> Таким образом, в стране практически провели своеобразную национализацию, огосударствление хозяйства, придав правящему классу корпоративно-элитный характер. [...] Почти чистая административно-командная система. Впрочем, она и официально называлась: планкоммандвиртшафт" - "планово-командное хозяйство".
Купил тут на днях - Вальтер Дорнбергер "V-2". Читаю - прусь. Если кто не в курсе - Дорнбергер - это мужик, который заведовал немецкой ракетной программой с 1930 года и до 1945.
Много всякого забавного (вообще - немецкий hi-tech времен WWII - это очень круто) - но вот совершеннийший сюр - примерно в 1943 году (когда стало ясно, что с ракетами получается и вероятно будут большие производственные заказы - они и были - немцы до конца войны наштамповали тыщ 6 ракет) возникла такая кульная идея - приватизировать ракетный центр в Пенемюнде. Не больше и не меньше - подчеркиваю - это не просто исследовательский центр, это военная часть, находящаяся в подчинении армии.
<<<
http://oops.tepkom.ru/%7Emsk/Dorn/08.html
<<<
В начале февраля 1943 года я был приглашен в Берлин, в министерство вооружений для встречи с профессором Хеттлаге, главой управления финансовых и организационных проблем немецкой военной промышленности. Сначала я не понимал смысла столь неотложной встречи. Когда 3 февраля я, не скрывая удивления, расположился по другую сторону стола от профессора Хеттлаге он пригласил Макелса, представителя министерства вооружений в Штеттине, и Купце, одного из ведущих управляющих Дегенколба. Хеттлаге, еще достаточно молодой человек, был в свое время членом партии центра и бывшим руководителем берлинского казначейства. Без риска ошибиться его можно было считать самым влиятельным человеком в министерстве. Какое-то время он смотрел на меня необычайно большими, блестящими голубыми глазами. А затем, вежливо улыбнувшись, приступил к разговору, который, откровенно говоря, я меньше всего ожидал услышать в министерстве вооружений.
- Полковник, - начал Хеттлаге, - я пригласил вас, чтобы обсудить наилучший путь преобразования армейского учреждения в Пенемюнде в частную акционерную компанию.
Меня как громом поразило. Я сразу же понял, что в результате деятельности Дегенколба битва за Пенемюнде вошла в новую и решающую стадию. Пока создание "А-4" было чем-то вроде авантюрной и азартной игры, люди лишь улыбались при виде наших стараний и называли нас идеалистами не от мира сего. Поскольку ни у кого не хватало решимости покончить с нами, нас милостиво терпели. Но теперь, похоже, обитателей высших эшелонов власти осенило: в этой "А-4" что-то есть. Толком никто ничего не знал, но догадывался, что наша работа обладает многообещающими возможностями. Теперь они почувствовали, что пришло время прибрать Пенемюнде к рукам. Создание "А-4", которая могла стать началом новой технической эры, ни в коем случае не должно было оставаться в руках армейского учреждения. Оно должно было обрести другую торговую марку. На чаше весов лежали слава и доходы. Теперь я понял, с чем столкнулся: интерес технического отдела партии и промышленности вырос - и они пошли в наступление. Мне предстояло защищать наше Пенемюнде. Не так трудно было выяснить, что за личности кроются за сценой, их мотивы и намерения. Я задал краткий вопрос:
- Могу я узнать, от кого поступило это предложение?
- Могу ли я осведомиться, как предполагается провести это изменение?
- Мы преобразуем Пенемюнде в акционерную компанию с ограниченной ответственностью. В настоящее время весь капитал компании остается в руках государства. Сама фирма будет управляться большим концерном, который возьмет на себя роль доверенного лица, - например "Дженерал электрик", "Сименс", "Лоренц" или "Рейнметалл", - а затем, после амортизации инвестированного капитала, предприятие перейдет во владение фирмы.
Поистине чудовищный замысел!
- В курсе ли вы дела, - с невинным видом спросил я, - что ценность Пенемюнде, включая все уже потраченные средства, составляет несколько сотен миллионов марок? И вряд ли такие затраты могут вызвать искушение у промышленности.
- Мы уже провели тендер, - объяснил Хеттлаге, - и можем раздробить капитал на активы в один и два миллиона.
До чего очаровательная идея! Вы берете инвестиции в несколько сотен миллионов марок и путем несложной операции "дробления капитала" превращаете их в предмет сделки, каждый из которых стоит 1-2 миллиона. Хороший бизнес!
- Значит, вы считаете, - сказал я, - что чисто экспериментальное предприятие, которое ничего не производит, а пока лишь требует средств и не имеет мощностей для выпуска массовой продукции, может стать не только самоокупаемым, но и приносить какую-то прибыль?
- Если оно будет связано с большим концерном, который способен в любом месте организовать производство, я считаю это вполне возможным.
Невозможно было поверить, что я имею дело с официальными лицами, а не с обыкновенными мошенниками! Общественные фонды исчезают со счетов, если вы отстраняете государство, то есть его граждан от контроля над бизнесом!
- При ежегодном бюджете в сто пятьдесят миллионов марок, - предположил я, - стоимость предприятия составит немалую сумму. Концерн в Пенемюнде должен постоянно получать субсидии от государства.
- Будьте любезны, предоставьте мне разбираться в этом, - отрезал Хеттлаге.
- Хотелось бы спросить, почему преобразование намечено именно на этот момент? - осведомился я.
- Причина в том, - ответил Хеттлаге, - что данное предприятие не отвечает требованиям, предъявляемым к современному, хорошо организованному производству, которое управляется по законам экономики.
После предложения, которое он только что сделал, профессор осмелился пустить в ход слово "экономика". Кто он такой, чтобы считать, будто существующее руководство приведет к краху?
<<<
