Статья Ю.Крупнова опубликована на сайте km.ru http://www.km.ru/strategy/index.asp?data=09.06.2006%2018:29:00&archive=on
Для ее публикации нужно письменное разрешение. Поэтому здесь привожу фрагменты статьи, без списка литературы.
Статья опубликована в журнале «Политический класс» № 5 (17), 2006 г., сс. 28 – 40. Электронная версия на сайте журнала. http://www.politklass.ru Правда, там доступ к статье платный.
«Диктатура развития. Восстановление России начинается с определения целей развития страны»
Факты:
КРУПНОВ Юрий Васильевич, председатель общественного ДВИЖЕНИЯ РАЗВИТИЯ, председатель Наблюдательного совета Института мирового развития, советник Российской Федерации 1 класса, лауреат премии Президента РФ в области образования. Автор книг «Стать мировой державой», «Россия между Западом и Востоком. Курс Норд–Ост», «Дом в России» (совместно с А. Кривовым), «Гнев орка» и «Оседлай молнию» (последние две — совместно с М. Калашниковым). Персональный сайт - www.kroupnov.ru.
Тихо и медленно, но страна разворачивается на новый курс – курс развития.
Во всех слоях населения прорастает общее понимание: Россия – уникальная культура и цивилизация. Россия никогда не сможет быть «нормальной» нацией или классической империей, она всегда была, есть и будет мировой державой – т.е. государственностью, которая ставит и решает мировые проблемы на собственной территории, выдвигая цели развития страны.
В этом наше тысячелетнее призвание – и для его исполнения необходимо быстрее уходить от «переходных» или «транзитивных» умонастроений.
Практически не осталось ни одного представителя политического класса, который бы продолжал верить в перспективность инерционного курса – в основе своей наследующего «реформам» 1990-х годов. Показательным в этом плане стал приговор президента Российского союза промышленников и предпринимателей (работодателей) Александра Шохина, который он вынес в недавнем выступлении на XV отчетно-выборном съезде РСПП: «Экономика приблизилась к пределам развития в рамках сложившейся модели».
И это правильно. Но экономика еще и абсолютно неадекватна задачам развития страны. Достаточно указать, что данная модель не только не безразлична к ускоряющемуся обезлюдению страны, но и, наоборот, с необходимостью требует в качестве своего условия прямой и даже стимулируемой депопуляции.
Для практической организации развития необходим новый политический класс, способный предложить стране и, в первую очередь, ее молодежи Дело. Для этого нужна новая организация власти, которая бы ясно сформулировала курс на развитие, поставила цели развития страны и организовала бы мобилизацию общества и государства со всеми их ресурсами на их реализацию.
Другого пути у нас нет. Альтернативой является исторический дефолт нынешнего политического класса и его окончательное признание в неспособности к политическому действию. Подобный дефолт, однако, сам по себе никак не станет моментом прихода на смену «антинародному режиму» режима «народного», или на смену «авторитарному государству» государства «истинно демократического», как того жаждут политики левацкого толка. В лучшем случае мы не потеряем страну, но ей будет нанесен серьёзный ущерб.
От национальных проектов – к целям развития страны и проектам развития
Объявление Президентом Российской Федерации Владимиром Путиным четырех национальных проектов 5 сентября прошлого года стало необычайно важным событием как минимум двадцати последних лет. Впервые власть сформулировала и провозгласила свои приоритеты в более-менее ясном и позитивном виде: «Качественное образование», «Современное здравоохранение», «Доступное и комфортное жилье», «Эффективное сельское хозяйство».
Даже кривобокие в основе своей решения типа надбавок учителям и врачам в тысячу и десять тысяч рублей, премий в сто тысяч рублей или открытия семи центров высоких технологий в медицине имели огромное значение, поскольку ввели в приоритеты хоть какие-то цифры. Слово «национальный» также практически впервые обозначило всеобщий смысл и интерес для страны. Состоялась и относительная реабилитация государства: оказалось, что нет ничего зазорного для высшей власти в том, чтобы считать число школ и количество новых коровников и планировать увеличение численности крупного рогатого скота.
В этом еще очень робкий, но шаг: от абстрактных «ускорений», «социализмов с человеческим лицом», «гласностей» и «рынков», от пожелания национальной идеи Борисом Ельциным в 1996 году в 2005 году перешли к национальным проектам.
Оказалось, правда, что в бурно продвигаемых ныне национальных проектах собственно проектов почти и нет. Проект – это есть образ того будущего, которое еще отсутствует, но которое должно быть. И будущее, безусловно, связано с созданием новых систем деятельности, того, что станет качественным приростом и продолжит самостоятельно работать и дальше, когда пройдет 2008 год и про нынешние национальные проекты все забудут.
В объявленных национальных проектах не оказалось главного – целевой функции, ответа на вопросы «для чего?», «зачем?». Ни по одному проекту неясно, какое принципиальное преобразование произойдет и какой хотя бы один параметр объекта изменится в лучшую сторону.
Например, насколько снизится смертность населения в рамках проекта «Современное здравоохранение». Или насколько лучше по итогам проекта «Качественное образование» дети станут учиться, скажем, по физике или математике. Как изменится практически разрушенное сельское хозяйство из-за того, что, как 31 марта текущего года рассказал сам первый вице-премьер Дмитрий Медведев, «люди, которые живут на селе, очень вдохновлены проектом [«Эффективное сельское хозяйство»] и теми перспективами, которые он открывает. Они занимают очереди за кредитами с самого раннего утра…». Что даст увеличение объемов жилищного строительства к концу 2007 года на треть, если сегодня строится в 2 раза меньше жилья, чем в последние годы СССР и если цены на жилье продолжают расти на четверть в квартал, а скорость выбытия жилищного фонда 60-70-х годов («хрущоб») почти в 2 раза опережает заявленные темпы – появится ли отсюда «Доступное и комфортное жилье»?
Еще раз подчеркну: выдвижение и начало реализации национальных проектов является правильным и полезным делом.
Более того, бесспорно значимая роль национальных проектов уже сыграна, и состоит она в выявлении отсутствия у политического класса проектности сознания и целевой функции. Говоря проще, выдвижение национальных проектов обнажило истину: мы все разучились созидать - т.е. создавать и управлять созданием передовых инфраструктур, промышленных систем, социальных организмов и институтов буквально из ничего.
Оказалось, что у политического класса нет не просто национальных целей, но и самой способности, умения строить свои действия на основе целеполагания. Это означает, что, по сути, отсутствует и сам политический класс, поскольку собственно политическое начинается не с кресла в Думе или министерстве, а с постановки целей общегосударственного и национального значения.
Ведь политика есть обобщение наиболее подготовленными людьми назревших проблем и перевод их в цели и задачи, позволяющие эти проблемы предметно и технологически решать.
При этом решение проблем всегда требует проектов развития, т.е. предложения принципиального структурного усложнения и выведения на качественно иной уровень социотехнокультурных систем, реализуемых в виде новых продуктов, индустрий, инфраструктур. Без проектирования и организации принципиально новой системы деятельности никакая проблема решена быть не может.
Нельзя обеспечить обороноспособность без производства ядерного оружия – и в 1949 году СССР сделал свою атомную бомбу. Нельзя выйти в космос и организовать контроль за глобальными процессами на Земном шаре без создания соответствующих индустрий и всей той сферы, которую мы до сих пор собирательно называем «космосом» - и с 1957 года спутники стали бороздить внеземные просторы, а 12 апреля 1961 года наш соотечественник Юрий Гагарин стал первым в истории человечества космонавтом.
Точно так же и сегодня. Нельзя решить «жилищную проблему» исключительно правовыми и экономическими мерами без кардинального преобразования всей градостроительной и домостроительной системы, самого типа урбанизации. Нельзя вернуть жизнь в деревню и в бесконечные российские пространства, нельзя повернуть поток внутренней миграции молодёжи из села в город, из малого города – в областной центр, из областного центра в Москву и на ПМЖ без организации регионально-пространственного развития и создания современных инфраструктур и индустрий, дающих возможность полноценно и достойно жить и трудиться в далеком от столицы городке или селе. Нельзя, наконец, хотя бы замедлить демографическую деградацию страны без того, чтобы не создать новые формы жизни и расселения, построенные вокруг многодетной, например, трехдетной (в среднем) семьи.
Логика же, на которой построены национальные проекты, не предполагает никакого заметного преобразования сложившихся систем деятельности и практик.
Достаточно проиллюстрировать это на примере нацпроекта в образовании.
На официальном сайте Совета при Президенте России по реализации приоритетных национальных проектов поясняется, что «первоочередная задача» данного нацпроекта – «дать системе образования стимул к движению вперед». Что имеют в виду и как это собираются сделать?
Схема мероприятий выстраивается следующим образом. Во-первых, «выявить возможные «точки роста», а затем «государство будет стимулировать инновационные программы, поощрять лучших учителей, выплачивать гранты талантливым молодым ученым – то есть делать ставку на лидеров и распространять их опыт». Обосновывается эта схема тем, что «необходимо поощрять тех, кто может и хочет работать, – это касается и учащихся школ, и студентов вузов, и преподавателей. Поддержку получат наиболее эффективные и успешные образовательные практики – чтобы впоследствии они дали обществу примеры качественного образования, обеспечивающего прогресс и профессиональный успех».
Демократический характер предполагаемой схемы не вызывает сомнений и предельно симпатичен. Ставка на лидеров – что же может быть лучше?
Однако ничего не говорится про то, что собственно должно произойти в системном плане. Подспудно же подразумевается, что уже имеются в наличии сами по себе успешные образовательные практики, выявление и тиражирование которых приведет к созданию качественного образования в целом в стране, с неясными критериями и способами оценки результатов.
Все это было бы замечательно, если бы не тот факт, что в России отсутствует какая-либо основательная модель современной российской школы мирового уровня. Советской школы, выдающегося достижения прошлого века, уже нет, поскольку в значительной степени она разрушена и разъедена, а, главное, даже если ее сохранить (что само по себе невозможно), она уже не сможет решать новые задачи нового времени. Никакой же другой школы – как системы, имеющей статус перспективной модели, у Минобразования до сих пор нет.
Поэтому данный национальный проект не направлен на развитие образования и даже вообще не предполагает какого-либо развития. Иначе надо было бы предположить, что правительство и организаторы нацпроекта перекладывают задачу разработки и практического создания новой российской школы на самих этих замечательных лидеров – «лучших учителей» и «талантливых молодых ученых». Это похоже на то, как если бы руководство СССР и лидеры того же советского космического проекта (как С.П. Королев, например) в 1950-х годах от всей своей большой души предложили бы «лучшим советским летчикам» и «талантливым ученым» самостоятельно, в свободное от основной работы время создавать практику космического освоения, оставив себе приятную работу - выявлять «наиболее эффективные и успешные практики». И летчики вместе с учеными стали бы по вечерам строить несколько конкурирующих Байконуров, корабли и наземные станции слежения, в гаражах друг у друга проектировать и собирать пару-другую ракетоносителей, а их жены – точнее, лидеры среди жен – проектировали бы и шили скафандры; здоровьем бы будущих космонавтов и отработкой физиолого-медицинских процессов стали бы заниматься не лучшие медики и биологи СССР в лучших специально созданных НИИ, создавшие до сих пор лучшую в мире школу космической медицины и биологии, а медики-соседи или аспиранты-химики; а для самых отчаянных, первых космонавтов, открыли бы кредитные линии для прохождения программ спецподготовки в военкоматах, и они бы с утра занимали очередь у сберкасс…
Развитие немыслимо без колоссальной концентрации сил и создания строго иерархической системы управления разработками и реализацией проектов, создания выделенных систем генеральных конструкторов с фактически неограниченными полномочиями и правом единолично принимать самые серьезные решения. По-другому никогда не было и не будет. Организация развития всегда означает проектирование и материализацию гигантской мегамашины1, которая становится локомотивом новых систем деятельности и новой практики.
Так что выявлять лучшие практики и награждать победителей – здóрово, но обозначает фактический отказ государства от исторического творчества и ответственности за развитие. Это было бы не страшно, если бы ведущие функционеры страны объяснили бы, откуда они при этом ждут появления чудес: образования не простого, а качественного, здравоохранения – современного, жилья - доступного и комфортного, а многострадального сельского хозяйства – эффективного.
Именно развитие сегодня нужно стране. Если мы не будем делать ставку на развитие, то быстро истратим огромные ныне финансовые ресурсы на оптимизацию (в лучшем случае) текущего функционирования ряда сфер и отраслей, но не сдвинем ситуацию и стремительно деградирующей стране в принципиальном направлении, не вырвемся из тупика.
Нас разрушают не «отдельные недостатки» и даже не «надолбы и завалы», о которых так любили разглагольствовать в начале перестройки, а системные мировые проблемы. Поэтому сегодня необходимо переходить от национальных проектов – к целям и проектам развития страны.
Однако выход на цели и проекты развития требует принципиально иной антропологии политического класса и даже просто иного политического класса.
Политический класс развития
Развитие, в отличие от инерционного существования или даже модернизации, не может осуществляться функционерами. Это определяется тем, что развитие всегда является системным и цивилизационным сдвигом, невозможным без колоссальной политическо-управленческой энергетики и общенародного подъема.
Не только инерционные сценарии, но и модернизации по существу требуют только функционеров, пусть даже под модернизацию их лучше набирать из молодежи и формовать с чистого листа. Опыт успешной модернизации в Юго-Восточной Азии и Латинской Америке показал, что массированное введение привозных технологий может происходить без особых затрат, поскольку строится на изначальном «отрезании» от модернизируемых производств населения старше примерно 30 лет и интенсивного формирования обслуживающей новые технологии рабочей силы и менеджеров из молодых людей младше 30 лет – до следующей модернизации.
Не случайно столь силен в российском политическом классе, включая высших чиновников, крупных бизнесменов и профессиональных политиков, соблазн модернизации. Практически все так называемые реформы 1990-х годов были и остаются чистой воды модернизацией, строящейся не на создании собственных новых систем деятельности, не на собственноручно «выращиваемых» новых практиках и науках, а на завозе уже сложившихся технологий и инфраструктур.
Обратной стороной модернизации, в отличие от развития, является уничтожение и невоспроизводство оригинальных отечественных, в данном случае, советско-российских практик, наук и систем деятельностей, а также изначальное встраивание в чужое развитие на второстепенных ролях – т.е. имитация и даже симуляция развития или, как это было детально описано и названо в добротных монографиях еще 1960-х годов, «зависимое развитие».
Политический класс сегодня стоит перед выбором: либо и дальше продолжать явную или скрытую модернизацию и закрепление страны в качестве не только сырьевого, но и сырьевого со вчерашними технологиями придатка стран-лидеров современного мира (между прочим, сегодня уже в определенных сферах включающих и такие страны, как Китай или Бразилия), - либо делать ставку на развитие страны, которое не может быть «зависимым» или «догоняющим» и всегда по определению является самостоятельным и опережающим.
Но для выведения страны на курс развития значительной части политического класса необходимо перестать быть только функционерами.
В конце апреля чрезвычайно содержательно и интересно определил на своем персональном сайте необходимые качества нынешней российской элиты председатель Комитета Госдумы по конституционному законодательству и государственному строительству Владимир Плигин: «Для работы в государственном аппарате необходимы, прежде всего, именно «андроиды» - а не «творческие люди»… Преимущество «андроида» состоит в том, что он будет говорить по сути и только по сути, он будет действовать строго в рамках своей функциональности - а значит, действовать эффективно».
Причем, в качестве ведущей характеристики «андроида» Владимир Николаевич определяет национальную ориентированность: «Любые свои проекты, любые выступления, идеи, планы - все надо пропускать через призму интереса Российской Федерации. Быть не просто «андроидом», а «национально-ориентированным андроидом».
Здесь опять, как и в случае с выдвижением национальных проектов, видно страстное желание четкой государственной работы во всеобщих интересах. И это не только понятно, но и не может вызывать каких-либо возражений. Однако, этого мало.
Вряд ли кто-то будет спорить с тем, что чиновники и депутаты должны быть функциональны и исходить, в первую голову, из общих национальных задач, а не из частных корыстных интересов. Но это означает примерно то же, что и определять особенность новой модели автомобиля в наличии четырех колес, двигателя и связи движения руля с движением колес. Однако вряд ли на основе подобной концепции автомобиля можно выпускать действительно современные и уже тем более конкурентоспособные на мировых рынках изделия.
Расслабленность и аморфность нынешнего политического класса видна не только из потопа документов и слов, которые вынуждают Президента Российской Федерации к изящным выражениям: «Мы будем сопли жевать здесь годами? Мы уже сколько говорим на эту тему – с 99-го года? Почти ничего не происходит, только одни разговоры».
Реальная субтильность и растительная форма существования подавляющего числа ответственных чиновников особенно очевидны при чтении заокеанских первоисточников.
«America is at war» («Америка находится в состоянии войны») – так начинается новая (март 2006 года) Стратегия национальной безопасности США в форме прямого обращения Джорджа Буша к своим соотечественникам: «My Fellow Americans» («Друзья мои, американцы»).
Вот пример мобилизационной политики, когда в одном буквально слове вытравливается слишком опасная для страны теплохладность высших чиновников и элиты в целом. Можно как угодно относиться к подобным заявлениям, но нельзя отказать администрации Буша в последовательности. После 11 сентября 2001 года руководство США в любом своем действии исходит из того, что оно находится в состоянии войны, в чрезвычайной ситуации. Из этого, разумеется, не следует, автоматической эффективности (вспомним хотя бы ликвидацию последствий урагана «Катрина»), но из этого следует ясность сознания и его системная направленность на ключевые вопросы.
У нас ничего подобного и в помине нет. Наши высшие чиновники иногда, во время отдельных напряженных ситуаций, произносят слова о войне, но уже через неделю-другую об этом попросту забывают и продолжают прежнее слишком функциональное существование, переставая думать об этих, типа войны, второстепенных обстоятельствах.
Подобное состояние сознаний и умов не годится для постановки и тем более реализации проектов и целей развития страны.
Пользуясь словами Президента, новая антропология политического класса и должна стать такой, чтобы предметно отвечать на вопрос, как перестать «сопли жевать»?
И здесь есть один ключевой критерий. Сознание новой элиты должно быть проблемно-ориентированным, т.е. исходить из реальных проблем и направленности на их принципиальное решение.
Проблемная организация сознания2 требует высочайшего уровня самоорганизации, которая и определяет политический реализм.
Проблемы, требующие приоритетного решения
Никакие частные вопросы в стране невозможно далее решать без выделения и постановки реальных проблем.
Проблема есть затруднение и противоречие, которое на данный момент не имеет своего отработанного решения в культуре. Способы и механизмы решения в ситуации встречи с проблемой еще предстоит открыть, увидеть, изобрести или «придумать». Именно реальные проблемы определяют эффективность действий и саму возможность масштабных преобразований.
Очевидно, что проблемы даже для своей постановки требуют гигантских творческих усилий и работы духа. Именно поэтому обозначение и решение любой проблемы во всемирной истории всегда приводили и приводят к фундаментальным открытиям и цивилизационному сдвигу.
Фундаментальными являются открытия, которые порождают целый спектр принципиально новых методов и систем деятельности, позволяющих, как это формулируют историки, «расширять экологическую нишу этноса». Здесь можно назвать открытия в области производства пищи, например, доместикацию растений или одомашнивание животных, или иные технические, организационно–управленческие открытия, позволяющие увеличить плотность населения в десятки и сотни раз. Эффект фундаментальных открытий таков, что они дают народу–первооткрывателю абсолютное преимущество перед другими народами и государствами мира[3].
Также понятно, что любая реальная проблема по определению является мировой, т.е. равно важна для всего человечества и буквально всех стран мира, является сквозной и предполагающей тотальное преобразование мирового целого.
В настоящее время имеется несколько проблем, без нефиктивного решения которых силами всей страны и даже с помощью мирового сообщества нам не сохранить страну и не выйти в режим развития.
Во-первых, это демографическая проблема. В российской реальности демографическая проблема заключается в противоестественном и разрушительном режиме воспроизводства собственного населения, сочетающем в себе, по определению ведущего демографа Леонида Рыбаковского, «европейскую рождаемость и африканскую смертность». В России происходит ускоряющееся обезлюдение, фактически, речь приходится вести о вымирании страны. При этом в других странах, как известно, демографическая проблема может выражаться и в перенаселении.
Во-вторых, проблема деформированной внутренней геополитики страны, выражающейся в бесперспективности жизни на основной территории, кроме нескольких относительно благополучных (и то на фоне остальных) анклавов. Первым взрывом контроля пространства стал распад СССР. Сегодня мы опять на пороге пространственного коллапса, и критической территорией здесь является российский Дальний Восток.
В-третьих, градостроительная проблема, наиболее очевидно представленная в «жилищной проблеме» и «проблеме ЖКХ» и связанная с исчерпанностью ресурсов индустриальной урбанизации и невозможностью решения основной массы вопросов расселения, жилья и жизнеобеспечения привычными методами. Особенно показательной является ускоренная мегаполисная урбанизация, свойственная в последние десятилетия странам «третьего» и далее мира.
В-четвертых, проблема девальвации промышленного развития и труда, когда сферы коммуникации и услуг вытесняют устаревающие и необновляемые промышленно-индустриальные системы. На это направлены и активно пропагандируемые последние десятилетия идеологии постиндустриального и информационного общества.
В-пятых, энергетическая проблема, связанная с опережающим по отношению к производству энергии ростом ее потребления во всем мире и отсутствием новых инфраструктурных решений, способных резко, в разы повышать энергопроизводство. Хвастливыми разговорами про «энергетическую сверхдержаву» эту проблему не решишь, и уже через 3–4 года нам самим перестанет хватать нефти.
В-шестых, проблема организации общественного развития. Речь идет не только о необходимости новой социальной политики (кризис социальных политик происходит во всем мире), но и о необходимости принципиально определить принципы общественного строительства и тип общественного строя. Для России данная проблема очевидна, достаточно указать на давно уже обессмыслившиеся споры о том, что лучше: социализм или капитализм.
Наконец, в-седьмых, проблема мирового развития. Здесь укажем на кризис мирового порядка и отсутствие адекватных теорий, стратегий и сценариев развития, которые бы охватывали все основные страны мира, включая так называемые неразвитые или слаборазвитые. То же самое касается и России, на территории которой, как я уже указывал, одновременно существуют все уклады – от глобальных миростоличных мегаполисов до чуть ли не первобытнообщинных территорий той же нечерноземной «глубинки».
Эти семь выделенных проблем не исчерпывают проблемное пространство России и мира. Список проблем всегда является открытым: ведь проблема - это не позитивистское знание, определяемое якобы только объектом, а еще и результат способности общественных сил осознать, «схватить» и сформулировать проблему, осуществить проблематизацию. Однако именно эти семь проблем требуют своего обязательного и срочного решения.
