|
|
От
|
Scavenger
|
|
|
К
|
Георгий
|
|
|
Дата
|
08.05.2007 21:15:50
|
|
|
Рубрики
|
Тексты;
|
|
Re: Недобросовестная критика традиционного общества. Письмо второе.
Продолжим критику. В попытке доказать, что традиционный Космос умирает, г-н Яковенко подтягивает «тяжелую артиллерию»:
«Россия переживает смену исторического субъекта. Можно вслед за Александром Мелиховым назвать наших малоимущих «наиболее униженными и оскорблёнными» или вслед за Юрием Крупновым – «ошалевшим населением», до которого «окончательно дошло, что победившие «эффективные менеджеры» сделали его непрофильным активом». Суть одна: доживают, не имея шанса на воспроизводство, прямые потомки традиционно-архаического населения, принципиально не вписывающиеся в новую реальность.»
Это – типичный социал-дарвинизм. Причем даже не замаскированный. Если большинство населения не вписывается в изначально навязанные жизни и мышлению нормы – тогда долой это большинство, оно не имеет шанса на воспроизводство. Ну прямо слышу слова одного из американских генералов: «Хороший индеец – мертвый индеец». Самое интересное, что ситуация обратная. Именно «модернизированные» не хотят размножаться, именно в европеизированной среде меньше всего детей. Общества и люди, сохранившие традиционность рожают больше и следовательно – не уходят ни в какое прошлое. Более того – за ними будущее.
«Историю не обманешь: чем дольше общество оттягивает неизбежные перемены, тем катастрофичнее они происходят. Такова объективная историческая закономерность. Одновременно всё это – полноценная человеческая трагедия. Так устроен мир. История имманентно трагична и абсолютно безжалостна ко всем проигравшим. На это закрывают глаза только очень легкомысленные и поверхностные люди. Либо – мифологи и демагоги, которые создают комфортные байки.»
Можно обернуть все это высказывание и продолжить. «История трагична не только имманентно, но и трансцендентно. Она не прощает тем, кто встраивает ее в удобные для анализа схемы и разрушает их примитивные модели. Победившие в историческом сегодня всегда пытаются с помощью истории отстоять свое право на «вечную» победу, но история не дарует оных, в ней действует евангельский закон: «И последние станут первыми, а первые – последними». На это также закрывают глаза только очень поверхностные люди, мифологи или демагоги». Переводя с лирического на научный: в истории не существует объективных закономерностей трансцендентных человеческим индивидуальным и групповым субъектам. Все исторические закономерности – это есть лишь осознанные рационально интерпретации тенденций поведения личностей, социальных и этнических групп, классов, наций, государств и других коллективных субъектов. В разные эпохи закономерности-тенденции могут меняться, могут возникать и новые. Поэтому попытка поставить философию над историей, внести в нее вечные начала, которые имманентны ей (то есть возникают в ходе исторического процесса) и одновременно трансцендентны ей (то есть стоят над людьми, совершающими действия) обречена на неудачу. Гегель и Яковенко, Яковенко и Фукуяма - не правы. Не существует конца истории как нет и не зависимых от нее законов. Вернее, если такие законы и есть то они ЦЕЛИКОМ трансцендентны и не познаваемы, они даются истории Богом. И представляют собой не законы, а метаисторию – прорывы Божественного в историческое, освобождение от груза прошлого. Гегельянская же логика стремиться заковать историческое в панцирь узких объективностей, которые приводят в конечном счете к мифологизации реальных исторических фактов.
Но д-р Яковенко продолжает:
«Власть же не может себе позволить называть вещи своими именами. Прежде всего потому, что общество не готово принять и понять реальность. Когда Николай II волею непреодолимых исторических обстоятельств вынужден был сделать ставку на «эффективного менеджера», то есть кулака, взбунтовавшийся русский крестьянин привёл его в подвал дома купца Ипатьева и оставил один на один с лихими людьми в кожаных тужурках. Отсюда и «сон золотой», который навевают СМИ российскому человечеству. Сон этот убогий и тошнотворный, но иначе быть не могло. Как мы помним, «сон разума рождает чудовищ». Между тем власть занята важным делом. Под аккомпанемент патерналистской риторики новая элита решает свои проблемы.
В этом пассаже есть верная мысль: власть не может позволить себе называть вещи своими именами, а общество не может понять реальность. Эта реальность в том, что неприспособившиеся в нынешнем обществе представляют собой большинство, что в 90-е годы произошел не прогресс и переход к свободе, а регресс, что «король демократии» – голый и в конечном счете властям уже пришлось пойти на кое-какие уступки, как-то: смена риторики, возвращение советского флага, «равноудаление» некоторых олигархов, попытки самостоятельных шагов на международной арене. Уступки символические, но очень значимые – больше власть уже не способна управлять по-старому. Что же касается исторических аналогий, то Николай II вовсе не делал «ставку на кулака» под влиянием «непреодолимых обстоятельств». Если бы у него хватило сил опереться на народ, минуя дворянскую элиту, то можно было воплощать любые проекты, вплоть до крайне социалистических. К.Н. Леонтьев же писал, что России нужен «новый социалистический Константин». Столыпина выдвинула та часть европеизированного дворянства и буржуазии, которая понимала необходимость «уступок» и видела, что без разрушения общинных устоев в деревне капитализм обречен. Но разрушение провалилось. Впрочем и тут дело обстояло не совсем так, как пишет Яковенко: не русский крестьянин, а Алексеев, Корнилов и Керенский привели св. Николая II в подвал, где оставили его один на один с революционной стихией. Не кто иной, как Алексеев отказывался подчиняться св. Николаю II, вымогая у царя отречение, именно Корнилов арестовал императрицу вместе с дочерьми. Ну а Керенский фактически не дал выехать Романову с семьей из страны. Большевики из ЦК только довершили начатое дело и русский крестьянин тут совершенно ни при чем. К тому времени, бывший царь воспринимался населением как нечто уже давно прошлое, ненависти к нему русский народ не питал. Непонятен также и вывод, сделанный д-ром Яковенко о «золотом сне», который навевают российскому человечеству СМИ. Вроде бы никто ничего не навевает, достаточно посмотреть ежедневную программу новостей: убийства, катастрофы. драки, Караулов с его стонами о России, снова катастрофы и так далее. «Золотого сна» нет, зато есть «сон разума». Он действительно рождает чудовищ: и чудовищ радикального социал-дарвинизма и чудовищ навязанных разуму сверху объективных законов.
Д-р Яковенко далее теоретизирует:
«Наше общество состоит из трёх больших групп. Модернизированный сектор разделяется на людей эгоистически-асоциальной ориентации и социально ориентированных. И те и другие адекватны современному миру и свободно в нём оперируют, но ценности у них различны.
Первые, грубо говоря, гребут под себя. Они решают собственные проблемы и своего будущего с Россией не связывают.»
Я честно говоря не вижу в европеизированном секторе никаких социально ориентированных личностей. Ориентированными социально люди могут только на общество в целом. А общество на 85% состоит из «бывших советских людей», которые стали «нынешними постсоветскими нищими» и все соцопросы это подтверждают. Впрочем характеристика людей эгоистически-асоциальной организации совершенно верно подходит к всему слою в целом. Однако, продолжим анализ:
«Вторые – созидают нацию и государство.
Здесь разница не в профессиях или социальном положении. В каждой из этих групп есть чиновники, бизнесмены, политики, общественные деятели, служащие. Различаются ориентации.»
«Справедливая Россия» и «Единая Россия». Различаются ориентации. Либо ты выбираешь молоко с маслом, либо масло с молоком. На самом деле в России существуют чиновники, бизнесмены и политики социально ориентированные но все они – вне сектора европеизированных. Это КПРФ. Но судя по всему, ее д-р Яковенко определил вместе с большинством населения в иную группу, вот сюда:
«Третью группу составляют частично или минимально модернизированные. Эти дезориентированы, пассивны, разобщены, не способны к борьбе за свои интересы.».
Осталось уточнить. «Третью группу составляют минимально или частично европеизированные граждане. Они пассивны, подавлены нищетой и бесправием и составляют 85% населения. Некоторые из них способны к борьбе за свои и интересы, но большинство – пока нет».
Далее г-н Яковенко пугает нас волнениями:
«СИТУАЦИЯ ВЗОРВЁТСЯ
А в это время «конкретные пацаны пилят бабки». Времени у них не так много. Через десять–пятнадцать лет ситуация взорвётся. Социально ориентированные силы – независимые профсоюзы, неправительственные общественные организации, правозащитники, экологисты и т.д., честные, идеалистически ориентированные политики (такие тоже бывают) – попытаются создать (и создадут!) в России гражданское общество. А это означает конец спокойной распиловки.»
«Все это было бы смешно – когда бы не было так грустно!». Д-р Яковенко описывает нам странную ситуацию, в которой «ответственные» политики неизвестно откуда придут и создадут в России гражданское общество. Это предложение отдает утопией даже не потому, что таковых нет, а потому, что гражданское общество невозможно создать сверху. На Западе это плод исторической самоорганизации новых буржуа, которые постепенно расширяли зону политических свобод, на построение такого общества, которое жестко отделено от государства и возникало независимо от него ушло около 2-3 веков. В России Яковенко полагает создать его за 5 лет. Помниться в 80-е годы некоторые люди тоже обещали построить капитализм за 500 дней. Ау! Где вы сейчас?
Правда далее Яковенко уточняет:
«Поэтому та часть элиты, которая включена в процесс распиловки, громит своих противников и натравливает на них традиционалистскую часть общества. И это у них прекрасно получается.»
Таким образом, те, кто пытается свергнуть «путинский режим» справа названы противниками элиты, включенной в процесс грабежа, более того эта элита «натравливает» на них традиционалистскую часть общества. Тут логика изменяет Яковенко дважды. Во-первых, с каких пор «оранжевые» и прочие названы ответственными и социально ориентированными? Разве не они в числе прочих были «эгоистически настроенными» в 90-е годы. Разве не Гайдар, Немцов и Чубайс уничтожали русскую промышленность и разрушали русскую науку? Разве не «социально ориентированные» НПО недавно поднимали визг, когда правительство пыталось перекрыть каналы их финансирования из-за рубежа?
Следующий абзац просто поражает:
«При всём презрении к чиновнику-коррупционеру, народ видит в чиновнике своего. А как же иначе? Чиновник требует от народа оставаться в привычном подъяремном состоянии и обещает: я тебя не обижу. А социально ориентированные силы, воплощающие позитивную историческую перспективу, требуют от него гражданской инициативности. То есть – быть готовым совершать поступки, преодолевать себя, двигаться.»
Естественно народ готов видеть своего в ком угодно только не в тех, кто собирается растоптать его душу, уничтожить остатки державы, продать оставшиеся госпредприятия и естественные монополии на Запад. Уж лучше мародер, чем убийца – так рассуждает жертва насилия (народ). И если ему приходиться выбирать между теми, которые грабят его, но не собираются вынимать из него душу и заставлять его верить в чужие ему идеалы и теми, кто считает его неприспособленной архаикой, подлежащей немедленному уничтожению силами прогресса – он выберет первых. Грабеж лучше, чем окончательное решение русского вопроса по Геббельсу.
«От того, кто победит в этом противостоянии, зависит будущее России. Если «конкретные пацаны» одержат стратегическую победу, они распилят всё, что поддаётся вывозу, и свалят за пять минут до того, как ситуация грохнет. Тогда-то и наступит реальность, из которой начало 90-х покажется цветочками.
Причём советского наследия, которое можно было проедать годами, и нефтедолларовой финансовой подушки уже не будет.»
Ну а это мы все уже проходили. «Выбирай нас – голосуй или проиграешь!». «Социально ориентированные европеизированные интеллектуалы» ничем не отличаются в этом смысле от «конкретных пацанов». Разве что первые сразу угробят страну, а вторые – чуть погодя. «Лучше помучиться» – ответим мы вместе с Суховым – неприспособленным традиционалистом.
С уважением, Александр