Начато: 17.05.2006 18:04
Полный шифр сообщения: 11П.1.СН.ФКМ
Ну вот, все москвичи ушли домой, и можно было бы работать над своим, но сил совершенно нет. Усталость свинцовая. И чувство безнадежности опять наваливается. Опять гложет мысль: «Сколько же можно обо всем этом писать? Сколько можно убеждать? Сколько это все еще продлится? Когда придет понимание и признание?
Ведь 25 лет уже прошло, почти 25 лет! Сколько еще надо?»
Прочитал сегодня, когда уже ничего не мог делать материал о книге «Духless» ( http://www.vz.ru/columns/2006/5/17/33866.html ) и некоторые другие статьи автора материала Дмитрия Бавильского и подумал: люди делают деньги и популярность на лишних человеках, а я работаю над создание нового, нужного Гомо сапиенс. Поэтому у меня свой путь, и мне не следует завидовать успехам других. Каждому – свое. Я должен идти своей дорогой. Поэтому буду продолжать выполнять намеченное, как бы мне трудно ни было. И с физической, и с психологической точки зрения.
Лишние (полые, по-нынешнему) люди появляются потому, что происходит искажение системы распределения доходов от трудовой деятельности. Поэтому моя задача устранить эти уродства, чтобы и людей-уродов в смысле духовного содержания сделать невозможными. Пресечь саму возможность их появления.
1. НЕОТВРАТИМОСТЬ МОРАЛЬНОГО ПЕРЕВОСПИТАНИЯ ЛЮДЕЙ
После института, во время службы в армии, когда во мне забил мощный фонтан самостоятельной мысли, передо мною стал вопрос: «В какую форму облечь эту мысль?»
Вариантов ответа было два: первый – заниматься художественным творчеством, второй – научным. И я стал оба эти пути параллельно испробывать.
Составил себе список наиболее значительных художественных произведений русской и мировой литературы и дал себе задание это все прочитать. Хотя я в детстве и юности чрезвычайно много читал для сельского парнишки, но времени для этого было все равно мало. Ведь с малых лет приходилось работать и дома, и на колхозных полях, помогая родителям.
И вот, в результате чтения и размышления, я пришел к выводу, что художественная литература не обладает необходимой принудительной силой для воспитания и перевоспитания человека. Читатель может принять, а может и не принять те моральные принципы, которые проповедует писатель. (Независимо от того, положительные эти принципы или нет.) Он может прочитать и забыть. Или прочитать и посмеяться над тем, что говорит сочинитель, в чем он убеждает посредством художественной формы.
Я подумал, что для ускорения движения к коммунистическому обществу, то есть, для устранения тех идиотизмов, которые сплошь и рядом можно было наблюдать в Советском Союзе чисто художественной деятельности МАЛО. И даже БЕСКОНЕЧНО мало.
Ибо гениальных и просто замечательных художественных произведений написано много, а человек как был скотом в массе своей, так остался. Более того, в последние десятилетия существования советской власти он оскотинивался еще больше. Вопреки уверениям и классиков, и их жалких советских последышей.
Отсюда я сделал вывод, что правильнее будет заняться научной деятельностью и найти такой социальный механизм, который бы с НЕОБХОДИМОСТЬЮ заставлял человека быть лучше. Который бы, может, против воли этого человека заставлял его быть лучше, девствовать лучше, думать лучше и становиться в результате этого лучше. Потому, что тот, кто постоянно вынужден действовать таки другим человеком становится. Правильное поведение закрепляется в привычках, обычаях и становится моральным императивом индивида.
Конечно, я тут немного механистично описал этот процесс. Осмысление со стороны человека тоже будет. Будет и сопротивление, и неприятие, будет борьба мнений и желаний, но социальные условия должны быть таковы, чтобы положительные мнения и в коллективе и в самом человеке брали верх. Только в этом случае постепенно добро будет укрепляться, а зло отступать, сдавать свои позиции.
И тогда я ринулся в изучение советской социальной действительности и научной литературы, касающейся этой реальности. Благо, в армии для этого имелись все возможности. Я служил офицером, семьи не было, зарплата была приличная, времени по ночам и дням хватало и периодической литературой нас заваливали. Да и возможность покупать серьезные книги у меня была. Потому как служил в Москве.
Основное мое внимание в этом процессе было сосредоточено на процессе труда. Потому, что всем советским воспитанием в мой мозг было крепко вбито утверждение Ленина о том, что главное для победы коммунизма есть повышение производительности труда. Поэтому и, наверное, потому, что всю свою жизнь я работал и наблюдал работу других. Видел, что этот процесс составляет основное содержание жизни людей. Тем более что и учебу я видел как одну из разновидностей работы. Так это тоже труд, и труд нелегкий. Для тех, кто учится по-настоящему.
Естественно, в периодической литературе того времени я особое внимание уделял вопросам труда и его оплаты. Читал материалы, посвященные этому с ручкой в руке, делал вырезки и подолгу обмозговывал прочитанное. И вот, в один из моментов работы над серией статей в «Литературной газете» под названием «Кто чего стоит» в моем мозгу мелькнула мысль, что все эти проблемы, о которых так пристрастно размышляют можно решить с помощью одной простой вещи. Я подумал, что всю моральную ответственность за труд и за его вознаграждение нужно взвалить на плечи самого человека. Снять это все с других и нагрузить на самого человека.
Мне кажется, эта мысль пришла ко мне еще и потому, что будущее коммунистическое общество нам рисовали как общество САМОУПРАВЛЯЮЩИХСЯ людей. И я подумал, что нельзя таких людей получить мгновенно, сразу, без длительно процесса приучивания людей к управлению самими собой.
Я уже не помню хронологию моего понимания этой мысли, поэтому может быть и ошибусь в последовательности. Но я не могу ошибиться в самих этапах моего осмысления этой идеи. Так как эти этапы, так или иначе, присутствовали в моих размышлениях об этой идее.
Сама идеи возникла, насколько я помню, в такой форме: «А почему бы самому человеку не разрешить определять свое вознаграждение на труд?» Ясно, что это предположение возникло в моем мозгу как ответ на те проблемы и трудности, о которых говорили журналисты ЛГ,
В первый момент я подумал, что это слишком простое решение, и не может быть, чтобы до него никто не додумался, если оно действительно верное. Скорее всего, такое предполагали, но оно принято не было. И, надо сказать, такая реакция на новую мысль у меня была часто. Так как я в то время, да и раньше, увлекался техническим творчеством, и голова постоянно выдавала новые идеи. Что свидетельствует, как я это теперь понимаю, о моих изобретательских способностях. Что потом и подтвердилось получение бумаг на технические изобретения.
Но мысль эта крепко врезалась в мое сознание, я никак не мог от нее отвязаться и стал вольно и невольно делать то, что называется в техническом творчестве «патентным поиском». То есть, я стал искать в литературы подтверждение моего предположения об известности этой идеи, подтверждение того, что ее уже предлагали. И опровержения этого предложения.
Увы или к счастью, я тогда ничего не нашел. И только много позже, уже во время чтения стихотворений Пушкина я нашел в его послании «Поэту» слова, подтверждающие мою правоту. Слова эти я взял потом в качестве эпиграфа к моему сочинению «ПРОЕКТ: НОВАЯ СИСТЕМА РАСПРЕДЕЛЕНИЯ ПО ТРУДУ»
– http://sovet14.narod.ru/Proekt/_NP.htm .
Идея у меня возникла в начале июля 81-го, а уже к весне 82-го я начал свою эпопею походов по редакциям московских изданий и писем в партийные инстанции с целью доказать правильность этой идеи и необходимость ее внедрения. Но, к моему великому удивлению, люди, и далеко не глупые люди, отвергали эту идею с порога. Даже не давая себя труда проиграть в мозгу ВСЕ возможные последствия реализации моего предложения. Они видели только одно: человеку нельзя доверять, и если ему довериться, то будет полная анархия и бардак.
Как же, никому не известному, молоденькому лейтенантику трудно было противостоять мнениям этих авторитетных дядь!!! Я иногда впадал в отчаяние, но не надолго. Потому, что был молод и энергичен. Поэтому быстрой брал себя в руки и продолжал работу. Идея не выходила из моей головы, и я никаким аргументами не мог ее опровергнуть.
Короче, не буду я описывать дальнейшую историю моих мытарств, так это не есть цель моей статьи, а скажу о другом. О том, ради чего я это все пишу. Я скажу о том, что ГЛАВНОЕ ОТЛИЧИЕ моей этической теории от таковой марксистской заключается в том, что процесс воспитания нового, коммунистического, человека должен быть АКТИВНЫМ. Не в том смысле, что создаются социалистически коллективы на базе общественной (государственной) собственности и со стороны этого коллектива идет целенаправленное воздействие на личность.
Я считал, что должны быть не только слова, не только нотации со стороны коллег по работе и со стороны средств пропаганды, должно быть то в трудовом коллективе, что бы с НЕОБХОДИОМТЬЮ заставляло человека быть другим. И не каким-нибудь другим, а именно коммунистическим другим. И это нечто я увидел в механизме САМООЦЕНКИ.
2. КУЛЬТИВИРОВАНИЕ ДРУГОГО ОТНОШЕНИЯ К ТРУДУ
Так как поначалу я концентрировался на труде, как на главном, то и переход к самому работнику был, прежде всего, переходом к его отношению к труду. Я стал понимать, что для повышения эффективности труда (не производительности только, так как это узко) нужно изменить ОТНОШЕНИЕ людей к труду. Причем так, чтобы это отношение было хорошим не потому, что есть рынок и страх потерять работу, не потому, что есть кнут, который постоянно занесен над человеком, а потому, что есть нечто другое, более глубокое, более человечное, больше присущее человеку, как разумному существу. Из-под палки, из-за страха работать могут и животные, но только человеку дано работать «на совесть». Потому что у животных этой совести нет.
Именно поэтому, в результате поиска принуждающего к труду механизма, который бы заменял собой рыночный механизм, я и пришел к мысли о роли общественного мнения. О роли оценки работы данного индивида со стороны других людей. Со стороны, сначала, его товарищей по работе, а потом и со стороны общества в целом. То есть, моральные побуждения, моральные мотивы к труду, о которых так много говорилось в Союзе, у меня становились одним из элементов новой социальной системы. Причем, одним из главных элементов.
То есть, в моей системе значение морали, нравственности в экономической деятельности возрастает весьма и весьма значительно. Ибо страх и физическое принуждение к труду должно уступить место моральному. Которое, при определенных условиях, является гораздо более сильного, чем силовые методы принуждения. А это значит, что в этике советизма нравственность должна рассматриваться как один из элементов (и главных!) экономической системы.
Уже потом, обратным ходом, я пришел к пониманию того, что мораль играет чрезвычайно важную роль не только в социалистическом хозяйственном механизме, но и в буржуазном, и в других. Например, основа буржуазной экономической деятельности – это мораль эгоизма. Ведь если бы этого не было, то не было бы и рынка, и всех других элементов капитализма.
И пока существует буржуазная мораль, опасность возрождения капитализма всегда есть. Как бы ни пытались от него убежать.
3. ВОСПИТАНИЕ НОВЫХ ПОТРЕБНОСТЕЙ У ЛЮДЕЙ
Разумеется, моя реформаторская деятельность была направлена не просто на повышение эффективности труда, я хотел преобразовать все сферы жизни советского общества. Потому, что во всех или почти во всех существовали такие отвратительные стороны, что иногда жить не хотелось, иногда я впадал в то, что сам называл «вселенской тоской». То есть, в состояние печали недовольства происходящим. В состояние глубокой разочарованности в том, что нам говорили и чем мы мечтали. Потому что я видел, что в реальности происходит совсем не то.
И в первую очередь меня убивали пьянство, обжорство, курение, дикая (Как же это слово произносится? Черт! Как я устал! Да, противоположность бережливости, рачительности.) и какой-то безумный, бездумный вещизм, настоящее рабство у вещей. К этому пристегивался еще идиотский дефицит по таким товарам, что только диву приходилось даваться, как это может быть?!
В процессе обдумывания, каким образом предлагаемая мною система будет бороться с указанными пороками советской системы, я пришел к выводу, что основу основ этих явлений составляют две вещи – порочные, неуемные и неконтролируемые самим человеком и обществом потребности и отсутствие финансового ограничителя потребностей. То есть, поступление в распоряжение людей такого количества денег, которое превышает количество требуемых товаров, что порождает и их дефицит, и возможность удовлетворять порочные потребности.
Я все больше и больше убеждался в том, что только и только система самооценки позволит НЕНАСИЛЬСТВЕННО ограничить количество поступающих к людям денег до нужного уровня, до уровня меньшего, чем количество товаров, которые за эти деньги могут быть куплены. И только она может привести к такому измерению морали людей, которые сделают невозможными пороки.
Ведь моральную атмосферу в трудовых коллективах нового типа будут диктовать высокоморальные личности. Которые ограничивают свои потребности разумными и исключают пороки. А это значит, что количество денег, выплачиваемых за труд, будет (относительно, конечно) уменьшаться. А это уничтожит и дефицит товаров, и возможность удовлетворять порочные потребности.
А это значит, что этике советизма борьба с пороками и социальными дефектами типа дефицита товаров становится не просто благими пожеланиями или компаниями, а ЭЛЕМЕНТОМ системы. Борьба эта будет вытекать из самой системы, она будет постоянной и она будет иметь сильнейшие основания. Перед которыми не смогут устоять язвы общества, терзающие его веками.
***
Вот что я думаю обо всем этом. Я сказал это. И освободил себя от части груза. Я сделал все, что мог на сегодня. И не моя вина, что мои слова могут не достичь цели. Что, к сожалению, не освобождает меня от обязанности продолжать работу дальше. Вообще, а не сейчас.
