Форум С.Кара-Мурзы

	От	IGA
	К	И.Т.
	Дата	11.06.2007 05:04:39
	Рубрики	Тексты;

Крайняя степень либерализма

http://www.smoney.ru/article.shtml?2007/06/04/3054
<<<
Крайняя степень либерализма

Настала ли пора упразднить государство

Незнакомке было трудно за мной угнаться. “Вы на Лебедевские чтения?” — спросила она, поравнявшись. Я подтвердил. “Я же говорил! — воскликнул ее
спутник. — Либерала видно издалека”. Они приехали из Новокузнецка, но и москвичу было непросто найти гостиницу “Волга”, похожую на панельную многоэтажку брежневской эпохи. Там проводятся “Чтения памяти Геннадия Лебедева” — ежегодный смотр сил российских либертарианцев.

Погибший три года назад Лебедев за свою жизнь сменил несколько амплуа: школьный учитель, мэр Троицка, преуспевающий бизнес-консультант. После короткого соприкосновения с властью в начале 1990-х он, как и остальные члены этой тусовки, оставался сугубо частным человеком. Что не мешало ни ему, ни его соратникам считать себя (возможно, заслуженно) самыми умными в Российской Федерации.

« В будущей общине, как мы уже видели раньше, главным законом будет свобода.
Герберт Уэллс
Современная утопия »

В путинской России либертарианцы выглядят марсианами. Что могут сказать об экономической политике Кремля люди, для которых оптимальный уровень государственного присутствия в экономике — 0%? Для твердых духом поборников экономической свободы Алексей Кудрин или Егор Гайдар — если не социалисты, то точно соглашатели. Но если либертарианца в лицо назовешь маргиналом, он, скорее всего, не обидится. Когда-то маргиналами слыли Людвиг фон Мизес, в начале 1920-х обосновавший экономическую бесперспективность социализма, и Милтон Фридман, без которого не было бы “рыночной революции” 1980-1990-х. Да и советские завлабы, в конце 1970-х штудировавшие основы рыночной экономики по венгерским журналам, в глазах экономической секции АН СССР выглядели аутсайдерами. Даже если наши либертарианцы никогда не повторят траектории Анатолия Чубайса, их стоит послушать хотя бы для того, чтобы получить прививку от господствующей вокруг бездумной веры в творческие способности государства.

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА

Собравшихся в гостинице “Волга” можно было легко разделить на две группы: молодежь (нынешние или вчерашние студенты Высшей школы экономики) и сорока-с-чем-то-летние интеллектуалы, чьи убеждения сформировались четверть века назад, когда слова “либерализм” и “свобода” не были ругательными, а сулили красивые ответы на тягостные вопросы советской жизни.

Мода, как известно, проявляется сначала в столице и из нее же быстрее всего уходит. Возможно, поэтому состав участников имел явный провинциальный уклон. Москвичи были в меньшинстве. Из Питера, до сих пор почему-то считающегося городом либеральным, не было, кажется, никого, если не считать Андрея Илларионова, которого, впрочем, можно проводить и по другой ведомости — как единственного зарубежного гостя, ведь его основное место работы — Институт Катона в Вашингтоне.

http://www.smoney.ru/img/issue/2007/06/04/3054_a_pic01.gif

В одном случае из пяти диктатура может быть экономически эффективна. А. Илларионов

Либертарианство — это не просто специфический взгляд на экономические процессы. Крестный отец либертарианства фон Мизес полагал, что экономика — часть философской дисциплины под названием “праксеология”. Дисциплина эта зиждется на аксиоме действия: человек, мол, не винтик хозяйственного механизма, а существо, действующее ради достижения блага и серьезно влияющее на работу всей системы. Но либертарианцы не заслуживали бы своего названия, если бы молились на догматы отцов-основателей. Юрий Кузнецов, кандидат экономических наук из Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, предложил собравшимся в “Волге” пересмотреть сами основы праксеологии. Он заявил, что одной аксиомы действия маловато, чем вызвал потрясенный шепот в зале. Кузнецов решил разделить ее на несколько аксиом, предварительно оговорившись, что все это лишь предположение — смелое и далекое от законченной теории. Одной из них была аксиома времени, которая гласит, что принимаемое человеком решение предшествует его исполнению. Предположение, что все мы сначала думаем, а потом делаем, прозвучало в этой аудитории весьма радикально. Кузнецов перечислил еще несколько аксиом, определяющих действия человека в меняющихся и неопределенных условиях. “Достаточно ли перечисленных мною аксиом?” — спросил Кузнецов в конце доклада. “Не знаю”, — ответил он сам себе и сорвал бурные аплодисменты.

К докладу присутствующие мало что могли добавить. Дискуссия развернулась вокруг того, считать ли эти аксиомы аксиомами или же правильнее использовать термин “постулаты”. Трудно было удержаться от ощущения, что присутствуешь на споре остроконечников с тупоконечниками. Оно еще больше усилилось, когда либертарианцы заспорили о том, что появилось раньше: общество или собственность. Для последователей фон Мизеса диспуты про яйцо и курицу — обычное дело. Даже аксиому действия они доказывают (хотя на то она и аксиома, что в доказательстве не нуждается) тем, что “человек не может не действовать, и, если кто-то говорит обратное, он сам себя опровергает, так как, произнося что-то, он действует”.

Считается, что в стремлении охватить фундаментальные проблемы жизни общества либертарианцы забывают о частностях. У них, мол, есть ответы на основные вопросы экономической и политической жизни, но если спросить их, например, как сделать подъезды чистыми, то велик риск услышать в ответ, что те сами собой сделаются чистыми в обществе, где все индивиды равны в свободе и ответственности. Что либертарианцы умеют заниматься не только построением нетривиальных мысленных конструкций, продемонстрировал в “Волге” Александр Школьников. Он менеджер энергосбытовой компании в Смоленске. И рассказывал о том, что наблюдает по долгу службы каждый день: об эволюции отношения граждан к собственности, то есть к своему жилью. Он говорил, что пока жилье большинством как собственность не воспринимается, но ситуация меняется: люди чувствуют большую ответственность за приватизированные квартиры, лифты и лестничные площадки. И этот процесс будет ускоряться по мере старения фондов, роста доли покупного жилья и удорожания коммунальных услуг. Школьников утверждает, что людей нельзя подгонять и подталкивать к созданию товариществ собственников жилья и прочих организаций — толку от этого не будет. Самые успешные примеры самоорганизации имеют место на уровне не дома, а лестничной площадки или подъезда — там, где людям проще почувствовать общую заинтересованность. Рассказ Школьникова не вызвал бурной дискуссии, хотя сразу с нескольких сторон слышался шепот: “Да, вы знаете, у нас в доме…” Философы вспомнили, что у них есть подъезды, а в подъездах, увы, безобразие.

О ПОЛЬЗЕ ПРИЛИЧИЙ

Дискуссии о свободе в среде либертарианцев часты, но тот факт, что она абсолютная и высшая ценность, никем из них не оспаривается. Поэтому доклад Илларионова вызвал бурю эмоций. Что важнее: экономическая свобода или правовой порядок? Именно такой вопрос он поставил. Некоторые из присутствующих сразу стали возражать: мол, это вещи если не тождественные, то идущие рука об руку. В ответ на это Илларионов привел неожиданный для либерального экономиста пример, вспомнив про американское рабство, когда экономической свободы было полно, а правового порядка в нынешнем понимании не было вовсе (так как миллионы людей были в правовом смысле низведены до уровня имущества). Бывший советник Путина сравнивал формы экономической свободы и правового порядка с изменением темпов роста, чтобы показать: в странах, где ВВП на душу населения по паритету покупательной способности ниже $10 000, рост экономической свободы оказывает более благотворное влияние на экономическое развитие, чем укрепление правопорядка. Для стран с более высоким ВВП — наоборот. Россия совсем недавно преодолела этот рубеж. Выходит, Илларионов зря уволился из президентской администрации, ведь по его выкладкам получается, что порядок для России теперь важнее свободы. Есть, правда, одно “но”: правовой порядок включает в себя равенство всех перед законом (знаменитое rule of law). А у нас, как известно, равноудалены только олигархи, и только один из них — в места не столь отдаленные.

Чтобы уж совсем выделиться на фоне собравшихся, Илларионов решил развенчать еще одну догму. “Если вы думаете, что демократия — это все хорошее, включая благосостояние, вы ошибаетесь, — заявил он. — Мы тоже так раньше думали, но мы ошибались”. Диктатура, по Илларионову, в 20-30% случаев может быть вполне эффективной. К этим исключениям Илларионов отнес и Россию. Мысль о том, что свобода бывает менее эффективна, настолько уязвила аудиторию, что ведущий Анатолий Левенчук стал указывать Илларионову (гвоздю программы!), что он выбивается из регламента и пора бы закругляться. Другим ораторам таких замечаний не делалось. Когда удивленный таким отношением Илларионов закруглился, собравшиеся стали у него допытываться: уверен ли он, что это свобода породила экономический рост, а не наоборот? “Поверьте мне”, — отвечал Илларионов со снисходительной улыбкой.

Тема диктатуры еще не раз поднималась во время собрания. Звучал даже термин “просвещенный диктатор”. Но скорее в ироническом смысле. Либертарианцы не желают повторять ошибок Платона, который всю жизнь тщетно искал добродетельного тирана для построения своего идеального государства. И все же некоторые диктаторы, по мнению либертарианцев, приличнее других. Критерий — уровень экономической свободы. По этому критерию Пиночет — “приличный диктатор”, а Путин — нет, полагает один из докладчиков, Сергей Сазонов. Впрочем, сам он докладывал по другому вопросу: “Интеллектуальная собственность и свободное общество”. Многие либертарианцы, для которых “священность собственности” — догмат, не подлежащий критике, не признают интеллектуальную собственность. Просто они не считают ее собственностью. А значит, ничего священного в ней нет. Это лишь “юридическая фикция”. Сазонов, признавая недостатки этой фикции, сделал вывод, что с ней лучше, чем без нее. Кузнецов категорически не согласился: защищать интеллектуальную собственность — все равно что законодательно закреплять за компаниями доли рынков. Еще один участник обвинил интеллектуальную собственность в появлении “экономики звезд” в целом и Майкла Джексона в частности.

АБСУРД, МЕНЯЮЩИЙ РЕАЛЬНОСТЬ

Людей, собравшихся в гостинице “Волга”, легко спутать с теми, кого сторонники Путина называют “грантоедами”. Указанные множества — пересекающиеся, но не тождественные. Левенчук отметил с легким недовольством, что среди докладов появляется все больше политических, хотя либертарианцы всегда на первое место ставили экономические свободы. Да, либертарианцы терпеть не могут нынешнюю власть, но в отличие от “грантоедов” готовы критиковать и других. Про “насквозь социалистическую Европу” некоторые из них говорят с таким же презрением, как про “суверенную демократию”, а американские корпорации клеймят почти так же яростно, как российские госкомпании.

Когда-то Лебедев предложил поправку в Конституцию, смысл которой сводился к тому, что если в какой-то стране гражданину что-то дозволено, это автоматически должно дозволять россиянину и наше законодательство. Было это приступом философского опьянения или тонкой самоиронией, но Лебедев довел идею либертарианства до ее логического конца. Валерия Морозова из “Вышки” пошла по его стопам. Либертарианцы всегда мечтали изгнать государство отовсюду, где без него можно обойтись. Логическое финал — упразднение государства как такового. Но без государства не работают ни правосудие, ни полиция, кто же будет поддерживать правопорядок? “Наказание за нарушение прав и свобод других индивидов может быть установлено консенсусом, а исполнение наказания — возложено на частные охранные агентства”, — говорила Морозова. “Само собой, преступник тоже может прибегнуть к услугам агентства, — уточнила она. — На этот случай в контракте ЧОПа будет пункт, что оно не должно защищать преступника”. На лице девушки не было и тени улыбки. Старшее поколение либертариев отнеслось к идее приватизировать МВД осторожно. При всей нелюбви к государству они понимают, что, если лишить его монополии на насилие, есть риск получить слишком много приличных диктаторов вместо одного неприличного.

Александр Кияткин
SM 20 (61) 04 июня 2007

ВИДИМАЯ РУКА

Кто похоронил смешанную экономику и спас капитализм

http://www.smoney.ru/img/issue/2007/06/04/3054_a_block1_pic.jpg

Рональд Рейган и Маргарет Тэтчер очень уважали Милтона Фридмана
» Фото: Reuters

Звездный час либертарианства наступил в 1980-е, когда в США и Великобритании прошли реформы, известные как “рейганомика” и “тэтчеризм”. Они были основаны на простых идеях: снижение налогов, сокращение госрегулирования, приватизация, ограничение госрасходов, неинфляционная денежная политика. Все эти меры скорее либеральная, чем чисто либертарианская, политика. Тем не менее их идеологами стали либертарианцы, которые пошли на компромисс с государством, полагая, что лучше хоть какие-то реформы, чем ничего. Незадолго до этого еще более “свободный” подход возобладал в Чили, находившемся под властью Аугусто Пиночета. Наиболее революционным было построение почти полностью частной пенсионной системы, модель которой позже переняли в Мексике, Боливии и Сальвадоре.
В 1990-х либертарианские идеи были подхвачены некоторыми странами Северной Европы — Исландией, Эстонией, Ирландией. Последнюю за скорость экономического роста прозвали “кельтским тигром”. За 10 лет она превратилась из европейской “бедной родственницы” в страну с ВВП на душу населения на треть большим, чем в Великобритании.
В американскую политику либертарианские идеи вернулись в 2000 г., когда Джордж Буш-младший обещал приватизировать систему соцобеспечения и позаимствовал для своей предвыборной программы внешнеполитические установки либертарианской партии (третьей по численности в США — более 200 000 членов) — это принципы государственного невмешательства в экономику, мира и свободной торгов
<<<