|
|
От
|
Ikut
|
|
|
К
|
Gera
|
|
|
Дата
|
09.06.2009 09:15:25
|
|
|
Рубрики
|
Теоремы, доктрины;
|
|
О бартере не оскорбляя «историческую память»
Вот, например, плод изысканий авангарда российской экономической мысли - Государственного Университета «Высшая Школа Экономики». Точнее, его профессора Липсица И.В., уже 8 лет стереотипно излагающего в школьном и вузовском - учебниках «Экономики» процесс замены тупиковой советской «командной экономической системы» на здоровую «рыночную», сопровождавшийся феноменом масштабного бартерного рынка.
> Начинается всё, по мнению уважаемого профессора с неспособности социалистической экономики создавать достаточный объём потребительских благ, от чего, в тогда ещё советском обществе создаётся острый товарный дефицит (очереди, пустые полки, народное недовольство и пр.) за которым наступает период бартерного обмена: "... в России, в конце 1991 г. на пороге экономических реформ дефицит всех товаров стал настолько острым, что обычные деньги перестали быть полезными - огромная доля торговли пошла на основе бартера. И тут же выявились новые денежные товары (автомобили, лес, сталь, бензин, мясо) на которые можно было выменять всё что нужно...". Эта натурально-обменная архаика длится до тех пор, пока преобразование командной экономики в - капиталистическую не начинает давать свои плоды. Животворящие рыночные механизмы восстанавливают «невидимой рукой» бездефицитный рынок, товары снова выпускаются, магазины наполняются, деньги снова котируются, бартер сходит на нет.
> Некорректность изложенной КЭТ-версии о порождении бартера товарным дефицитом становится очевидной уже по тем же самым КЭТ-учебникам, при прочтении других глав, посвященных теории денежного обращения. Они не содержат ни малейших намёков на возможность отказа от пользования деньгами из-за нехватки товара. Это не следует ни из одной формулы или соотношения. В самом худшем случае получается лишь высокая инфляция и избыток денег, а вовсе не их отсутствие. И вдруг такой пассаж - не хватает товаров, значит - деньги долой! (Что, кстати, противоречит и реальным событиям тех дней. Ведь даже в самый разгар бартерного оборота никто в России не отказывался продавать товар за деньги - за валюту, через надёжные зарубежные счета, и за простые наличные рубли, которые не застрянут в банке, которые сразу можно превратить в зарплату и рассчитаться с поставщиками. И за безналичные рубли вполне успешно шла торговля – в промежутках между банковскими кризисами и обвалами курса рубля. Кроме того, именно с периодом начала бартера совпал бум российских бирж, что тоже никак не вяжется с «острым товарным дефицитом».
> Зато тезис о нехватке товаров, как первопричине возникновения бартерного рынка и краха советского рубля, позволяет КЭТ-экономистам выстраивать красивую, идеологически грамотную логическую цепочку, выводящую все беды из порочного социализма и его тупиковой «командно-административной» экономики, ловко вынося за скобки тему развала страны и соучастия в нём разного рода перестроечных реформаторов, включая и их экономическое крыло. Последнему теперь положены только лавры, поскольку именно они открыли дорогу рынку, который, в свою очередь, победил дефицит и породил новые, работающие деньги, которые, правда, достались далеко не всем. Но вины реформаторов здесь нет, поскольку дефицит устроили ещё коммунисты, чем и сгубили народные рублёвый сбережения.
> Теория СЛМ трактует феномен бартера начала 90-х в полном соответствии с вышеизложенной трактовкой денег, как логичное следствие первого феномена – гиперинфляции. Когда в распадающемся СССР советско-российские рубли, несовместимые с новой общественной формацией, пошли на вес, других денег, отвечающих реалиям новой, предельно десолидарной экономики феодального общества (золота, инвалюты или её талонов), на постсоветском пространстве просто физически ещё не существовало (в том количестве, которое смогло бы обслуживать текущий товарооборот). От того-то и расцвёл бартер, несмотря на его колоссальные издержки - как единственно возможная форма товарообмена при остром денежном дефиците и физической невозможности государства эмитировать устойчивые информационные деньги. То есть, порождён он был вовсе не дефицитом товаров, как учат в ГУ ВШЭ, а - острейшим дефицитом денег. Существовал же бартер до тех пор, пока финансовый оборот российской экономики не наполнился новыми расчётными инструментами, ценящимися в феодальном обществе: чужой валютой, валютными талонами ЦБ России и денежными суррогатами, вроде векселей и взаимозачётов.
> Как видим, СЛМ-трактовка бартерного периода куда более соответствует монетарной теории, нежели КЭТ-версия, и не оскорбляет «историческую память». Но вот деяния экономистов-реформаторов и состоятельность их КЭТ-философии она сильно девальвирует, в лучшем случае, до преступной некомпетентности, существенно усугубившей социальный кризис в распадавшемся СССР.
Действительно, более понятное объяснение, по крайней мере для неэкономиста.