|
|
От
|
Георгий
|
|
|
К
|
Георгий
|
|
|
Дата
|
30.08.2006 20:01:51
|
|
|
Рубрики
|
Тексты;
|
|
Кража из Эрмитажа: Во что вложили деньги за похищенные сокровища супруги Завадские? (*+)
http://www.izvestia.ru/special/article3095976/index.html
------------------------------------------------------------------------
--------
Кража из Эрмитажа: Во что вложили деньги за похищенные сокровища супруги
Завадские?
Ирина Тумакова
Исчезновение 221 экспоната из главного музея страны уже называют "кражей
века". По основной версии обвинения все раритеты (их стоимость
оценивается в миллионы долларов) похитили из Эрмитажа хранительница
Лариса Завадская и члены ее семьи. Сама Лариса Завадская умерла прямо на
рабочем месте, когда в ее хозяйстве началась ревизия. Сейчас под стражей
находится ее муж Николай Завадский. Ее сын Николай тоже подозревается в
соучастии в краже, но два дня назад его отпустили из тюрьмы под подписку
о невыезде. "Известия" попытались выяснить, что за люди - Завадские, что
толкнуло их на кражу и что это преступление им в итоге принесло.
Я встретила Колю Завадского, младшего члена семьи "похитителей из
Эрмитажа" в среду, когда он вышел из тюрьмы. Он сидел на краешке стула в
кухне у своей тети и торопливо за обе щеки уплетал суп с бутербродами.
На вопросы типа "Ну как оно там?.." он отвечает почти с удовольствием:
"Ох... От тюрьмы и от сумы!.."
Лариса ненавидела коммуналку
Лариса Завадская и ее муж закончили истфак Ленинградского университета.
Прежде чем поступить туда, она успела поработать в архиве НИИ рыбного
хозяйства. А поступив, встретилась с Николаем. У них случился настоящий
студенческий роман, который закончился настоящей комсомольской свадьбой.
Завадские поженились сразу по окончании университета - в 1980 году.
Николай привел молодую жену к себе домой - в коммуналку на Петроградской
стороне. Лариса увидела квартиру и... сразу ее возненавидела. Так до
самого конца они с квартирой ненавидели друг друга. Коммуналку называют
одной из причин того, что Завадская решилась на кражу.
Впрочем, трехкомнатная квартира два поколения назад не была
коммунальной. Этот кооператив строил еще дед Николая Завадского. Потом в
семье вышла ссора, и родственница, жившая в одной из комнат, разделила
ордера и съехала. На ее месте поселились соседи, и бывший шикарный
кооператив на Петроградке превратился в коммунальный кошмар.
Соседка Ларисы и Николая Завадских вспоминает, что у них всегда был
какой-то невообразимый кавардак, чудовищная грязь. Возможно, Лариса, как
она сама говорила, не хотела вкладываться в ненавистную коммуналку, она
была уверена, что раз уж их дом стоит в таком "козырном месте", на
набережной Невы, то его скоро кто-нибудь купит, а им дадут по отдельной
квартире. А пока она просто старалась, по выражению близких, "уходить от
действительности": много ездила и старалась поменьше бывать дома.
Правда, в Эрмитаже намекают, что дело могло быть не в отношении к
квартире, а в патологической неряшливости хозяйки: "Может, поэтому и в
хранилище у Завадской был такой беспорядок?.."
В итоге соседка, медсестричка, сама убирала и у себя, и там, где
прошлись Завадские. За собственные деньги она делала ремонт в местах
общего пользования. Все ждала, что соседи предложат ей возместить хоть
часть расходов. Но Завадским это, видимо, в голову не приходило. Более
того: они постоянно говорили о своем безденежье. Медсестра, которая одна
воспитывала дочку и вкалывала на нескольких ставках, только удивлялась.
"Работать я не хочу, но папе это надо"
Через год после свадьбы у Завадских родился сын Коля, по-домашнему -
Коляныч. Сын рос обожаемым, избалованным, болезненным и капризным.
Лариса не отпускала его от себя ни на шаг. По коридору коммуналки малыш
с хохотом раскатывал на велике, а за картонной стеной просыпалась
соседка, только что вернувшаяся с ночного дежурства. Потом она молча
оттирала следы велосипедных шин с пола.
Когда Коля окончил школу, его "поступили" в Институт культуры на
коммерческое отделение. Это уже был конец 90-х. Пик безденежья, на
которое продолжали жаловаться Завадские, остался позади, но Лариса
по-прежнему ходила на работу в одной и той же кофточке, а
Николай-старший чинил и чинил умирающий автомобиль. Но за учебу ребенка
платили исправно.
Правда, ребенок учился без энтузиазма. С Институтом культуры не вышло и
он перевелся в Академию физкультуры имени Лесгафта, где папа преподавал
историю, снова на платное отделение. Но и здесь учеба не пошла. Когда
папа возглавил кафедру в коммерческом Институте бизнеса и права, Коля
подался туда. И родители по-прежнему платили за его не вполне успешную
учебу.
В 1999 году Лариса пристроила ребенка на работу. К этому времени она уже
служила в русском отделе Эрмитажа, но заведующий Вячеслав Федоров был
категорически против "семейственности". И мальчика отдали под крыло к
подруге - Татьяне Загребиной, заведующей отделом учета и хранения, где
прежде работала Завадская. Надо отметить, что Загребина, по рассказам
сослуживцев, отличается не в меру крутым нравом. И Коле, который слишком
много времени проводил на больничном, видимо, работалось не сладко. А
потом между бывшими подругами, Загребиной и Завадской, вышел конфликт, и
юношу выгнали из отдела. Поработав немного экспедитором, он вскоре
уволился из Эрмитажа.
Трудоустройством ребенка занялся коллега отца. Он пристроил Колю
водителем в компанию "Вимм-Билль-Данн", но оттуда парня выгнали через
неделю. Во время собеседования в следующей "конторе" Коля Завадский
честно сказал, что работать не хочет, просто это нужно его папе.
Результат был ожидаемым.
Проболтавшись некоторое время безработным, Коля устроился шофером на
таможенный терминал. Чтоб его туда взяли, мама с папой купили сыну 200-й
"Мерседес", красивую и внешне солидную машину. По условиям руководства
водитель шел в нагрузку к автомобилю. Во всяком случае,
Завадский-младший утверждал, что без машины у него не будет и работы.
Год назад у Коли появилась невеста Ульяна - славная девочка из Пскова.
Она тоже не могла найти работу. И жилья у девочки не было, кроме
квартиры Завадских. Этим летом Коля и Ульяна поженились. Все говорили о
том, как девочке повезло: мол, приехала из провинции, нашла хорошего
жениха, из приличной семьи... Через месяц после свадьбы молодого мужа
арестовали по обвинению в краже. К чести Ульяны, надо сказать: она из
сил выбивалась, чтобы помочь и мужу, и его отцу.
Ангел-хранитель
Лариса Завадская попала в музей совершенно случайно. Предложение из
Эрмитажа поступило ее однокурснице, но та отказалась из-за низкой
зарплаты: отдел учета и хранения, куда требовалась сотрудница, предлагал
60 рублей в месяц, а девушка уже где-то имела все 80! Зато согласилась
Лариса.
Со временем Завадская, рассказывают, стала классным
специалистом-искусствоведом. После ее смерти в Эрмитаже якобы даже
некому провести экспертизу возвращенных предметов, кражу которых
приписывают Завадской. В русский отдел она перешла в 1985 году, а
поначалу бралась за любую работу. Выездная выставка? Завадская!
Подобрать все, что требуется для работы коллегам? Конечно!
Приветливую, безотказную, работящую Ларису в Эрмитаже многие полюбили. А
со временем она получила прозвище "Гений места", то есть что-то вроде
"ангела-хранителя". Умная, дипломатичная, воспитанная, она со всеми
находила общий язык. Среди вечных музейный конфликтов и интриг она
ухитрялась не просто сохранять нейтралитет, но и мирить всех со всеми.
Особенно обожали Завадскую пожилые смотрительницы залов: Лариса с ними
беседовала, расспрашивала про детей, про внуков.
Она привлекала людей не только человеческими качествами, но и как
интересная женщина. В какой-то момент это чуть не стоило Завадским
семьи. Лариса влюбилась в коллегу-археолога. Но как! Об их бешеном,
невообразимом романе судачил весь Эрмитаж. Лариса подала на развод. Они
с мужем встретились в суде и... Развод не состоялся. Лариса вернулась в
ту самую коммуналку, которую так ненавидела. Кто знает, как повернулась
бы жизнь всех персонажей этой истории, если бы лет 15 назад Лариса не
передумала и ушла от мужа. Может, не было бы сейчас скандала вокруг
эрмитажного воровства? Или был бы - но с другими действующими лицами?
Так или иначе, но Завадский, по крайней мере внешне, простил жену. Они
остались вместе, и, по словам знакомых, между ними все последующие годы
сохранялись нежные, теплые отношения любящих супругов. "Они всегда дома
держались за руки", - вспоминают те, кто бывал у Завадских.
Завадская отводила ревизоров от "опасных мест"
Оборотная сторона обаяния, житейской мудрости и дипломатичности
Завадской, по мнению знакомых, обернулась для семьи нынешними
обвинениями в тяжком преступлении. "Она умела убеждать, обволакивала,
вызывала доверие..." - вспоминают сослуживцы. И когда зашел разговор о
том, как следует обеспечивать доступ в хранилище, Лариса, говорят, легко
убедила начальство: чем меньше народу будет ходить за ней по пятам - тем
надежнее.
Потом, зная о редком трудолюбии Завадской и о ее нелюбви к домашнему
быту, никто не удивлялся тому, что Лариса вдруг стала брать дежурства по
воскресеньям. Дежурить в Эрмитаже приходится почти всем научным
сотрудникам, но работать по выходным никто не хотел. Кроме Завадской. В
музее в такие дни было мало сотрудников, и даже некому было помочь
женщине принести экспонаты из хранилища. Поэтому Николай Генрихович,
заботливый супруг, приходил на работу к жене и помогал ей таскать
тяжести.
Естественно, выйти с экспонатами из музея он, посторонний человек, не
мог: его бы обыскали обязательно. Он выходил и ждал Ларису в машине...
После известия о краже и обвинений в адрес Завадских все эти подробности
немедленно стали всплывать. Сам Завадский-старший признает вину и
рассказывает: Лариса выносила экспонаты, определяла их цену и часто сама
носила в скупку, причем пользовалась паспортом мужа. В этом, кстати,
видят еще одно подтверждение ума и расчетливости Завадской: случись
разоблачение при ее жизни, она, при ее безупречной репутации, могла бы
плакать о том, как подставил ее муж. Впрочем, Завадский признает и то,
что сам тоже продавал экспонаты по поручению жены.
В последний раз Лариса носила краденый экспонат в скупку, когда в
Эрмитаже вовсю шла ревизия. Завадская кружила по музею, отводила
ревизоров от "опасных мест", придумывала объяснения: мол, проверьте пока
тут, а я поищу то, что вы спрашиваете, и принесу... Это становилось все
труднее. Наконец ее здоровье просто не выдержало.
Хищения от безденежья
Почему эти интеллигентные люди решились на кражу? Мало того что
решились - крали, как считает следствие, в течение 10 лет. Сейчас муж
хранительницы Николай Завадский рассказывает следователям, что во всем
виновато безденежье начала 90-х.
- Вы не знаете, как плохо жили бюджетники! - с вызовом бросает он
сотрудникам милиции.
В 1993 году жалобы Николая Генриховича, доцента института Лесгафта, если
верить показаниям Завадского-обвиняемого, услышал его молодой коллега,
потомственный историк, вчерашний выпускник истфака Иван Соболев.
Несмотря на юный возраст, он разбирался в торговле драгметаллами и стал
задавать вопросы Завадскому: а есть ли у жены в Эрмитаже лом? а есть ли
неучтенка?.. Припомнил родственника-антиквара, который мог бы в
чем-нибудь помочь.
Когда супруги, судя по показаниям Николая Завадского, принесли Соболеву
первую икону, они думали, что она же - последняя. Это было очень стыдно
и очень страшно. Потом - еще одну. Потом выяснилось, что это очень
легко, почти не страшно и не очень стыдно. Тем более что Лариса,
утверждает ее муж, заботилась о том, чтобы вещицы были так себе, ничего
особенного.
На вырученные деньги, утверждает Завадский, семья и жила. Учили сына,
покупали лекарства. Все трое не отличались крепким здоровьем: у мужчин -
астма, у Ларисы - диабет. Потом появились привычки, от которых было уже
трудно отказаться. Так, продукты Лариса любила свеженькие, с рынка.
На могиле Завадской до сих пор нет ограды
Сколько всего заработали Завадские кражами - они сами, по словам Николая
Генриховича, не считали. По версии следствия, они сбывали ценности в
спешном порядке, а значит - в десятки раз дешевле. Поначалу неумело:
например, серебряный сервиз с изображением Кремля, который специалисты
оценивают в 80 тысяч долларов, Завадский пронес по всему Невскому
проспекту, заходил во все антикварные салоны и ломбарды, но в цене с
покупателями нигде не сошелся: везде говорили, что слишком много
"пайки". Продала сервиз потом Лариса своей знакомой за 3 тысячи рублей.
Крест-мощевик стоимостью 30 тысяч долларов сдали в салон за 20 тысяч
рублей.
Но даже при заниженной в разы цене сумма могла быть серьезная. Мы целый
месяц искали следы богатства семьи Завадских. Вложили в квартиру?
Банковский счет? Драгоценности? А следов обогащения не видно. Ничего
этого нет. Просто Завадские последние 10 лет жили так, как в общем-то и
должны были жить. Не тряслись над каждой копейкой, платили за учебу
сына, покупали еду, лекарства.
В начале августа проскочили сообщения: у сына Завадской есть "Мерседес".
Мы выяснили: подержанная иномарка была куплена в 2005 году в кредит за
12 тысяч долларов. За машину ежемесячно приходится выплачивать 350
долларов. Для такого автомобиля вроде бы и немного.
Правда, полгода назад, вспоминает дочь соседки по коммуналке, Николай
Генрихович в невероятно грубой форме, которой девушка никак не ожидала
от интеллигентного внешне историка, потребовал, чтобы она продала им
свою комнату за 19 тысяч долларов. Соседка отказалась, но подивилась:
откуда у вечно жалующихся на бедность Завадских такие деньги? Казалось
бы - вот они, похищенные сокровища. Но позже выяснилось: Ульяна, молодая
жена Завадского-младшего, решила продать квартиру в Пскове, чтобы
сделать жилье Завадских снова отдельным.
Сестра Ларисы Завадской Виолетта Алексеевна рассказывает, что Николай
Генрихович в последнее время регулярно "стрелял" у нее деньги. И не
всегда отдавал. В последний раз он пытался занять у нее 3 тысячи рублей
через два дня после того, как стало известно о пропаже экспонатов из
Эрмитажа. По словам Виолетты Алексеевны, он был совершенно спокоен, а
про Эрмитаж говорил - "разберутся". Беспокоился, правда, чтоб не трепали
доброе имя жены. Даже, говорят, звонил по этому поводу в русский отдел.
Да что там: Завадским не на что поставить памятник и ограду на могиле
Ларисы Завадской. Нужную сумму сейчас копит ее сестра.
Что не утащила семья, вынесли другие?
Источники "Известий", связанные с расследованием кражи из Эрмитажа,
намекают, что в этом деле еще далеко не все ясно. Вполне возможно, что
на совести семейства Завадских далеко не все (из 221) украденные
экспонаты. Сейчас формально отнести на счет семьи Завадских можно около
70: столько залоговых квитанций из ломбардов будто бы изъято у
Завадского-старшего. При этом сам Николай Завадский, хоть и берет на
себя все, что предложит следствие, все-таки клянется: из всех квитанций
ему принадлежат только три (!). И адвокат подтверждает: ровно три
квиточка изъяли у клиента дома.
Откуда появились остальные - загадка. Лариса, если верить Завадскому,
сдавала ценности по его паспорту, только вряд ли "улики" хранились
столько лет.
Есть еще ряд обстоятельств, вызывающих массу вопросов. Так, еще до того,
как ревизоры обнаружили пропажу экспонатов, закрепленных за умершей
хранительницей, они нашли недостачу у ее коллеги, 76-летней Карины
Орловой. 30 экспонатов из списка пропаж, по сведениям "Известий",
числятся именно за Орловой, но об этом почему-то не вспоминают.
Собственно, внутреннюю проверку в Эрмитаже затеяли, имея одной из целей
проводить на заслуженный отдых Карину Аристовну и ее сверстниц, чтобы
"омолодить коллектив". Как только проверяющие добрались до экспонатов,
числившихся за Орловой, она очень быстро ушла на больничный, а нагоняй
вместо нее получила Лариса Завадская.
Во всех рассказах про Карину Аристовну Орлову коллеги отмечают
психическую неуравновешенность пожилой дамы. Говорят, недавно она прошла
курс лечения в одной из нервных клиник Петербурга. Это первая
хранительница фонда "Русская культура". Вторую, как мы знаем, смерть
спасла от обвинений в краже экспонатов.
По мнению искусствоведов, знакомых с Эрмитажем "изнутри", там пропало не
две сотни экспонатов, а на порядок больше. И это может стать первым
сенсационным открытием после окончания всеобщей и полной ревизии, при
условии, конечно, что информация не основана на сплетнях и оговорах.
Второе, что может огорошить нас, полагают эксперты, если подтвердится,
что больше половины экспонатов в запасниках главного музея страны - это
предметы, которым вообще в музее не место. Попали они туда случайно в
период "экспроприации экспроприаторов" и не украдены потому, что
ценности не представляют даже для воров, не то что для науки или
искусства.
Сотрудники Эрмитажа вспоминают множество разного рода конфликтов,
связанных с пропажей экспонатов. Впрочем, часто "утраченное"
возвращалось быстро. Выяснялось: кто-то спрятал что-то, чтобы подставить
кого-то. Такие, мол, во дворце ндравы!
Надеялись в Эрмитаже на такое чудо и в последнем случае. Но пропавшие
ценности стали появляться "извне". Как из ларца. И с удивительной
скоростью: за 25 дней вернулось 27 штук, и почти все "подброшены
анонимами". Оптимисты прикинули: если дальше все пойдет с такой
скоростью, коллекция вернется на место меньше чем за год!
Анонимные антиквары, пошли в "органы" косяком. Только однажды пара
антикваров храбро представилась телекамерам и вернула золоченый
крест-мощехранительницу на глазах всей страны.
Любопытно, что первый возвращенный экспонат - та самая икона, которую
якобы подбросили в мусорный бак, - был упакован по-музейному.
Впрочем, сейчас в милиции уже не скрывают, что им известны люди,
вернувшие экспонаты. Начальник "антикварного" отдела ГУВД Владислав
Кириллов объяснил "Известиям":
- Мы подошли к этой проблеме со всей возможной щепетильностью. Люди,
приобретая эти предметы искусства, не догадывались, что вещи краденые.
Теперь они возвращают их, причем многие идут на достаточно серьезные
убытки. Зачем создавать им лишние проблемы?..
10:47 25.08.06Обсудить на форуме