. Это слишком громкое слово, чтобы оно звучало впустую. И развитие производственное, промышленное, экономическое, социальное – всё это, конечно, важно. Так же как и развитие гражданского общества. Ведь гражданское общество – это не только два-три журналиста. Это и защита людей от произвола милиции, это возможность нормально отслужить в армии, это защита от криминала, к примеру, чтобы ситуация с Егором Свиридовым не повторилась. А, к сожалению, никаких гарантий нет. Правозащита и гражданское общество – это реакция на миллионы беспризорников, бездомных людей, людей, которые гибнут от паленой водки и отравленных лекарств. Поэтому никакая модернизация невозможна без исцеления таких открытых ран нашей жизни.
РЖ: Я хотела вернуться к тому, что Вы говорили об условной элите. В этом звучит некоторый момент непризнанности существующей элиты. Общество в какой-то степени отторгает ее, не считает существующий класс, претендующий на элитный статус, элитным. Так ли это?
С.Ш.: Если мы говорим об отдельных богатых людях, то, конечно, общество относится к ним с раздражением. И надо признать, что многие богачи дают для этого повод. Нет впечатления, что они готовы вкладываться в развитие государства. Вместо этого постоянно приходит информация об их наглом и безнравственном стиле жизни. Если мы говорим о звездах шоу-бизнеса, с одной стороны, «пипл хавает», с другой стороны, общество с большой неприязнью смотрит на пляску шутов в золотой пыли. А что касается смысловых элитариев, то, конечно, сегодня мы наблюдаем значительную нехватку таких персон в эфирном пространстве. Конечно, есть замечательные литераторы, философы, художники, есть техническая интеллигенция, есть ученые, есть люди, которые даже сейчас создают нечто новое и важное. К сожалению, эти люди неизвестны и не видны. Я уж не говорю о героях, потому что слово «герой» книжное и сегодня не срабатывает. Но среди обычных людей, среди врачей, пожарных, учителей есть немало тех, о ком можно было бы рассказать в праймтайм, и чья отдельная судьба вызвала бы, думаю, не меньший интерес, если это правильно сделать и отснять, чем фильм на тему взаимоотношений Максима Галкина и Аллы Пугачевой. Когда мы не видим того, что принято называть драйвом, когда мы не видим движения навстречу обществу, общество холодеет, становится безразличным. А нигилистическая часть общества значительно усиливается. Поэтому вопрос элиты не прост. Думаю, что, конечно, нам всем нужен большой разговор. А как будут расставлены акценты в этом разговоре – это зависит на самом деле от самих участников. Но мы никогда не придем, ни к общественному договору, ни к формулированию смыслов, если участники будут рассеяны, как комары, когда включают «Фумитокс». На самом деле, чем в первую очередь недовольно общество? – ощущением «Фумитокса». Что вот есть некие силы, которые заняты своими делами, своими финансами, а все остальные – это комары, разлетевшиеся по разным углам старой, дряхлой дачи.
РЖ: А обновление элит, лиц, находящихся у власти, может помочь это общественное равнодушие преодолеть?
С.Ш.: Конечно, возможно. Но я думаю, обновление должно происходить под конкретные проекты. Если мы будем просто манифестировать идею привлечения абстрактных свежих сил, нам может грозить маниловщина. Россия – страна огромная, и при этом маленькая. Так сложилось, и в силу деградации общества, и ряда других причин, тут осталось не так много вменяемых людей. С людьми нужно работать. Но думаю, что через конкретные проекты, где человек может проявлять свои дарования, мы, конечно, можем развить общество. Но, к сожалению, пока об этом сложно говорить. Думаю, что сама идея обновления правильная. Я, например, разъезжая по стране, в каждом городе вижу энное количество отличных, абсолютно возрожденческого типа молодых людей, которые сочетают свои общественные интересы, устремления и познания с гуманитарными и техническими специальностями, в которых они тоже преуспевают. Конечно, в России рождаются яркие люди. Другое дело, способны ли мы их привлечь для какого-то большого дела. Большого дела, которое выстраивается через маленькие проекты. Способны ли мы им предложить что-то, в чем они смогут реализовываться. Пока это остается под вопросом. А иначе мы будем иметь краткосрочные истории, которые все будут бранить словом «лоялизм». Это значит, мы найдем там талантливого человека и мгновенно спалим ему репутацию, или мы найдем неталантливого человека и превратим его в абсолютное пугало и посмешище. Но в любом случае я уверен, что нужно в какой-то степени уходить от излишне обостренного конфликтного сознания. Нужно понять, что российское общество – это очень сложный механизм, и при правильном подходе полезны все, включая даже самых редких нигилистов. Их энергия тоже может быть направлена на здоровое дело, пущена по верной траектории. Но для этого требуется умная режиссура.
