Книга А.П.Паршева "Почему Россия не Америка" (М., "Крымский мост-9Д", 1999) для меня — большая радость.
Наконец-то! И сама книга радость, и тот большой задел, который за ней виден,
и направление, на котором можно ждать новых сильных мыслей и слов.
Вышел в поле хорошо оснащенный человек, который будет приводить в порядок целый срез общественного сознания.
Можем себя поздравить: наши старые загнанные клячи уже еле тянули эту борозду.
Книга Паршева открывает новый период в нашем обществоведении и публицистике.
Замечу, что книга — совместный плод работы автора и издателей, они тоже новаторы и сделали большое дело. Но буду говорить о тексте.
Новизна его в том, что Паршев — это первый автор, нашедший в себе силы полностью освободиться от утратившего силу языка и начать говорить с читателем на том языке, который он действительно может понять.
Чтобы сделать такой шаг, нужны были мужество и отрешенность. Слишком тяжело подвести черту под прошлым и признать поражение. Признать, что новому читателю чужды, неизвестны и неинтересны те понятия и та логика, в которых мыслила целя эпоха и ты вместе с нею.
Язык Паршева — единственно возможный на весь "переходный период", а протянется он еще долго. Это язык абсолютных понятий, которые одинаково трактуются в рамках здравого смысла всеми людьми, независимо от идеологии.
Для тех, кто причисляет себя к реальной оппозиции, переход от идеологического мифотворчества к здравому смыслу является обязательным (это следует даже из теории).
Поэтому для таких книга Паршева — не просто источник информации, идей и аргументов, но и методическое пособие.
Паршев написал свою книгу непосредственно для читателя. Это в обществоведении тоже новое явление.
Раньше сословие авторов работало в основном для себя, и такая книга была бы написана "для идеологических работников" — преподавателей, пропагандистов и т.д. А уже те что-то донесли бы и до масс. Разница в жанре очень большая. Когда пишешь "для коллег", то стараешься привести все относящиеся к делу сведения. Возникает избыток аргументации, и книгу простому человеку читать невозможно. В ней тоже есть смысл: автор "вводит в оборот" много данных, и коллеги могут их скомпоновать по-своему, использовать в своих статьях, лекциях и т.д. Плохо только, что все приучаются работать в таком жанре, а "для читателя" пишут уже только пройдохи, презренные вульгаризаторы.
Паршев из этого порочного круга вырвался. Каждую идею он сопровождает необходимой и достаточной аргументацией — не более.
Тут он проявил большое чутье и не соблазнился украшением текста избыточными доводами. В то же время текст обнаруживает силу, присущую практикующим исследователям и разработчикам в естественных и технических науках, но напрочь отсутствующую в обществоведении — "проигрывание" мысли в контексте реальных возражений.
Так химик обладает мышечными ощущениями того, что "чувствует" молекула его вещества при действии тех или иных реактивов, так же инженер "чувствует" за какую-то деталь в машине. Так же мыслитель с большой скоростью переживает столкновение его мысли с возражениями — в самых разных комбинациях.
Это — большая работа, которая остается за рамками текста. Но в книге Паршева она хорошо видна — формулировки "отжаты", чувствуется, что автор уже подверг их ударам серьезных (а не надуманных) возражений, и они вышибли из них всю сырость. Разительная разница с современными политическими текстами. И вообще редкое качество.
Автор также не побоялся высказать главную идею очень жестко, не уточняя и не ограничивая ее множеством принятых в научной среде оговорок. Оговорки пусть сделают скептические, но разумные читатели. Главное сегодня, когда в умах искусственно создан хаос, доводить большие идеи в чистом виде, чтобы они "запускали" процесс размышлений. Думаю, эту задачу книга выполняет.
Столь же важно, что Паршев концентрирует внимание на узком круге главных идей, обрезая ветви (хотя и показывая их наличие). Книга убеждает (не прибегая к внушению и манипуляции) в том, что нынешние реформы в России под флагом "интеграции в мировую экономику" невозможны в силу непреодолимых естественных причин — географических условий России, предопределяющих более высокие, чем в других странах, издержки на производство единицы продукции.
Есть и другие причины, но Паршев упоминает их вскользь, как производные от главной.
