|
|
От
|
IGA
|
|
|
К
|
И.Т.
|
|
|
Дата
|
22.01.2007 19:07:09
|
|
|
Рубрики
|
Тексты;
|
|
Скрытый расизм "Кинг-Конга"
http://subscribe.ru/archive/culture.people.podzapretom/200701/19215058.html
<<<
Страхи белого расизма
Политкорректность, все-таки, удивительная штука. Европейский политкорректный интеллектуал все чаще вызывает не сочувствие, а презрение: стремясь максимально смягчить и замолчать неудобные расовые, социальные, сексуальные вопросы, причем делая это максимально пугливо и неискренне, он на деле совершает все, чтобы довести напряженность в этих вопросах до высшей, нестерпимой точки. Будь я педераст, женщина или еврей, я бы, наверное, с удовольствием занимался погромами европейских интеллектуалов, своей нарочитой деликатностью возводящих мое отличие от остальных в статус уродства, настолько непристойного, что говорить о нем можно только шепотом.
Американцы в этом отношении выглядят гораздо естественнее, и тому существуют естественные причины. Возьмем расовую проблему, о которой и пойдет далее речь. Европеец, этот бывший колонизатор, в массовом числе своем даже в самые мрачные времена колониального угнетения сталкивался с ней не лицом к лицу, а опосредованно: сидел в каком-нибудь своем Париже и считал денежки, залитые потом и кровью несчастных негров, тянущих свою лямку под стволами его армии. Граждане Америки столкнулись с колонизуемым народом лицом к лицу, расселившись на его земле. Гораздо уместнее термина «колонизация» будет термин «завоевание», а еще более уместным определением действий американцев в отношении коренного населения Америки будет «геноцид». В этом геноциде, так или иначе, участвовал каждый гражданин Америки — напрямую или в статусе лояльного свидетеля. Каждый гражданин Америки осознавал свою принадлежность к оккупантам, осознавал свою роль и место в грандиозном оккупационном плане, и поэтому был чужд праздных европейских сантиментов. После фактического уничтожения уникального народа индейцев это проявилось в его отношении к неграм, завезенным в Америку в качестве дешевой рабочей — вернее будет сказать рабской — силы. Страшные рассказы о том, как у них там негров линчуют, по праву вошли в золотой фонд советской пропаганды. А Ку-клукс-клан, крепкие белые ребята в белых же балахонах, неплохо владеющие оружием и кулаками, мало похожи на зашуганных европейских ультраправых, потерявших всякий бравый вид после сокрушительного поражения дяди Адольфа.
Это я к тому, что «Кинг-конг» — фильм американский. А писать я буду именно о нем, в заданном, так сказать, контексте. Контекст же задан неспроста. Вот что пишет по этому поводу российский новостной сайт Lenta.Ru: «Некоторые американские кинокритики обеспокоены расистским подтекстом нового фильма Питера Джексона “Кинг-Конг”, который вышел в мировой прокат в четверг.
“Многие говорят, что «Кинг-Конг» — расистское кино. А если так, почему на него делают римейк? И что можно сказать о нас, если фильм станет хитом?” — задается вопросом колумнист издания Newsday.
Как поясняет автор, любой фильм, в котором белые люди отправляются в страну третьего мира, чтобы поймать гигантскую обезьяну, привезти ее на Запад и эксплуатировать, неизбежно станет расцениваться как намек на колониализм и расизм.
Другой критик, пишущий для журнала Slate, также отмечает “скрытый расизм” “Кинг-Конга”. Ведь вполне можно допустить, что гигантская обезьяна обозначает чернокожего, которого в цепях привезли с дремучего острова и который питает слабость к светлокожим стройным блондинкам.
Сравнивая оригинальную картину 1933 года и фильм Джексона, журналист The Washington Post находит много параллелей. “Фильм по-прежнему является притчей об эксплуатации, а также о культурном эгоизме и заносчивости Запада”, — утверждает обозреватель».
В общем, обозреватели не зря засуетились (заметим, как один из них, если верить автору заметки, выворачивает ситуацию в лучших традициях провокационной журналистики, приравнивая намек на колониализм и расизм к самому расизму непосредственно). Аллегория действительно напрашивается сама собой.
В свете этой аллегории история о Кинг-Конге, рассказанная, то есть показанная аж три раза в разные эпохи господства колонизаторов, представляет наибольший интерес своей заключительной, последней частью, посвященной пребыванию обезьяны-великана в мире белых людей. Ибо эта часть напрямую касается современности: пленили буйного Конга уже давно, и привезли тоже очень давно; а вот, так сказать, взаимодействие с ним продолжается до сих пор и все чаще принимает неожиданные формы. Оставим на совести колумнистов сам факт приравнивания к гигантской горилле многострадального черного народа (это отождествление может быть более широким, касаясь не только чернокожих: русские вон сами с большой готовностью отождествляют себя с дремучим и мохнатым медведем, а французы — с задиристым петухом); оно, это отождествление, уже сделано, ярлык уже наклеен, мы можем только пойти дальше и сказать вслух обо всем, о чем им очень не хочется говорить. И действительно, у Кинг-Конга и у африканцев очень много общего, если рассматривать их взаимодействие с западной цивилизацией. Человек, порожденный этой цивилизацией, западоцентричен, каким бы политически корректным он не силился себя представить. Да ведь и политическая корректность есть порождение западоцентризма. Белый человек, изнывающий под собственным бременем, убежден в том, что только его цивилизация и является собственно полноценной цивилизацией, а все остальные суть разновидности первобытной дикости, в разной степени запущенные. Странное африканское племя, отставшее по многим параметрам, или вообще зашедшее не туда в понимании белого человека, племя совершенно иной ментальности и культуры, не отвечающее почти ни одному западному критерию цивилизованности, ассоциировалось у среднего западного гражданина с примитивной и свирепой обезьяной. Никакой другой, более тонкой, аллегории он и не мог придумать, изначально уверенный в собственном превосходстве и не имеющий хотя бы элементарного любопытства, чтобы заглянуть в душу черного народа. Эту обезьяну, думал он, можно приручить, заставить ходить с кольцом в носу, — но рано или поздно — он понимал — подлинная свободолюбивая сущность, помноженная на волю к мести, возьмет свое — и снова-таки, он не мог этого не понимать. И тогда незадачливые укротители разбегутся в ужасе… А Кинг-Конг в мегаполисе — не Кинг-Конг в Африке, он уже лишен своей первозданности, своей дикой невинности он как Адам, отведавший яблочка. Вот он, неправедный страх белого человека — страх, который сбывается. Не такие уж давние события во Франции, когда мигранты с палками жгли Париж, только открывают новую эпоху — эпоху отмщения.
Негодные белые люди отняли у негров не только свободу; они отняли у них право на самостоятельное развитие, отняли своеобразную и неповторимую культуру, швырнув взамен свои либеральные обноски — по паре штанов на одно гетто… Всерьез принимать в либеральном мире негров, однако, не собирался никто. После того, как рабство стало уже невозможным, несчастной расе была уготована участь маргиналов на обочине сверкающей западной цивилизации, пожизненных обитателей гарлемов, рэперов из гетто. Однако времена меняются.
Всамделишный Конг действительно гигант; он вырастает, становясь все громадней, в то время как расслабленные бледнолицые носители ценностей дробятся и скукоживаются на глазах. Вся их надежда — на хорошенькую блондинку, зажатую в волосатом кулаке гориллы. Эта блондинка как бы символизирует, количественно и качественно, то немногое, что король джунглей в изгнании оставит от белой цивилизации, — и не факт еще, что когда ему надоест играть с девкой, он не оборвет ей лапки.
В самой последней версии «Кинг-Конга» она, кафешантанная, усердно выплясывает перед ним в духе своего кабаре, выкидывая коленца, и тогда он сменяет гнев на милость. Ну разумеется, кабаре, вряд ли у нее получилось бы спастись, вздумай она почитать ему вслух избранные места из Канта.
Они, создатели фильма, думают, что Кинг-Конга, когда он вырвет кольцо из носа, можно будет без особых потерь расстрелять с аэропланов. Не самообман ли это? Трудно найти что-либо более грозное и победоносное, чем стихия, причем стихия искусственно разбуженная и перешедшая под неосторожным вмешательством в новую, доселе невиданную, форму.
Лично Товарищ У,
www.tov.lenin.ru
<<<