|
|
От
|
Temnik-2
|
|
|
К
|
vld
|
|
|
Дата
|
22.11.2009 16:22:42
|
|
|
Рубрики
|
Прочее;
|
|
Re: Про советских...
>>Про советскую науку "изнутри" - прекрасные воспоминания проф. Вила (от В.И.Ленин) Мирзаянова.
>
>Вы бы хоть дали выборку из этой толстенной книги в 300 страниц, кто это читать-то станет.
Там все 300 страниц стоят прочтения.
----------------------
Во время второй мировой войны лаборатория В.Соколова по газовому каротажу была эвакуирована в Саратов и продолжала свою работу в полевых экспедициях. Метод газового каротажа заключался в том, что геохимики, анализируя углеводородные газы в пробах воздуха, отобранных из скважин, пробуренных на небольшую глубину, пытались предсказать месторождения нефти.
Метод в начале 30-х годов был предложен В.Соколовым и показался многообещающим, поскольку не требовал для открытия нефтяных месторождений дорогих буровых работ. Да и в стране в то время было всего две полуразрушенные буровые установки. Положение в этой отрасли было таким, что комиссар тяжелой промышленности С.Орджоникидзе даже пообещал подарить свои "последние штаны" тому, кто предложит альтернативное решение проблемы. Такой человек скоро нашелся в лице В.Соколова.
Нарком сдержал свое слово, правда, подарил изобретателю не штаны, а дачу под Москвой и автомобиль, который в то время имели всего несколько человек в стране. Правда, ни одно нефтяное месторождение в стране так и не было открыто этим путем. Но главным для советской системы было вовремя сделать так называемый почин или принять на себя высокие социалистические обязательства. И скоро Соколов без всякой защиты диссертации стал доктором наук и профессором. А первые свои научные экспедиции (конечно же, за государственный счет) профессор стал проводить на подаренной ему подмосковной даче...
Жуховицкий был всемирно известным ученым, внесшим крупный вклад в науку в области строения молекул, адсорбции, диффузии и хроматографии. За достижения в области хроматографии Жуховицкий был награжден редкой международной наградой - золотой медалью имени М.С.Цвета - основоположника хроматографии. Жуховицкий ещё в 27 лет стал доктором химических наук, что для химиков яляется весьма редким достижением в любой стране. В своей докторской диссертации он, не боясь, покушался на авторитет официального "хозяина" этой науки в СССР М.Дубинина, отметив, что его так называемая объёмная теория адсорбции является ничем иным как повторением известной в науке теории Поляни. За это Жуховицкому пришлось перезащищать свою диссертацию в Высшей Аттестационной Комиссии (ВАК). Здесь официальным оппонентом молодого учёного был сам Дубинин. Несмотря даже на это, ВАК пришлось утвердить работу молодого таланта.
Дубинин, академик, генерал-лейтенант, завкафедрой адсорбции Военно-химической Академии имени Ворошилова, затем взял реванш тем, что воспрепятстовал избранию Жуховицкого в члены АН СССР. Более того, в 1948 году, во время кампании по борьбе с "космополитизмом", Дубинин опубликовал "разгромную" статью в "Докладах АН СССР" о Жуховицком, работавшим тогда первым заместителем директора физико-химического института имени Карпова. К своему несчастью, Жуховицкий к тому времени опубликовал совместно с известными английскими учёными Гейтлером и Лондоном в английском журнале статью по проблеме строения молекул. Это считалось в те времена проявлением "космополитизма" и статья Дубинина в этой ситуации стала прямым призывом к расправе КГБ над талантливым учёным. Жуховицкому чудом удалось избежать печальной судьбы многих русских учёных, отправленных в многочисленные лагеря ГУЛАГа.
Я лишь однажды встретился с академиком Дубининым и был поражён его "гибкостью". Дело в том, что по ходу выполнения моей докторской диссертации мне пришлось изучать динамику адсорбции зомана и зарина на углеродных адсорбентах. Для анализа я использовал газохроматографический метод, который позволил исключить ошибку в расчете равновесной концентрации. Отбирая пробы из потока газа из адсорбционной трубки и определяя концентрацию в них зомана или зарина, я получил так называемые адсорбционные фронты. Эти же результаты я затем попытался обрабатывать с использованием уравнения Дубинина со всеми предложенными им поправками. Всё было отлично и мои данные укладывались в это уравнение. Но полученные константы были намного больше, чем было предложено автором. К кому я не обращался, никто не смог мне объяснить, в чем же дело.
Тогда я решился спросить об этом самого Дубинина. В один из дней, когда он заседал на учёном Совете ГСНИИОХТ, я попросил его уделить мне некоторое время. Академик согласился и я вкратце изложил мои затруднения. В ответ ничего путного он мне не предложил, лишь мудро отметив, что иногда эксперимент стоит многих теорий. Присутствовавший при разговоре профессор Академии химической защиты Николаев поспешил на помощь к своему шефу. С его слов, я работал с малыми концентрациями веществ, а уравнение создано для больших концентраций - только и всего.
В действительности, я работал в широком диапозоне, начиная с больших и кончая микроконцентрациями. Но спор не имел смысла, поскольку мне предстояла защита моей многострадальной докторской диссертации и я решил не обзаводиться недоброжелателем в лице академика.
Не так-то просто оказалось мне расстаться с моим прежним руководителем профессором В.Соколовым. Вопрос о смене руководителя научной работы не оказался трудным делом, поскольку, как мне показалось, дирекция института хорошо понимала создавшееся положение. А.Башкиров, к тому времени член-корреспондент АН СССР, пользовавшийся большим авторитетом среди учёных, прямо посоветовал: "Пока не поздно, беги от Соколова".
Однако моя юношеская экзальтированность, которая почему-то всегда сказывалась не совсем благоприятно в решающие для меня моменты жизни, чуть было не загубила мою учёную карьеру ещё в её зародыше.
Дело в том, что во время длительных литературных сидений в библиотеке я добросовестно изучал также и труды Соколова. Должен сказать, что их было достаточно много. Одних только книг им было написано более десятка.
Однако, чем больше я читал, тем сильнее чувствовал, что всё это уже где-то видел. Наконец, обнаружил в библиотечной книге Бэррета "Диффузия в твердых и пористых телах" целые страницы с указанием Соколова машинистке перепечатывать без всяких изменений. Иногда рукой профессора было надписано над словом "допустим" оргинального текста "предположим" или над словом "следовательно" - "таким образом" и дальше давалось указание перепечатать "от" и "до", чтобы остановиться и перепечатывать уже из другой книги без ссылки на автора. Так обстояло дело с каждой книгой моего руководителя.
Я был потрясён и глубоко несчастен моим открытием, поскольку знал, что не смогу молча перенести такой вопиющий факт плагиата и это обязательно отразится на моей "спокойной" жизни. Несколько человек, с которыми поделился со своим открытием,настоятельно посоветовали мне хранить полное молчание,дабы,как они выразились, не погубить себя же.
С фотокопиями моих "открытий" я поехал в редакцию газеты "Известия", в то время эпизодически публикующей критические статьи о такого рода делах. После долгого ожидания в приемной редакции газеты меня принял дежурный редактор. Выслушав, он рассмеялся и объяснил, что подобных случаев настолько много, что, печатая обо всем этом, газета превратится в хронику плагиата в науке.
В то же время редактор пообещал переслать мои бумаги по месту работы плагиатора для принятия мер, как он выразился, "на месте".
Меры "приняли" - скоро против меня началось развёрнутое наступление. В институт приезжали известные учёные, друзья Соколова и "беседовали" со мной. Кто-то уговаривал отказаться от моего заявления, иные прямо угрожали тем, что для меня будут закрыты все дороги в науке, если я не откажусь от заявления.
Однажды я был вызван к учёному секретарю института, где мне вручили письмо из министерства геологии СССР, подписанное заместителем министра и направленное мне через дирекцию института. Там было написано, что я приглашаюсь в министерство для участия в разборе моей жалобы на профессора В.Соколова. Письмо имело явно провокационный характер, поскольку я не жаловался на кого-либо. Тот факт,что письмо было адресовано не прямо мне, а директору института, свидетельствовал о том,что авторы письма хотели выставить меня перед ним в качестве жалобщика-кляузника. Вручая мне письмо, заведующая аспирантурой М.И.Хотимская выразила официальное недовольство моим поведением и добавила, что Николай Сергеевич Наметкин(заместитель директора) очень мной недоволен.
Но я все же решил идти до конца, тем более, что после моей исповеди меня поддержал Жуховицкий, глубоко посочувствов мне. Я поехал в министерство геологии, хотя для меня было ясно, что авторы письма не ставили целью что-либо обсуждать со мной. Их цель была другая - им надо было дискредитировать меня перед руководством института.
Меня принял начальник управления кадрами министерства, долго восхвалял Соколова и после посоветовал забрать заявление назад. В ответ я предложил, чтобы министерство заявило официально, что Мирзаянов неправ. "Это уж решит сам министр!" - высокомерно парировал чиновник. Но, видимо, министр-академик на это не согласился.
---------------------------
Наука в СССР уже с конца 20-х превратилась в бюрократические игры. Чичибабин и Ипатьев были правы.
Так что не только (и даже не столько) "реформаторов" нужно обвинять в том, что наука пробуксовывает. Чего ещё можно ждать от задниц-академиков и их "вотчин" - НИИ?