>Ведь реальная власть не является однородным образованием, в ней есть уровни: региональный-федеральный, уровень начальников-подчинённых и т.д.
>Мне кажется, Ваш анализ сильно страдает от невключения этой особенности.
Да разве ж то был анализ? - Жалкая форумная реплика!
Конечно, надо анализировать с учетом как особенностей звеньев различных уровней, так и с учетом профессиональных различий. Пограничники и таможня при их теснейшем взаимодействии - уже две разные ипостаси госаппарата.
На анализ различий и особенностей можно угробить десяток жизней - и не написать ничего. Поскольку все течет, все изменяется.
После Февраля 1917 полиция и жандармерия разбежалась и спряталась от глаз людских - знала кошка, чье мясо съела. Но армия осталась в окопах. И либералы Временного правительства еще месяцами(приблизительно до июля) ее доводили до состояния, когда солдаты стали расстреливать офицеров, дезертирство стало массовым, возникли национальные украинские части и т.д.
Да, государство неоднородно. В момент, когда есть варианты поведения, - различные составляющие государственного аппарата ведут себя по-разному. Одни с легкостью переходят в новые условия - и становятся честными служащими новой власти, другие - жестко сопротивляются. Третьи - эмигрируют или уходят во внутреннюю эмиграцию. Но для этого как минимум должны возникнуть условия выбора. Условия, при которых возникает социальная востребованность служащего. Антисоветская революция 1989-93 годов - она ведь тоже сопровождалась ломкой госаппарата.
Большинство из нас, образованного слоя, - к этому времени были такими же чиновниками - государственными служащими соответствующих специальностей и рангов.
Железнодорожники - ну куда без них. Эти оставались при весьма приемлемых условиях с самого начала. Власть не нравится - а куда ты уйдешь от приличной зарплаты?
Армия? Офицерам предоставили возможность достаточно легко увольняться. А тех, которым Родина дорога, которым с их специфическими познаниями, обремененностью семьями, связанностью со служебным жильем в далеких гарнизонах, - деваться было некуда, - предоставили возможность медленно деградировать.
Милиция? Ей по сути предоставили карт-бланш на то, чтобы потихоньку противопоставить себя народу.
Образование? Ну без образования нельзя. Дети новых хозяев жизни должны быть образованными. Да и Западу русских кадров не хватало для заполнения вакансий в инженерной и научной сфере. А раз так, то можно законами потихоньку превратить чиновника от образования(преподавателя) в специалиста делающего ровно то, что нужно.
А служащие от науки? От многочисленных НИИ и КБ оборонного комплекса? - их отправили по сути во внутреннюю профессиональную ссылку. Либо на Запад, либо живи за счет сдачи лишней квартиры(если таковая есть в Москве, Питере и т.д.), либо - брысь из науки!
Наука - это тоже работники советской государственой системы. Люди с неплохим государственным мышлением - и вот вам пример поведения этой части аппарата. Некуда деваться - и они, будучи изначально весьма неслабым, весьма влиятельным слоем советского общества - ни аппарат не улучшили, ни управляемость экономикой, - ничего. Оставшиеся в системе сотни тысяч научных работников(в несколько раз больше, чем вся советская наука 30-х и, думаю, даже 50-х) - даже собственно на научном поприще ничего не смогли сделать. Результативность постсоветской российской науки - нулевая.
Почему? - прибиться некуда. Нет альтернативной системы, которая построила бы эту науку в стройные колонны и ставила бы задачи, пользовалась бы их решениями, организовывала бы взаимодействие направлений.
Я совершенно точно отвечаю на Ваш вопрос.
Чиновничество - это типа джина. Могущественный раб лампы. Если ему не предоставить альтернативное место жительства, то вне зависимости от собственной хорошести или плохости оно будет лучше или хуже исполнять волю хозяина лампы. Либо ненужные части этого чиновничества обречены на отмирание. Те, кто не сживается с системой, - из нее вытесняются и заменяются другими. Чиновная система от людей много не требует - почти любое дерьмо сойдет.
Само по себе чиновничество, даже внутренне протестуя против системы, не способно ничего реформировать, вылечить и т.д.
Да. Из чиновничества можно извлекать кадры. Но для этого нужно создание новой государствообразующей системы, пронизывающей все общество. Сопротивляющейся современной государственности, отбирающей у нее людей, инициативу, авторите. Как? Вариант первый, якобы простейший: новая государствообразующая система должна давать больше в той же ценностной системе. И чиновничество начинает работать на этот центр. - Именно это и попробовал Ходорковский. - Конец известен! Государство жестче всего удерживает за собой монополию на насилие и страх. Остальное - не трудно отобрать. А придраться на законных основаниях всегда можно и к телеграфному столбу.
Либо новая система должна Обесценить, девальвировать имеющийся у государства российского(и у капиталистического мира в целом) комплекс стимулов, с помощью которого оно управляет людьми:
1)страх,
2)деньги на престижное потребление,
3)собственность, которую можно передать по наследству.
В этом и трудность создания зародышей альтернативной государственности. Необходим гений, способный донести сначала только для небольшой части чистых душой, что:
а) закрепление собственности по наследству - тупик, преодлеваемый только коллективной, неделимой собственностью. Вдоль тысячи километров курортного побережья можно поставить только 10 тысяч частных участков по 100 м вдоль побережья. А коллективно этим побережьем пользоваться могут десятки миллионов.
Машины изнашиваются и морально стареют. Здания разрушаются и трудно переносятся с места на место. Собственность - сковывает абсолютное большинство людей по рукам и ногам. Свободна только горстка самых богатых, которым ничего не стоит потерять при переезде на новое место столько, что для другого на всю жизнь хватило бы.
Единственная ценная собственность - то, что в голове. И такую собственность нельзя хранить от разворовывания. Она ценна только тем, что востребована.
б) престиж потребления - фетиш, ничего не стоящий по сравнению с престижностью духовного величия: творчества, познания, воинского, гражданского, научного подвига и т.д. А материального человеку не так много и нужно. Простая пища - и здоровее, и, на самом деле, вкуснее.
в) смерть, боль и лишения - не страшны, если они за святую идею. Погибая, ты гораздо дольше, чем сохранивший жизнь путем компромисса, остаешься жить в памяти - в пароходах, строчках и других долгих делах. А можешь и обрести ореол святости: как Иван Сусанин, как Николай Гастелло, как Александр Матросов.
Об оставшихся женах и детях погибших при коллективной, не делящейся между наследниками собственности, - всегда будет кому позаботиться.
