Форум С.Кара-Мурзы

	От	Pout
	К	Pout
	Дата	28.09.2001 09:28:42
	Рубрики	Глобализация;

определение сущности мышления

Поскольку тексты по приведенным ссылкам достаточно многоплановые и обширные, я выделяю из них ключевые отрывки. Как и в случае с тремя выделенными отрывками по теме"стоимости". Это делается для упрощения первых шагов.

http://www.caute.hut.ru/ilyenkov/texts/dial_logica/essay_2.html
....
Исследование тех материальных (пространственно-определенных) механизмов,
с помощью которых осуществляется мышление внутри человеческого тела, то
есть анатомо-физиологическое изучение мозга, разумеется, интереснейший
научный вопрос, но и самый полный ответ на него не имеет никакого
отношения к ответу на прямо поставленный вопрос: <что такое мышление?>
Ибо тут спрашивают совсем о другом. Спрашивают не о том, как устроены
ноги, способные ходить, а о том, что такое ходьба. Что такое мышление
как действие, хотя и неотделимое от материальных механизмов, с помощью
коих оно осуществляется, но вовсе не тождественное самим этим
механизмам? В одном случае спрашивают об устройстве органа, а в другом -
о той функции, которую он выполняет. Разумеется, должно
быть таково, чтобы оно могло осуществлять соответствующую функцию: ноги
устроены так, чтобы могли ходить, но не так, чтобы они могли мыслить.
Однако самое полное описание структуры органа, то есть описание его в
бездействующем состоянии, не имеет никакого права выдавать себя за хотя
бы приблизительное описание той функции, которую он выполняет, за
описание того реального дела, которое он делает.

(Как это ни странно, но по сей день, через триста лет после Спинозы,
находятся люди, не понимающие этой простой разницы и пытающиеся создать
логику - науку о мышлении - на основе и в результате изучения <структур
мозга>, <структур языка>, и тому
подобных <структур>, то есть фиксированных в пространстве
анатомо-физиологических, лингвистических, формально-логических или
психологических условий и предпосылок процесса мышления или же его также
пространственно-фиксированных результатов. Сам же процесс мышления, или
<мышление как таковое>, как процесс, протекающий в определенных условиях
и приходящий к определенным результатам, остается за пределами такого
подхода.)

Чтобы понять способ действий мыслящего тела, надо рассмотреть способ его
активного, причинно-следственного взаимодействия с другими телами, как
<мыслящими>, так и <немыслящими>, а не его внутреннее строение, не те
пространственно-геометрические соотношения, которые существуют между
клетками его тела, между органами, расположенными внутри его тела.

Кардинальное отличие способа действия мыслящего тела от способа движения
любого другого тела, довольно ясно отмеченное, но не понятое Декартом и
картезианцами, заключается в том, что мыслящее тело активно строит
(конструирует) форму (траекторию) своего движения в пространстве
сообразно с формой (с конфигурацией и положением) другого тела,
согласовывая форму своего движения (своего действия) с формой этого
другого тела, причем любого. Следовательно, собственная, специфическая
форма действия мыслящего тела заключается в универсальности. В том самом
свойстве, которое как раз Декарт и отметил в качестве главного отличия
человеческого действия от действия копирующего его внешность автомата,
то есть устройства, структурно приспособленного к тому или иному
ограниченному кругу действий даже лучше, чем человек, но именно поэтому
не могущего делать <все остальное>.

Так, человеческая рука может совершать движение и по форме круга, и по
форме квадрата, и по форме любой другой, сколь угодно замысловатой и
причудливой геометрической фигуры, обнаруживая тем самым, что
структурно-анатомически она заранее не предназначена к какому-либо
одному из названных <действий> и именно потому способна совершать любое.
Этим она отличается, скажем, от циркуля, который описывает окружность
гораздо точнее, чем рука, но зато не может описать очертания
треугольника или квадрата:

Человек - мыслящее тело - строит свое движение по форме любого другого
тела. Он не дожидается, пока неодолимое сопротивление других тел
заставит его свернуть с пути; мыслящее тело стремится обойти любое
препятствие самой сложной формы. Способность активно строить свое
собственное действие по форме любого другого тела, активно согласовывать
форму своего движения в пространстве с формой и расположением всех
других тел Спиноза и считает отличительным признаком мыслящего тела,
специфической чертой того действия, которое называется <мышлением>,
.

Спиноза прекрасно знает все скептические доводы против возможности найти
то единственно правильное определение вещи, которое мы имеем право
посчитать за определение природы самой вещи, а не того специфического
состояния и расположения органов внутри нас самих, в виде коего эта вещь
представлена <внутри нас>. Рассматривая различные варианты толкований
одних и тех же вещей, Спиноза делает прямой вывод: <Все это достаточно
показывает, что каждый судил о вещах сообразно с устройством своего
собственного мозга или, лучше сказать, состояния своей способности
воображения принимал за самые вещи> 11. Иначе говоря, внутри себя, в
виде представления, мы имеем вовсе не самую вещь и ее собственную форму,
а только то внутреннее состояние, которое вызвало в нашем теле (в теле
мозга) воздействие внешней вещи.

Поэтому в представлении, которое мы непосредственно имеем о внешнем
мире, перепутаны и смешаны две совсем друг на друга не похожие вещи -
форма нашего собственного тела и форма тол вне его. Наивный человек
сразу же и некритически принимает сей гибрид за внешнюю вещь, а потому и
судит о вещах сообразно тому специфическому состоянию, которое вызвано
внутри его мозга и внутри органов его чувств совсем не похожим на это
состояние внешним воздействием. Спиноза полностью учитывает аргумент
картезианцев (позднее подхваченный и Беркли), что зубная боль вовсе не
тождественна по геометрической форме зубоврачебному сверлу и даже
геометрической форме тех изменений, которые оно производит внутри зуба и
мозга. Мозг у каждого, кроме того, устроен и настроен по-разному, откуда
и получается скептический вывод о множественности истин, об отсутствии
истины, одной и той же для всех разумных существ. <Беспрестанно
повторяется: "сколько голов, столько умов", "своего ума у каждого много"
, "в мозгах людей различий не меньше, чем во вкусах". Эти выражения
достаточно показывают, что люди судят о вещах сообразно с устройством
своего мозга и охотнее фантазируют о них, чем познают> 12.

Задача же в том, чтобы познать и правильно определить самую вещь, ее
собственную форму, а вовсе не способ, которым она представлена внутри
нас самих, то есть в виде геометрических сдвигов в теле нашего
собственного мозга, в его микроструктурах. Как же быть? Может быть,
чтобы получить чистую форму вещи, надо просто <вычесть> из состава
представления все то, что привносит в чистую форму вещи организация и
способ действия нашего собственного тела, его органов чувств и мозга?

Но, во-первых, о том, как устроен наш мозг и что именно он привносит в
состав представления о вещи, мы знаем так же мало, как и о самой внешней
вещи. А во-вторых, вещь вообще не может быть дана нам иначе, как через
те специфические изменения, которые она вызвала в нашем теле. Если мы
<вычтем> все, что получается с вещью в ходе ее преломления через призмы
нашего тела, органов чувств и мозга, мы и получим чистый нуль. <Внутри
нас> не останется ничего, никакого представления вообще. Так что этим
путем идти нельзя.

Однако как ни различно устроены тело и мозг человека по сравнению с
любой другой вещью, они все же имеют друг с другом нечто общее, и именно
на отыскание такового как раз и направлена деятельность разума, то есть
активное действие нашего тела, которое мы и называем <мышлением>.

Иными словами, адекватная идея есть всего лишь осознанное состояние
нашего тела, тождественное по своей форме с вещью вне тела. Это можно
представить себе вполне наглядно. Когда я с помощью руки описываю
окружность на бумаге (в реальном пространстве), то мое тело приходит в
состояние, вполне тождественное форме круга вне моего тела, в состояние
активного действия по форме круга. Мое тело (моя рука) реально описывает
окружность, и осознание этого состояния (то есть формы своего
собственного действия по форме вещи) и есть идея, притом <адекватная>.

И поскольку <человеческое тело нуждается для своего сохранения в весьма
многих других телах, через которые оно беспрерывно как бы возрождается>,
поскольку оно <может весьма многими способами двигать и располагать
внешние тела> 13, постольку именно в действии человеческого тела по
форме другого, внешнего тела Спиноза и видит ключ к разгадке всей
проблемы. Поэтому <человеческая душа способна к восприятию весьма
многого и тем способнее, чем в большее число различных состояний может
приходить ее тело> 14. Иначе говоря, чем более многочисленными и
разнообразными способами оно умеет <двигать и располагать внешние тела>,
тем больше <общего> оно имеет с другими телами. Так, тело, способное
находиться в состоянии движения по контуру круга, тем самым может
приводить себя в состояние общее с состоянием и расположением всех
круглых или движущихся по кругу внешних тел.

Обладая сознанием собственного состояния (действия по форме того или
иного контура), я тем самым обладаю и совершенно точным сознанием
(адекватной идеей) формы внешнего тела. Что, однако, происходит только
там и тогда, когда я активно определяю себя, состояния своего тела, то
есть его действия, в согласии с формой внешнего тела, а не сообразно
устройству и расположению моего собственного тела и его <частей>. Чем
больше таких действий я умею совершать, тем совершеннее мое мышление,
тем больше адекватных идей заключается в <душе> (как продолжает
выражаться Спиноза, пользуясь привычным для его современников языком),
или попросту в осознанных состояниях моего тела, ибо термин <душа> он
расшифровывает на соседних страницах именно так.

Декартовский дуализм между миром внешних тел и внутренними состояниями
человеческого тела исчезает как дым уже в самом исходном пункте
объяснения. Он истолковывается как различие внутри одного и того же
мира - мира тел, как различие по способу их существования (<действия>).
<Специфическое устройство> человеческого тела и мозга тут впервые
истолковывается не как барьер, отделяющий нас от мира вещей, вовсе на
это тело не похожих, а, наоборот, как то самое свойство универсальности,
которое позволяет мыслящему телу (в отличие от всех прочих) находиться в
тех же самых состояниях, что и вещи, обладать общими с ним формами.

У самого Спинозы это выражено так: <Идея того, что общее и свойственно
человеческому телу и некоторым из внешних тел, со стороны которых тело
человеческое обыкновенно подвергается действиям, и что одинаково
находится как в части каждого из этих тел, так и в целом, будет в душе
также адекватна: Отсюда следует, что душа тем способнее ко многим
адекватным восприятиям, чем более общего имеет ее тело с другими телами>
15.

Отсюда следует также и то, что <существуют некоторые идеи или понятия,
общие всем людям, так как: все тела имеют между собой нечто общее, что:
должно быть всеми воспринимаемо адекватно, то есть ясно и отчетливо> 16.
Эти <общие идеи> ни в коем случае не могут быть истолкованы как
специфические формы человеческого тела, лишь по ошибке принятые за формы
внешних тел (как то выходило у картезианцев и позднее у Беркли), даже
несмотря на то, что <человеческая душа воспринимает всякое внешнее тело
как действительно (актуально) существующее только посредством идеи о
состояниях своего тела> 17.

Дело в том, что <состояния своего тела> вполне предметны, будучи
действиями тела в мире тел же, а не результатом действия тел на что-то
неоднородное с ними, на <бестелесное>. Поэтому-то <имеющий тело,
способное к весьма многим действиям, имеет душу, наибольшая часть
которой вечна> 18.

Так и выходит, что <чем больше познаем мы единичные вещи, тем больше мы
познаем бога> 19, то есть всеобщую, универсальную природу вещей, мировую
материю; чем больше единичных вещей охватывает наше активнее действие и
чем глубже и всестороннее мы определяем наше тело к действию по форме
самих внешних тел, чем более активным компонентом в бесконечной цепи
причинно-следственных отношений природного целого мы становимся, тем в
большей мере увеличивается сила нашего мышления, тем меньше <от
специфического устройства> нашего тела и мозга примешивается к <идеям>,
делая их <смутными и неадекватными> (идеями воображения, а не
<интеллекта>). Чем наше тело активнее, тем оно универсальнее, тем меньше
оно привносит <от себя>, тем чище оно выявляет подлинную природу вещей.
И чем пассивнее, тем больше сказывается в идеях устройство и
расположение органов внутри нашего собственного тела - мозга, нервной
системы, органов чувств и т.д.

Поэтому действительный состав психических действий (в том числе и
логический состав мышления) определяется вовсе не структурой и
расположением частей тела и мозга человека, а только внешними условиями
универсально-человеческого действия в мире других тел. Здесь единственно
верное - функциональное - определение задает структурному анализу мозга
точный ориентир, намечает общую цель и дает критерий, с помощью которого
можно отличить структуры, обеспечивающие мышление внутри мозга, от тех,
которые совершенно не относятся к процессу мышления, а заведуют, скажем,
пищеварением, кровообращением и т.д.

Потому-то Спиноза и отзывается весьма иронически о всех современных ему
<морфологических> гипотезах, в частности о гипотезе насчет особой роли
<шишковидной железы> как преимущественного телесного органа <души>. Тут
он говорит: поскольку ты философ, не строй умозрительных гипотез насчет
строения тела мозга, а предоставь исследование того, что происходит
внутри мыслящего тела, врачу, анатому, физиологу. Они это сделают лучше,
чем ты, покажут те пространственные структуры, которые обеспечивают
мышление. Ты же, как философ, не только можешь, но и обязан разработать
и для врача, и для анатома, и для физиолога не структурное, а
функциональное определение мышления и обязан сделать это совершенно
строго и точно, причем научно, а не прибегая к туманным представлениям о
<бестелесной душе>, о <боге> и т.п.

А функциональное определение мышления ты можешь найти в том случае, если
не будешь копаться внутри мыслящего тела (мозга), а тщательно
рассмотришь реальный состав предметных действий мыслящего тела среди
других тел бесконечного по своему многообразию универсума. Внутри черепа
ты не найдешь ни одного функционального определения мышления, ибо
мышление есть функция внешнего предметного действия, активно
определяемого по форме внешних вещей, а не по форме тела мозга. А посему
ты должен исследовать вовсе не анатомию и физиологию мозга, а <анатомию
и физиологию> того , деятельной функцией коего на самом деле
является мышление, т.е. <неорганического тела человека>, <анатомию и
физиологию> мира его культуры, мира тех <вещей>, которые он производит и
воспроизводит своей деятельностью.

Единственное , которое мыслит с необходимостью, заключенной в его
особой (то есть в его специфическом устройстве), - это вовсе
не отдельный мозг и даже не целый человек с мозгом, с сердцем и с
руками, со всеми анатомическими врожденными ему особенностями. С
необходимостью мышлением обладает, по Спинозе, лишь субстанция. Мышление
имеет своей необходимой предпосылкой и непременным условием (sine qua
non) всю природу в целом.
....
==========