>>Я вижу, что Вы пришли в весьма характерное для Вас нервно-вобужденное
>>состояние.
>
>Эка Вы завертелись, когда стали очевидны истоки Ваших взглядов.
Мы здесь обсуждаем мои взгляды? Или все-же русскую историю?
Для всех желающих обсуждать мои взгляды у меня одно и то же предложение: открывайте отдельную ветку, "Взгляды Дм.Ниткина". И там обсуждайте, пока не надоест.
>Мне же
>экскурс в историю нужен так же чисто прагматически, для преодоления
>раскола в одном из лагерей политических сил, не более того, сама
>национальная проблема для меня никакой самоценности не имеет, но она
>используется в своих целях противником, поэтому и приходится ее
>затрагивать.
Ну и как, помогает?
>На самом деле все ведущие сегодняшние политические силы
>вненациональны, а национальным лишь прикрываются или колют
>противостоящий лагерь.
Это точно.
>А те политические силы, что действительно
>национальны, например - российское чиновничество, они 100-процентные
>аутсайдеры.
Тогда, может быть, скажете, какую нацию представляет российское чиновничество?
>Вы - типичный маргинал.
Да и хрен-то с ним. Нахождение вне стада меня нисколько не пугает.
>> антагонизм между славянами и правящей кастой варягов-русских,
>> которые лет двести жили за счет обирания славянского населения,
>> собранную дань переправляли в Константинополь, и на этом грабеже
>> базировалось их государство. Если обычной дани не хватало, то ее
>> брали "живым товаром", который направляли туда же, на черноморские
>> невольничьи рынки. А когда степняки перекрыли торговый путь на Юг -
>> тут-то их государство и захирело, развалилось во взаимных сварах.
>
>И где Вы этот анекдотичный маргинальный бред взяли? Опустились до
>суждения об истории по Бушкову, Фоменко, Суворову или по кому там еще?
>Мне ближе классические авторы, признанные специалисты и ученые.
"Нашествие норманнов охватило всю Европу; за какое-нибудь столетие норманны разграбили почти все европейские города и опустошили многие сельские местности. Норманнам удалось закрепиться на побережье Англии и Франции, они повсюду пытались создавать свой опорные пункты и собирали дань с окрестных жителей. На Востоке Европы положение было, по-видимому, таким же, как на Западе. В польском Поморье, на Западной Двине, на Волхове варяги устраивали свои поселения и пытались подчинить местное население[15]. «Приглашенные» ильменскими словенами варяги-русь во главе с конунгом Рюриком также повели себя как завоеватели, они подчинили славян и стали собирать с них дань[16]. В 882 году преемник Рюрика Олег (Хельги) совершил поход вниз по Днепру и утвердился в Киеве. «И были у него варяги и словене и прочие, прозвавшиеся Русью. Тот Олег начал ставить города и установил дань славянам и кривичам, и мери…»[17] «Городами» (от скандинавского «гард»[18]) тогда чаще всего называли маленькие крепостцы, в которых стояли гарнизоны[19], и откуда варяги-русь выходили на сбор дани. Относящиеся к этому периоду археологические данные свидетельствуют о гибели многих общинных центров и появлении на их месте княжеских крепостей[20]. Покорение и «примучивание» славянских племен продолжалось около столетия; одним из последних эпизодов этой долгой войны было восстание древлян в 946 году; древляне подверглись беспощадному истреблению, уцелевшие были обращены в рабов и поделены между дружинниками-русами [21].
У арабских историков того времени сохранились сведения о взаимоотношениях русов и славян. «Постоянно эти люди, - пишет о русах арабский хронист Гардизи, - ходят войной на славян, [идут] на кораблях, захватывают славян, превращают в рабов, отвозят к хазарам и булгарам и там продают. У них нет посевов и земледелия, посев их – грабеж славян… Постоянно по сотне и по двести [человек] они ходят на славян, насилием берут у них припасы, чтобы там существовать; много людей из славян отправляются туда и служат русам, чтобы посредством службы обезопасить себя»[22]. Эти известия в общих чертах согласуются с сообщением византийского императора Константина Багрянородного: «Когда наступает ноябрь месяц, князья их тотчас выходят со всеми Руссами из Киева и отправляются в полюдье, то есть в круговой объезд, а именно в славянские земли Вервианов, Другувитов, Кривичей, Севериев и остальных славян, платящих дань Руссам…» Собрав дань, русы грузили ее на корабли, и огромная флотилия из сотен и тысяч[23] лодий отправлялась в Константинополь. Флотилия везла множество рабов, когда корабли достигали днепровских порогов, скованных цепями рабов высаживали и вели по берегу. Рабы-«челядь» были главной добычей и главным товаром русов. «Восточные писатели X века в живой картине рисуют нам русского купца, торгующего челядью на Волге, - писал В. О. Ключевский, - выгрузившись, он расставлял на волжских базарах, в городах Болгаре и Итиле свои скамьи, лавки, на которых рассаживал живой товар – рабынь. С этим же товаром являлся он и в Константинополь…»[24]
В роли работорговцев выступали, в первую очередь, князья и их дружинники[25]. Летопись сохранила упоминание о трех селах Владимира, в которых содержалось восемьсот наложниц князя[26]; по-видимому, в данном случае речь идет не сколько о наложницах, сколько о запасах предназначенного для продажи «живого товара»[27]. В те времена рабыня стоила 5 «гривен кун»[28]; «кунами» и «ногатами» тогда называли арабские дирхемы или заменявшие их «меховые деньги», шкурки куниц[29]. Мусульманские купцы в Булгаре и Итиле платили за рабынь и меха дирхемами, и дирхемы были самой распространенной монетой, как на Руси, так и в Скандинавии. 20 дирхемов-ногат составляли «гривну кун»[30]; таким образом, рабыня в Киеве стоила 100 дирхемов, в то время как в Багдаде «красивая белая рабыня, совершенно ничему не обученная», стоила 15 тысяч дирхемов[31]. Эти цифры помогают понять суть русско-варяжской торговли: она приносила такие прибыли и имела такой размах, что Скандинавия и Русь были заполнены арабской монетой, от этого времени осталось более полутора тысяч кладов, причем лишь один клад, найденный в районе Мурома, содержал 42 килограмма серебра[32].
В Константинополе платили за рабов шелками, «паволоками», по две паволоки за челядина[33]; одна паволока стоила от 10 до 50 номисм. В переводе на арабские деньги раб стоил 320-1600 дирхемов; рабыни (судя по величине таможенных пошлин) стоили в 4 раза дороже[34]. Объем торговли был столь велик, что русь не только одевалась в шелка, но и занавешивала шелками стены киевской крепости. По некоторым оценкам, количество рабов, ежегодно продаваемых в арабские страны и в Византию, исчислялось десятками тысяч, не случайно слово «славянин» приобрело в европейских языках значение «раб»[35] .
Княжеские дружинники также участвовали в работорговле: во время походов они получали свою долю добычи, в том числе и рабов. Кроме того, дружинники получали содержание от князя – порядка двухсот «гривен кун», то есть 4 тысячи дирхемов в год[36]. Это были очень большие деньги: по данным «Русской Правды» в начале XI века вол стоил одну гривну, а баран – ногату. Для сравнения можно отметить, что варяжские гвардейцы в Византии получали 30 солидов, то есть 480 дирхемов в год; цены же в Византии были значительно выше, чем на Руси[37]. Вплоть до конца ХI века в дружине киевских князей преобладали варяги, и понятие «боярин», «старший дружинник», отождествлялось на Руси с варягом[38]. Флотилии варягов по-прежнему приходили на Днепр в поисках добычи или по пути в Константинополь[39]; многие из воинов поступали дружинниками к киевским князьям, однако, если в Византии варяги были просто наемниками, то на Руси дружинники были причастны к власти, без совета с дружиной князь не предпринимал никакого важного дела. Дружинники владели обширными усадьбами с множеством рабов; их хоронили по скандинавскому обряду, вместе с наложницами[40]. Знатные бояре имели свои дружины из младших родовичей; варяг Симон, к примеру, пришел на Русь с тремя тысячами родичей[41]. Симон и другие бояре получали в управление волости, с которых собирали дань для князя; часть этой дани шла в пользу бояр-наместников и их дружинников. В роли наместников выступали и сыновья князей: Ярослав, управляя Новгородом, собирал три тысячи гривен дани, из которых тысячу тратил на содержание своей дружины, а остальное отправлял в Киев[42].
Варяги Рюрика прибыли в страну славян без женщин и - также как в Нормандии - примерно через полтора столетия после завоевания они ассимилировались и переняли местный язык. Такой же была участь варягов-дружинников, пришедших позже; они женились на славянках; их дети были наполовину славянами, а их внуки мало чем отличались от славян. Ославянившаяся русь постепенно стала отличать себя от варягов; в княжеской дружине появились воины-славяне. В договоре с Византией 912 года в роли «русских послов и гостей» упомянуты лишь варяги: «Мы от рода рускаго, Карлы, Инегелдъ, Фарлоф, Веремуд, Рулавъ, Гуды, Руальд, Карнъ, Фрелавъ, Руаръ, Актеву, Труанъ, Лидул, Фостъ, Стемид, иже послани от Олга, великого князя русскаго…»[43]
Жителей славянских деревень называли смердами; уплачивая русам требуемую дань, смерды жили по своим старым обычаям[52]. Власти не вмешивались в жизнь общин: «Русская Правда» говорит, что в случае совершения убийства община-«вервь» сама должна искать преступника или платить виру[53]. По «Русской Правде», убийство смерда каралось так же как и убийство раба, штрафом в 5 гривен; для сравнения, вира руса составляла 40 гривен, а вира княжеского дружинника или даньщика – 80 гривен[54]. 80 гривен – это был был размер дани с целой волости; таким образом, в случае убийства даньщика вервь должна была выплатить огромную контрибуцию[55]. Презрение, которое питали русы к смердам, нашло свое выражение в слове «смердящий»[56]. Лишь в редких случаях, находясь в тяжелом положении, князья призывали смердов в войско; в летописи рассказывается, как в 1016 году князь Ярослав после похода заплатил новгородцам (то есть русам) по 10 гривен, а смердам – по гривне[57].
Как это обычно бывает, общество, появившееся в результате завоевания, было результатом социального синтеза – в данном случае, синтеза норманнских и славянских традиций. Завоеватели-русы, в конечном счете, стали военным сословием нового общества, а покоренные славяне – податным сословием[60]. Варяги не принесли на Русь ни высокой культуры, ни сколько-нибудь прочной государственной организации – по той причине, что сами ее не имели. В русском языке сохранился лишь десяток-другой скандинавских слов, но эти слова очень характерны: «кнут», «броня», «шлем», «багор», «стяг», «удел», «город», «торг», «гость», «погост», «выть» (податная единица), «тиун» (судья), «вира», «гридь» (младший дружинник); слово «конунг» превратилось в «князь», «викинг» – в «витязь»[61]. Скандинавский бог грозы и войны Тор имеет много общего с русским Перуном, богом дружины, которому приносили человеческие жертвы[62]. В культурном отношении варяжское наследие в основном ограничивалось военной техникой: прямые «франкские» мечи, секиры, боевые ножи скрамасаксы[63]. "
Полагаю, что для начала достаточно. Предупреждаю, что дальше в детали не полезу: не специалист.
>Вы
>выставьте на форум эти откровения, не дердите их в тайне, пусть все
>повеселятся.
