|
|
От
|
Александр
|
|
|
К
|
IGA
|
|
|
Дата
|
27.12.2006 08:39:05
|
|
|
Рубрики
|
Прочее; Россия-СССР;
|
|
К концу войны Сталин уже не предлагал считать белых овец.
>> И еще один яркий образчик «раздвоенности» Сталина. В его речи 7 ноября 1941 года во время парада на Красной площади прозвучало постоянно поминаемое ныне: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского...» и т. д.,— то есть Сталин как бы стирал границу между дореволюционной Россией и СССР.
>
>Почему Кожинов решил, что тут "стирание границы" ?
>Если человеку посоветовать мысленно считать воображаемых овец для того чтобы уснуть, это ведь не будет стиранием границы между сном и овцеводством. Просто психотехника такая полезная.
Если 6 ноября 1941 года на станции "Маяковская" Сталин еще советовал мысленно считать белых овец, рассказывая про "гитлеровский царизм" и стонущего под его игом германского пролетария, то уже через три года,
"6 ноября 1944 года он недвусмысленно заявил, что «как показывает история, агрессивные нации (речь уже идет о германской нации в целом, а не о кучке «гитлеровских авантюристов».— В. К.), как нации нападающие, обычно бывают более подготовлены к новой войне... Нельзя... считать случайностью такой неприятный факт, как потеря Украины, Белоруссии, Прибалтики в первый же год войны, когда Германия, как агрессивная нация, оказалась более подготовленной к войне... это, если хотите, историческая закономерность...» "
Собственно будешь раздвоенным, когда вот-вот можешь получить в спину марксистский нож. Но как в Гражданскую сделали карьеру и стали реальной силой "красносотенцы", отодвинувшие впоследствии марксистов - всяких там троцких да бухариных, так и в Отечественной отличились и вышли в начальники патриоты России. Поэтому в 1944 Сталину уже можно было открыто говорить то о чем в 1941 еще приходилось помалкивать, опасаясь всяких хрущевых, яковлевых да солжей. Это уже потом, после смерти Сталина они взяли реванш, а в 1944 обнаглевшего марксиста можно было просто засудить:
"Но еще показательнее другое.Сам Александр Исаевич во время войны, то есть за тридцать лет до своего «Письма вождям Советского Союза», был явно и резко недоволен этим самым развертыванием «старого русского знамени». Ибо, согласно его собственным словам, «было время в моей юности... когда был такой силы поток идейной обработки, что я, учась в институте, читая Маркса, Энгельса, Ленина, как мне казалось, открывал великие истины... в таком виде я пошел на войну 41-го года».
И в высшей степени многозначительны воспоминания первой жены писателя, Н. А. Решетовской, о разговорах с ним в мае 1944 года (достоверность этих воспоминаний подтверждается и собственными суждениями А. И. Солженицына, и опубликованными ныне материалами «суда» над ним в 1945 году);
«Он говорит о том, что видит смысл своей жизни в служении мировой революции, Не все ему нравится сегодня. Союз с Англией и США (то есть «буржуазными странами».— В. К). Распущен Коммунистический Интернационал. Изменился гимн. В армии — погоны. Во всем этом он видит отход от идеалов революции. Он советует мне покупать произведения Маркса, Энгельса, Ленина. Может статься и так, заявляет он, что после войны они исчезнут из продажи и с библиотечных полок. За все это придется вести после войны борьбу. Он к ней готов»"
http://kozhinov.voskres.ru/hist2/glava3.htm
------------------------
http://orossii.ru