От И.Т. Ответить на сообщение
К И.Т. Ответить по почте
Дата 15.12.2007 00:25:35 Найти в дереве
Рубрики Прочее; Россия-СССР; Версия для печати

Уваров П.Б. Террор как информационная технология политического поведения

http://www.cspu.ru/uchenomu/nauchnoe_obshestvo/files/12.10.2006.doc

12.10.2006

П.Б.Уваров

Террор как информационная технология политического поведения

Предыдущий месяц (сентябрь) был отмечен глобальными мероприятиями пропагандистского характера (public relations), посвященными событиям 11 сентября 2001 года. Событие яркое (если мы говорим о нем вне понятия нравственности, а просто как о ярком историческом событии), потому что штурмы и уничтожения городов в древности тоже были яркими событиями, но те, кто пал под ударами победителей, вряд ли радовались этому.
Кроме того, мы можем отметить то, что это событие стало, безусловно, знаковым в совершенно неожиданном плане: впервые во всемирном масштабе удалось приковать внимание к проблеме террора как определенной технологии политического поведения. В данном случае мы относимся к данной проблеме позитивно-исторически: событие было, и мы пытаемся понять, что за ним стоит; какие сигналы для нас как для историков поступают и т.д.
Дело в том, что масштаб событий 11 сентября, приковавших внимание к террору, в первую очередь вызов тем, кто изучает общество: гуманитариям, обществоведам, историкам, социологам и т.д., потому что на них лежит функция дать хладнокровную, абсолютно не ангажированную экспертизу этого события. К сожалению, взвешенная оценка – большая редкость, поскольку ангажированности в гуманитарных науках более чем достаточно. И поэтому, прежде всего актуален следующий вопрос: в чем же специфика террора?
Когда сталкиваешься с работами, написанными на эту тему, особенно на Западе, то, обычно, встречаешься с такой позицией: к сожалению, это было всегда. Приводятся хрестоматийные примеры: «горный старец», сидящий в своей крепости в Аламауте, рассылающий убийц (федаев), убивающих то эмира мусульманского, то какого-нибудь крестоносца, владельца замка в Палестине. Потом действия исмаэлитов, продолживших эти традиции. Собственно, исмаэлиты и были последователями этого «горного старца» ашашинов. Также обычно припоминают убийства, которые организовывал орден Иезуитов. В общем, много было обществ, применявших метод политического убийства, коварного, жестокого покушения.
С чем же связана такая интерпретация проблемы терроризма? Я, конечно, не могу утверждать за всех авторов, что точно знаю, какова была их мотивация, но не оставляет ощущения, что авторам очень хочется настолько лишить эти террористические проявления, которые так ярки в нашу эпоху, лишить их исторической конкретности, размазать по всему пространству мировой истории, чтобы сказать, как это обычно делается: «это было всегда, люди всегда таковы». В силу этого научное изучение не то чтобы невозможно, но не очень нужно и эффективно, потому что такова природа человека. Люди для своих целей убивают.
На первый взгляд эти авторы конечно правы, поскольку политические убийства существовали и в древности, и никто с этим спорить не собирается. Однако в ситуации сравнения возникает один очень интересный мотив. Если мы с вами задумаемся о террористических явлениях нашего времени, современного типа обществ, то заметим одну очень важную сторону современных террактов: в них всегда есть момент, как бы это ни было странно или кощунственно (тем не менее, в данном случае мы выступаем в роли врачей, которым необходимо говорить обо всем, чтобы дать диагноз, пусть даже и несколько цинично, если это логика, а не оценка) демонстративный характер, театрализованность, постановочность – и это его ярчайшая черта. Какой бы мы факт не взяли, там всегда, прямо или косвенно, этот момент присутствует. То есть, то что делается: взрывается, стреляется, захватываются заложники – все эти действия включают в себя некую общественную презентацию происходящего. Достаточно вспомнить все известные акции, организации, которые их провели, требования, которые они выдвигали – всегда можно заметить, что главную роль играет презентация, причем в средствах массовой информации. Иногда даже сам непосредственный сценарий происходящего уходит на второй план по сравнению с угрозами, запугиванием, заявлениями различного рода. И естественно, огромное количество СМИ вокруг этого спекулируют, работают или даже искренне возмущаются, переживают. Всегда момент постановочности присутствует весьма четко.
Если мы обратимся к мировой истории, исходя из этого наиболее яркого элемента современного террора, признак театрализованности, как правило, исчезает. Возможно, в какой-то степени можно встретить в истории древности нечто подобное, хотя это будет весьма трудно и не будет самым важным. Если говорить о терроре ашашинов, триад в Китае, иезуитских обществ и т.д. там, как правило, убийство и было единственной целью. Эти акты были максимально прагматичными. Конечно, они могут поражать воображение самим фактом убийства – это плохо, но никто и не говорит, что это хорошо, дабы никто не подумал, что мы имеем целью оправдание терроризма. В современном же терроре поражает то, что цель, в общем-то, является вторичной. В итоге, гибнут невинные люди, хотя производители террактов и говорят, что они виновны. В любом случае, сами люди значения не имеют. Убитый эмир мешал «горному старцу», попытки убить короля, который делал уступки протестантам во Франции, как это происходило не раз, также объяснимы, т.к. способ заставить изменить политику в отношении протестантских меньшинств. Все эти моменты очень точно укладывались в замысел. Сейчас же, по большому счету, совершенно не важно, где вы захватили заложников, взорвали ли вы Эйфелеву башню или башни-близнецы Мирового торгового центра, или Колизей в Риме развалили. В любом случае это информационный повод, цель которого – привлечение внимания. Именно этот момент является значимым.
Итак, современный террористический акт – это организованный определенным образом информационный повод для демонстрации заявлений и презентации собственных требований. Определение «информационный» в данном случае ключевое. Современный террор вне средств массовой информации представить уже очень трудно, точнее, без них это будет совсем другое явление. Всегда приходят журналисты, которые распространяют идеи производителей террактов, и не важно, под каким соусом. Поэтому современный террористический акт есть порождение современного же, информационного по своей природе общества, т.е. общества, в котором человек, хочет он того или нет, для нормальной и результативной жизни должен быть информационно активен. Современный человек, мало интересующийся конкретными областями знания, все равно интересуется окружающей жизнью, может быть в узких экономических рамках (допустим, его интересует курс акций). Человек зациклен на постоянную подпитку информацией, как наркоман на наркотик.
В романе П. Зюскинда «Парфюмер» есть хорошая метафора, в которой автор показывает, как талантливый человек может так комбинировать запахи, что способен управлять людьми. Зюскинд, комментируя способность главного героя Гренуя, говорит, что запах – это брат дыхания, человек не может не дышать, и поэтому человек, который контролирует запахи, может контролировать других людей, т.к. с дыханием человек получает запах. Так вот современный человек, если эту метафору продолжить завязан на СМИ, как на дыхании. Он не может отключить себя от информационного обмена. Поэтому выход, пусть даже через «черное крыльцо» террористического акта, очень важен для тех или иных политических организаций и движений. Исходя из этого, мы можем сказать, что современный терроризм порожден попыткой озвученных людей и организаций активно «пиарить» себя в информационном пространстве. Это одно из составляющих начал феномена современного терроризма.
Но, если бы мы этим сейчас ограничились и сказали, что это только «пиар», презентация, информационный повод, мы бы были сторонниками односторонних выводов, которые обычно связаны с современными западными политологическими течениями. Эти вещи они, конечно, отмечают, но ускользает еще один момент, который мы обязательно должны иметь в виду, несмотря на то, что террористические акты нам неприятны.
Дело в том, что в современную эпоху информационного общества, то есть общества, где свобода слова господствует, каждый человек может высказаться по любой теме. Но на самом деле, исходя из исследований западных авторов, которые чуть раньше столкнулись с реалиями информационного общества, чем российские: для нас это только в 1990-е гг. стало реальностью, а для них – с сер. XX в. самая обыденная, так скажем, «почвенная» реальность. Так вот, в этом смысле, человек, который является свободным, свободно говорящим, свободно мыслящим, как предполагается в современном обществе, на самом деле, видимо себя не очень часто и слышит.
Согласитесь, мы можем поставить такой вопрос: если в этом обществе каждый имеет право и может (про то, что может тоже говорится) донести свою точку зрения, то почему такой распространенной является террористическая практика. Здесь есть некое несоответствие, некий парадокс, ведь как раз презентационные акты террора должны быть характерны для более закрытых обществ. А в современном обществе, зачем заниматься террором, если вы можете, например, газету основать, телеканал или просто ходить и разговаривать с окружающими, сообщая все ваши идеи, которые, якобы, пока вы ничего плохого не сделали, почти неподсудны. Есть, конечно, идеи, которые и без дела считаются подсудными, по крайней мере, в современном западном обществе, но, тем не менее, их не так много. Но, если есть практика, это уже косвенное, но очень серьезное доказательство того, что в современном информационном обществе надежда на то, что вы можете быть эффективно услышаны, невелика. Лучше даже сказать, услышанными правильно, без комментариев, которыми можно обессмыслить любое заявление или вообще поставить все с ног на голову, без определенных каннотаций, то есть связей с другими высказываниями вне контекста. То есть услышанными правильно, так как хочется быть услышанными определенному человеку, организации, партии ит.д. И эта претензия к современному обществу законная. Согласитесь, любой из нас попадал в ситуацию в жизни, слава Богу, не в террористической деятельности, я надеюсь, когда кажется, что вам просто не дают правильно объяснить свои мотивы в том или ином поступке, деятельности разными способами, не важно как это происходит: в школе, личной жизни. Так вот, быть правильно услышанным человеку хочется всегда. Террористы – очень часто люди, которые хотят, чтобы их услышали в той степени, в какой они сами хотят об этом сказать, хотят быть авторами (проговорщиками, трактовщиками) своего послания другим людям. Законное желание? По-своему законное, я считаю: любой из нас вправе претендовать на то, чтобы высказать то, что он думает без всякого микширования, безо всякой сурдинки, безо всяких ядовитых комментариев ит.п. Поэтому, если мы добросовестно разбираемся в этом явлении, то можем сказать: да, терроризм дает, может быть, призрачную возможность, но все же возможность высказаться так, как вы хотите по той или иной проблеме без посредников, напрямую.
Другой момент: современный мир превратился в систему жестко детерминированную, и очень часто, когда мы обращаемся к истории формирования тех или иных современных террористических движений, можем увидеть, что поначалу, на ранних стадиях их развития, эти организации очень редко были связаны с какими-то явно криминальными, т.е. агрессивно социально настроенными, структурами. Очень часто мы складываемся с людьми, по складу характера скорее даже идеалистического плана. Даже если мы вспомним знаменитых «красных цхмеров» Кампучии Пол Пота и Енг Сари, то увидим, что в начальной стадии своего формирования это были несколько даже романтичные юноши, которые хотели победы справедливости, «красного Интернационала» в мире и много говорили о каких-то глобальных вещах, а вовсе не были закоренелыми нарушителями порядка и спокойствия.
Но что происходит дальше. Глобальный прессинг современной идеологии начинает ощущаться тогда, когда люди пытаются высказаться свободно и независимо от разных идеологических фильтров. Оказывается, высказаться очень сложно. Даже когда слово «политкорректность» еще не употреблялось, заявить о своих намерениях, не совпадающих с основными политическими направлениями, было очень трудно, причем вроде бы в открытом западном обществе. А к обществам так называемого «третьего мира», по отношению к которым, прежде всего в англо-саксонском мире, который был главным колонизатором, господствовали в лучшем случае настроения писателя Редьярда Киплинга. Если обратиться к его произведениям, помимо «Маугли», то там есть хорошие белые люди, которые несут свою миссию к неразумным народам (типа справедливого полицейского Стрикленса Иба), и есть такие добрые, но своеобразные, а с европейской точки зрения, недоразвитые люди третьего мира, которых надо опекать. То есть, когда человек из «третьего мира» получал европейское образование и подключался к этому информационному пространству, он начинал чувствовать, что к нему и к окружающим его людям относятся как к симпатичным, может быть даже обаятельным, но недоумкам. Изменить это отношение очень трудно, оно господствует. И в данном случае, возможность высказаться оказывается жестко заблокированной большим информационным и … (институциональным???, т.е. связанным с политической и военной сферой) мировым порядком.
После падения СССР ситуация усугубилась, поскольку тогда, в условиях противостояния между западным (проамериканским) и восточным (просоветским) блоками, еще была возможность высказаться, встав на ту или иную сторону. Сейчас однополярность фактически превращает мир, по выражению Э. Лимонова, в «дисциплинарный санаторий», пусть с очень мягкими формами содержания, на физиологическом уровне, но очень жесткими, с точки зрения контроля над человеком. И вот еще один из моментов, связанных с ростом террористических настроений, заключается в том, что люди не то, что не могут высказаться, но еще и оказываются в ситуации постоянного, ежеминутного унижения. Проблема заключается в том, что эта машина современного глобального общества не только пытается вас победить, заставить вас мыслить в определенном ключе, лишить вас голоса, хотя провозглашает, что все могут говорить, что угодно, но еще пытается этого дезориентированного человека, связанного, очень глупо интерпретированного, добить. И это унижение для человека уже стерпеть невозможно. В этом еще одна сторона современного террора – это оружие слабых.
Но не стоит торопиться с пониманием «слабого» как плохого: это действительно оружие людей, которые по-другому не могут сопротивляться. Стоит еще раз подчеркнуть, что мы не пытаемся оправдать все, что происходит, но специалист всегда должен очень жестко понимать реальность. В данном случае мы прекрасно понимаем, что в современном политическом процессе, предопределенном на многие годы, может даже десятилетия вперед, есть огромное количество этнических групп, политических образований (государств или движений), просто людей, которые обречены на молчаливое принятие того, чего они не принимают всей душой, притом достаточно глумливое принятие. «А, вы не хотите это принять, да потому, что вы – дураки, ограниченные люди, узколобые, - говорит пропаганда, - вы просто отстали от современной жизни, вы – осколки прошлого, недочеловеки, дебилы, поэтому не понимаете светлых идей либерализма». И вот эта невыносимость принять все эти плевки и щелчки по лбу заставляет людей прибегать к террору.
Простой пример: если вас доводит какой-нибудь молодой человек, от природы наделенный внушительными габаритами, да еще и боксом занимавшийся, а вы при этом интеллигентный, щуплый, неспортивный парень, то он может каждый день вас по линолеуму лицом возить, да еще и смеяться. Рано или поздно, если чувство собственного достоинства вас еще не покинуло, вы решите: «Будь, что будет, но я стукну его палкой по голове из-за угла, потому что больше не хочу это терпеть». Иногда эта мотивация существует и у тех, кто прибегает к террору. Неполноправный информационный обмен, нарушение реальных прав, которые есть у любого человека (не «права человека», а просто нормальные права личности), при этом ежедневное и глумливое, приводит к тому, что человек рано или поздно решает, что он может и должен защищаться. Он должен защищать своих близких, пусть даже от мнимой угрозы, пусть она не так страшна, но реальна для него. И он, понимая, что не может победить «великую Америку», обладающую атомным оружием, огромными флотами с авианосцами, но не в силах стерпеть, когда завтра ему опять поставят щелчок и весело посмотрят, как он там будет нервничать и переживать, поэтому хочется сделать что-то такое, чтобы у этих веселых здоровяков, которые любят так играться, испортилось настроение, пусть даже на день, на неделю или на год.
Мы, историки, опять же, как специалисты по обществу, должны понимать, что такое ощущение - это тоже реальность, и сказать, что этот человек абсолютно не прав и ум, и совесть не позволяют. Ведь если задаться целью, можно довести до крайности любого человека, и вряд ли можно потом сказать, что он погорячился, превысил предел допустимой самообороны. Что он должен был сначала тридцать три раза сказать ему: ты меня больше не бей и не ставь мне щелчков; потом пожаловаться классному руководителю, затем директору, потом к участковому ит.д. Можно даже в страсбургский суд обратиться. Но согласитесь, все это из области фантастики, в жизни как-то так не получается. И даже угроза страсбургским судом может не остановить любителя поразвлекаться за ваш счет, если он имеет для этого возможности. Так вот в терроре, как ни печально, есть и этот мотив, на который закрывать глаза, как это делают иногда, особенно в западной политической мысли, невозможно, если человек обладает здравым рассудком, хотя бы на бытовом уровне, и чувством собственного достоинства. Поэтому, террор как оружие тех, кто хочет высказаться, тех, кому не дают этого делать и при этом постоянно унижают – это реальность, отбросить которую может только человек либо недалекий, либо идеологически ангажированный.
Представьте себе современную Югославию: распилили страну, основываясь на том, что там попирались права меньшинств, в первую очередь албанцев. Хотя, уже при коммунистическом правительстве, еще позднего Броз Тито, появлялись книги, они тогда считались диссидентскими, где прямо описывались ситуации, когда права сербского населения нарушались в пользу албанского, в частности, переселение албанцев на исконно сербские земли. Сербы через партийные комитеты требовали уступить эти земли. Кроме того, работа органов внутренних дел была не очень эффективной, когда дело касалось преступлений албанцев. Кстати, приходилось сталкиваться с информацией в поздний период существования Советского Союза о подобных ситуациях в местах соприкосновения, скажем, терского казачества и тогдашней чеченской автономной республики. Тем не менее, сербов демонизировали как империалистов. Чем все закончилось? Закончилось все весело, естественно: сербов в Косово почти нет, косовские албанцы попирают сербские святыни, монастыри ит.д. И в этой ситуации западные либералы как-то не очень реагируют, вернее, реагируют, в каком-то смысле, но не то, чтобы очень энергично.
Таких случаев очень много, когда люди не понимают даже взаимосвязи. Например, знаменитая история с карикатурами в датском журнале по поводу пророка Мохамеда. Тоже самое, ну кому придет в голову рисовать карикатуры: если есть верующие по факту, это уже совершенно точно акт идиотичный. Зачем это делать? Кроме возмущения и конфликтов это ничего не вызовет. И прикрывать это тем, что кто-то там не мусульманин, и что у нас светское государство - тоже большая глупость, потому что речь не идет о дискуссии между исламом и атеистами. А о том, что просто часть верующих, не важно кто они там – буддисты, христиане или мусульмане, безусловно, будет этим задета. Если люди считают, что задеть чужое достоинство – ничего не значит, то, следовательно, они рассчитывают и принимают и вооруженные беспорядки как крайнее последствие. При этом рост прессинга, который задевает людей за живое, он ???как раз и ответ, кому чье место???.
Можно не быть глубокими футурологами, но мы можем себе представить, например, ситуацию: в Голландии зарегистрировали партию педофилов. Она очень слабенькая – там всего несколько человек полусумасшедших, но ее зарегистрировали. Люди менее продвинутые, чем голландцы, которые уже почти совсем с ума сошли за последнее время, с точки зрения своих правовых и процессуальных актов, безусловно, будут очень тяжело на это реагировать. Мне больше всего понравился в одном материале разговор на эту тему с одним голландским парламентарием. Он говорит: «Вы поймите, мы же не можем запретить им, бороться за легализацию отношений. В чем настоящий правовой характер общества? Не в том, что чего-то можно или нельзя, нет, а в том, что можно только то, что по закону. Поймите, за них никто голосовать не будет». Но корреспондент спрашивает: «Ну, это понятно. А вот теоретически, если все проголосуют?». Он сказал: «Да, если проголосуют, это станет нормой нашей жизни». То есть, главное не то, что они делают, а законно это или нет, с точки зрения формального акта. Эта практика совершенно чудовищная, потому что для нелибералов, неевропейцев недопустимость чего-то не связана с тем, разрешено это или не разрешено. Это закладывается в рамках традиционного воспитания, такого понятия как совесть, приличие. Для западноевропейского парламентария - прилично все, что по закону. Если по закону, это уже прилично. И в данном случае, представить себе, что насаждение таких стандартов всегда будет вызывать все тот же эмоциональный протест.
Совершенно никакая не фантастика, что, например, через 15-20 лет, для вступления в какое-нибудь всемирное торговое общество от России потребуют ратифицировать все, скажем так, правовые феномены, принятые в Европе, а значит, и педофилию. А не будете принимать, значит, вы не просвещенные, и торговать мы с вами не будем в полном объеме, как вы того хотите. Представьте, в какой ситуации будут ощущать себя люди, для которых это совершенно неприемлемо, но государству придется как-то там изворачиваться и говорить: да, ваши дети становятся беззащитными с определенного возраста. Но, с точки зрения современного представления о правах человека, на это придется пойти. Естественно, это сразу же вызовет крайне негативную реакцию. Все это – иллюстрации, которые могут ужасать, иногда даже и усмешку вызвать, но всего лишь только следствие всех тех моментов, о которых мы говорим.
Еще один момент, о котором хочется сказать. Эта вещь давно всем хорошо известная. Но раз уж мы пытаемся системно увидеть то, что порождает террор, не можем пройти мимо этого аспекта. Речь идет о тактике «двойных стандартов» самих западных демократий. Если вы обратитесь к тем, кого сейчас пытаются принципиально задемонизировать просто до необыкновенных пределов: в частности, различные мусульманские группы, которые все, естественно, записываются в террористические, даже, если они просто отрицают западные стандарты и считают, что они вовсе не являются универсальными, уже это позволяет занести то или иное сообщество, в список потенциально опасных.
Но, если мы вернемся лет на 20-30 назад, то увидим, что не менее 50% всех мусульманских организаций, военизированных, связанных с мусульманским протестантизмом, т.е ваххабитское течение, были созданы в период конфронтации США и СССР вокруг войны в Афганистане. Происходило это через создание фондов поддержки афганского сопротивления, в том числе и фондов мирных по своим заявляемым целям и методам. Огромную роль в активизации деятельности в этом направлении сыграли не только США, но и их главный союзник - Саудовская Аравия. Вы знаете, что превращенный уже в карикатурную фигуру, знаменитый Усама бен Ладен также выходец из семьи саудовских предпринимателей. Т.е., все те организации, которые сейчас называются исчадиями ада, в свое время были взращены на западные, прежде всего американские, деньги для противостояния Советскому Союзу. Эти организации рассматривались как дополнительный ресурс для того, чтобы создать на южных рубежах СССР, который, как тогда казалось, действительно двинулся к Индийскому океану, пояс противостояния, максимально заострить это противостояние религиозным, главным образом, путем.
Сейчас об этом очень мало говорят. Выскакивают лишь отдельные журналисты или документалисты, как вот, Майкл Мур, автор знаменитого фильма «Фаренгейт 9/11». Хотя картина все же, по-моему, несколько преувеличена. Она могла быть чуть покороче и чуть даже более острой. Но, тем не менее, таких людей сравнительно мало, которые сейчас вспоминают, что те, кто сегодня раскручивает так называемый маховик террора, были выращены американскими идеологическими и военными специалистами. Это тоже очень важно. Другое дело, что американские специалисты провалились вот в каком моменте: они, как все очень эффективные люди, слегка простоваты, потому что эффективность жизни – сложная материя, когда вы очень сложные, вам эффективным быть очень трудно, т.к. у вас всякие внутренние тормоза срабатывают, рефлексии чуть больше, чем нужно ит.д. Простой же человек, у которого решение и мысль очень быстро и прямо связаны, он гораздо более эффективен, пластичен, решителен. Так вот, американцы в этом плане опять проиграли, потому что посчитали, что мусульманство будет для них ресурсом в борьбе против СССР. У них перед глазами был пример: они же видели, что ООП (Организация Освобождения Палестины) во многом контролируется СССР, хотя американцы преувеличивали степень контролируемости. Я считаю, что в данном случае имело место, скорее совпадение интересов, нежели прямое управление ООП из Москвы. Хотя, не будучи специалистом, по данному вопросу, я могу ошибаться. В общем, американцы хотели создать свою ООП, но только ООА (Организация Освобождения Афганистана), по типу арафатовского сопротивления. Но американцев подвело непонимание того, что религия, в отличие от идеологии, ресурсом быть до конца никогда не может.
В этом особенность религиозного мировоззрения, ориентированного на абсолютные ценности, которые с реальной ситуацией не всегда связаны на 100%. Это сложная, конечно, вещь, но американцы посчитали, что мусульмане, так же как американские протестанты-верующие: ну, по воскресеньям – верующие, а во все дни «рубят капусту», т.е. зарабатывают деньги, как совершенные атеисты, ничем особенно не озабочиваются. Здесь был просчет. Мусульманство в том своем, еще очень близком к традиционному, (да и традиционным оно было в зонах, где проживали мусульмане, всегда крепкими сложившимися сообществами) виде ресурсом быть отказалось. И когда американцы получили некие новые инициативы в виде полумифической «Аль-Каиды», оказались к этому не очень готовы. Они действительно наивно считали, что мусульмане всегда будут против Советского Союза, хотя, даже с точки зрения обычного политологического анализа, совершенно понятно, что на уровне идеологическом, как ни трудно американцам это было понять, гораздо легче найти общий язык между СССР и мусульманами, чем между мусульманскими организациями и США. Американцы, видимо, этого не учли, поэтому, создавая против Советского Союза какие-то свои мусульманские организации в поясе Афганистан - Пакистан, они не понимали, что рано или поздно эти организации столкнутся в своем развитии, прежде всего с Америкой. Стопроцентный яркий пример это Талибан. Талибан, если говорить о финансовой и организационной поддержке, создан США, но он, на определенном этапе своего развития, перестал вообще «играть» с американцами на одном поле, что для них было неожиданно. Им тогда это было неважно: СССР и так рухнул. Однако они задержались на старте, и Талибан стал играть самостоятельную роль.
Еще один момент, на который хочется обратить внимание, косвенно мы уже затронули, но, как мне кажется, его надо рассмотреть отдельно. Как правило, он не выпячивается за всякими жуткими подробностями взорванных домов и упавших самолетов. Однако, если вы всерьез займетесь изучением террористических организаций, то заметите, что, как правило, если вспомнить милых идеалистичных Пол Пота и Енг Сари, которые потом почти под корень вырезали свой народ, среди организаторов очень много представителей интеллигенции. В любой террористической организации. То есть, вы никогда там не найдете «руководящего рабочего класса», все это сказки. Всегда местные интеллектуалы, неважно - кто, в частности, Пол Пот и Енг Сари – парижские интеллектуалы. С 90% вероятности можно утверждать, что это организации интеллигентские. Пол Пот и Енг Сари начали активно бороться с интеллигенцией, но, дело в том, что здесь есть еще один момент, который надо учитывать. В данном случае, мы не пытаемся заклеймить интеллигенцию, сказать, что это «плохо». Просто у нее есть свои особенности восприятия мира, которые накладывают отпечаток на род ее занятий, в том числе и террором. Во-первых, что всегда определяет мировоззрение интеллигента? Оно всегда идеологично, т.е. интеллигент никогда просто так ничего не делает, он обязательно должен жить в рамках какой-то идеологии, в рамках какого-то взгляда на мир. Во-вторых, для интеллигента всегда характерна определенная тяга и склонность к абстракциям, абстрактному отвлеченному мышлению. Почему это всегда опасно для общества: Очень часто, когда описывают различных революционеров, особенно XIX века, можно увидеть, что они были зачастую не то, чтобы безобидными, а скорее нелепыми людьми. Кажется, ну что они могут сделать, если ложку во время обеда мимо рта проносят, одним словом, клоуны. Но главное в том, что этот клоун может отдать любой приказ, потому что у него привычка к отвлеченностям. Что такое человек с отвлеченным мышлением. То, что он может создавать определенные логические конструкции – это не только одни плюсы. Есть хорошая аналогия – компьютерные игры. Этот человек привык, что даже самые ответственные заявления всего лишь «воздух», образы. И как в голове все можно привести в абстрактные формы, так и у человека в жизни возникает ощущение, что все происходящее – это игры. Простой, обычный человек (крестьянин, рабочий) может быть менее развит в плане абстракций, отвлеченности мышления, но зато он всегда знает, что если вы кого-то хотите стукнуть по голове, то этот человек, как минимум, получит шишку, а может даже умереть. Обратная же ситуация заключается в том, что интеллигент может мыслить масштабами целого народа, но забывать о том, что народу от этого может быть плохо. Он отвлеченно мыслит, но абстрактность, как это не странно, очень эффективно освобождает человека от совести. Такая ловушка сродни эффекту компьютерных игр. Некоторые психологи следующим образом объясняют, почему компьютерные игры вредны. Дело в то, что даже когда человек целый день играет в «стрелялки», он понимает, что никого не убивает, что это лишь виртуальные образы. Но, когда человек привыкает к тому, что стрельба может быть веселой, барьер внутренних запретов у него постепенно снижается.
У интеллигента снижение барьера внутренних запретов происходит в виду его мышления. Например, простой, практичный человек подумает: «если я буду искоренять интеллигентов, так это же надо Ивана Ивановича придушить, Петра Петровича заточить на остров в холодную пещеру, а Марфу Васильевну вообще отравить. Они конечно противные, но не настолько же». А у интеллигента нет никаких Иван Ивановичей, Марф Васильевн, а есть у него система, в рамках которой интеллигенция вредна, поскольку буржуазные идеи распространяет. Для интеллигента такая ситуация подобна решению математической задачи. Вы же не плачете, когда находите решение математической задачи. Так и интеллигент восхищается красотой формулы, лаконичностью фразы, но в нем нет ощущения живой крови, ощущения решения практической задачи, как у любого практичного человека.
Таковы основные моменты, ответственные за то, что мы называем современным террором. Какие можно сделать прогнозы? Если пытаться мыслить системно, то необходимо понимать, что, любое явление, неважно, террор это или боление за футбольную команду, устойчиво пока есть воспроизводящая его основа. На него можно влиять с большей или меньшей силой, ограничивать, но если мы говорим о серьезной трансформации явления или о его исчезновении, то всегда должны понимать, что фундаментальные, системные, осно`вные для него моменты обязаны либо видоизмениться, либо исчезнуть. Поэтому, когда современные политики говорят о мерах борьбы с террором, то, как правило, ограничиваются экономическим рецептом: будем лучше жить – терроризма будет меньше.
Однако не все так просто. Когда мы говорим о терроризме, связанном с религиозной классификацией(?) людей, то там как раз сталкиваемся с тем, что решающую, организационную роль в нем играют вовсе не бедные, голодные люди, которые не знают, как им заработать этот несчастный доллар, а вышедшие, даже на уровне рядовых боевиков, из сравнительно благополучных семей. Жизнь это мало подтверждает, даже в России, хотя русский террор нач. 20 в. не совсем современный, а нес в себе только его зачатки. Основную массу террористов составляла не беднота, а люди частично или полностью принадлежавшие к тогдашнему среднему классу, что тоже очень важный момент. А на уровне руководства, в большинстве своем – точно к среднему классу. Так что решение экономических проблем может, конечно, помочь немного уменьшить резонанс в обществе, то есть получить какую-то пассивную поддержку. Может быть, и можно с этим согласиться, но сам фактор видоизменить вряд ли возможно.
Когда просмотрим все моменты, о которых говорили, то, хотя мы, конечно, не пророки и вряд ли можем предвидеть будущее с точностью кинодокументалистики, но на сегодняшний день можно сказать, что ситуация в ближайшее время скорее всего радикально не изменится. Имеются в виду моменты, связанные с информационным обществом и возможностью донести свою точку зрения; об однополярности мира и невозможности сколько-нибудь серьезно противостоять тем или иным нежелательным процессам, заставляющих людей прибегать к крайним средствам; о склонности современной идеологии задавливать человека, заставлять его быть современным. То есть, по всем вышеописанным моментам на данном этапе не видно тенденций, которые могли бы что-то изменить, причем изменить не временно, а всерьез и надолго. Поэтому, в конце хотелось бы озвучить тезис, специально прибереженный для финала.
Если из всего, о чем мы сегодня говорили, попытаться слепить некий снежок, т.е. некую единую структуру, пусть на уровне снежка, то можно сказать, что современный терроризм напрямую связан с природой и условиями жизни современного человека. Террорист – это современный человек, со всеми его особенностями и переходными чертами. Поэтому, по большому счету, терроризм имеет серьезные корни и перспективы именно потому, что выработан такой совершенно неизвестный доселе истории феномен, как современный человек. Это не значит, что каждый современный человек – террорист, мы были бы весьма странными людьми, если бы так утверждали. Но то, что каждый террорист, так или иначе, даже если он исповедует традиционные ценности, очень часто человек сломанный, и эти ценности для него – ресурс, а не основополагающее жизненное основание, как ни парадоксально, очень серьезная проблема. Сломанный человек – это маргинал, террористы, как правило, маргиналы, даже если выступают с точки зрения какой-либо религиозной конфессии. К сожалению, для той или иной конфессии – это факт. В этом смысле, ситуация тем более вряд ли будет улучшаться. Но из этого не следует, что нужно тут же поддержать одностороннюю игру в поддавки, связанной с так называемой логикой борьбы с международным терроризмом. Дело в том, что борьба с международным терроризмом, как идеологическая кампания, на наш взгляд, может сыграть отрицательную роль в следующем: успешно играя на человеческом чувстве и стремлении к безопасности, она может закамуфлировать реальные проблемы, которые современному обществу свойственны, которое их порождает. Вот есть злодеи, есть религиозные люди, которые ничего не понимают, хотят реализовать свои античеловеческие цели, антилиберальные и антидемократические. В «ужастик» это все перевести можно. Такая борьба с международным терроризмом переводит реальную проблему в проблему несколько опереточную, при всей зловещности этой постановки, но тем не менее. Мы будем бороться с международными террористами, иногда с придуманными, иногда с реальными, а то, что их порождает, видимо, всегда будет находиться в своеобразном полумраке. В такие дебри кому-то и не захочется лезть. Не все склонны к этому, не все вообще считают это нужным: полицейские меры и достаточно. Пока современное общество в реальных людях воспроизводится, террор будет прекрасно себя чувствовать. Он всегда будет давать определенное количество людей, рекрутированных в эту сферу; всегда будет создавать ситуацию, порождающую террор. И даже борьба с террором в какой-то степени также телепостановка. Тоже зрелище, только немного другое: борьба с террором - еще одна веселая постановка, ну а то, что немного адреналина и реального страха, так это лучше для любой театральной постановки. Как в кинотеатре после фильма ужасов: посмотрел и почувствовал что-то хорошее. Многие психологи говорят, что испугаться даже полезно иногда: чувство яркости жизни, доселе помутневшее, обновляется.
Еще раз повторимся: ни в коем случае мы не говорим, что террор это прекрасно, только так и надо заявлять свою позицию в обществе, которое глухо к каждому человеку ит.д. Но, с другой стороны, историки должны быть историками. Они должны изучать общество как изучение болезни: реально, во всех ее неприглядных сторонах, во всей ее логике и четко себе представлять, почему человек болеет. Сделанная сегодня попытка, безусловно, не самая совершенная: многое можно еще изучать, анализировать конкретные случаи, и все, что с ними связано. Но, на наш взгляд, важнее было попытаться понять глубинные, принципиальные моменты, воспроизводящие логику личности, которая не хочет переустраивать мир подобным образом. И заострить внимание на том, что эта логика не является врагом современного общества, а является его составной частью.