Спасибо за отклик. Я читал книгу Восленского. На меня она произвела впечатление очень поверхностной работы. Насколько я знаю, М. Восленский – партаппаратчик, сбежавший на Запад. Я встречал людей его круга, они хитры, изворотливы, неплохие психологи, умеют плести интриги. Но их тип ума не приспособлен для научного анализа. Поэтому пытаясь осмыслить факты, касающиеся жизни номенклатуры, он некритически использует стереотипы вульгарного марксизма, которые ему вдолбили в партшколе. Для него, если СССР не соответствует образу марксистского социализма, то он обязательно капитализм, пусть и особый, государственный. Помимо социализма и капитализма по Марксу по мнению Восленского, ничего быть не может. Это, конечно, мышление догматика, только выворачивающего старые догмы наизнанку.
На самом деле строй СССР никак нельзя охарактеризовать как особый вид капитализма, где номенклатура - "коллективный капиталист", как утверждает Восленский. Более того, если мы вдумаемся в суть понятия «капитализм», то мы поймем, что госкапитализм, как его понимал Восленский, есть противоречие в определении. Ведь капитализм есть строй предоставляющий максимально возможную в рамках закона свободу частной, индивидуальной инициативе, прежде всего экономической. Герой строя капитализма – это предприниматель, то есть человек, который проявляет активность, что-либо предпринимает, извлекая из этого прибыль (например, создает свое дело – завод или торгово-закупочную контору). Собственность, которую он имеет – тоже частная, индивидуальная. Экономика капитализма – это конкурентная борьба между такими предприимчивыми индивидами, политика капитализма – такая же борьба, но не между бизнесменами – людьми дела, а политиками. Весь пафос капитализма – это пафос индивидуализма, частной инициативы. Поэтому «коллективного капиталиста», как Восленский и иже с ним характеризуют советское государство, быть не может, это такой же абсурд как «горячий снег» или «белый негр». Более того, капитализм как строй экономически активных индивидов, освободившихся от корпоративных уз, в которые загоняла экономику средневековая корпоративная, цеховая организация, настроен отрицательно по отношению к государству. Капитализм желает, что государства было как можно меньше, чтобы оно лишь защищало собственность и направляло конкуренцию в цивилизованные рамки, но больше ни во что не вмешивалось. В странах чистого капитализма, например, в Англии 18-19 веков как раз и возникла доктрина «государства как ночного сторожа». Капиталистам невыгодно сильное государство, его нужно содержать, платить высокие налоги, а это ограничивает свободу бизнеса. Как раз в странах, где к власти пришли социалисты в 20 веке (пример, Франция, Швеция) государство усиливается, и это естественно, социалисты – за широкие социальные программы, помощь бедным, для проведения в жизнь этих программ нужно увеличивать аппарат госчиновников, которые будут назначать, распределять пособия и т.д. Капиталисты от этого только страдают, терпят убытки, сворачивают производство. Иногда им выгоднее продать свое дело государству. Как правило, приход к власти социалистов на том же Западе ведет к деприватизации целых областей экономики, уходу из них частного бизнеса, приходу государства. Итак, чем больше капитализма, тем меньше государства и наоборот, чем больше государства, тем меньше капитализма.
Таким образом, советское государство, впрочем, как и любое другое, не могло быть «коллективным капиталистом».
С другой стороны из понимания строя в СССР как госкапитализма следует, что советские граждане, не входящие в госаппарат были своеобразными пролетариями (Вы, Владимир, кстати, так и пишете: крестьяне превратились в сельских батраков). Но при капитализме отношения между пролетарием и капиталистом регулируются при помощи договора. Пролетарий выполняет свою часть договора, получает оплату и во всем остальном он свободен от капиталиста. Капиталист не может вмешаться в его личную жизнь, и это важно, ведь, капитализм как мы говорили, пронизан пафосом индивидуализма (конечно, не беспредельного, а ограниченного законом). Пролетарий может передвигаться куда ему угодно, это даже приветствуется при капитализме, рабочая сила должна иметь возможность мигрировать, пролетарий в любой момент может разорвать договор и пойти заключить с другим капиталистом другой договор, никто его силком не держит.
Но советские люди в этом смысле вовсе не напоминали пролетариев. Они были прикреплены к одному географическому пункту (прописка), в идеале должны были всю жизнь работать на одном и том же предприятии (того, кто переходил с место на место презрительно звали «летун»), государство диктовало им образ мыслей (идеология), образ жизни (поведение советского гражданина), даже в какие одежды им одеваться и какие прически носить (например, осуждались длинные волосы у парней, ношение джинсов), какую музыку им слушать (осуждались сначала джаз, потом рок). Какие они пролетарии? Это своеобразные государственные крепостные, причем, закрепощенные не в индивидуальном порядке, а сразу целой общиной (трудовым коллективом). Это индустриальная вариация структуры традиционного общества с его хозяйственным общинным социализмом внизу и авторитарной властью с тотальной всеобъемлющей идеологией вверху. Итак, не схема «капитализм-социализм», а схема «традиционное-модернистское общество» нужна для описания советского обществ (хотя и здесь есть нюансы, советское общество в отличие от классического традиционного было безрелигиозным и бессословным, но это уже другой разговор).
