|
|
От
|
Temnik-2
|
|
|
К
|
Monk
|
|
|
Дата
|
01.03.2009 04:29:39
|
|
|
Рубрики
|
Прочее; Тексты;
|
|
Леонид Кучма: реформы - ретроспективный взгляд
Текст, конечно, подготовлен и выправлен, но голос и мысли самого Кучмы здесь совершенно очевидны.
---------------------------------------
Социалисты дискредитировали идеалы Франко и Драгоманова
Скажу со всей откровенностью — я благодарен Ивану Чижу за статью «Правда об «агрессивном невежестве» социалистов», «2000» (13.02.09), которая возвращает нас к проблемам экономических реформ, проводимых в годы моего президентства. И дело даже не в красноречивом признании одного из бывших лидеров социалистов (первого замруководителя СПУ) того, что «Украина без Кучмы» «на несколько порядков хуже, чем с Кучмой», что Кучма «ни разу не переступал грани Основного Закона», что «не все зависело от Кучмы», что «был целый комплекс как внутренних, так и внешних факторов, не позволивших ему, как он обещал, явить Украине «нового президента» во втором своем сроке. Мы так и не увидели «нового главу государства» потому, что был и «кольчужный», и «кассетный» скандалы, была мощнейшая антипрезидентская акция, была тяжелейшая эпопея с президентской кампанией в конце каденции Л. Кучмы».
Я рад публикации статьи уважаемого мной человека (об этом я со всей откровенностью сказал на страницах книги «После Майдана, 2005—2006», на которую ссылается Чиж) по другой причине: расцениваю ее как продолжение диалога относительно общей ориентации экономического курса нашего государства. Хочу, чтобы меня правильно понял читатель газеты. Дело вовсе не в моей личной причастности к курсу, если хотите — даже в безальтернативности курса — на углубление рыночных преобразований, к логическому завершению реформы.
Понимание этого очень важно не только с точки зрения оценок истории нашей независимости, ее первых страниц, которые пишутся на наших глазах. Это важно и с позиций оценки происходящего сегодня, с позиций логики антикризисной политики. Не приведи господь, начать сейчас «демонтаж» сделанного, как к этому фактически призывает Иван Чиж. Последствия подобного даже трудно представить.
Говоря о безальтернативности рыночных преобразований, я не имею в виду отдельные решения тактики реформ. В этом, естественно, нельзя было избежать ошибок и просчетов. Политики без ошибок не бывает. Я это понимал раньше и понимаю сегодня. Я имею в виду стратегию реформ, их концептуальную направленность. Мои убеждения остаются неизменными — в определении стратегии реформ мы не ошибались. Очень важно, чтобы общество понимало это. Доверие к власти определяется, помимо всего прочего, и этим обстоятельством.
Да, это был действительно иной путь, чем тот, который предлагали коммунисты и социалисты. Но украинский народ, проголосовав в 1994 г. на президентских выборах за Кучму, фактически отдал предпочтение именно рыночному пути развития. Я победил тогда в честной избирательной гонке. Я не располагал никаким административным ресурсом: моими конкурентами были действующие тогда Президент и Председатель Верховной Рады, лидер коммунистов, другие известные политические личности страны. В моем подчинении не было массмедийных ресурсов. Мы не знали тогда, что такое избирательные технологии. На счетах моего штаба были жалкие копейки — среди поддерживающих мою кандидатуру не было «видных» представителей крупного капитала. Моим преимуществом была моя программа, мой авторитет. Голосуя за Кучму, люди голосовали за это. И я всегда оставался честным перед избирателями: логика президентства Кучмы и логика его предвыборных программ и в годы моей первой президентской каденции, и второй были однопорядковыми. Меня никто и никогда не сможет обвинить в том, что я поступал иначе.
Иван Чиж с иронией ссылается на мое выражение «недоделанный рынок». Но эта ирония не по адресу. Во время моего президентства практически ни один закон, касающийся логики рыночных реформ, не был поддержан коммунистами и социалистами. Мы остановились на полпути в формировании основ акционерной собственности, в проведении земельной реформы, в реформировании системы оплаты труда, ЖКХ, социальной сферы и т. д. Истоки многих нынешних бед (в т. ч. истоки коррупции и тенизации экономики) кроются и в этом. Мне, откровенно говоря, очень жаль, что политики такого ранга, как Иван Сергеевич Чиж, не понимают или не хотят понимать этой очевидной истины.
Теперь о конкретике. Сначала о так называемой шоковой приватизации. Буду откровенен. Не я придумал модель приватизации в Украине. Основные законы относительно приватизации были приняты парламентом в 1991 — 1992 гг. Далеко не все в них мне нравилось тогда и не нравится теперь. Я об этом, кстати, писал и раньше. Все дело в том, что ко времени моего избрания президентом государственной собственности как таковой в Украине уже не было. Не нужно лукавить! Государственная собственность де-факто находилась в руках управленцев предприятий. Это была не государственная, а директорская собственность, виртуально-государственная собственность. Убежден, что социалистам эта истина не только была очень хорошо известна. Защищая статус-кво, они пытались извлечь из этого максимум политических дивидендов в свою пользу.
Еще бы! Всем хорошо известно, что процесс реальной «прихватизации» государственной собственности начался еще в горбачевскую эпоху. Это была масштабная, неофициальная, теневая, номенклатурно-бюрократическая приватизация. Именно в те годы партийно-государственная номенклатура, на которую в своей политике опирались коммунисты и социалисты, «выменяла» себе собственность: поступившись изначально властью, взамен она получила ключевые позиции в собственности, а после — уже в годы независимости — пыталась, опираясь на своих представителей в парламенте, возвратить себе и власть. Это касается не только высших эшелонов партийно-хозяйственной власти того периода. Подобное происходило и на местах, на всех уровнях — от поселкового совета до центральных институций.
В итоге мы столкнулись с парадоксальнейшей ситуацией: собственность безответственного перед обществом собственника. Но суть проблемы даже не в этом. Какова ментальность подобного «теневика», в прошлом респектабельного партийного или комсомольского лидера, каковы в действительности его мировоззренческие ценности, образ жизни? Для общества самым страшным является, скорее всего, именно это. Я бы хотел услышать, что думает по этому поводу Иван Чиж.
Так что мотивы «ускоренной приватизации», которая действительно в далеко не оптимальных условиях 1995 — 1998 гг. проводилась Кучмой, следует искать в этом. Не по моим, а по оценкам независимых экспертов, по данным статистики, темпы снижения тенизации экономики в те годы были адекватны темпам ускорения приватизации. Прямая зависимость наблюдалась и в наполняемости госбюджета. Логика стабилизации экономики основывалась на этом. Я корю прежде всего самого себя, что у меня не хватило сил создать эффективные механизмы защиты частной собственности, защиты прежде всего от чиновнического, в том числе судебного рейдерства, от государственной дискриминации, от постоянных «переделов». У нас не защищена собственность и от инфляции.
Я глубоко убежден в том, что наш «отечественный капитал» представлялся бы сегодня на порядок цивилизованней, если бы нам удалось параллельно с приватизацией создать действенные механизмы защиты того, что приватизируется, защиты «незыблемости» частной собственности, обеспечения «святости» ее экономического, социального и политического статуса. Эта проблема стала особо актуальной сегодня в условиях кризиса. Вопросы его преодоления лежат в этой плоскости. Опять-таки понимаю, что для партии, представляемой Иваном Сергеевичем, подобная логика неприемлема. Но это уже не моя проблема.
Теперь о денежной реформе. Ее содержанию отводится чуть ли не треть публикации Чижа. Прекрасно! Здесь также есть поле для серьезной дискуссии, ведь речь идет о ключевой позиции экономической политики. Что предлагал мой оппонент в 1995 г.? Денежная реформа, согласно позиции Чижа, должна была стать, во-первых, средством «исторической победы» гривни над долларом: два доллара за одну гривню и «ни шагу назад!» Во-вторых — механизмом конфискации незаконно заработанных доходов. В-третьих — способом решения обесцененных сбережений по вкладам в Сбербанк СССР, и в-четвертых — инструментом решения проблемы малообеспеченных.
Ну просто стопроцентная алхимия. Даже трудно себе представить, чем бы все могло кончиться, если бы я «бросился» тогда, закрыв глаза, претворять в жизнь подобные предписания социалистов. Убежден, что инфляция в 40—60% не в год, а в месяц, как это было в начале 1990-х, показалась бы тогда всем «голубой мечтой». Ведь главное назначение денежной реформы — укрепить макроэкономическую стабильность. Вот где еще одна линия моих принципиальных расхождений с социалистами.
И все же должен сказать, что у нас были действительно серьезные проблемы с осуществлением денежной реформы. Но это проблемы совсем иного рода. Мы на 3—4 года опоздали с проведением реформы. Все страны бывшего Союза провели ее в основном в 1991—1992 гг. Особая глубина кризисных процессов в нашей экономике во многом определялась этим обстоятельством — стабилизация экономики на основе «украинского купоно-карбованца» была в принципе невозможной. Еще будучи премьером, я все делал, чтобы провести реформу безотлагательно. Требование денежной реформы было одной из принципиальных позиций и моей предвыборной программы 1994 г.
Скажу больше, скажу, возможно, впервые: у нас все было готово к проведению реформы в октябре 1995 г. Но в последний момент Ющенко и Марчук «сдрейфили». Я тоже поддался на их уговоры. В итоге был потерян еще один год активного стабилизационного процесса. Проблема состояла в этом. Что же касается качества реформы, то она действительно была достаточно корректной. Об этом говорит и статистика: через год после реформы — в 1997 г. мы имели инфляцию 10,1%. Она сократилась в 4 раза. В этом же году было фактически преодолено и падение объемов промышленного производства. Без денежной реформы подобные параметры развития были бы невозможны. Это — однозначно.
Привлекательным выглядит и тезис Ивана Чижа о социально ориентированном рынке. Не рыночные реформы, а социально-рыночные, утверждает мой оппонент. Кучма, мол, ошибся и в этом. Звучит, конечно, убедительно! Но и здесь — коллизия. Я всегда был и остаюсь сторонником не просто рыночных, а социально-рыночных реформ. Но такие реформы — продукт высокоразвитой экономики, которой в моем распоряжении не было. Социально ориентированный рынок — это экономика, в которой государство берет на себя значительные объемы социальных инвестиций; это — экономически сильное государство. Но вся проблема в том, что сильным в условиях рынка государство может быть лишь тогда, когда является сильным частный предприниматель. Доля государственной собственности, которая всегда во все времена менее эффективна по сравнению с частной, не определяет силу государства. В Швеции очень незначителен удельный вес госсобственности. Фундаментом социально-рыночной экономики Швеции, «шведского социализма» в целом, являются сильные позиции частной собственности, ее максимальная государственная защищенность, политика действенного сотрудничества между трудом и капиталом.
То же самое могу сказать и о реформах Ф. Рузвельта, которые Иван Чиж противопоставляет «кучмовским реформам».
Кстати сказать, социализация капитализма берет начало не от реформ Рузвельта, а от экономических преобразований Бисмарка. Это 1890-е годы. Почему большевики не пошли этим путем, почему были похоронены принципы НЭПа во второй половине 1920-х? Доминировала иная логика — логика «или-или»: или капитализм — или социализм. А в действительности победил принцип «и-и». И Бисмарк, и Рузвельт, и потом Эрхард действительно много взяли из того, что раньше считалось «принципами социализма». Но беря это на вооружение экономической политики, они оставляли незыблемыми частное предпринимательство, реальную конкуренцию, материальную заинтересованность и подлинную свободу каждого. Наши расхождения с Иваном Сергеевичем Чижом в понимании логики действительно великих реформ Рузвельта лежат именно в этой плоскости.
И последнее. Бог знает, я много раз протягивал руку сотрудничества не только социалистам, но и коммунистам. Никогда не считал их и не считаю сегодня инородным телом общества. Убежден, что подобное сотрудничество было бы полезным. Мне совсем недавно сказал один из бывших лидеров фракции коммунистов в парламенте: «Видимо, моя партия допустила ошибку, отказавшись сотрудничать с Кучмой».
Не я виновен в том, что избирательная квота в парламенте коммунистов опустилась ниже 5%, а социалисты вообще остались за его пределами. Не я виновен в том, что Мороз не стал украинским Квасьневским, хотя по формальным признакам они возглавляли идентичные политические силы. Возможно, это не в полной мере относится к личности Ивана Чижа, его политической карьере. Читатель это, надеюсь, хорошо понимает. Но дело не в персоналиях. В моем понимании, одним из «исторических» последствий «советского большевизма» является то, что «по его воле» полностью дискредитирована в глазах мировой общественности идея «реального социализма».
У наших социалистов вина не менее существенная. Их усилиями в Украине дискредитированы идеалы социал-демократии. А ведь это идеалы, которые отстаивали Франко и Драгоманов. Это также весьма серьезно. Многие проблемы, которые я затронул в полемике со своим «визави», касаются и этого вопроса. Об этом нельзя молчать.
Леонид КУЧМА
Еженедельник "2000" http://2000.net.ua/a