Если Россия желает хотя бы просто выжить – в союзе с исламом или без него – хотя бы для того, чтобы женщины перестали «голосовать неродившимися детьми», мы обязаны принять серьезные политические решения. Преодолеть либерализм точно так же, как в 30-е годы прошлого века был преодолен коммунизм
Американский журнал Newsweek 13 февраля с.г. опубликовал статью своего обозревателя Фарида Закарии под характерным названием «Закат Европы». Налицо прямая отсылка к знаменитой книге Освальда Шпенглера, название которой так и переводят с немецкого на большинство языков, в том числе на английский и русский. У самого же Шпенглера все несколько иначе, и вместо имени «Европа» он употребляет слово Abendland – запад. Итак, «Закат Запада» и даже, если следовать логике уже русского языка, – «закат заката». Обратим на это внимание.
Тем не менее, у Фарида Закарии речь идет именно и только о Европе. В последнее время, пишет он, главной темой европейских СМИ – и видимой поверхностью глубинных явлений, заметим от себя – были известные карикатуры и вызванная ими реакция исламского мира. Дело, однако, не в этом. «Пролить свет на будущее Континента может куда менее яркое событие – публикация научного исследования Организации экономического сотрудничества и развития со штаб-квартирой в Париже доклада под названием Going for Growth, в котором подробно анализируются экономические перспективы промышленного развития мира». Важнейшей тенденцией следующего десятилетия, указывает Фарид Закария, «будет экономический упадок Европы». Прежде всего, связан он с демографической проблемой. Европа стремительно стареет. Через 25 лет – это в лучшем случае – число работоспособных сократится до 7% и на столько же вырастет число европейцев старше 65 лет.
Кто сказал, что причиной падения рождаемости является бедность и нежелание «плодить нищету»? Богатая и сытая Европа свидетельствует совершенно об обратном.
Именно падение рождаемости и было изначальным поводом – не причиной, конечно, а именно поводом к тому, что Европа широко открыла свои двери для иммигрантов из Африки, Ближнего и Среднего Востока. Сугубо старческое, к тому же помноженное на старческий маразм «чувство вины» – навязанное – за колониальное прошлое и «нацистские преступления», решение.
Сегодня Европа разделена. Большинство стран преисполняются решимостью хотя бы частично прикрыть иммиграционную форточку. «И хотя экономисты и Европейская комиссия, – указывает Фарид Закария, – продолжают настаивать на том, чтобы Европа впускала больше иммигрантов для увеличения своих трудовых резервов, она этого не сделает. Конфликт из-за карикатур ярко высветил трудности, которые Европа испытывает с иммиграцией сегодня».
Еще более радикально высказывается печатающийся как в европейских, так и в американских изданиях житель Канады Марк Штейн. Происходящее сегодня он назвал не больше и не меньше, как «Самоубийство Европы» (так называется его статья в немецкой газете Die Welt от 9 февраля с.г. Марк Штейн смотрит шире: он говорит не только о Европе.
Марк Штейн: «Многое из того, что мы неопределенно называем западным миром (курсив наш – В.К.), нынешнее столетие не переживет. Возможно, на географической карте еще останутся регионы, которые будут называться Италией или Германией, как существующее еще сооружение под названием собор Св.Софии в Стамбуле. Только это уже не собор, а всего лишь недвижимость. Италия и Германия тоже будут названиями недвижимости. Для тех, кто верит, что западная цивилизация, в конечном счете, лучше, чем любая другая альтернатива, проблема заключается в том, чтобы спасти, по крайней мере, часть Запада».
Для тех, кто верит, что западная цивилизация лучше, чем любая альтернатива. А для тех, кто не верит? Что им надо, по крайней мере, спасать? Или, напротив, по Ницше, «падающее подтолкнуть»?
Проблема, согласно Марку Штейну, «гражданину мира», космополиту в самом прямом смысле слова, состоит в том, чтобы спасти «по крайней мере, часть Запада». Однако, как пишет он, дело в том, что правящая в Европе социал-демократия – от которой, на самом деле, заметим от себя, христианская демократия мало чем отличается – занимается «вторичными проблемами», такими, как «качество жизни», а не первичными – «вооружением и размножением». При этом «общество вторичных инстинктов, – как пишет Марк Штейн, – ложно принимают свои слабости за силу или, по меньшей мере, за добродетели и потому проявляют жалкую неспособность в отношении к такой могучей силе, как Ислам».
Тем не менее, во всех «обществах первичных инстинктов», если пользоваться терминологией Марка Штейна, все обстроит строго наоборот. Враг России – наш враг – но спаситель Китая Мао Цзедун написал некогда двустишие:
Наши девушки не любят наряжаться –
Наши девушки хотят вооружаться.
(перевод В.Микушевича).
Не потому ли «консервативные», «сталинистские» силы в КПСС еще в 50-е годы развернули массовую борьбу со «стилягами»? Увы, безплодную: после ХХ съезда КПСС были широко распахнуты двери «Международным фестивалям молодежи и студентов», «Московским международным кинофестивалям» и т.д., а номенклатура соревновалась в числе поездок на Запад. Нас погубила жажда «мира и дружбы». «Вторичные инстинкты», жадно заимствованные из Европы, прежде всего, «дружественной» Восточной, особенно Польши, а также и действительно ставшей с определенного момента дружественной – на короткое время, правда, – Франции, разъели сталь Великой Империи. Теперь они разъедают саму Европу, европейское серебро.
Марк Штейн: «Прогрессивные программы – расточительные социальные блага, аборты, светскость, многообразие культур (это «перебор»: в сегодняшней Европе «многообразия культур» как раз нет – есть единая «цивилизация» versus «культура», как раз по Шпенглеру – В.К.) – все это вместе взятое – настоящее покушение на самоубийство».
И далее: «К 2050 году на 100 миллионов будет меньше европейцев <…> Одновременно с сокращением уровня рождаемости идет, как никогда раньше, старение общества. Этих стран не будет, разве что они найдут мужество, чтобы пойти на изменения. Во что я не верю».
Быть может, с учетом растущей враждебности Европы к России, с учетом того, что ось Париж-Берлин-Москва не состоялась, нам бы и надо как раз поддержать эти процессы в стане врага? В свое время КПСС и КГБ не рискнули реально поддержать «революцию хиппи» в Соединенных Штатах, как и могущественную антисевероамериканскую, «необоливарианскую» волну в Латинской Америке, включившую в себя весь спектр политических сил от перонистов до анархистов, и теперь неоконсервативная, сверхпротестантская волна создает Великую американскую псевдоимперию, в которую готовы войти уже Грузия и Украина. Так не «рискнуть» ли сейчас в Европе, где нет ни генерала де Голля, ни Франца-Йозефа Штрауса, не говоря уже о генерале Франко и британском короле Георге? Нет и еще более «неполиткорректных лиц и структур», о коих говорить не будем. Так не начать ли вгонять нефтедоллары в европейских антиглобалистов, анархистов и геев, в кислоту и вибраторы? Это было бы возможно только в случае, если бы опустился железный занавес, и в России установился «русский порядок». Иначе зараза хлынет к нам – впрочем, она уже и так здесь, причем, возможно, еще в больших количествах, чем к западу от Минска. В этом-то все и дело.
Тот же Марк Штейн 24 октября 2005 года написал в британской газете The Spectator статью под названием «Смерть матушки-России» (не больше и не меньше). Не без определенного злорадства – «От Китая и Центральной Азии до Украины, от скрытых попыток поддержать власть Саддама до плохо прикрываемого, а иногда и совсем неприкрытого потакательства ядерным амбициям Ирана, везде, по каждому ключевому геополитическому вопросу, Москва становится Вашингтону поперек дороги». Марк Штейн напоминает: в 1992 году население России составляло 148 миллионов, в 2015 году в России будут жить 130 миллионов, к концу века русских будет 50-60 миллионов. К сожалению, это слишком оптимистический прогноз: похоже, нас будет 50-60 миллионов уже к началу 20-х годов».
Марк Штейн: «Когда речь заходит о том, каким быть будущему России, большинство ее женщин голосует своими неродившимися детьми: в стране прерывается 70% беременностей. <…> Итак, крупнейшая в мире страна умирает, и вопрос состоит лишь в том, насколько мучительной будет ее агония».
На самом деле программа поведения русских женщин была «задана» еще в годы перестройки, когда по официальным государственным каналам крутили шлягер: «American boy, American boy, уеду с тобой…» Затем присоединилась «Лолита». Не будем цитировать, что она пела на эту тему: кто помнит, поймет.
«Наши девушки» уже долго, с 50-х годов, увы, слишком «любили наряжаться». И не хотели не только «вооружаться», но и когда рожали сына – одного! – отдавать его в армию. А затем и вовсе перестали рожать – даже одного. Как это делается, их обучили еще на Международных фестивалях молодежи и студентов. Обучили поляки и венгры, французы и африканцы.
Марк Штейн: «Справедливости ради скажем, что есть в России исключение из этой мрачной картины. Есть такие регионы, в которых поддерживается здоровая рождаемость и низкий уровень ВИЧ-инфекции. А теперь угадайте, кто в них живет. Слово начинается на «му» и заканчивается на «сульмане».
Итак, сегодня только Ислам – как deus ex machinae – противостал вымирающему современному миру, в котором женщины не рожают, а «вторичные инстинкты» преобладают над «первичными». И еще воспрявшие «иудео-протестантские» – впрочем, сам этот термин, как и более общее понятие «иудео-христианство», принимается только теми, кто сам себя считает таковыми, говоря об «авраамической общности, и решительнейшим образом отвергаются носителями собственно иудейской традиции – Соединенные Штаты, которые сами позиционируют себя главным геополитическим противником России, ибо две Империи не могут существовать одновременно.
Фарид Захария, «Закат Европы»: «Упадок Европы означает большее распыление силы в мире и меньше возможности по созданию интернациональных норм и правил. Это также означает, что Америка сохранит за собой статус сверхдержавы. Подумайте о долларе. Долгие годы шли разговоры о том, что однажды он должен обрушиться по мере того, как люди во всем мире все более разнообразят свои сбережения. Но когда люди взглянули на альтернативы, они решили, что слабые соперники – евро и иена – являются представителями структурно слабых экономик. Поэтому они скрепя сердце остались при долларе. Подобная динамика наблюдается и в других областях. Нельзя победить конкурента, ничего не предложив взамен».
Марк Штейн, «Самоубийство Европы»: Чтобы предотвратить крах, европейские страны будут вынуждены принимать больше мигрантов, чем когда-либо допускало стабильное общество. ЦРУ предсказывает крах Европейского Союза в 2020 году <…> С 2010 года мы тогда сможем смотреть по американским информационным телеканалам, как в Европе горят дома, идут бои, совершаются убийства. И даже если это удастся предотвратить, представление бездетной Европы, будто она составит Америке конкуренцию в военной и экономической области, выглядит смехотворным. Когда-то в этом столетии американцев будет 500 млн., а Европе тогда останется быть или очень старой, или мусульманской».
Что такое «мусульманская Европа»? Парадоксально, но у этого «концепта» есть очень глубокие мета- и геоисторические основания. В свое время Рене Генон обосновал тезис о том, что «атлантическая» традиция является вторичной по отношению к первичной, «гиперборейской», и указывал на ошибочность определения «североатлантическая традиция». Стремление к североатлантическому, «германо-англосаксонскому» единству было главной ошибкой Адольфа Гитлера, приведшей к краху «гиперборейского» пакта 1939 года, а ныне является в еще более извращенном, перевернутом виде – обманом НАТО. Но Генон еще и указывал на то, что собственно атлантической традицией является традиция авраамическая. (См. об этом Р.Генон, «Традиционные формы и космические циклы», к сожалению, в плохом переводе, М., 2004, а также А.Г.Дугин, «Мистерии Евразии», М., 1996). Ее вторичность показана и в самой Библии в рассказе о приношении Авраамом даров Мелхиседеку, царю и священнику «без имени и родословия» – он приносит «Богу Вышнему» (на иврите здесь называется Его Имя – El Elion, a не обычное четырехбуквенное) безкровную жертву под видом хлеба и вина – и о благословении Мелхиседеком Авраама как низшего высшим. Равно как и следует указать, что в послании к Евреям св. апостол Павел говорит о Христе как о иерее по чину Мелхиседекову. И, действительно, почитание Пресвятой Троицы и Святая Евхаристия есть то, что решительно разводит Христианство (Православие и отчасти Католицизм, но не протестантизм) с жестким авраамическим монотеизмом, наиболее последовательно выраженном именно в Исламе. Ибо именно Ислам есть наиболее последовательно выраженный авраамический монотеизм и креационизм. Избрав «североатлантический путь» и «североатлантический миф» – как развернутое магическое имя, по определению А.Ф.Лосева, предварительно (вот уже почти три века) отвергнув даже Католицизм, Европа по законам «имяславия» сама – volens-nolens! – выбирает Ислам. «Мусульманская Европа» – не есть ли это для нее благословение Авраама Мелхиседеком? Рене Генон называет «атлантическую традицию» – а следовательно, если быть логичным, то и Ислам – «сущностью западной», причем проявляющейся в конце современного земного человечества. Ислам возвращается на Запад. Все сходится. Хотя не логичнее ли было бы в этом случае говорить о «мусульманской Америке»? Не будем забывать: наступление Ислама только началось. Быть может, так и будет. Вспомним о мощном движении «черных мусульман». Европа не есть крайний запад. У нее всегда был выбор между Атлантикой и Евразией, Океаном и Северо-Востоком. И этот выбор не был фатальным. Но она его сделала, причем дважды: в 1789 году (отвергнув Монархию и Католицизм) и в 1945, избрав «свероатлантизм». Краткий период правления де Голля не в счет – это «последняя вспышка света», «предсмертное просветление». Все уже сошлось.
Не есть ли исламизация Европы возвращение к ее подлинной идентичности? Западной, закатной идентичности.
Над мертвой Европой восходит Авраам. Ибрагим.
Марк Штейн: «Согласно опросу, проведенному в 2004 году, 60% всех британских мусульман живут по законам шариата – и именно в Великобритании. Если общество, находящееся в раздоре с современным миром, размножается на планете быстрее всех, то каковы шансы, что этот современный мир выживет?»
Итак, сам «современный мир» определяет Ислам как восстание против него. Но разве нужен этот «современный мир», мир «вторичных ценностей», Православию, России? И разве не этому миру бросил в свое время вызов Советский Союз, не устоявший – именно в силу отвержения русской православной, «мелхиседековой» традиции – вроде бы в малом, но от этого «малого» и рухнувший?
При этом крайне характерна политическая генеалогия, обнаруживаемая Западом у исламского «восстания против современного мира». Марк Штейн с одной стороны пишет: «Мы живем в необычную эпоху самоисчезновения тех народов, которые формировали современный мир»; с другой – «Даже непонятный энтузиазм, который вызывают у левых на Западе теократы-джихадисты, ненавидящие женщин и гомосексуалистов, можно объяснить как последнюю вариацию на тему Пакта Сталина-Гитлера».
Сказано очень многое. Сказано почти все. Почему почти? Потому что Гитлер предал этот Пакт, предпочтя тем самым для себя тот же «североатлантизм», «евроатлантизм», до конца надеясь на помощь США и Великобритании. Те, однако, не пришли ему на помощь в конечном счете в силу того, что он отверг авраамические основы евроатлантизма как такового, его ось, его «самое само».
Что следует сегодня из этого? Прежде всего, срочная необходимость точно такого же Пакта между Православной Россией и Исламским миром, что на самом деле в точности отражало бы духовную конфигурацию благословения Мелхиседеком Авраама. Это был бы истинно «Антисовременный Пакт», имеющий также некоторые аналогии с убогим и кастрированным «Антикоминтерновским Пактом», в котором, по понятным причинам, не могла тогда принять участие Москва. В то же время следует четко понимать, что Исламский мир так же «ненадежен», как и Гитлер, и именно в силу того, что авраамической традиции присущ изначальный атлантизм, в силу которого ее носителями и не был принят Христос как Богочеловек, как Второе Лицо Пресвятой Троицы, как иерей по чину Мелхиседекову. Нашим истинным союзником является, как мне справедливо указал один из посетителей «Правой.ру», только Индия с ее изначальной – не путать с современными неоспиритуалистскими и тоже в конечном счете «атлантическими» подделками вроде кришнаизма и рерихианства – традицией, в которой можно указать на сущностное единство Ману и Мелхиседека, проявлением которого в экклизиастическом эоне является святой Иоанн Богослов, он же пребывающий на Востоке «пресвитер Иоанн» средневековых легенд. В конце концов, только «Белая Индия» Николы Клюева!
Если же исламский мир предаст, то все рвано Пакт с ним – подобно советско-германскому Пакту 1939 года – даст России возможность передышки и подготовки к решающей стадии Endkamph’a. Следовательно, он необходим в любом случае.
В любом случае, если Россия желает хотя бы просто выжить – в союзе с Исламом или без него – хотя бы для того, чтобы женщины перестали «голосовать неродившимися детьми», мы обязаны – при том, что сегодня это выглядит практически невыполнимым – принять серьезные политические решения. Преодолеть либерализм точно так же, как в 30-е годы прошлого века был преодолен коммунизм. Сегодня задача гораздо сложнее: нам следует преодолеть не только либерализм 80-90-х годов, но всю либерально-демократическую парадигму от ее основания, от поработившего нас еще с XVIII века «Просвещения». Невозможно не согласиться с А.Г.Дугиным («Литературная газета», 14.02.2006): «Самым верным в этой ситуации было бы понять корни проблемы. Во-первых, необходимо вырвать с основанием и изгнать из нашего общества на далекую периферию все эти светские, просвещенческие, либерально-демократические, правозащитные элементы, ведущие нас по пути Европы. Они глубоко антиправославные, антихристианские, антинациональные. В истории с Данией мы видим контуры возможного будущего России. Если она будет продолжать идти порочным прозападническим путем, нам предстоит конфликт не только с исламским миром, но и с нашей собственной идентичностью».
Для Европы возможен был бы только один выход, только одно спасение – хотя это и абсолютно сегодня невозможно: вернуться к собственным истокам, к радикальному, тотальному католицизму, причем без решений Второго Ватиканского собора, без новоизмышлений XIX века, с повсеместным распространением монашества и григорианской мессой. Вплоть до Инквизиции. Европа будет спасена, если в ней запылают костры. Но и в этом случае нам не по пути. Ни григорианская месса, ни костры нам не нужны.
Впрочем, в Евразийскую Империю Конца такая Европа могла бы войти на правах «внутреннего королевства» со своими законами. «Под сенью дружеских штыков». Русских штыков. Русских ракет.
Сегодня Европа предпочитает Ислам. Предпочитает подсознательно и гонит это неодолимое предпочтение с помощью карикатур. А на Россию смотрит с еще большим страхом. Лор Мандевилль (Laure Mandeville) c тревогой пишет в газете Le Figaro (13 февраля 2006): «У нас свой путь развития среди великих держав, и мы никому не даем уроков», – не устает повторять Владимир Путин. Его совершенно не волнуют «общие ценности», ориентир на которые предполагает, к примеру, сотрудничество с Европейским Союзом. «Россия не согласна на роль младшего брата США и ассоциированного партнера Е.С., — отметил политолог Дмитрий Тренин в дискуссии на радио «Эхо Москвы», – у нее теперь только два союзника – нефть и газ».
Пока только нефть и газ.
Нефть и газ нужды нам для того, чтобы «оттянуть время», «продлить паузу» и, прежде всего, укрепить армию. Сделать то, что начал делать министр обороны Сергей Иванов.
Закат заката? Это рассвет. Рассвет над Москвой-рекой, который когда-то услышал Мусоргский.
