|
|
От
|
Георгий
|
|
|
К
|
Георгий
|
|
|
Дата
|
05.05.2006 19:53:50
|
|
|
Рубрики
|
Тексты;
|
|
Быть ли 'лиге диктаторов'? ("The Washington Post", США) (*+)
Версия для печати. Опубликовано на сайте ИноСМИ.Ru
http://www.inosmi.ru/translation/227173.html
Быть ли 'лиге диктаторов'? ("The Washington Post", США)
Почему Китай и Россия и дальше будут поддерживать авторитарные режимы
Роберт Каган (Robert Kagan), 02 мая 2006
Sunday, April 30, 2006; Page B07
Еще с 18-го века, когда идеи либерализма только появились в мире,
международная политика постоянно формировалась в том числе и с учетом
его неизбежного конфликта с авторитаризмом. Эта борьба, которую Джеймс
Мэдисон (James Madison) охарактеризовал как 'великую борьбу эпохи между
свободой и деспотией', определила облик всего 19-го и большей части
20-го веков: либеральные державы в едином строю боролись с различными
формами единоличной власти, и вели против них как 'горячие' войны, так и
'холодные'.
В 1989 году, когда коммунизма, последнего авторитарного режима с
претензией на 'оправданность', не стало, многим казалось, что этой
борьбе пришел конец. Казалось, что теперь главным источником конфликтов
в мире останутся религиозные, этнические и культурные противоречия,
тянущиеся еще с древних времен. После событий 11 сентября 2001 года и с
подъемом исламского радикализма те, кто так думал, лишь укрепились в
своем мнении.
Однако сегодня все идет к тому, что в формировании нынешней эры наравне
с другими факторами будет просматриваться и новый раунд борьбы между
либерализмом и авторитаризмом. Причем на стороне авторитаризма выступают
главным образом уже не мелкие диктаторы Ближнего Востока, против
которых, теоретически, направлена доктрина Буша, а две великие
авторитарные державы - Китай и Россия. Эти две державы бросают
либерализму старый вызов, ответа на который новая парадигма 'войны с
террором' не дает.
Если это кого и удивляет, то ровно потому, что ни та, ни другая страна
не пошли по пути, который им предсказывало большинство наблюдателей. В
конце 90-х годов, несмотря на все провалы российской власти при Борисе
Ельцине, международно-политический вектор России указывал, казалось, в
целом в направлении Запада и либерализма. Что же касается Китая, то еще
в 2002 году считалось, что он идет к углублению внутриполитической
либерализации и расширению интеграции с либеральным миром. Нравится это
Пекину или не нравится, твердили синологи и политики, а
трансформироваться в страну с успешной рыночной экономикой без
выполнения этого условия Китай просто не сможет.
Сегодня в правильности всех этих слов сомневаются даже сами их авторы.
Разговоры о том, что в России вот-вот наступит демократизация - как и о
том, что вот-вот наступит интеграция - давно притихли. Москва, как
недавно выразился Дмитрий Тренин, 'покинула орбиту Запада и отправилась
в свободный полет'. Китай же продолжает интегрироваться в мировой
экономический порядок, но о неизбежности политической либерализации
сегодня уже мало кто говорит. Хотя руководство Китая упорно поддерживает
систему однопартийного правления, экономика страны продолжает расти
ударными темпами. Начинают уже поговаривать о 'китайской модели',
сочетающей политический авторитаризм с экономическим ростом. Руководству
России эта модель тоже нравится, хотя в их случае экономический рост
основан главным образом на практически неисчерпаемых запасах нефти и
газа.
До сегодняшнего дня стратегия либерального Запада состояла в том, чтобы
обеспечить интеграцию этих двух держав с либеральный миропорядок,
умерить их амбиции и сделать их безопасной площадкой для развития
либерализма. Однако краеугольным камнем этой стратегии было то, что от
каждой из них ожидали постепенной и последовательной самостоятельной
трансформации в либеральное общество. Но если Россия с Китаем этого
делать не собираются, а собираются в течение ближайших десятилетий
оставаться столпами авторитаризма, причем столпами крепкими и даже
процветающими, то, конечно, никак нельзя ожидать, что они с радостью
разделят западную идею о том, что развитие человечества идет по одному
пути - к демократии и к концу авторитарной власти. Скорее всего, они
будут делать то, что всегда, и будут, ведомые долгосрочными интересами
собственного выживания, всячески сопротивляться посягательствам со
стороны либерализма.
Сегодня Россия и Китай как раз этим и занимаются, и примеров тому -
мелких, но показательных - немало. Это, например, Судан и Иран, где они
единым фронтом выступают против попыток либерального Запада ввести
санкции, а также Беларусь, Узбекистан, Зимбабве и Бирма, диктаторские
режимы которых они поддерживают вопреки общему настрою западных
либералов.
Конечно, все эти действия можно объяснить гораздо проще - тем, что они
просто обслуживают собственные узкие интересы. Китаю нужна суданская и
иранская нефть; России нужны сотни миллионов долларов от продажи оружия
и ядерных реакторов. Однако за решениями, принимаемыми в России и Китае,
стоит, безусловно, нечто большее, нежели простая корысть. То, что они
дают режимам этих стран защиту от либерального Запада, отражает их
фундаментальные интересы - интересы авторитарного государства.
Понять эти интересы, в общем, довольно просто. Возьмем, например, вопрос
санкций. Как объясняет постоянный представитель Китая при ООН, 'когда
речь заходит о санкциях, будь то в данном случае [с Суданом] или в
другом случае, у нас возникают принципиальные трудности'. Действительно,
трудности принципиальные, если вспомнить, что на Китай санкции,
наложенные либеральным миром 17 лет назад, распространяются и по сию
пору. Китай хочет, чтобы международное сообщество вообще перестало
рассуждать о каких-либо санкциях в отношении кого бы то ни было. Того же
хочет и Россия. По словам Павла Баева, Россия противится введению
санкций против Судана 'на самом деле не из-за самого Судана', а из-за
того, что речь идет 'вообще о том, что проводится линия против санкций.
. . о том, чтобы вообще свести действенность этого инструмента ООН к
абсолютному минимуму'.
Никак не нравится России с Китаем и то, что либеральный Запад стремится
распространять во всем мире либеральные политические системы. В
особенности им это не нравится, когда дело касается регионов, имеющих
для них стратегическое значение. На череду 'цветных революций' на
Украине, в Грузии в Кыргызстане они отреагировали с враждебностью и
подозрением, что вполне понятно. Среди либералов на Западе политические
бури в этих странах считаются скачкообразным, но тем не менее
естественным проявлением эволюции, ведущей к либерализму и демократии.
Однако в России и Китае ничего естественного в этих событиях никто не
видит, а видят в них государственные перевороты, совершенные при
поддержке Запада и единственно для того, чтобы усиливать влияние Запада
в стратегически важных частях планеты.
А так ли уж они неправы? Разве не могла бы успешная либерализация
Украины, начатая по совету и проводимая при поддержке Запада, быть ни
чем иным как прелюдией ко включению этой страны в состав НАТО и
Европейского Союза, а, если выразиться короче - к продолжению экспансии
западной либеральной гегемонии? Как отмечает Тренин 'к 'битве за
Украину' Кремль готовится со всей серьезностью'. Также Кремль понимает,
что, если Александр Лукашенко потеряет власть в Беларуси, Минск вполне
может 'попасть на украино-евроатлантический путь'.
Как и всегда в годы конфликта между либерализмом и автократией, обе
стороны понимают свои стратегические и идеологические интересы как
единое целое. Поэтому понятно беспокойство китайцев относительно того,
сохранится ли у них в случае конфронтации с Соединенными Штатами доступ
к запасам нефти. Поэтому они и добиваются улучшения отношений с Суданом
и Анголой, которые на либеральном Западе попали в немилость; с Уго
Чавесом (Hugo Chavez) в Венесуэле; а также - в обмен на доступ к
портовым мощностям - с правительством Бирмы. Они постоянно борются за
голоса в ООН, пытаясь усилить свои позиции против Тайваня и Японии,
поэтому всячески обхаживают таких лидеров, как президент Зимбабве Роберт
Мугабе (Robert Mugabe), еще один диктатор, которого на Западе и видеть
не хотят. И хотя некоторые европейские поборники интервенционизма вроде
Марка Леонарда (Mark Leonard) говорят в адрес Китая критические слова -
почему это, мол, Китай с такой готовностью предлагает 'безусловную
политическую поддержку, экономическую помощь и оружие авторитарным
режимам, которые в противном случае . . . были бы более восприимчивы к
давлению международного сообщества', - не лишне было бы задаться
вопросом, а почему, собственно, Китай должен действовать как-то
по-другому. Разве одно авторитарное государство будет жертвовать своими
интересами и поддерживать Запад в осуждении другого авторитарного
государства?
Во всем этом присутствует доля черного юмора, который европейцам
придется оценить. Дело в том, что Китай и Россия выказывают беззаветную
преданность одному из главнейших принципов международного либерального
порядка - что любые международные действия должны проводиться с
одобрения Совета Безопасности ООН, - при этом целенаправленно не давая
международному либерализму выполнить другую свою принципиальную задачу:
добиваться распространения прав личности, иногда против воли власти, эту
личность подавляющей. Так что, пока американцы и европейцы все два
последних десятилетия усердно трудились над созданием новых либеральных
'норм', позволяющих им вмешиваться в события в Косово, Руанде и Судане,
Россия и Китай, пользуясь своим правом вето, эволюции подобных норм
всячески препятствовали. Такие же конфликты будут, скорее всего,
возникать и в будущем.
Наш мир очень сложен, и его вряд ли удастся просто разделить на два
враждующих лагеря - либерализм и авторитаризм. Естественным союзниками
Россия и Китай не являются; кроме того, обоим государствам нужны выходы
на рынки либерального Запада. И у обоих есть интересы, совпадающие с
интересами либеральных западных держав. Однако, поскольку оба эти
государства авторитарные, у них есть и другие интересы, общие как для
них двоих, так и для других авторитарных государств. Все они в положении
осажденной крепости: ведь наша эра действительно выглядит эрой
распространения либерализма. И поэтому вряд ли стоит удивляться, если в
ответ на это в мире появится, скажем, неформальная 'лига диктаторов',
которую Москва и Пекин будут всеми силами поддерживать и оберегать.
Вопрос в том, что решат сделать Соединенные Штаты и Европа в качестве
ответного хода. К сожалению, может оказаться так, что 'аль-Каида' - не
только не единственный вызов современному либерализму, но и не самый
опасный.
Роберт Каган - старший научный сотрудник Фонда Карнеги за международный
мир (Carnegie Endowment for International Peace) и сотрудник Фонда
Маршалла (German Marshall Fund). В The Post он ведет ежемесячную
колонку.