Форум С.Кара-Мурзы

	От	IGA
	К	И.Т.
	Дата	10.01.2007 22:01:28
	Рубрики	Тексты;

"Под флагом Кондопоги"

http://xeno.sova-center.ru/29481C8/883BB9D
<<<
04.01.2007 13:37
Галина Кожевникова. Осень-2006: под флагом Кондопоги

Под редакцией Александра Верховского

Этот доклад продолжает серию сезонных аналитических обзоров проявлений радикального национализма и противодействия им со стороны общества и государства, выпускаемых Информационно-аналитическим центром «СОВА» на протяжении уже двух лет. Как и прежде, основу доклада составляют материалы, опубликованные на сайте Центра «СОВА» ( http://sova-center.ru/).

Осень 2006 года ознаменовалась самыми различными проявлениями ксенофобии — это и расистское насилие, и беспорядки в карельском городе Кондопога, и государственная антигрузинская кампания, и многие другие события, свидетельствующие о том, что ситуация в этой области стремительно ухудшается. Противодействие проявлениям радикального национализма как со стороны государства, так и со стороны общества явно недостаточно, а многие проблемы очевидно нуждаются в серьезной общественной дискуссии.

Проявления радикального национализма: Насилие : Кондопога и ее влияние на государственную политику : Антигрузинская кампания : Экспансия национализма в общественную жизнь : Деятельность праворадикальных организаций

Противодействие радикальному национализму : Деятельность общественных организаций и активистов : Уголовное преследование праворадикалов : Другое государственное противодействие

Неправомерный антиэкстремизм

Заключение

Таблица 1. Статистика расистских и неонацистских нападений за 2004 — 30 ноября 2006 г. (с разбивкой по городам)

Таблица 2. Обобщенная статистика расистских и неонацистских нападений за 2004-2006 гг. (с разбивкой по времени года)

Таблица 3. Обобщенная статистика расистских и неонацистских нападений за 2004-2006 гг. (с разбивкой по категориям)

Таблица 4. Статистика обвинительных приговоров, учитывающих мотив ненависти в насильственных преступлениях 2004-30.11.2006

Таблица 5. Статистика обвинительных приговоров за пропаганду ненависти 2004-30.11.2006

ПРОЯВЛЕНИЯ РАДИКАЛЬНОГО НАЦИОНАЛИЗМА

Насилие

Вновь, как и весной 2006 года, мы констатируем незначительное снижение количества нападений на почве расовой ненависти по сравнению с тем же периодом прошлого года — за три осенних месяца, по нашим данным, пострадало не менее 94 человек, 9 из которых погибли. За тот же период 2005 года пострадало не менее 109 человек, из которых погибли 21. Всего же за 11 месяцев 2006 года пострадало не менее 439 человек, 44 из которых погибли. Таким образом, количество пострадавших уже приблизилось к прошлогодним цифрам, а количество погибших их превысило (в 2005 году, по нашим обновленным данным, пострадало 448 человек, 42 из которых погибли).

Цифры, как и весной 2006 года — неожиданность. Осень традиционно является пиком расистского насилия: это время приезда в Россию иностранных студентов-первокурсников, не знающих русского языка, не готовых к нападениям и не умеющих распознавать опасность. Одновременно это и время возвращения скинхедов (в основном школьников и учащихся ПТУ) с каникул.

Впрочем, если весной еще можно было сомневаться относительно причин этого «снижения», то теперь очевидно, что основная из них — отсутствие информации в СМИ. Остались неизвестными нападения на грузин во время антигрузинской кампании [1], нападения на людей неславянской внешности в различных городах России накануне 4 ноября [2]. Латентность таких преступлений вновь подтверждает и непропорционально большой процент среди пострадавших неформалов и антифашистов (34 человека из 94 [3]), то есть, как мы уже неоднократно отмечали, людей, имеющих возможность сообщить о происшествиях в интернете.

Замалчивание подобных преступлений [4], по всей видимости, связано с целым комплексом причин. Это и стремление правоохранительных органов, основного источника СМИ по криминальным инцидентам, и представителей исполнительной власти избежать критики за отсутствие противодействия ксенофобным проявлениям, а то и за их прямую провокацию. Это и отсутствие внимания журналистов: расистские нападения стали настолько обыденными, что уже не рассматриваются как информационный повод.

Напомним также, что в нашу статистику не попадают преступления, включающие корыстный мотив, кроме случаев, прямо признанных правоохранительными органами расистскими. Между тем анализ судебной практики, в которой признается мотив ненависти, свидетельствует о том, что грабеж очень часто сопровождает нападения скинхедов. Так из 25 приговоров за расистское насилие, вынесенных за 11 месяцев 2006 года, не менее восьми [5] включают в себя «корыстные» статьи (разбой, грабеж). Вероятно, такой грабеж является не столько целью, сколько средством маскировки.

Не становится меньше актов вандализма в отношении религиозных объектов и мемориальных памятников. От подобных действий страдают и памятники жертвам Великой Отечественной войны, и объекты, принадлежащие самым разным религиозным течениям. Так, только осенью 2006 года было совершено не менее 27 актов вандализма, основная масса которых пришлась на еврейские (10), мусульманские (6) и православные (5) объекты, причем в Волгограде при нападении серьезно пострадал охранник еврейской школы.

Кондопога и ее влияние на государственную политику

Без преувеличения можно утверждать, что события в карельском городе Кондопога в начале сентября стали основным событием осени — и не только по своему общественному резонансу, но и по своим далеко идущим последствиям, причем на самом различном уровне.

В описании событий расхождений практически нет — хулиганская выходка посетителей местного ресторана «Чайка» спровоцировала массовую драку, носившую ярко выраженный характер «криминальной разборки» с участием бандитов-чеченцев, в результате которой было убито двое и ранено шестеро человек [6]. Все это вкупе с полнейшим бездействием милиции вызвало массовые митинги и многодневные поджоги имущества проживающих в городе кавказцев. За первую неделю сентября в городе и соседних районах было совершено не менее 20 поджогов. По неофициальным данным, во время погромов пострадало не менее восьми людей с кавказской внешностью.

Сценарий развития событий типичен для подобных стихийных выступлений, имеющих ярко выраженный ксенофобный мотив. Это даже не первый случай, когда праворадикалы попытались присоединиться и возглавить эти выступления — за два месяца до этого подобная попытка была предпринята в г. Сальск Ростовской области. Однако ни одно такое выступление не длилось так долго, как в Кондопоге, — в «активной» фазе поджоги продолжались три дня, а всего различные инциденты случались в течение недели [7]. Даже поверхностный анализ событий в Кондопоге [8] и того, что произошло позже, представляет крайне неутешительную картину.

С одной стороны, Кондопога была очевидной и, вероятно, крупнейшей удачей праворадикалов, в первую очередь Движения против нелегальной иммиграции (ДПНИ), не только в текущем году, но и за последние несколько лет: этническая чистка городка не только оказалась удачна и обошлась без существенных потерь среди участников беспорядков, но и была весьма широко разрекламирована СМИ, не забывшими отметить и роль ДПНИ. Отметим, что ДПНИ, помимо мобильности и высокой организованности, продемонстрировало способность к грамотному обобщению своей практики. Если на «подключение» к сальским событиям им потребовалось почти две недели, когда волна возмущения уже спала, то в Кондопогу представители ДПНИ во главе с Александром Поткиным (Беловым) приехали уже первого сентября, то есть через день после драки. Белов не только руководил митингом горожан — сайт ДПНИ фактически стал координационным центром по подготовке и этого митинга, и дальнейших массовых мероприятий (запланированные митинги в Олонце, Петрозаводске, дальнейшая «общероссийская акция в поддержку Кондопоги», представлявшая собой серию «сходов» в различных городах России [9]). При этом принципиально важно отметить, что, разумеется, ДПНИ «организатором» самих конджопожских событий не выступало — оно только максимально использовало представившийся шанс и лишь возглавило «организационный» процесс, используя уже накопленный и обобщенный опыт проведения акций и действуя в целом в рамках закона.

С другой стороны, очевидно, что и местные (городские и республиканские) власти, и правоохранительные органы не только оказались не готовы к подобным событиям, но в первые дни самоустранились от участия в конфликте, фактически поощряя своим поведением действия погромщиков. Так, например, на одной из видеозаписей видно, как ОМОН спокойно наблюдает за тем, как толпа громит злополучное кафе «Чайка». Городские власти заявили о допустимости рассмотрения откровенно незаконных, дискриминационных требований горожан. Глава республики Сергей Катанандов публично рассуждал с «нашем народе» и «чужом народе», очевидно, разделив таким образом граждан России, проживающих в Карелии, по этническому признаку (масла в огонь подлил и Рамзан Кадыров, заявивший о решимости защищать «своих граждан», и таким образом фактически выступил как откровенный сепаратист, не считающий Чечню частью России). Показательно также, что ни один из тех, кому были предъявлены обвинения в поджогах, не находится под стражей.

И «праворадикальная» и «государственная» линии поведения не остались без развития и последствий.

Было бы странным, если бы праворадикалы не попытались воспользоваться кондопожским успехом. Тем более, что истерические репортажи СМИ [10] и официальная риторика вполне способствовали надеждам на новые открытые проявления ксенофобных настроений россиян: едва ли не каждый криминальный инцидент, в котором участвовало более трех человек разной этнической принадлежности, в СМИ описывался как «новая Кондопога». Безусловно, в среде праворадикалов имело место и явное «головокружение от успехов» [11], из-за которого «ксенофобный потенциал» населения был явно переоценен, а способность властей к мобилизации, наоборот, недооценена. На волне кондопожского успеха ДПНИ, во-первых, попыталось обострить конфликт в Сальске (однако неудачно, в том числе и благодаря вмешательству местных правоохранительных органов [12]). Во-вторых, попыталось уже своими силами спровоцировать погромные выступления в г. Вольске Саратовской области, воспользовавшись бытовой дракой в ресторане, в которой участвовали армянские и русские жители города [13]. В Вольск даже приехал руководитель Саратовского отделения ДПНИ и по совместительству местный казачий атаман Андрей Фетисов, одновременно одна из областных газет опубликовала серию ярко выраженных антикавказских статей, явно направленных на дальнейшую эскалацию конфликта [14]. Однако, к счастью, региональным лидерам ДПНИ явно не хватает ни харизмы, ни таланта Белова. Повторения кондопожских событий в Вольске не произошло.

После этого в течение полутора месяцев на сайте ДПНИ было предпринято несколько попыток представить ряд бытовых или откровенно криминальных драк как «новую Кондопогу», однако все они были неудачны. Тем не менее, еще раз повторим, ДПНИ, на наш взгляд, использовало кондопожские события с максимальной для себя выгодой, приобрело организационный и мобилизационный опыт, который, очевидно, еще неоднократно будет использован.

Этот опыт ДПНИ попыталось использовать уже при организации акции «студенческого протеста» в Москве 14 сентября. Формально организатором выступала некая «группа студентов, возмущенных кавказским беспределом». Выступали они с требованиями активизировать деятельность милиции по борьбе со злоупотреблениями администраций столичных студенческих общежитий, однако фактически планируемый митинг имел ярко выраженный антикавказский характер. Координатором акции выступило ДПНИ, а Белов стал официальным представителем, уполномоченным передать в Министерство образования требования митинга. О численности акции судить сложно: практически все ее участники были незаконно задержаны милицией. По различным сообщениям можно сделать вывод, что в ней потенциально могли принять участие около 300 человек. И не вполне понятно, стоит ли относить эту акцию к успехам ДПНИ. Московской милиции в результате массовых задержаний удалось выявить неонацистских активистов в студенческой среде — поскольку именно они составили основную массу участников (мы не затрагиваем здесь вопрос о законности действий милиции). По репутации Белова был нанесен ощутимый удар: целый ряд неонацистских интернет-сообществ прямо назвали его «агентом» правоохранительных органов, а мероприятие задним числом было воспринято именно как провокация, направленная на выявление студенческих праворадикальных ячеек.

После этого ДПНИ уменьшило активность в Москве, перенеся ее в регионы — сосредоточившись на координации уже упомянутой «акции в поддержку Кондопоги». И уже сейчас ясно, что именно небольшие города и населенные пункты становятся для ДПНИ приоритетными для пропагандистско-организационной работы движения.

Если активизация деятельности ДПНИ, вызванная Кондопогой, примерно к началу октября сошла на нет (ресурсы были переориентированы на подготовку к «Русскому маршу»), то, к сожалению, этого нельзя сказать о деятельности административных и правоохранительных органов на разном уровне. Их риторика и деятельность в течение всей осени носили ярко выраженный дискриминационный характер. Вряд ли власти сами сейчас смогут оценить долгосрочный негативный эффект этих высказываний и инициатив.

Мы уже отмечали некорректные заявления руководителя Карелии Сергея Катанандова и невнятную позицию властей Кондопоги в отношении незаконных требований горожан. Это можно было бы списать на непрофессионализм управленцев и, как его следствие, растерянность в нестандартной ситуации, если бы поведение это не получило неожиданной поддержки на самом высоком уровне.

5 октября 2006 г. на заседании совета по «нацпроектам» президент Путин, рассуждая о проблемах защиты отечественного сельскохозяйственного производителя, призвал навести порядок на рынках, защитив при этом интересы «коренного населения России». Интересно отметить, что в репортажах СМИ, передающих эту речь, порядок тезисов Путина был изменен таким образом, что фраза про «коренных жителей» прозвучала едва ли не сразу после отсылки к Кондопоге, в то время как в выступлении фразы все же были «разведены». Таким образом официальные СМИ (а эта «протокольная» съемка была показана по всем основным каналам телевидения) только усилили «этническую» составляющую выступления президента [15]. (По контексту путинского выступления под «некоренными» следовало бы понимать скорее иностранцев, но события в Кондопоге обошлись без иностранных граждан, да и конфликт там произошел не на рынке.)

Президентская речь, разумеется, стала отмашкой для выступлений чиновников самого разного уровня на тему защиты «коренного» населения от «некоренного» и фактически легализовала риторику ДПНИ. Все это сопровождалось репортажами «с мест» о проверках и квотировании по этническому принципу на торговых рынках, фактически официально пропагандирующими этнические дискриминационные практики. Одновременно велась пиар-кампания по подготовке всероссийских административных актов, направленных на «наведение порядка» на рынках и в сфере миграции в целом. Последнее поставило под угрозу вступление в силу либеральных поправок к миграционному законодательству [16], намеченное на январь 2007 года [17]. Особо подчеркнем: в подготавливаемых актах, разумеется, не содержится прямой этнически дискриминационной составляющей, однако сопутствующая риторика о «коренных/некоренных» понимается исключительно как этническая, о чем свидетельствует подавляющее большинство комментариев официальных лиц по этому поводу.

Вот лишь два наиболее откровенных примера. 13 октября ГУВД Иркутской области официально сообщило о том, что местным ОМОНом были проверены «частопосещаемые места Ленинского района Иркутска на предмет выявления выходцев Северо-Кавказского региона, незаконно находящихся на территории России» [18].

16 ноября были обнародованы утвержденные Правительством России квоты на привлечение на работу иностранных граждан, согласно которым с 1 января 2007 г. полностью запрещена работа иностранцев в сфере розничной торговли алкоголем (включая пиво) и фармацевтическими товарами, а с 1 апреля 2007 г. — «розничная торговля в палатках и на рынках» и «прочая розничная торговля вне магазинов» [19]. Комментируя в тот же день это постановление, заместитель директора ФМС генерал Вячеслав Поставнин заявил, что «компактное проживание в каком-то районе страны или региона граждан другого гражданства не должно превышать 17–20%, особенно если они другой национальной культуры и вероисповедания. Превышение этой нормы создает дискомфорт для коренного населения» [20]. На следующий день генерал уточнил свою позицию. Его разъяснения, данные «Московским новостям», показали, что вопрос «комфортности» рассматривается им именно в аспекте «культурного расизма» [21]: «Гражданство в этом смысле не играет той роли, которую играют этническая принадлежность или культурные различия. Конфликт в Кондопоге или другом населенном пункте мог вспыхнуть и в случае, если бы туда приехала на постоянное жительство большая группа американцев или дагестанцев, у которых могла возникнуть культурно-религиозная дистанцированность от местного населения» [22].

Антигрузинская кампания

В конце сентября — начале октября в России развернулась антигрузинская дискриминационная кампания. Начало ей положили внешнеполитические события, связанные с задержанием в Тбилиси нескольких российских офицеров по обвинению в шпионаже. Через несколько дней, при посредничестве ОБСЕ, офицеры были отпущены и вернулись в Россию, однако последняя ввела крайне жесткие внешнеполитические санкции против Грузии — были прекращены выдача виз грузинским гражданам, транспортное и почтовое сообщение. Не обсуждая адекватность санкций, примененных Россией, отметим, что первоначально они носили исключительно политический характер. Однако вскоре внешнеполитический конфликт породил и откровенно дискриминационную антигрузинскую кампанию внутри страны. Жертвами ее стали в том числе и российские граждане — этнические грузины. Начались массовые демонстративные проверки коммерческих предприятий, руководимых грузинами, появился вал сообщений криминальной хроники о задержании «грузинских воров», репортажи о массовом выявлении и депортации грузинских «нелегальных иммигрантов» [23]. Известно, что как минимум в одном городе России, в Петербурге, людей в ожидании депортации практически не кормили в течение нескольких дней. Один человек скончался при переезде в аэропорт.

Окончательные сомнения в дискриминационном характере кампании исчезли, когда разразился скандал, связанный с требованиями милиции сообщать об обучающихся в московских школах детях с «грузинскими фамилиями». К чести Московского департамента образования, его руководитель Любовь Кезина публично сообщила об этом требовании и отказалась его выполнять [24]. Однако в целом ряде других регионов аналогичные распоряжения в отношении школьников и студентов были беспрекословно выполнены администрациями учебных заведений [25].

К середине ноября кампания приобрела латентную форму, исчезнув из СМИ, но отнюдь не прекратилась. Так, 2 декабря в московском приемнике-распределителе от сердечного приступа скончалась 52-летняя Манана Джабелия, беженка из Сухуми, решение о депортации которой было признано к этому моменту незаконным.

Экспансия национализма в общественную жизнь

Безусловно, подобная государственная политика не могла не быть подхвачена окологосударственными политическими организациями. Так, в конце ноября 2006 года «Движение молодых политических экологов Подмосковья «Местные» (региональный клон «Наших»), провело целую серию «антимигрантских» акций, которые ничем не отличаются от акций ДПНИ. «Местные» как представители ДНД патрулировали рынки и улицы подмосковных городов, проверяли документы и задерживали людей, казавшихся им «нелегальными мигрантами». Выборка для проверки очевидно осуществлялась по антропологическим признакам. Все эти действия явно носили незаконный характер: «Местные» сами заявляли, что «патрулирование» осуществлялось без присутствия милиции, так что ни проверять документы, ни тем более задерживать людей они не имели права. Кроме того, «патрулирование рынков» сопровождалось откровенным провоцированием рыночных торговцев на потасовки. Никакой реакции прокуратуры на подобные действия «Местных», находящихся под патронатом губернатора области Бориса Громова, разумеется, не было. Правда, к чести подмосковных милиционеров, надо сказать, что «Местных» — участников драк на рынках милиция все-таки задерживала в административном порядке.

Все изложенное выше позволяет говорить о попытке перехвата «националистической инициативы», причем не только лозунгов, но и методов работы, властными и примыкающими к власти общественными структурами — в преддверии предвыборного сезона.

Еще одной тревожной тенденцией, и также своеобразным «эффектом Кондопоги» стало отсутствие в либеральной среде единого отношения к «границам допустимой ксенофобии».

Так, например, карельское отделение Объединенного гражданского фронта (ОГФ) Гарри Каспарова в сентябре фактически солидаризовалось с кондопожскими погромщиками, высказав одобрение их действиям как «проявлению гражданского самоуправления». Показательно, что лидеры ОГФ — несмотря на то что общественные активисты специально обращали их внимание на недопустимость подобных выступлений — никак не среагировали на заявление своих карельских соратников, не осудили их.

В ноябре разразился скандал с участием одного из лидеров московского «Яблока» Алексея Навального в качестве наблюдателя в заседании оргкомитета «Русского марша». Собственно в «наблюдении» за любыми явлениями нет ничего зазорного, однако Навальный также публично заявил, что не осуждает ни один из лозунгов «Русского марша». И хотя по этому поводу последовало критическое заявление заместителя председателя партии «Яблоко» Сергея Иваненко, обещание «разобраться» осталось не более чем декларацией.

Никак не отреагировало руководство «Яблока» и на рекламу лидера красноярской региональной организации партии Владимира Абросимова, вывесившего на одном из офисных зданий города лозунги «Россия для русских» и «За демократию! За русскую власть!».

Конечно, спор о том, в какой степени и в каких формах для либералов уместны патриотические и националистические лозунги (границу между этими двумя категориями не всегда легко провести), не нов. Но «Русский марш» стал стимулом к некоторой активизации этой дискуссии. В частности, неоднозначно было воспринято то, что лидер СПС Никита Белых закончил выступление на антифашистском митинге 4 ноября лозунгом «Слава России!».

Не менее спорным и, в ситуации активизации национализма, актуальным является и вопрос о границах и принципах в отношениях с националистами разного толка. Его активно обсуждали после проведенных по инициативе движения «Демократическая альтернатива» («ДА!») политических дебатов (ведет заседания клуба «Да дебатам» тот же А. Навальный) с участием А. Белова.

Между тем 20 ноября на круглый стол «Гражданское общество и защита прав русского народа» в клуб «Реалисты» пообщаться с праворадикалами разной степени умеренности (от Дмитрия Рогозина до Андрея Савельева и Александра Белова) пришли видные представители демократической общественности Александр Аузан и Георгий Сатаров. С приветственным письмом к участникам мероприятия обратился и лидер ОГФ Гарри Каспаров. Другие же деятели, включая Людмилу Алексееву, третьего сопредседателя «Другой России» и Всероссийского гражданского конгресса, заседать с Рогозиным отказались.

Деятельность праворадикальных организаций

Помимо активного участия в событиях в Кондопоге и связанных с этими событиями и акциями, описанными выше, основной деятельностью праворадикалов стала подготовка «Русского марша-2006». Повторение его в большем, нежели в прошедшем году, масштабе для праворадикалов было принципиально важно, ведь основная идея марша — продемонстрировать растущие популярность и консолидацию националистического движения.

При этом организаторы не могли не сознавать сложности поставленной задачи. Очевидно, что прошлогодний успех «Правого марша» был обусловлен не только, а возможно, и не столько грамотными организационными усилиями, сколько удачным стечением обстоятельств, среди которых не на последнем месте были хорошая погода и полное отсутствие противодействия со стороны властей.

Если погодные условия предугадать нельзя, то предсказать повышенное внимание к праворадикалам со стороны правоохранительных органов и властей Москвы было несложно. Кроме того, на волне прошлогоднего успеха у организаторов мероприятия появились новые амбиции, вероятно, в очередной раз обострилась борьба за лидерство — не нужно забывать, что большинство этих организаций сформировано по «фюрерскому» принципу. Это грозило расколами, что, собственно, и подтвердилось на первом же публичном мероприятии по подготовке марша. На нем сопредседатель Национально-державной партии России (НДПР) неоязычник Александр Севастьянов оскорбил патриарха Алексия, и в результате представитель Союза православных граждан (пожалуй, наиболее умеренной организации среди участников марша) Кирилл Фролов покинул заседание, заявив, что его организация в акции участвовать не будет. Буквально через несколько дней из оргкомитета вышли еще четыре карликовые православно-монархические организации, мотивировав свое решение неприемлемостью для них сотрудничества с неонацистом Дмитрием Демушкиным, включенным в оргкомитет (4 ноября «раскольники» провели свой «Правый марш» — в форме немногочисленного, около 200 человек, митинга на Славянской площади»). Реальной причиной раскола, скорее всего, стало нежелание вступать в демонстративно-агрессивную конфронтацию с властью, на которую пошли организаторы «главного» марша. Кстати, вероятно, этим же было обусловлено исключение из ЛДПР Николая Курьяновича. То, что Владимир Жириновский не будет долго терпеть рядом с собой уже давно затмевающую его фигуру иркутского юрисконсульта, никто не сомневался, однако момент исключения явно был связан с обеспокоенностью властей событиями вокруг «марша».

В этой ситуации организаторам изначально гораздо выгоднее было пойти на такие действия, при которых не запретить марш было бы невозможно. Надо сказать, что в этом стремлении они объективно были поддержаны частью либеральной общественности, мотивировавшей свои требования о запрете марша, разумеется, совершенно иными аргументами.

В результате в оргкомитет марша — в составе целой группы депутатов Госдумы — был включен Дмитрий Рогозин, который сам по себе в последнее время является «запретной» фигурой для властей всех уровней, и особенно — для московских. Затем организаторы пошли на прямой шантаж московских властей, сначала просто угрожая погромами, а потом заявив о намерении парализовать московское метро; на сайте ДПНИ появлялись и личные выпады против Лужкова.

Почти не вызывает сомнений, что марш был бы запрещен и без этих эскапад, довольно нехарактерных для ДПНИ, которое по-прежнему выступало основным организатором и координатором всех действий по его подготовке. Однако из-за них общественный резонанс, связанный с подготовкой мероприятия, превзошел все ожидания. Собственно, именно подготовка стала событием более значимым и более успешным для праворадикалов, нежели сам митинг 4 ноября. Повышенное внимание к маршу, разумеется, было предопределено успехом прошлого года, но в ситуации прямого шантажа о ходе его (марша) подготовки сообщали буквально все СМИ. При этом истеричная манера сообщений еще более подогревала интерес к событию и, таким образом, была выгодна организаторам. Белов только укреплял за собой позиции главной «говорящей головы» праворадикалов, а «опальные» депутаты, до этого отлученные от СМИ, если не получали трибуны для выступлений, то по крайней мере через «рейтинг упоминаемости» заявляли о своем существовании. Кроме того, неправомерные действия властей, связанные в первую очередь с незаконным запретом мероприятия, превращали его участников в жертвы политического произвола.

Сам «марш» 4 ноября по большому счету, событием не стал. Его относительно немногочисленные участники присоединились к санкционированному митингу, организованному «Народной волей» Сергея Бабурина. Всего в митинге приняло участие около тысячи человек. Показательны действия правоохранительных органов: уже 4 ноября начали появляться сообщения о массовых превентивных задержаниях потенциальных участников мероприятия, позже — о незаконных задержаниях участников реальных и об административных штрафах, наложенных на них «за переход улицы в неположенном месте». И это при том, что и организаторы, и участники митинга неоднократно давали поводы для вполне законных задержаний. Чего стоит только выступление Белова, которое, усиленное двумя мегафонами, изобиловало нецензурной бранью — вполне законное основание для административного задержания. А были еще и расистские выкрики, антисемитские и неонацистские плакаты, нацистский салют — все это вполне может пресекаться милицией на абсолютно законных основаниях. Однако милиция почему-то предпочла неправовые методы действия, а это не только превращает неонацистов в жертвы полицейского произвола, но главное — не дает возможности реального преследования за реальные противоправные действия.

Несмотря на немногочисленность и «вялость» «Русского марша-2006», весь круг «околомаршевых» событий — скорее успех для праворадикалов, чем неудача. Во-первых, они надолго обеспечили себе информационное присутствие практически во всех СМИ. Если учесть, что присутствие это было вполне заметным еще с момента кондопожских событий, необходимо признать, что массированная пиар-кампания праворадикалов длилась почти три месяца.

Кроме того, им действительно удалось превратить мероприятие в общероссийскую акцию. Если в 2005 году марш состоялся только в Москве, а еще в двух городах его провести не удалось, и именно по организационным причинам, а не из-за противодействия властей, то в этом году марш так или иначе состоялся помимо Москвы еще в 11 городах России (Петербург, Владивосток, Иркутск, Чита, Новосибирск, Красноярск, Ставрополь, Калининград, Майкоп, Южно-Сахалинск, Челябинск), а еще в трех (Сыктывкар, Нижний Новгород и Благовещенск) был пресечен незаконными методами (превентивные задержания потенциальных участников и задержания организаторов в момент начала митингов). И только в Волгограде мероприятие было прекращено на законных основаниях — из-за нарушения заявленного маршрута шествия. В Петербурге марш ознаменовался массовой дракой между его участниками и группой из примерно 50 антифашистов, пытавшихся воспрепятствовать шествию (примечательно, что в Петербурге марш был тоже запрещен, и ОМОНа на месте его старта было вполне достаточно, но праворадикалы просто перешли группами на другое место и беспрепятственно начали акцию там).

Кроме этого, нужно учитывать, что «марш» был знаковым событием не только для пропаганды, но и для «внутреннего употребления». С точки зрения рядовых участников движения, не склонных к аналитике, сам факт его проведения уже стал успехом. Более того, незаконные действия милиции, с одной стороны, дали возможность 17–19-летним участникам мероприятия без серьезных последствий почувствовать себя настоящими «жертвами режима» и «бойцами, прошедшими боевое крещение», то есть укрепить романтический образ неонациста, а с другой стороны — в очередной раз ощутить собственную безнаказанность.

«Минусом» марша можно считать довольно серьезные репутационные потери Белова в глазах по крайней мере некоторой части скинхедов. О «провокаторстве» с его стороны активно рассуждали еще после «студенческого митинга» на Добрынинской, а после «метрошантажа» (объявления о начале марша прямо на платформе станции метро «Комсомольская») рассуждения эти активизировались с новой силой. Довольно значительной частью неонацистского интернет-сообщества сама идея встречи на «Комсомольской» была воспринята как идея некоего «второго Кровавого воскресенья»: неизбежные в случае давки человеческие жертвы в метро давали бы властям повод к массовым репрессиям против неонацистов при полном одобрении общественного мнения, которое, вполне справедливо, в этой ситуации возложило бы ответственность за произошедшее на неонацистов. Белов прямо был назван Гапоном, а позже, уже в середине ноября, вновь активизировалось обсуждение «еврейского происхождения» лидера ДПНИ, его «работы на спецслужбы» [26] и т.д. Фактически в настоящее время дискуссия вокруг персоны Белова приобрела черты многолетней внутринацистской дискуссии на эту же тему по поводу Д. Демушкина.

Помимо «Русского марша», среди событий осени, вероятно, стоит отметить еще одно событие, касающееся деятельности православно-монархической части праворадикальных организаций.

27 ноября в Москве состоялся съезд объединяющего такие организации Союза Русского народа (СРН), на котором должен был быть избран новый председатель вместо умершего летом 2006 года Вячеслава Клыкова. Съезду предшествовал серьезный конфликт внутри Союза, поставивший его на грань раскола. Части новых черносотенцев представлялась провокационной слишком активная антисемитская кампания, которую ведут инициаторы «письма пятисот» Михаил Назаров и Константин Душенов, создавшие радикальное движение «Жить без страха иудейска». Кроме того, буквально накануне мероприятия было объявлено о «возобновлении деятельности» (фактически о создании) «альтернативного» СРН, руководителями которого стали изгнанный из ЛДПР Николай Курьянович и председатель Союза православных хоругвеносцев Леонид Симонович (Никшич). Тем не менее, на съезде (где, кстати, без всяких последствий для себя и организации выступал находившийся в федеральном розыске Борис Миронов) раскола избежать удалось, хотя все основные принципиальные противоречия, насколько можно судить по отчетам, не удалось не только решить, но даже и обсудить. Председателем СРН был избран уже исполнявший обязанности председателя генерал Леонид Ивашов. Собственно, сохранение видимости единства и избрание председателя — главные итоги состоявшегося мероприятия.

ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ РАДИКАЛЬНОМУ НАЦИОНАЛИЗМУ

Деятельность общественных организаций и активистов

Наиболее крупным общественным публичным мероприятием осени 2006 года, направленным на противодействие ксенофобии, стал антифашистский митинг, проведенный в Москве на Болотной площади 4 ноября, на который собралось около 800 человек. Инициатором митинга был Российский антифашистский фронт, но в конце концов митинг оказался совместным с Левым антифашистским фронтом (ЛАФ). На предварительных переговорах в оргкомитете было наконец достигнуто, на наш взгляд, принципиально важное соглашения о запрете на общественном внепартийном мероприятии партийной символики (правда, заодно, по требованию ЛАФ, отказались и от российского триколора). Митинг попытались сорвать подтянувшиеся на Болотную площадь скинхеды (о том, что планируется нападение, было объявлено заранее), однако милиция сначала оттеснила их в переулки, а затем задержала.

За несколько дней до этого, 26 октября в Санкт-Петербурге прошел ставший уже традиционным «Марш против ненависти». В нем приняло участие около 500 человек. Традиционно всероссийский характер имели мероприятия, проводимые российскими НПО в ноябре в течение «международной недели толерантности» — с 9 по 16 ноября. НПО по-прежнему проводили различные просветительские, образовательные, научные мероприятия, направленные на различные целевые аудитории.

Однако наиболее громкими антифашистскими акциями, к сожалению, стали не просветительские мероприятия и не мирные акции протеста, а нападения на праворадикалов со стороны радикальных антифашистов, произошедшие в Москве и Санкт-Петербурге. Безусловно, такие нападения случались и ранее, но этой осенью противостояние неонаци и антифа начало приобретать характер едва ли не уличной войны.

В Москве первое серьезное нападение произошло 14 сентября у станции метро «Октябрьская», когда группа антифа атаковала сначала зрителей концерта ультраправых групп у клуба «Точка», а затем — праворадикалов, возвращавшихся со «студенческого митинга».

17 сентября около 30 радикальных антифашистов напали на митинг ДПНИ в Петербурге. Часть участников драки была задержана подоспевшей милицией, но обвинения в хулиганстве были предъявлены только двоим.

В обоих случаях, помимо непосредственных объектов атаки, пострадали и случайные прохожие. Кроме того, в Петербурге ножевые ранения получили сами антифа.

Нападения антифашистов обосновываются бездействием государства в отношении неонацистов, которое заставляет антифа брать инициативу на себя. Но каковы бы ни были мотивы подобных нападений, действия радикальных антифашистов, сопряженные с агрессивным насилием, не менее противозаконны, чем действия их «оппонентов», не говоря уже о том, что зачастую жертвами подобных драк становятся случайные люди.

Уголовное преследование националистов

Уголовное преследование насильственных преступлений, совершенных по мотиву национальной ненависти, продолжает усиливаться. Осенью 2006 года было вынесено не менее 8 обвинительных приговоров, в которых так или иначе учитывался этот мотив (два в Москве, и по одному в Алтайском крае, Белгороде, Екатеринбурге, Биробиджане, Костроме и Петербурге [27]). Всего же за 11 месяцев 2006 года вынесено не менее 25 таких приговоров, по которым осуждено около 80 человек [28]. Это заметно лучше результатов прошлого года, когда, по нашим данным, было вынесено 15 приговоров в отношении 55 человек.

Но все же ситуация не столь однозначна, как кажется на первый взгляд.

С одной стороны, вместе с ростом количества подобных процессов, накапливается опыт. В том числе и опыт следственной работы по подобным делам. Улучшается юридическая квалификация преступлений, особенно если дело не приобретает серьезного политического резонанса, как, например, это произошло с делом Александра Копцева, устроившего, напомним, резню в московской синагоге. Признание его виновным по ст. 282 УК в дополнение к обвинению в покушении на убийство по мотиву национальной ненависти, на наш взгляд, является неправомерным, хоть Верховный суд и подтвердил соответствующее решение Мосгорсуда (в повторном слушании), вынесенное в сентябре 2006 года.

Особо хотелось бы отметить приговор, вынесенный в Белгороде. 12 сентября суд признал 11 человек, организовавших в августе 2005 года нападение на цыганский дом, в результате которого серьезно пострадали три человека, виновными в преступлении, совершенном по мотиву национальной ненависти, а самих нападавших — экстремистским сообществом. Таким образом, этот приговор стал четвертым приговором по ст. 282-1 (организация и участие в экстремистском сообществе) за все четыре года ее существования в российском Уголовном кодексе. Немаловажно и то, что все участники нападения, кроме одного, активно сотрудничавшего со следствием, получили реальные сроки наказания.

Следует отметить и действия правоохранительных органов Татарстана по еще не завершенному делу местного отделения Русского национального единства (РНЕ). Там впервые с 2002 года дело по ст. 282-2 (участие в организации, ранее признанной судом экстремистской) было возбуждено не в отношении членов «Хизб-ут-Тахрир» (члены этой исламистской организации до сих пор были единственными осужденными по ст. 282-2), а в отношении активистов местной ячейки РНЕ — на основании решения Верховного суда Татарстана от 2003 года, признавшего организацию экстремистской. Более того, на основании этого судебного решения правоохранительным органам Татарстана удалось через Интерпол абсолютно законными методами добиться закрытия канадским провайдером сайта организации (перестали работать и связанные с ним субдомены, в том числе общероссийский веб-форум РНЕ).

С другой стороны, в преследовании расистского насилия сохраняется большинство негативных тенденций, неоднократно отмечаевшихся нами ранее.

Во-первых, по-прежнему сохраняется тенденция вовсе не учитывать расистский мотив в обвинении, даже если неформально он признается. Так например, в Тольятти за расистские нападения были осуждены члены скин-группировки «Питбуль», однако мотив ненависти в обвинении не присутствовал, как не присутствовало и обвинение в участии в экстремистском сообществе, и это при том, что прокуратура в официальном пресс-релизе сообщала о «подростковой преступной группировке экстремистской направленности “Питбуль”».

Во-вторых, сохраняется стремление выносить скинхедам условные приговоры. И хотя осенью она была не так заметна, некоторые приговоры просто вызывают оторопь. Так, например, условно были осуждены четверо костромских скинхедов, избивших в течение двух дней пять человек. Здесь вновь приходится говорить о чувстве безнаказанности, которое только укрепляется среди неонацистски настроенных молодых людей. Кстати, не все причастные к подобным преступлениям попадают на скамью подсудимых — просто из-за того, что не достигли возраста уголовной ответственности за совершенные преступления.

И наконец, главное. Увеличение числа обвинительные приговоров с учетом мотива ненависти происходит не за счет активизации преследования скинхедов в основных центрах скинхедского насилия (Москве и Петербурге), а за счет других регионов, в которых нападения все же не исчисляются десятками.

Особенно надо отметить практически полную безнаказанность скинхедов в Петербурге — единственном городе, в котором суды присяжных оправдывают скинхедов. Подобная ситуация, обусловленная, на наш взгляд, исключительно некачественной работой обвинения [29], проявляющейся от процесса к процессу (и за которую, кстати, никто пока не наказан), приводит к тому, что под сомнение ставится сама целесообразность участия присяжных в подобных делах, а это является серьезной угрозой судебной реформе.

Столь же неоднозначна ситуация, связанная с преследованием праворадикальной пропаганды.

Хотя мы не видим существенного увеличения количества обвинительных приговоров, но едва ли не впервые за несколько лет мы видим улучшение их качества.

Если ранее мы отмечали, что обвинительный приговор отнюдь (и даже скорее всего) не означает реального наказания пропагандиста, то осенью 2006 год мы видим принципиально иную картину: из пяти вынесенных в течение осени приговоров за пропаганду ненависти по ст. 282 УК (в Челябинске [30], Кирове, Самаре, Сыктывкаре и Москве) лишь в Самаре осужденный практически не понес никакого наказания.

Из этих пяти случаев только в деле Бориса Стомахина (см. ниже) приговор был связан с лишением свободы. В остальных случаях суды избрали — и это, на наш взгляд, совершенно правильный выбор — другие методы наказания: штрафы, исправительные работы, запрет на журналистскую/издательскую деятельность. Особенно показателен в этом смысле пересмотр приговора челябинским экс-нацболам. Напомним, 31 июля два члена Национал-большевистского фронта (НБФ) — праворадикального крыла нацболов, отколовшегося от НБП, были приговорены к двум годам лишения свободы с последующим запретом на профессиональную деятельность. Однако при повторном рассмотрении суд вынес уже трем [31] членам НБФ условные приговоры (от года до полутора лет) и запретил им заниматься журналистской деятельностью и распространением газет в течение года. И это, на наш взгляд, вполне достаточное наказание за такое преступление, как написание статьи для газеты «Парабеллум» и распространение этой газеты.

Еще одной позитивной чертой, которую необходимо отметить, является то, что наконец, спустя четыре года со времени вступления в силу антиэкстремистского законодательства, начинает использоваться успешная судебная практика прошлых лет. Так, в Махачкале начался суд в отношении автора текста, который суд еще в 2004 году признал экстремистским. Скорее всего, процесс этот ничем не кончится, так как срок давности по делу истек летом 2006 года, однако важен сам принцип обращения к судебному решению по признанию материала экстремистским.

Однако пока неясно, вырастут ли из этих сдвигов устойчивые позитивные тенденции. Тем более, что позитив по-прежнему уравновешивается негативом.

20 ноября был вынесен обвинительный приговор в отношении редактора бюллетеня «Радикальная политика» Бориса Стомахина. Сразу оговоримся, что в отличие от ряда правозащитников, мы считаем обвинения, выдвинутые правоохранительными органами в адрес Б. Стомахина, правомерными. Стомахин действительно вел откровенно ксенофобную пропаганду в отношении этнических русских, выражал солидарность не только с чеченскими сепаратистами вообще, но и с террористами (в частности, в момент захвата «Норд-Оста»), призывал президента Буша бомбить Москву и т.д.

Интересно, что Стомахину было предъявлено, среди прочего, обвинение в возбуждении вражды к таким социальным, а не этническим или религиозным, группам, как «военнослужащие российской армии», «члены КПРФ» и «агенты КГБ/ФСБ», но в ходе процесса прокурор сам попросил исключить такую группу как «члены КПРФ», а суд исключил также и группу «агенты КГБ/ФСБ». Прокурор также сам отказался от обвинения в демонстрации нацистской символики (свастики) в карикатуре, имевшей явно не пронацистский, а антипутинский характер. (Мотив антиправославной агитации, игравший значительную роль при возбуждении дела в декабре 2003 года, в приговоре едва упоминается.)

Итак, хотя в тексте приговора есть спорные моменты, в целом он выглядит вполне адекватно. Однако жесткость приговора вызывает недоумение — Стомахин был приговорен по ч. 1 ст. 282 и ч. 2 ст. 280 УК к пяти годам лишения свободы и трем годам запрета на журналистскую деятельность. На сегодняшний день это самый жесткий приговор по ст.ст. 282 и 280 (без привлечения дополнительных статей) за все постсоветское время.

От большинства пропагандистов Стомахина отличали а) безоговорочная поддержка чеченских сепаратистов; б) крайнее неприятие нынешнего политического режима и в) антирусская направленность публикаций. Следует признать, что либо одна из этих особенностей, либо все они вместе взятые послужили причиной столь выделяющегося на общем фоне приговора. Общественным мнением это было однозначно интерпретировано как избирательность правоприменения и политическая пристрастность суда.

Такая интерпретация усиливается контекстом, в котором был вынесен приговор. За пару недель до этого правоохранительные органы Москвы не увидели повода для возбуждения уголовного дела в прямых призывах неонацистов расправиться с целым рядом известных российских правозащитников, причем с размещением их фотографий и домашних адресов в интернете. Одновременно прокуратура Москвы отказалась возбудить уголовное дело в отношении деятельности неонацистского «Славянского союза», не усмотрев в его деятельности ничего противозаконного.

Ощущение непропорциональности наказания усилилось несколько дней спустя, когда Руслан Мельник, лидер одной из наиболее одиозных скин-группировок Петербурга «Mad crowd», признанный виновным в создании экстремистского сообщества и в личном участии в двух расистских нападениях, был осужден на 3,5 года колонии-поселения.

Кроме того, есть устойчивая практика практически полной безнаказанности антисемитской пропаганды — дела либо не возбуждаются, либо не доходят до суда, либо не завершаются реальным наказанием антисемитов.

Иное государственное противодействие

Осенью 2006 года предпринимались и другие попытки противодействия деятельности праворадикальных группировок и пропаганде радикальных ксенофобных идей.

Среди них, в первую очередь, стоит отметить предупреждение за экстремистскую деятельность рязанскому отделению РНЕ, вынесенное 26 сентября прокуратурой Железнодорожного района Рязани, — такие предупреждения крайне редки в практике противодействия праворадикальным организациям.

Достаточно эффективно используется такой инструмент противодействия языку вражды в СМИ, как предупреждения изданиям, вынесенные Росохранкультурой и прокуратурой. Так, в частности, после событий в Вольске (где в сентябре драка между армянскими и русскими посетителями ресторана чуть было не спровоцировала беспорядки) местная газета «Саратовский взгляд» опубликовала серию ярко выраженных антикавказских статей, за которые и получила предупреждение областной прокуратуры.

В октябре была опубликована официальная статистика предупреждений Росохранкультуры, вынесенных СМИ в 2006 году за материалы экстремистского и националистического характера. С начала года было вынесено 29 предупреждений, причем две праворадикальные газеты — «Дуэль» Юрия Мухина и «Корпус» (газета Национал-социалистического общества) — получили эти предупреждения дважды, и сейчас Росохранкультура пытается закрыть их через суд. Правда, необходимо отметить, что не все из этих предупреждений мы считаем правомерными: например, три предупреждения СМИ за публикацию датских карикатур, два, вынесенные за публикацию свастики в качестве иллюстрации к антифашистским по содержанию статьям, и некоторые другие. И тем не менее, необходимо отметить, что Росохранкультура стала единственным пока государственным органом, опубликовавшим фактическую информацию о противодействии экстремистской деятельности со своей стороны.

НЕПРАВОМЕРНЫЙ АНТИЭКСТРЕМИЗМ

Осенью 2006 года продолжилось изменение законодательства, формально предназначенного для противодействия экстремизму, а на деле направленного на преследование и подавление политической оппозиции.

17 ноября Государственная Дума окончательно приняла поправки в Федеральный закон «О внесении изменений в Федеральный закон «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» и Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации». Этот закон 24 ноября был одобрен Советом Федерации и 5 декабря подписан Президентом России.

По этому, теперь уже вступившему в силу закону предусмотрен не только отказ в регистрации кандидата и списка кандидатов и аннулирование этой регистрации за экстремистскую деятельность, но и механизм наказания кандидатов «за экстремизм» задним числом — за период, равный сроку, на который кандидат баллотируется [32]. Впрочем, по сравнению с первоначальным вариантом, прошедшим в конце июля первое чтение, закон был все-таки смягчен: список кандидатов может быть снят с выборов за «экстремистские» деяния только избирательного объединения в целом, а деяния отдельного кандидата не влекут автоматически снятия списка с выборов, но объединению предлагается сперва самому исключить такого кандидата. Кроме того, «за экстремизм» с избирательной гонки снимает все-таки не избирком, а суд, по представлению прокурора.

И еще одно знаковое событие произошло осенью 2006 года. В октябре, в соответствии с законом «О противодействии экстремистской деятельности» и обновленным законом об НПО, решением суда было ликвидировано Общество российско-чеченской дружбы (ОРЧД). Основанием для иска о ликвидации послужил обвинительный приговор, вынесенный руководителю организации Станиславу Дмитриевскому в феврале 2006 года (напомним, он был признан виновным в возбуждении национальной ненависти).

Мы неоднократно подчеркивали, что обвинительный приговор в отношении Ст. Дмитриевского считаем неправомерным. Однако общественное неприятие не влияет на формальную сторону дела — приговор вступил в силу (и Ст. Дмитриевский в настоящее время оспаривает его в Страсбурге). Опираясь на это судебное решение, прокуратура обосновала требование о ликвидации ОРЧД следующим образом:

1) Поскольку Ст. Дмитриевский осужден к лишению свободы (пусть и условно) — он не может быть учредителем, согласно поправкам к закону об НПО. А выведен из списка учредителей он не был.

2) Поскольку он осужден по ст. 282 УК, то есть за преступление экстремистской направленности, возглавляемая им организация, согласно ст. 15 закона «О противодействии экстремистской деятельности», должна была в течение 5 суток его осудить, а это до сих пор так и не сделано.

Показательна стремительность процесса: 9 октября организация была уведомлена о начале суда, 12-го состоялось первое заседание, а уже 13-го было вынесено судебное решение о ликвидации организации. Фактически ОРЧД не получило никакой возможности подготовиться к процессу.

Таким образом, неправомерный приговор руководителю организации позволил на абсолютно законных основаниях ликвидировать организацию, которая уже давно является объектом политически мотивированных атак правоохранительных органов (напомним, что ОРЧД предъявлялись претензии самого разного рода — от обвинений в экстремизме до неуплаты налогов).

В настоящее время решение Нижегородского суда оспаривается в Верховном суде России.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги осени 2006 года, можно сказать, что основные тенденции и события в области проявлений радикального национализма и противодействия ему вновь были крайне противоречивы.

К позитивным тенденциям можно отнести очевидную активизацию уголовного преследования расистских преступлений. Это и динамичный рост количества обвинительных приговоров за насильственные преступления, и улучшение качества их юридической квалификации. Более того, об улучшении качества приговоров мы впервые можем говорить и в отношении пропагандистов ненависти, и в отношении организованных экстремистских групп. Появились основания надеяться, что суды начинают понемногу обращаться к судебным решениям по запрету организаций и признании материалов экстремистскими.

С другой стороны, негативные тенденции осени выражены гораздо более ярко.

Помимо постоянно растущей публичной активности праворадикальных групп (кампания вокруг «Русского марша»), их явного стремления не только присоединяться, но и возглавлять и направлять стихийные беспорядки, переориентируя их с выражения социального недовольства на ксенофобную агрессию (Кондопога), мы видим явления гораздо более серьезные.

Впервые осенью 2006 года в России произошла прямо санкционированная федеральными властями кампания этнической дискриминации — антигрузинская.

Одновременно под экономическими лозунгами «защиты товаропроизводителя» развернулась кампания «наведения порядка на рынках», также носящая ярко выраженный дискриминационный характер и подпортившая к тому же процесс либерализации иммиграционного законодательства. Эта же кампания фактически легализовала не только ксенофобную риторику, но и методы действий праворадикальных организаций, перехваченные официозными общественными организациями.

Под флагом борьбы с экстремизмом продолжается процесс ужесточения законодательства, де-факто направленный на подавление политической оппозиции и неоправданное ограничение гражданских свобод. Идет и освоение репрессивного потенциала новаций, уже вступивших в силу (ликвидация ОРЧД).

При этом в отношении праворадикалов преимущественно применяются не предусмотренные законами механизмы противодействия ксенофобным действиям, а незаконные методы, что серьезно затрудняет их (праворадикалов) реальное преследование и создает им ореол жертв полицейского произвола.

Сочетание антифашистской демагогии, дискриминационной риторики и действий и неправовых методов преследования праворадикалов, скорее всего, приведет к еще большей дезориентации общества, в котором и так сильно размыты представления о «фашизме», к дальнейшему росту ксенофобии и дискриминации, легализованных государственной практикой. И возникают сомнения, что темпы улучшения правоприменительной практики окажутся достаточны, чтобы совладать с последствиями такой политики.
<<<