От И.Т. Ответить на сообщение
К И.Т. Ответить по почте
Дата 11.09.2010 22:35:29 Найти в дереве
Рубрики Прочее; Версия для печати

Текст выступления С.Кара-Мурзы на дне памяти В.В.Кожинова на ВВЦ

Текст выступления С.Кара-Мурзы на дне памяти В.В.Кожинова на ВВЦ
--------------------------------------------------------------------------------
Расшифровка с видео.

5 сентября 2010 г. ВВЦ. ММКВЯ, зал на 400 мест.
Пресс-конференция в связи с 80 летием В.В.Кожинова

В президиуме Н.Бурляев, С.Бабурин, С.Кара-Мурза, В.Кожемяко, В.Крупин, Д.Якунин и др.

Выступление С.Г.Кара-Мурзы.
Вадим Валерианович Кожинов – многогранный мыслитель, творец и художник. Я хочу раскрыть это через свое восприятие. Я скажу только об одной, для многих, может, и не главной стороне его мысли и дела, но я думаю, что сейчас в Смуте, где мы пребываем много лет и еще долго будем пребывать, эта его сторона будет самой главной, чисто прагматически. Какова польза от Вадима Валериановича Кожинова, от его мыслей и дел была и долго будет. Я считаю (и многие со мной согласны), что наша неурядица тотальная предопределена необычным явлением – распадом целостного сознания. Возможно, это - эксперимент над нами чуть-ли ни космический, а может, мы сами забрели в это болото благодаря лучшим нашим побуждениям. Но получилось так, что [расчленено] целостное сознание, которое включает в себя десяток типов знания и мышления. Главные блоки – это рациональное сознание, совесть и художественное восприятие, не говоря уже о памяти и т.п.
Вот это произошло у нас: расщепились все эти части. А любая проблема бытия требует одновременного охвата, даже взвешивания на разных весах, каждого явления. Это очень сложный навык и искусство, которое вырабатывается в культуре.
Вот у нас это распалось, так что одна часть противоречит другой и люди не могут понять чего они хотят. Люди уничтожают свой дом, чтобы пожарить [на его огне] яичницу.

В 80-е годы, в середине, начали возникать странные проявления, которых мы не понимали. Я далек от литературы. В первый раз я услышал о Кожинове в 87 году. Когда активная часть нашей прекрасной (и прочая) интеллигенции как раз занималась этой операцией по расщеплению целостного сознания наших людей, только-только освоивших идеалы просвещения. Мы знаем, что активная часть прежде всего гуманитарной интеллигенции вела эту большую операцию над нами.
В гуманитарном институте, где я был, при мне беседовали два интеллигента. Они были обеспокоены, что Кожинов начал этому мешать: "Очень опасно начал говорить Вадим Кожинов". Они были близки к этому [процессу], а я тогда не знал о нем, очень смутные были представления. И я подумал, значит есть кто-то, кто это осознал и начал этому мешать. И вот, когда в 91 году мы в одном собрании были вместе [с Кожиновым] и я с ним познакомился, и собственно 10 лет, когда после этого как-то виделись, я пытался у него выяснить, подсмотреть, научиться чему-то. Что такое в нем, в его способе видеть и говорить - обе вещи важны - что он становится инструментом удержания от нашего распада. Я считаю, что за это время с 85 по 90 годы, за 15 лет много у нас блестящих мыслителей, ораторов, творцов, борцов, страдателей и т.д., которые, конечно, в совокупности останавливали это сползание в пропасть. Всем им мы благодарны. Всех я уважаю очень, но считаю, что во всем этом большом сообществе некого поставить в ровень с Вадимом Валериановичем, как бы я ни уважал других.
Это человек, который сделал … Идя к трагическому моменту у нас, к катастрофе, по своим делам изучая литературу, он выработал, он открыл некоторые интеллектуальные методологические приемы. Так что он сумел в общем хаосе связать необходимые блоки познания в один текст, в один разговор, в одно движение какое-то. И это у него было. И это, конечно, должно было рано или поздно выйти в общество и начать привлекать людей.
Сейчас мы видим этот процесс: последние 10-15 лет труд Кожинова только-только начинает осваиваться, входить в оборот нашего национального культурного сознания и я верю, что будет все более актуален по мере того, как мы начнем понимать этот смысл.

Невозможно быть единомышленником Кожинова, сказал Сергей Николаевич или еще кто-то... Потому что он настолько сложен и противоречив, что все время выходит за рамки того понимания, которое сложилось в данный момент. Он первооткрыватель и исследователь. Конечно, с таким человеком трудно соглашаться во всем. Но то, что в его взгляде… Он как прибор, через который можно понять какую-то вещь, увидеть ее его глазами. У него был взгляд особый. Не найти такого человека в науке. Не научное у него мышление - вот в чем дело.
Научное мышление не содержит очень важных компонентов. У него было сильно развитое научное мышление, которое редко встретишь даже в естественных науках. В этом смысле он был больше ученый, чем жесткие ученые физики, биологи. Про химиков не скажу .
У него была эта компонента, и к ней он одновременно присоединял очень сильную методологию нравственную, этическую и одновременно художественное воображение, художественное чувство. И потому тот продукт интеллектуальный, который он давал, ценен не только в выводах. Вот выводы читаем – очень интересно. Как историк, литературовед – все интересно читать. Но не это, я считаю, сейчас главное. Главное то, что такая совершенная методологическая конструкция, создана им, которой нет нигде у нас в гуманитарной культуре. Нет и в научной культуре, нет и у наших духовных - у «совести нации».

Сейчас осваивается этот его материал, тот запас, что он создал.
Я думаю, что по мере того как вырастает часть нашей интеллигенции, которая уже успокоилась и может мыслить здраво, и должна выполнять свои функции не на трибунах и баррикадах, а воссоздавать, ремонтировать, обновлять ткань культуры нашей.
Для них необходимо, в этой части, чтобы появилась какая-то группа, которая станет изучать труды Кожинова с методологической точки зрения. Как он рассуждает, как встраивает в рациональное рассуждение, даже сухое, этические ценности. Это трудно изучать. Как он затрагивает художественные струны и память.
Я считаю, что труды Кожинова сейчас для нашей культуры дали такой предмет изучения с точки зрения философии и методологии познания, который должен стать предметом академического исследования. Тогда эти объяснения появятся. Сам он не мог объяснить и не занимался этим. Когда эта продукция появится, то наша культура сделает большой шаг. И не только наша: он и на Западе очень нужен. То, что Кожинов делал, [производило большое впечатление] на западных студентов и аспирантов. Или [когда] те, кто мог, туда переносили [его мысли], например, я, то это вызывало среди западных аспирантов необычное волнение: «Это же необходимо нам всем!».
Я думаю, что надо поспособствовать, чтобы молодые наши мыслители и гуманитарии и эту сторону начали разрабатывать.