От Durga Ответить на сообщение
К Pokrovsky~stanislav
Дата 23.03.2011 14:25:24 Найти в дереве
Рубрики Образы будущего; Идеология; Школа; Культура; Версия для печати

Душевно...

Привет
>Думаю, что на этот раз речь идет уже о приписывании некими силами СЕБЕ того, чего эти силы не делали. "Гудвин, великий и ужасный".

>У меня очень чувствительная нервная система.


>В 20-х числах апреля прошлого года я на границе Воронежской и Ростовской областей смотрел на зеленые всходы, и чуть не плакал от жалости. Они на меня смотрели миллионами глаз и просили запомнить, какими зелеными они были. Летняя засуха в этих местах потом убила все. Но всходы это чувствовали заранее. А я чувствовал их.

>Так вот, землетрясение в Японии я чувствовал приблизительно за неделю. Не знал, что чувствую, но чувствовал нечто грозное. Разрядка наступила 11 марта в день землетрясения. Я это почувствовал, но только вечером узнал, что произошли землетрясение и удар цунами.

Чтож, это война. Видимо вражина таки накопила отрицательной кармы, и начинает терпеть поражения. Впрочем, она все еще верит в своих богов, и дерется. На пурим убили Илюхина, напали на Ливию.

>Самое же интересное, что в отличие от ситуации с прошлогодними посевами, я осознаю ПОЗИТИВНОСТЬ японского землетрясения. Этот позитив начался в России - в виде ледяного душа над Московским регионом перед Новым годом. Продолжился в форме невесть кем и невесть с какой целью спланированных и организованных "революций" на Ближнем Востоке. Даже удары по Ливии - позитив. Они смертельны для тех темных сил, которые их инспирировали.
>Это - чисто интуитивное. Никакой пропаганды. Я так чувствую окружающий мир.




Сложив телефон, Степа долго сидел на месте. Он догадывался, почему ему приснилась именно тридцать четвертая гексаграмма. Видимо, где-то в складках памяти отпечатался ее внешний вид, и теперь, в тревожную минуту, психика мобилизовывала ресурсы, призывая на помощь все светлые силы.

Как бы там ни было, день начинался удивительно. В самом эпицентре зла распустился ослепительно-белый цветок надежды. Какой-то завораживающей древнеяпонской красотой веяло от этого. Лучшего подарка ко дню рождения придумать было нельзя.

Степа понял, что надо сделать - пойти в дзенский сад камней. Не давая порыву остыть, он оделся, вынул из шкафа обитую желтым шелком коробку, где лежал последний лингам победы, и положил его в карман куртки. Он не смог бы объяснить, зачем это делает, - просто показалось, что надо взять с собой магический ключ.

Ночью выпало много снега. Степа пошел по направлению к трем заснеженным пальмам, думая о словах Простислава про гипногештальт. Надо было срочно осознать его пустотность. Но как?

«Сорок три, - думал он. - Я боюсь этого числа. Это надо признать.

Отсюда и вся моя нервозность. С другой стороны, почему я его боюсь? Оно ведь пустое - просто мысль в моей голове. Зачем бояться мысли? Это ведь бесплотная мимолетность. Ее нельзя ни остановить, ни удержать. Как зайчик на стене… Зайчик… Вот ведь бывают пидарасы на свете, а? «Семь центов, семь центов…» Так, не отвлекаемся… Простислав говорит, все начинается с пустоты, и ею же кончается. Значит, число «сорок три» по своей сути так же пусто, как это небо…»

Степа посмотрел в близкое серое небо. Оно действительно казалось пустым и бескрайним. Пустота начиналась слева и доходила до заснеженных пальм. Это был ее первый сегмент. Второй и третий размешались между стволами. И последний ломоть серого подмосковного ничего размещался между пальмами и правой границей зрения. «Четыре, - отметил Степа автоматически, уже чувствуя, что на него несется что-то неотвратимо-жуткое. - Четыре. Ну да, а стволы - три. Сорок три».

Сад камней, последний бастион сокровенного, пал так быстро, что Степа даже не заметил, как это произошло. Выйдя во двор, он направился к числу «34», ясно видному на границе белой земли и серого неба.

Когда же он добрался до борта, расписанного разноцветными граффити, выяснилось, что пришел он к отчетливому до тошноты числу «43», хотя в мире за это время ничего не изменилось. У Степы мелькнула мысль, что если бы можно было спрессовать в тридцать секунд человеческую жизнь с ее юношескими надеждами и взрослыми разочарованиями, она оказалась бы чем-то похожим на это путешествие от дома к саду.

Он увидел трех больших птиц, сидевших на бортике. Четко видные на фоне снега, они тоже излучали угрозу. Глядя на птиц, Степа попытался нашупать тот бесценный душевный механизм, который когда-то превращал три темных выступа на светлом фоне в число «34», и уже, казалось, нашел его и привел в действие, когда новый страшный удар смел последнюю надежду. Степа понял, что птицы были сороками. Этих сорок было три.

Зарычав, Степа перевалился через борт и побежал к ним, размахивая кулаками. Птицы лениво поднялись в воздух и, сделав над садом камней круг, полетели в сторону дома. Степа остановился недалеко от пальм.

Что-то жуткое было в этих тропических деревьях, пусть даже пластмассовых, под тяжелыми шапками снега. Что-то настолько несоединимое, немыслимое, невозможно-жестокое и вместе с тем изначально-русское, что Степа выхватил из кармана синий лингам, направил его в небо и с ревом сжал изо всех сил, как бы пытаясь выстрелить последней пулей в главную мразь невидимого мира, ответственную за все его муки.

И тогда высоко над его головой что-то сверкнуло. А через несколько секунд донесся глухой раскат грома.

Степа остолбенел.

«Молния? - подумал он. - Наверно. Что же еще. Говорят, зимой бывает, только в землю не бьет. Типа из облака в облако… Что-то сегодня было по этой теме… Ну конечно. Верхняя триграмма - молния! А нижняя - три пальмы!»

Поняв, что это действительно только что произошло, он задрожал от восторга. «34» и «43» обменялись ударами у него на глазах! «Он их высоких зрелищ зритель», - вспомнилась ему заученная в школе строка. Вот, значит, как они происходят - астральные битвы… Теперь, как в фильмах про великих фехтовальщиков, следовало дождаться, у кого первым отвалится голова. Судя по вихрю мыслей и вычислений, его голова была в порядке. Больше того. Звенья головоломки, которая была занесена над ней минуту назад, вдруг сложились в ясную и обнадеживающую картину.

С тремя пальмами все было ясно - лежащая на боку триграмма «небо», три сильных линии. А триграмма «молния» была тем, что он увидел, открыв обитую шелком коробку: две пустые ячейки сверху и последний мистический ключ внизу. Гнезда от потерянных лингамов можно было считать слабыми линиями, это соответствовало словам Простислава о том, что тьма есть не самостоятельная субстанция, а просто отсутствие света.

Чтобы все линии всех триграмм сложились в только что явленную ему мощь великого, надо было, чтобы сперва из коробки исчезли зеленый и красный лингамы. А это значило, что в жизни нет ничего случайного. Получалось, все взаимосвязано и переплетено - Степа догадывался об этом давно, но чтобы до такой степени…

Смысл гексаграммы тоже сделался понятен: нижняя триграмма, «небо», была его внутренним сиянием, в котором выражалось личное светлое начало (понятно, что). А верхняя триграмма - молния - была проявлением этого света вовне…

В. Пелевин, "Числа".


>Европейцы не дураки рубить сук, на котором сидят. Но их что-то гонит к самоубийству.

Я думаю, это достаточно хорошо описал Жан Бодрияр во всех своих работах. Это отчаяние от победившего всё постмодерна.

>Ровно то же и с Японией. Она в ступоре. И это не одно мое мнение. Мне вчера написали, что есть и другие оценки, тождественные моему пониманию. Япония не в силах активно сопротивляться тому, что ее толкает в пропасть. Хотя рекомендации, как поступать с ядерными объектами есть. Россия пытается спасать ситуацию. Совещания, идеи, предложения. Но все уже видят: японцы никого не слушают. Их несет течением. Все... Разве только Бог помилует эту страну и этот народ.