От self Ответить на сообщение
К All Ответить по почте
Дата 06.12.2007 23:00:10 Найти в дереве
Рубрики Россия-СССР; История; Версия для печати

хотелось бы услышать мнение историка (желательно, настоящего :-) (*+)

http://old.lgz.ru/archives/html_arch/lg082007/Polosy/15_1.htm
http://www.lgz.ru/article/id=2473

Подлинная история Иосифа Сталина?

В последние годы телевидение всё чаще обращается к политическим лидерам советской эпохи. Один за другим выходят фильмы и сериалы
о Брежневе, Хрущёве, Троцком... Наибольший интерес вызывает личность Иосифа Сталина. О телевизионном воплощении человека, более 20 лет руководившего огромной страной, мы беседуем с доктором исторических наук, ведущим научным сотрудником Института российской истории Академии наук, автором книги «Иной Сталин» Юрием Николаевичем ЖУКОВЫМ.

ДЕЛО ВРАЧЕЙ
– Первый вопрос связан с сериалом «Сталин-Live»...
– Как можно всерьёз говорить о «Гарри Поттере» или «Властелине колец»? Это сказки для малолетних. Такую же сказку слепили и на НТВ. Мне жалко и обидно, что загубили великолепный сюжет: последние дни жизни Сталина. Это же точно по сартровскому экзистенциализму – пограничная ситуация, когда человек по-настоящему честен перед самим собой. Но я в первый день показа включил и был потрясён.
Где личный охранник Сталина Кузьмичёв? О нём помину нет. Где Новик, начальник Главного управления охраны МГБ, который сменил на этом посту Власика? Где министр госбезопасности Игнатьев? Нет их. А почему? Да очень просто. Если сказать, что есть Новик, то нужно сказать, куда девался приснопамятный Власик. А Власика уже арестовали по делу врачей, хотя он и не врач, и не еврей. Кстати, все разговоры о том, что «дело врачей» – чисто антисемитская акция Сталина, – это, мягко говоря, неправда. Если взять даже первую информацию о том, кто арестован, так половина арестованных – русские, и простого народа арестовали больше, чем врачей, потому что речь шла о двух аспектах проблемы. Первый – это то, что дважды все арестованные подтвердили на консилиумах, что у Жданова не было инфаркта, а у него, видите ли, была гипертония и назначили ему неправильное лечение. Проводил оба этих консилиума Власик, поэтому вместе с врачами и отправился в места не столь отдалённые.
Второй аспект. Есть веские основания полагать, что ещё одной причиной арестов врачей (а о них всё время говорят в первых сериях) было то, что по каким-то каналам кто-то из них информировал Запад, который очень интересовался, когда же умрёт Сталин. Здоровье руководителя – государственная тайна (скажем, как сегодня состояние здоровья Фиделя Кастро), но была утечка информации.
Более того, нужно объяснить, а что происходило вообще в стране. И пришлось бы авторам вспомнить, что ещё 16 февраля 1951 года, за два года до смерти, Сталин был отстранён от власти.
– То есть как отстранён?
– Было решение Политбюро о том, что отныне все решения по важнейшим вопросам принимают три человека: Берия, Булганин, Маленков. Но самая главная фраза этого постановления: «а принятые решения публикуются за подписью И.В. Сталин». И действительно, с начала весны 51-го года Сталин не участвовал в политической жизни страны. Почему? К тому моменту у него уже – три инсульта, он смертельно измотан. Конец 50-го года – идёт корейская война, всему руководству страны важно находиться на боевых постах, а Сталин сидит у себя на Рице. И вот документ, который я держал в своих руках. В Москву на имя Маленкова поступает письмо от Сталина. Оно написано не на бумаге, а на традиционной цековской красной папочке (оторвана одна половинка) огромными буквами, в четыре раза больше обычных, очень острыми. Когда я сделал копию и показал одному знакомому врачу-психиатру, не говоря, кто это писал, он сказал, что у писавшего человека явно не работала правая рука и он её держал левой и двумя руками водил карандаш. Отсюда большие буквы, острые углы у них, смена почерка. Не менее интересно содержание письма. Сталин пишет, что Вышинскому, который в тот момент был в Нью-Йорке, следует выступить в ООН по такому-то вопросу и сказать то-то и то-то. Вроде бы нормально. Но Вышинский уже выступил неделю назад! Спустя некоторое время Маленков получает второе письмо, примерно такое же, на красной половинке папки, с тем же содержанием! Сталин забыл, что он уже об этом писал, забыл намертво! Что это такое? Альцгеймер? Скорее всего. К сожалению, медицинская карта Сталина до сих пор – государственная тайна.
Если бы я был на месте творцов этого сериала, я бы строил его так, как должны были строить честные люди: Сталин живёт последние дни. Он это понимает, у него перед глазами проходит его жизнь, и он честно и беспристрастно оценивает своё поведение в те годы. Вместо этого нам предлагают развесистую клюкву, под которой сидит русский мужик и пьёт из самовара водку. Классическое восприятие России времён маркиза де Кюстина. Я думаю, в первую очередь нужно говорить о том, как и почему Сталин добивался в 35–36-м годах создания и принятия новой Конституции. Это самая острая и важная проблема.

АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ВЫБОРЫ
Чем Сталин отличался от Троцкого, Зиновьева, Бухарина, о которых многие сегодня с сочувствием говорят? Это люди, считавшие, что задача партии и задача Советского Союза – максимально содействовать и способствовать мировой революции. Они верили в пришествие мировой революции. Сталин и его соратники, такие как Молотов, Вышинский, Литвинов, Яковлев (наркомзем, журналист, создатель двух самых больших по тиражам газет в 20-е годы – «Беднота» и «Крестьянская газета»), осознали, что не будет никакой мировой революции, во всяком случае, при жизни того поколения. Сталин думал о стране, он знал, что главная цель Гитлера – «Drang nach Osten» – сокрушить Советский Союз, расчленить его – об этом в Германии мечтали ещё в 14-м году, – отделить Прибалтику, Украину, Белоруссию, Закавказье, Среднюю Азию. Чтобы отразить агрессию, нужно было создавать промышленность. Сталин же ещё в 31-м году говорил, что, если мы за 10 лет не нагоним те 300 лет, которые мы потеряли из-за татарского ига, из-за бездарного царизма, – нам конец, нас разобьют. И если бы не индустриализация, если бы не создание сначала металлургических комбинатов в Новокузнецке, Магнитогорске, Запорожье, если бы не создание тракторных заводов, которые вскоре превратились в танковые, не создание авиапромышленности, Гитлер действительно к концу осени 41-го года сумел бы выйти на линию Архангельск–Астрахань.
Вспомните, как в нашей стране до начала 34-го года оценивали Лигу Наций. «Орудие империализма», «ширма, которая скрывает тайные замыслы империалистов для покорения несчастных народов Африки и Азии». Сталин отважился на вступление Советского Союза в Лигу Наций! Это уже был конфликт с теми, кого у нас называют «ленинской гвардией». Зиновьев, Троцкий, Бухарин, Рыков – все они были против. Сталин намеревался добиться антигерманского оборонительного союза не только с Францией и Чехословакией, но и с Великобританией. Он стремился превратить СССР в нормальную, европейскую страну.
Сталин впервые предлагает избирательный закон, по которому все без исключения жители страны наделяются избирательными правами! Они впервые голосуют непосредственно, минуя каких бы то ни было посредников, один человек – один голос, выборы прямые, тайные, всеобщие. Ни до революции, ни после в России этого не было. Мало того, Сталин добавляет ещё одну деталь: альтернативные!
– Зачем ему это было нужно?
– Большевистская партия была создана в подполье. Для чего? Для захвата и удержания власти. Эту свою историческую миссию партия выполнила. А вот дальше начались проблемы. Революционеры умели говорить на митингах, махать маузером, им не хватало одного: образования. А нужно было поднимать промышленность, создавать новые предприятия, руководить экономикой.
Приведу необычный пример: я читал автобиографию отца балерины Плисецкой. Майя Михайловна его выдаёт за видного дипломата, но у него за плечами не было даже хедера – полностью неграмотный. Перед революцией – ученик в переплётной мастерской, в 20–21-м годах – старший следователь в киевской ЧК. После двух лет работы чекист стал жаловаться на то, что у него плохо с нервами, и долго лечился. Потом он руководил животноводческим совхозом, никогда не имея отношения к сельскому хозяйству. Наконец он получает новую должность: руководитель Арктик-угля, т.е. трёх шахт на Шпицбергене. Что он понимал в добыче угля? Ничего. Читал я жалобу на него. Приходит очередной пароход с продовольствием для наших шахтёров. Ну и среди прочего – водка, вино, шампанское, коньяк. Плисецкий сразу объявил на острове Западный Шпицберген сухой закон. Но ящики со спиртным сгрузили. И их благополучно употребили он сам, секретарь парткома, секретарь месткома...
Сотни и тысячи подобных примеров поведения руководителей областного, краевого, республиканского масштаба. Сталин понимал: просто за развал работы их всех не снимешь. И он придумал идеальный ход – альтернативные выборы. После всех перекосов и перегибов коллективизации, индустриализации было понятно, что никогда жители этого населённого пункта, этого района, этой области, этого края не проголосуют за своего первого секретаря. А им разрешали выдвигать своих кандидатов, вплоть до того, что можно было выдвинуть священника в депутаты Верховного Совета. Зафиксировано протоколами одного пленума, что Сталин допускал, что будет избрано какое-то число попов! Ему говорят: «Как так?» А он отвечает: «Если выберут, значит – недостатки нашей идеологической работы. Значит, так хочет население, и мы ничего поделать с этим не можем».

КТО РАЗВЯЗАЛ РЕПРЕССИИ?
Чем кончилась эта попытка Сталина отстранить партократию от власти? На пленуме в 37-м году, когда нужно было одобрить проект избирательного закона, предусматривавшего альтернативные выборы, партийные руководители по очереди объяснили Сталину, что они-то не против демократии, да вот их местный НКВД вскрыл очередную антисоветскую, повстанческую организацию и, пока с ней не покончено, нельзя проводить альтернативные выборы.
– То есть действия НКВД были спровоцированы местным начальством?
– Трудно сказать, кто первый сказал «мяу». Согласно закону Паркинсона, чем больше НКВД поймает врагов народа, тем для них почётнее – можно расширяться. А первым секретарям это было выгодно, потому что, пока идут массовые аресты, ни о каких альтернативных выборах нельзя говорить. Они фактически развязали вторую гражданскую войну, создали в обществе атмосферу истерии, массового психоза. Что происходило? Открытое партсобрание, на котором говорят, что такой-то оказался врагом народа. И находились два, три, десять десятков людей, которые торопились свести счёты со своими личными недругами. Они поднимались и говорили, что вот этот – тоже троцкист, а вот тот – зиновьевец. И можете себе представить, что начиналось далее?
– До сих пор я слышал, что репрессии развязал Сталин, что он параноик, который хотел уничтожить всех и вся.
– Такие вещи говорят люди, выполняющие социальный заказ, ангажированные. Есть документы, и я в одной из своих книг привёл их в доказательство того, кто на самом деле развязал массовые репрессии. Тот же Никита Сергеевич Хрущёв, оказавшийся вторым в стране по кровожадности. А первый – Роберт Индрикович Эйхе. Он каждый год выпрашивал у Политбюро разрешение дать ему возможность подписывать смертные приговоры за невыполнение хлебопоставок. Запрашивал не поимённо, а цифирью, огромное количество, десятки тысяч сибиряков: сколько можно ему расстрелять, а сколько – отправить в лагерь. А Хрущёв исхитрился летом 37-го года найти несколько тысяч кулаков в Подмосковье! Кулаков здесь в помине не было, тем более – в 37-м году, когда коллективизировали уже всё, что можно. Никита Сергеевич находит их. Я догадываюсь, что он понимал под словом «кулак». Когда готовилась Конституция 36-го года, Сталин и Вышинский сделали очень хитрое дело (Вышинский представил в Политбюро, а Сталин добился утверждения): освободили всех крестьян, которых посадили за так называемые три колоска, – это около миллиона человек. Более того, с них сняли судимость, вернули им право голосовать и быть избранными! И вот «наш дорогой Никита Сергеевич» слишком хорошо понимал, что эти люди за него никогда не проголосуют и его карьера чиновника с четырьмя классами образования (два в церковно-приходской школе и два – на руководящей партийной должности в Промакадемии) кончилась, потому что он ничего не умеет, ничего не знает. Ему прямая дорога в чернорабочие, в землекопы. Но кто же из них на это пойдёт? Вот они-то и развязали репрессии.
Почему об этом не любят говорить? А кто должен говорить? Тот же самый класс чиновников, который до сих пор обладает неограниченной властью? Они что, будут сами себя ругать? Ведь в конце концов все эти хрущёвы, эйхе, постышевы и прочие – они же не только партократы, они просто бюрократы. Это класс чиновников, тот самый класс, который Джилас назвал «новым», помните его работу «Лицо тоталитаризма»? Сталин раньше Джиласа понял, что такое этот наш «новый класс». Именно поэтому в январе 44-го года Молотов, Маленков, Сталин предлагают Политбюро утвердить проект постановления ЦК, по которому партии запрещается вмешиваться в вопросы экономики, промышленности, сельского хозяйства, строительства, в военные дела, в дела культуры, советского строительства. Партии по этому проекту оставляли идеологическую агитацию и пропаганду и участие в подборе кадров. То есть такие же функции, которыми обладает сегодня, скажем, католическая церковь в Ирландии. Она не господствует, но она духовно влияет на людей.
Провалили этот проект.
– Не хватило сталинского авторитета?
– Не было у него такого авторитета, когда принимается всё, что он ни скажет. Если это не касалось лично их, его предложения проходили. Если предложения Сталина затрагивали интересы «нового класса» – всё, гроб с музыкой, никаких решений.
– Создаётся впечатление, что вы – яростный поборник Сталина?
– Ничего подобного. Ни в одной моей книжке, ни в одной статье вы не найдёте ни одной фразы, где я превозносил бы Сталина. Я отношусь к нему так же, как к Наполеону, Александру Македонскому, Юлию Цезарю. Для меня это историческая фигура, и я как профессионал должен дать максимально объективную картину деятельности этого человека, в чём заключалась его политика и как он пытался её проводить. В том, что это идёт вразрез с существующими двумя направлениями – сталинизмом и антисталинизмом, – я не виноват. Меня, кстати, на дух не переносят ни те, ни другие.

СПИСОК «БЛАГОДЕЯНИЙ»
– А ошибки Сталина?..
– Ошибка – я даже называю это преступлением – то, что он в 37-м году поддался партократии и разрешил проведение репрессий на местах. Но если бы он не дал своего согласия, то дальше бы всё развивалось по уже сложившейся схеме. Тот же Эйхе или тот же Хрущёв поднялись бы на трибуну Пленума ЦК и вспомнили бы все преступления Сталина с точки зрения классического ленинизма-большевизма: оппортунизм, Лигу Наций, понавешивали бы на него всех собак...
Говорят также про поведение Сталина в первые дни войны... Но вот совершенно обычный пример. Вы – школьник, вы на занятиях получили двойку. С каким чувством вы идёте домой? Прячете глаза от родителей, не хочется им ни говорить ничего, ни показывать. А если двойка в четверти? А если двойка на экзамене? Вот такую же «двойку» поставили Сталину 22 июня. И естественно его поведение, когда он несколько дней в душе, видимо, проклинал себя...
Но вскоре был создан ГКО. Мы должны в ножки поклониться членам ГКО за то, что они сумели в считаные дни и недели поставить нашу оборонную промышленность так, что дальше линии Ленинград–Москва–Сталинград немцев не пустили. В ГКО входили Берия, Молотов, Маленков. Они взяли на себя коллективную обязанность обеспечить фронт всем необходимым: мобилизация людей в тылу, доставка призывников к линии фронта, обмундирование, снабжение фронта необходимыми видами вооружений и боеприпасов. И все наркоматы, которые занимались этими вопросами, курировались ими. И каждые полгода они меняли их между собой. Но при этом они ещё занимались и своими прямыми обязанностями. Молотов был наркомом иностранных дел, Маленков возглавлял всю партийную работу, Берия отвечал за НКВД, этих обязанностей с них никто не снимал.
– Но Берия же исчадие ада?
– Ну конечно, «исчадие ада», если он с осени 45-го года занимался только ядерным проектом, больше ни во что не влезал. Я как-то проделал эксперимент: начал читать документы просто для того, чтобы понять, сколько времени это займёт, смотрел: когда они поступили к Берии, и когда они были завизированы, и сколько таких было документов в неделю. А ведь Берии их нужно было не просто читать, он головой отвечал за то, что будет в соответствии с его резолюцией. Так вот, чтобы работать с этими документами, ему нужно было по меньшей мере 30 часов в сутки. Когда у него было время на то, что ему приписывают, особенно с этими женщинами? У него был начальник охраны Саркисов. Вот он любил девочек водить, и время у него на это было, а потом всё это приписали Берии. Точно так же, как раньше в деле об организации антиправительственного заговора, который возглавляли Енукидзе и комендант Кремля Петерсон, не хотели говорить правду и обвинили Енукидзе в том же самом, что и Берию. Ну, увлекался Енукидзе балеринами из Большого театра, но это сделали главной статьёй обвинения.
– Обвинения в заговоре, к которому были прицеплены Тухачевский и другие?
– Не «прицеплены», а есть документы, по которым Петерсон должен был организовать арест пятёрки: Сталина, Молотова, Кагановича, Ворошилова, Орджоникидзе. А временно, пока не соберётся партийный съезд, ЦИК СССР, во главе страны должен был встать товарищ Тухачевский. Это так. И замешаны в этом деле был командующий Московским военным округом Корк и куча народа из МВО, они все были повязаны в заговоре.
– То есть заговор был?
– Конечно. И документы есть. Вот Патрушев взял бы и приказал своему архиву опубликовать эти документы.
– В последнее время часто говорят, что Берия был за демократизацию, за изменение отношений Советского Союза с другими странами...
– Нет, за Берией такие «грехи» не числятся. Он как был порождением партийных структур, таким и оставался. Он, как и Хрущёв, считал, что наша страна должна находиться в конфронтации с Западом; что о подъёме жизненного уровня поговорим лет через 200. И вот Хрущёв с Берией и ходили рука об руку. У нас же многие не знают механизма, технологии работы ЦК. Документы готовили в аппарате у Хрущёва, а затем с какими-то он выходил на бюро, что-то от своего имени предлагал Берия... А если взять всё, что предлагали тот и другой, то окажется, что это единый комплекс документов. Главное, чего они тогда добивались, – это ни в коем случае не снижать расходы на «оборонку» и всячески усиливать самостоятельность союзных республик – то, против чего всегда выступал Сталин.
Хрущёв считал, что у нас уже построен социализм. При Сталине восточноевропейские страны как назывались? Страны народной демократии. Сталину они были нужны только с одной целью – предполья (есть такое понятие у военных). Если Запад снова нападёт на нас, то они уже не как в 41-м году сразу вторгнутся на нашу территорию, а будет довольно обширное пространство между. При Хрущёве как это стало называться? Соцлагерь. При Сталине мы создали только Совет экономической взаимопомощи как ответ на план Маршалла и доктрину Трумэна. Хрущёв создаёт Организацию Варшавского договора. Ни Сталин, ни Молотов – никто не пошёл на создание военной организации. Сталин не отдавал ни КВЖД, ни Порт-Артур, это сделал, никого не спрашивая, Хрущёв в самолёте, по дороге из Москвы в Пекин. У Юрия Олеши была пьеса «Список благодеяний». Вот если сделать такой же список прегрешений Сталина и прегрешений Хрущёва, поверьте, хрущёвские прегрешения здорово перевесят.
– А благодеяния?
– Кому Хрущёв подарил Крым? За то, что делегаты партийной организации Украины поддержали его выдвижение на пост первого секретаря. Что он дальше сделал? Отменил выплаты по облигациям, не посоветовавшись ни с кем. Заявил, что мы через четыре года, а то и через два можем обогнать американцев по молоку, хлебу, мясу, шерсти. Чёрта с два, ничего этого не произошло. Эпопея с целиной. Да, первые два-три года – великолепные урожаи. Но в таких случаях забывают посчитать, как упали урожаи в европейской части страны, откуда сняли все деньги, направив на целину. Если взять наши общие урожаи, собранные в стране до целины, во время целины и после, то окажется, что больший вред сельскому хозяйству трудно было нанести. Ну «талантливый человек», что делать! Если слово «троцкизм» употреблять не в бранном смысле, а в чисто политическом, то Хрущёв был троцкистом. Он был сторонником мировой революции и пытался провозгласить любую страну, потерявшую колониальную зависимость, социалистической. Вспомните Золотую Звезду Насера, Бенбелы (руководитель Алжира, о котором уже никто сегодня не помнит), подарки оружием Индии, Бирме, Индонезии.

СТАЛИН – ДЕМОКРАТ?
– Вернёмся к Сталину, почему всё-таки к нему не ослабевает интерес?
– А сколько книг о Сталине было при Сталине? Раз, два – и обчёлся. Потом – хрущёвский период замалчивания. А потом, с началом перестройки, когда вновь покатили все бочки на Сталина, пошли одна за другой книги. И сегодня о нём говорят, пишут, снимают фильмы. Плохие, хорошие, но в подоснове лежит одно: понимание того, что Сталин выражал национальные интересы страны. Он был по-настоящему великим государственным деятелем. Я бы сказал, что в нашей истории было два таких человека: Пётр Первый, который начал вытаскивать Россию из болота, и Сталин, который повторил этот подвиг Геркулеса. Люди – антисталинисты, сталинисты – как бы внешне ни оценивали его, ругали или захваливали, придумывали «за» и «против» него, всё равно не могут понять, что в XX веке нашей страны не было бы, если бы не было Сталина. Раздавили бы. И только потому, что он сделал всё, чтобы страна устояла во время войны и победила, а после войны страшной ценой, отказом народа от повышения жизненного уровня создал ядерное оружие (49-й год – атомная бомба, 53-й – водородная). Создание авиации дальнего действия – стратегических бомбардировщиков, ракет – это же всё начало создаваться при нём. Не было бы нашей страны, уничтожили бы раньше, чем её разорвали в клочья партократы в 91-м году!
Меня это потрясло. Живёшь в стране, и вдруг тебя лишают этой страны – только шизофреник может к этому отнестись нормально. И я попытался сначала для себя понять, как мы смогли к этому прийти. Начал я с 60-х годов, вижу – не получается. Стал смотреть послевоенные годы – тоже, все концы уходят глубже. И мне пришлось идти всё время как бы назад и дойти до 30-х годов. На счастье, как-то я сидел в бывшем партархиве, и вдруг с огромным мешком рассекреченных протоколов Политбюро идёт мой однокашник по Архивному институту. И я воспользовался этим моментом и первым прочитал их подряд. Я не думал тогда о Сталине, но вдруг увидел, что Сталин никогда не был единоличным правителем, всегда были три-четыре человека. При этом там же сохранились листочки голосований – кто «за», кто «против», оригиналы документов, которые подавались...
– Неужели Сталин был демократическим руководителем?
– Ох, хорошо бы, чтобы у нас сегодня были такие люди. Мы ничего не знаем о том, как функционировала наша власть. Как-то мне довелось почти месяц работать с Микояном в Кремле, я как журналист, а он – автор. Это было в 72-м году. Он всё время надо мной издевался, говоря, что я хоть и историк, но ни чёрта не знаю. Я соглашался, а он мне рассказывал массу необыкновенного, подтверждение чему много лет спустя я нашёл в архивах. И это перевернуло мои представления о власти. Никто никогда всерьёз не говорил о том, как сконструирована, как действует наша власть. Не положено было раскрывать такие вещи при Сталине. При Хрущёве, наоборот, старались чернить, мазать погуще дёгтем всё, что было до Никиты Сергеевича. А потом – гробовая тишина. Но главные документы были закрыты. И когда я их прочитал, я, как Колумб, для себя открыл новый континент. При этом я постоянно сличал: вот приняли такое решение, а что писали газеты, политические и литературные журналы, а что писалось в книгах? Многие любят говорить, что эти документы – подделка, один мне даже сказал, что вот недавно сели и все документы подделали. Но мне неудобно было ему объяснять, что тонны документов подделать невозможно, есть и почерк, и старение бумаги, и прочее, и даже литературные обороты, термины, которых сегодня уже не встретишь ни у кого. Всё это достоверно.
Когда я работал в архиве, то стал сопоставлять, что же мы придумали про кровавый, тоталитарный режим и что на самом деле было. Вот это меня и заставило сначала для себя написать книгу «Иной Сталин», при этом я долго советовался с женой, она мне говорила, что ещё рано, что нужно, чтобы прошло поколение, чтобы всё окончательно забыли. Но меня это глодало, и я не мог не написать, мне было не важно, будет она опубликована или нет. Вот повезло, издательство ухватилось, опубликовало колоссальным по нынешним меркам тиражом.
– А какой отклик ваша книга с, прямо скажем, удивительными открытиями вызвала в научном мире?
– К сожалению, никакого. Тишина.
– Надеюсь, что мы нарушим эту тишину.

Беседу вёл Александр КОНДРАШОВ

Портфель "ЛГ"

Из особых папок Политбюро

Доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института российской истории Академии наук Юрий ЖУКОВ в беседе с обозревателем «ЛГ»

ВНЕ СХВАТКИ

– Юрий Николаевич, беседа с вами в марте этого года («Подлинная история Иосифа Сталина?», «ЛГ», № 8) жарко обсуждалась на форуме газеты. Сейчас, в год 90-летия Октябрьской революции, мы решили вернуться к исследованию драматических коллизий в руководстве страны послереволюционного десятилетия.
– Я бы начал со слов одного нашего современного писателя: нельзя ненавидеть свою страну больше, чем чужую. Это, наверное, должно быть главным для всех. Всё-таки мы не американцы, не англичане, не французы, мы – русские. К своему прошлому нужно относиться уважительно. Вспомним историю с пьяным Ноем: как поступил один его сын и как – другой? Один ехидно хихикал над наготой отца, другой её прикрыл. Давайте следовать библейским заветам.
Что касается Сталина, то, когда я перекопал документы 20-х годов, вдруг обнаружил то, что, в общем, лежало на поверхности: Сталин никогда не рвался во власть. После смерти Ленина он несколько лет был вообще вне схватки. Политбюро состояло из двух групп: Троцкий, Зиновьев, Каменев – леворадикалы и Бухарин, Рыков, Томский – праворадикалы. Разница между ними заключалась только в одном: если первые считали, что нужно ускорить мировую революцию (по идее Зиновьева революцию в Германии в 23-м году решили начать 9 ноября и послали туда кучу нашего народа, чтобы они организовывали восстания, перевороты, но у них ничего не вышло), то вторые считали, что нужно, наоборот, спокойно дожидаться мировой революции. И те и другие исходили из того, что мировая революция непременно будет, а Россия как была, так и должна оставаться преимущественно аграрной страной. Троцкий по подсказке своей правой руки в области экономики Преображенского полагал, что подъём промышленности необходимо проводить за счёт ограбления крестьянства в целом; Зиновьев и Каменев считали, что нужно опираться всё-таки на середняка и давить одного кулака. А Бухарин, Рыков и Томский считали, что крестьян не нужно трогать вообще, дать им свободу и за счёт этого страна заживёт, а в остальном – тоже полагали, что Запад нам поможет. Сталин, в тот момент седьмой член Политбюро, был вне этой схватки.
– Но он же был генеральным секретарём?
– С 23-го по 26-й год должность председателя Совнаркома значила гораздо больше, чем генсек.
Ленин не занимал должности в партии, кроме как член Политбюро, – он был председателем Совнаркома. И потому в то время, кто бы ни руководил партийным аппаратом, главным всё-таки считался председатель правительства, а им до своей отставки в декабре 30-го года был Рыков. И вот борьба между левыми и правыми привела к тому, что Сталин невольно стал выдвигаться на первый план. Схлестнувшись, две основные силы, ослабляя себя, укрепляли Сталина.
Сегодня почему-то кажется, что вот ввели НЭП, и все зажили прекрасно. Это не так. 23-й год – безработица, забастовки чисто экономического характера. 26-й год – ещё хуже, промышленность почти ничего не производит, зато крестьяне процветают – великолепные урожаи, а деньги от продажи зерна, мяса, молока девать некуда: нечего купить – и потому снова экономический кризис. Возникает вопрос: как же так, государство пролетарской диктатуры, а пролетариат живёт хуже и служащих, и крестьян. И по сути, все разговоры о партийной борьбе скрывали за собой только одно: поиск того курса, который позволил бы нашей стране не просто выжить, а как-то окрепнуть.
Сталин, который до того занимался вроде бы только национальными делами, вносит на обсуждение идею о возможности построения социализма в отдельно взятой стране. Так как мировая революция произойдёт не скоро, то никто не мешает забыть наконец об обязательствах перед пролетариатом Западной Европы и Соединённых Штатов и вспомнить о своих людях. В октябре 26-го проходит
XV партконференция, на которой решают поднять зарплату рабочим. Но как? За счёт резкого сокращения количества чиновников. Вот государственный подход! Средства, которые шли на содержание этого «крапивного семени», как говаривал Гоголь, пустили на подъём зарплаты рабочим. Это был первое, чего исподтишка сумел добиться Сталин. Почему сумел? Потому что в тот момент Троцкий, Зиновьев, Пятаков, Серебряков, Сокольников, т.е. все леворадикалы из «ленинской гвардии», проиграли в борьбе за генеральный курс страны и перешли к тому, что является государственным преступлением во всех странах мира (и в Китае, и в Соединённых Штатах, и где угодно), – к подпольной деятельности.

СТАЛИН – МОГИЛЬЩИК РЕВОЛЮЦИИ

Подпольная работа оппозиции началась с войны цитат. Для начала Троцкий передал через Бориса Суварина на Запад неизданные работы Ленина, в том числе и письмо к съезду, известное как «Завещание Ленина». И сразу же в стране начался скандал. Журнал «Большевик» в августе 25-го года опубликовал две реплики – Троцкого и Крупской, которые стали доказывать, что это всё ложь, клевета на партию, на Ленина, на страну… Но что любопытно: проходит 9 месяцев, и Зиновьев с Каменевым обращаются в Политбюро с требованием опубликовать «Завещание». Почему? Потому что до этого Рыков, который в силу своего поста – председатель Совнаркома, глава правительства – ведший все пленумы партии, решил начать борьбу с Зиновьевым и Каменевым и разрешил публикации о том, какую позицию в 17-м году по отношению к предстоящей Октябрьской революции занимали Зиновьев и Каменев. Как известно, Ленин их обзывал нехорошими словами, так как они были против. Рыков это использовал. В ответ Зиновьев и Каменев решили использовать «Завещание», чтобы опубликовать характеристику, данную Лениным Рыкову!
История с «Завещанием» вылезла на повестку дня Июньского пленума 26-го года, где обсуждали сугубо экономические вопросы, обсуждали так горячо, что председатель ВСНХ Дзержинский умер от переживаний, от того, что не мог доказать Троцкому, Зиновьеву, Каменеву, как нужно развивать промышленность. И затем последовало страшное обвинение со стороны Троцкого в адрес Сталина: он на заседании Политбюро заявил, что Сталин – «могильщик партии и революции». Троцкий оказался провидцем, не понимая, правда, насколько глубоко заглянул в будущее. Сталин в тот момент ещё не думал о том, что партия уже изжила себя, что революция завершилась, и полагал, что революции в нашей стране найдётся поддержка если не в Индии, то уж в Китае обязательно. Тем не менее он был вынужден отвечать Троцкому. И, отвечая, также использовал «Завещание», говоря о том, как Ленин писал о Троцком. И с этого момента «Завещание» превращается в дубинку, которой то Зиновьев, то Троцкий, то Сталин, то Бухарин, то Рыков бьют друг друга по головам.
В октябре 26-го года Зиновьев и Троцкий оказываются вне Политбюро. Они начинают то, что очень искажённо нашло отражение в сериале «Завещание Ленина», – подготовку если не восстания, то мощного движения в партии и стране. Троцкий со своими сторонниками выступает на московских заводах, на железной дороге. Зиновьев – на крупнейших заводах Ленинграда, в том числе на Путиловском, пытаясь поднять массы в свою защиту. Они, добиваясь изменения руководства, пускают слух о том, что Рыкова якобы готовы избрать генсеком, сталкивая таким образом Сталина с Бухариным, Рыковым и Томским. Страсти разгорелись на уровне уже не Политбюро, а более широкого руководства и достигли того, что в конце декабря 26-го года Сталин в сердцах написал заявление об отставке.
Тогда он не имел того значения, которое ему придают сегодня, он ещё неизвестен широко в партии. Он не понимает, почему драка между Зиновьевым и Рыковым выливается в травлю его, Сталина. И, как я полагаю, он по-человечески решил: да пойдите вы все к чёрту, надоели вы мне со своими сварами. Нельзя без конца прикрывать главное, что есть в стране – экономические проблемы, – войной цитат.

ЭКОНОМИКА И РЕПРЕССИИ

Пленум отставки Сталина не принял, и он невольно оказался тем центристом, который вынужден был защищать именно средний курс. Да, индустриализация, но за счёт внешней торговли. То есть, с одной стороны, то, чего требовали троцкисты, – ускоренная индустриализация; а с другой – то, чего требовали правые, – не трогать крестьян. Будущее показало, что подобные компромиссы ни к чему хорошему не приводят. Кто мог предположить в октябре 28-го года, когда начали выполнение первого пятилетнего плана, что через год разразится мировой кризис и никто не будет ничего покупать, а будет стремиться только продать. И это тогда, когда мы влезли по уши в долги, ибо всё, что мы строили в первую пятилетку, строили в долг. У Форда купили Горьковский автомобильный завод; также у американцев – Сталинградский и Челябинский тракторные, Ростсельмаш… Что делать: бросить то, что начали строить, или продолжать? Решили продолжать. За счёт чего? И вот тут-то и пригодились домзаки – дома заключений, как именовали в 20-е годы тюрьмы, где перевоспитывали уголовников. Решили их заставить работать. Где? Прежде всего – на лесоповале. Почему? Да потому, что лес был одной из главных статей экспорта, ибо какой бы кризис ни бушевал в Великобритании, ей необходим был строевой лес. Лесоповал обходился в гроши, но мы получали за это валюту, которой расплачивались с долгами. Тогда по инициативе Ягоды, о чём написано в книжке «Канал имени Сталина» про строительство Беломорско-Балтийского канала, было решено использовать заключённых (но я хочу напомнить всем, что 90% их – уголовники: убийцы, бандиты, насильники, воры, растратчики, те, кто к политике никогда никакого отношения не имел) как дармовую рабочую силу. И таким образом хоть как-то выкрутиться из того страшного экономического положения, в котором мы оказались.
Кроме того, членам Политбюро было очевидно, что грядёт агрессия капиталистических стран против СССР – в 30-м году папа римский открыто призвал весь мир к крестовому походу против страны нечестивых большевиков, и не было уверенности, что мы сможем отразить новую интервенцию. Поэтому и значение индустриализации усилилось. Но тут возник замкнутый цикл. Неграмотных рабочих набирали на строительство заводов, металлургических комбинатов; немножко подучив, ставили их к конвейеру, к мартенам. Естественно, они тут же всё ломали. Не потому, что хотели, а потому, что не умели, не имели опыта. И тогда нормальные недоработки повернули как контрреволюционное преступление. Сталинградский тракторный: три трактора выпустили – и на год закрыли. Кузнецкий металлургический пустили, на съезде отчитались, а ещё пять лет доводили до кондиции половину домен. И это при том, что первый пятилетний план был в 30-м году скорректирован чуть ли не в 100 раз. Сегодня никто не вспоминает, что в первую пятилетку мы должны были построить в Ленинграде автомобильный завод, многие наши великие стройки: электростанции, Волго-Донской канал, БАМ должны были появиться во вторую пятилетку. Все эти трудности, как я полагаю, и привели к тем страшным жестокостям, которые у нас тогда воцарились.
При этом я имею в виду не только массовые репрессии, а ту систему использования ГУЛАГа как рабочей силы. Ещё раз повторяю: мы должны твёрдо помнить, что как минимум 90 процентов заключённых были уголовниками. Не забывайте: Гражданская война обернулась, помимо всего прочего, огромным количеством беспризорников, детей, которые остались без своей семьи. А среда беспризорников, это мы видим и сегодня, порождает преступников. Недавно увидел сюжет по телевидению, как в каком-то лагере в Свердловской области 19-летних уголовников учат читать и писать – они до этого никогда не учились. А тогда, в 20-е и начале 30-х?
И как поступать с этими уголовниками? Я не правозащитник и не буду рыдать над судьбой человека, за плечами которого четыре убийства или пять изнасилований. Для меня это – конченый человек. Но как поступать с этим отребьем общества? В Италии – мафия, в США – мафия, там сидят сотни тысяч за уголовные преступления, это всё нормально, это – демократия…
– Но у нас сажали и за анекдоты, и за пресловутые «колоски».
– Но все забывают о том, что в 36-м году всех посаженных «за колоски» (более 800 тысяч человек!) выпустили и вернули им гражданские права вплоть до права избирать и быть избранным. И здесь я не могу не вспомнить слова одной старой женщины, которая провела всю жизнь в своей деревне под Истрой: «Нужно выкапывать Сталина и сажать на власть». У меня отвалилась челюсть: «Почему?» Она говорит: «Раньше мы знали: сорвёшь на колхозном поле морковку – посадят. Но зато мы никогда не закрывали двери в домах, и у нас не было ни воровства, ни бандитизма». Сегодня всё позволено – вот что она имела в виду. Вы понимаете, не все люди дозрели до того, чтобы не красть, когда можно красть. Наш человек ещё младенец в общественной жизни, не может он пройти мимо, если что-то плохо лежит, ему нужна рука старшего, воспитателя. Вспомните: 1215 год, Великая хартия вольностей – вот начало демократии в Англии. Им понадобилось 600 лет, а мы хотим всё за один день.

ЧАША СИЯ

И вот здесь-то я и начинаю понимать, как не хотел Сталин брать на себя ту роль, которая неизбежно приведёт к тому, что его будут проклинать многие, не все, но многие. Он дважды писал на пленум прошение об отставке: не могу занимать этот пост, больше не в силах. В этом есть что-то похожее на слова Христа, когда он просит Бога, чтобы его миновала чаша сия. Если бы я был писателем, то написал бы роман именно об этой ассоциации, когда человек понимает, что он идёт на распятие, на гибель, на преступления, но ради того, чтобы другим потом было лучше.
– Извините, меня шокирует такое сравнение…
– А булгаковский роман «Мастер и Маргарита» вас не шокировал, когда в
69-м году вы прочитали первую часть в журнале «Москва»?
– Это другая тема, хотя надо признать, что Сталин спас Булгакова, когда рапповцы требовали расправы над ним, с другой стороны, Булгаков не проливал горьких слёз, когда судили Зиновьева, Бухарина и других «верных ленинцев».
– Сталин лучше нас с вами понимал, что нельзя ни за 10, ни за 20 лет создать богатую страну. Нам демократы 20 лет обещали роскошь. А тогда за 20 лет мы смогли добиться очень многого. И добились бы большего, не будь войны. Ну кто виноват, что только что построенные тракторные заводы мы должны были превращать в танковые? Хорошо американцам было – на их страну не упала ни одна бомба. Но тем не менее своих японцев после Пёрл-Харбора они в 24 часа переселили в пустыню. На Аляску не повезли – дорого, хлопотно и долго. Проще – с Западного побережья прямо в пустыню, где многие из них и умерли. Что же сегодня не обвиняют в этом страшном преступлении Рузвельта?
Красной нитью в Особых папках Политбюро за 25–27-е годы проходит тема разоружения Северной Осетии, Ингушетии, Чечни, Дагестана. Мы забыли, что в 20-е годы в день выдачи зарплаты на нефтепромыслах чеченцы в конном строю спускались на Грозный и забирали те деньги, которые предназначались в качестве зарплаты рабочим. Ну привыкли так жить! Как вы думаете, сколько нужно веков, чтобы приучить к общественно полезному труду? Наверное, не одно поколение.
Как быть, если плодородной земли в европейской части страны на одного крестьянина – 5–6 соток в лучшем случае? Можно заниматься товарным хозяйством, т.е. работать на себя и на продажу? Кто виноват, что мы северная земля, что у нас начиная с Тулы земли ни черта не дают, что плодородные почвы – только на Украине и Северном Кавказе? А если пойти на то, чтобы раздать каждому крестьянину то количество земли, которое необходимо для производства – стандартная американская ферма, – мы должны будем 9/10 крестьян выселить из деревни. Куда? Что, есть рабочие места? Если есть, где им жить? Такое положение сегодня, но оно было во сто крат страшнее в годы первой пятилетки.
– И в этом вы видите причину появления производственно-зэковской империи ГУЛАГ?
– Ничего не берётся ниоткуда. Были «гулаги» и в США, и в Англии, и во Франции. Французы имели каторгу в Южной Америке – французская Гвиана. Эта каторга была пострашнее нашей колымский: хоть там и не мёрзли, но там были топи, малярия, ядовитые змеи, аллигаторы и чёрт знает что ещё – люди умирали через несколько месяцев. Во всех странах были свои «гулаги», просто нигде не было Сибири, где 12 месяцев зима, а остальное – лето. Но кто создал этот климат, этот замороженный континент – Ленин, Сталин, Ягода? Что делать, если нужно добывать олово, без которого промышленность не может, а олово – на острове Колгуев, а остров Колгуев – между Баренцевым и Карским морями, где полгода – ночь, полгода – день, а температура летом не выше плюс трёх градусов?.. И никто никогда туда добровольно не поедет…
– То есть вы полагаете, что альтернативы не было: либо огромные жертвы, но будет страна, либо не будет страны и жертв будет несравненно больше?
– Конечно. И люди это понимали, они шли на лишения, отказывали себе во многом, понимая, что это нужно если не для них, то для их детей. Действительно, был величайший энтузиазм перед войной, в годы первых пятилеток.
– Очень распространено мнение о том, что Сталин был патологически жесток и маниакально стремился к власти.
– Эту точку зрения активно распространял Хрущёв. Вот кто точно «маниакально стремился» к власти. Что касается жестокости, то зверства председателя Реввоенсовета Троцкого: децимации в Красной Армии, геноцид казачества, репрессии против духовенства, расстрелы заложников (в том числе детей) – коснулись миллионов. А идейный последователь Троцкого, борец за мировую революцию Хрущёв был (я об этом говорил в нашей прошлой беседе) одним из главных инициаторов массовых репрессий 30-х годов. Характерный факт: в июле 37-го «дорогой Никита Сергеевич» телеграммой (я её держал в руках) просил НКВД дать ему право дополнительно расстрелять ещё 8500 москвичей, но даже Ежов вынужден был снизить эти цифры до 5000.
До, во время и после Сталина страной правили люди Гражданской войны, безусловно, жестокие люди. Другое дело – результат их правления. И здесь не могу не повторить слова, которые приписывают Черчиллю: «Сталин принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой». Этот исторический путь всего за два десятилетия, включая Великую Отечественную войну, прошла наша страна.

«НАШИ ПРИШЛИ»

– Вы затронули вопрос веры, религии…
– Ни Сталин, ни его товарищи по продвижению в жизнь курса превращения нашей страны в нормальную индустриальную державу никогда не выступали против религии как таковой. Они твёрдо придерживались мнения: религия – частное дело каждого человека. И при Сталине никого только за то, что он верующий – не важно, в Христа, Будду, Иегову или Магомета, – никто никогда не арестовывал. Да, большевики боролись в 20-е, а в 30-е годы уже не так сильно по сравнению с тем, что потом с Церковью творил Хрущёв. Сталин в
43-м году пошёл на восстановление структуры Русской православной церкви во главе с патриархом.
– Зачем?
– Для упрочения национального курса. Сталин стал расставаться с коммунистическими доктринами в 34-м году, когда по его предложению страна вступила в Лигу Наций, ту Лигу Наций, которую он лично ещё в 29-м году поливал как исчадие ада. Затем пошёл на заключение с Парижем и Прагой антигерманского договора, что являлось формой воссоздания Антанты. Затем в 35-м году начал фактическую ликвидацию Коминтерна и замену его народными фронтами, победившими вскоре во Франции и Испании. Всем компартиям было предложено: хотите войти в правительство, получить власть – действуйте нормальным парламентским путём. Это было очень важно. Наконец, перед войной – приказ по Комитету по делам искусств о снятии с репертуара Камерного театра комической оперы Бородина на новый текст Демьяна Бедного «Богатыри», где прямо говорилось, что опорочивается идея крещения Руси, оказавшего прогрессивное значение для развития страны. Сталин восстановил и погоны, и персональные звания в армии, и церковную иерархическую структуру. Он понял, что нельзя было лишать народ чувства национальной гордости. Вот анекдот начала 43-го года. Старый царский генерал подходит утром к окошку, смотрит на улицу, где маршируют ребята в погонах, и кричит жене: «Маша, Маша, иди скорей, наши пришли!»
Сталин сделал очень серьёзный шаг вправо, а белогвардейский лагерь тогда же сделал шаги по направлению к Сталину. Павел Милюков, лидер кадетов, человек, фактически создавший Белое движение, в передовой газеты «Последние новости» 23 июня 1941 года писал, что отныне вся русская эмиграция должна поддерживать Советский Союз и Сталина, ибо «если мы это не сделаем, мы предадим собственные идеалы периода Гражданской войны». Когда Мережковский и Гиппиус послали в тот день поздравительную телеграмму Гитлеру, вся эмиграция перестала с ними здороваться.
– А многотысячные расстрелы казаков Краснова? А миллионы военнопленных, которых из немецких концлагерей переселили в ГУЛАГ?
– Вот здесь мы опять становимся на весьма зыбкую почву домыслов и легенд. Казаки, о которых идёт речь, носили германские мундиры, уничтожали партизан в Югославии, боролись с союзниками во Франции, когда их туда направляли. Это были германские, нацистские формирования, такие же, как эстонская, латышская дивизии СС. Казаки Краснова воевали против нашей Родины, и их жалеть? Французы ведь не побоялись судить Петэна за то, что он подписал с немцами мир и стал главой французского государства под эгидой Берлина, они запретили на некоторое время работу Коко Шанель за то, что она жила в открытую с эсэсовцем, запретили выступать Эдит Пиаф за то, что она пела немцам...
Что касается наших военнопленных, которые оказались в ГУЛАГе. Это опять во многом придумки. Напомню, в Англии начиная с 40-го года, после Дюнкерка, любой бежавший с континента на острова попадал в фильтрационный лагерь, где его держали день, месяц, год или несколько лет, пока не завершалась проверка, а не подослали ли его немцы. Так действовали англичане. У нас было то же самое. Проверяли военнопленных: были ли они во власовской армии, работали ли на немецких заводах или отказывались от того и другого, оставаясь в концлагерях. И после проверки их соответственно либо наказывали, либо отпускали.

ВОСПОМИНАЯ О БУДУЩЕМ


– Какой вывод для нашей страны можно сделать из того, что открылось вам в Особых папках Политбюро?
– Я надеюсь, что, может быть, прошлое когда-нибудь научит нашу власть и она перестанет вести себя как ребёнок, который думает, что можно вот сегодня ввести демократию. Нигде этого не было и никогда не будет. Нельзя в течение одного дня построить капитализм. Нельзя в течение трёх дней создать средний класс. Почему-то у нас забывают, что во всём мире средний класс – это врачи, юристы, профессура. У нас же под средним классом понимают лотошников, которые занимаются тем, чем во всём мире занимаются эмигранты в первые месяцы пребывания в той стране, куда они приехали. Это не средний класс. У нас всё время делают главным третьестепенное, а главное предают забвению. Главное на сегодняшний день – наука. Без науки не будет образования, не будет медицины, не будет оборонки – ничего не будет. У нас доктору физико-математических наук, занимающемуся атомом, платят столько же, сколько уборщице в Министерстве науки и высшего образования. И министр Фурсенко это великолепно знает, и следовательно, он по понятиям 30-х годов – враг народа, потому что, уничтожая науку, он уничтожает будущее страны.
Я не понимаю также, как можно рассуждать о неожиданном росте цен? Во всём мире розничную цену назначает производитель. У нас же между производителем и розницей 5, а то и 10 перекупщиков. И бороться с этим очень просто. Можно сегодня издать закон, запрещающий перепродажу любого товара. Продажа только по ценам производителей – и сразу цены упадут.
Чиновники. Их сегодня в России гораздо больше, чем было в СССР, – и партийных, и государственных. Надо действовать, как действовали в 26-м году: сократить в 10 раз чиновничество, а разницу отдать на выплату пенсий. И сделать всё это можно в течение одного дня. Надо думать о стране и её народе и наплевать на всех олигархов. У нас любят говорить о Соловецком камне. А почему бы «мемориальцам» не спросить: каким образом Норильский комбинат, созданный трудом заключённых, – многие годы только они там и работали, – почему он стал собственностью одного человека? Он что, купил кости умерших там? Как он вообще стал восприемником ГУЛАГа? И Абрамович на Чукотке – тоже восприемник. Так, значит, у нас просто изменилась форма ГУЛАГа: раньше были лагеря, а теперь олигархи? А те, кто говорит о том, что так и должно быть, как раз из тех, кто писал доносы, чтобы пополнять лагеря.
Для меня опыт ГУЛАГа крайне отрицателен. Но можно ли было тогда сделать иначе? Не знаю, не был во власти в то время. Но просто как гуманист не могу это воспринимать и как гуманист не могу воспринимать олигархов, которые заменили собой начальников лагерей.
– Заключительный вопрос, почти как в известном старом фильме. Юрий Николаевич, вы – сталинист?
– Нет. К Сталину я отношусь точно так же, как к Наполеону, Александру Македонскому, Юлию Цезарю или Петру Первому. Для меня это – исторический персонаж, но – моей страны и моего прошлого.

Вёл беседу Александр КОНДРАШОВ

Предполагая, что это интервью может вызвать дискуссию, приглашаем историков, имеющих другую точку зрения на события 20–30-х годов, написать нам.