От Miguel Ответить на сообщение
К Durga Ответить по почте
Дата 01.10.2005 05:17:09 Найти в дереве
Рубрики Прочее; Версия для печати

Короткая реплика и развёрнутая цитата

1. Удивляет нежелание марксистов, критикующих реформы Косыгина-Либермана, ознакомиться с экономическими моделями, в рамках которых советское руководство смогло осознать нарастающие проблемы сталинской плановой системы и найти частичное решение возникших проблем. Ну ладно не владеют теорией предельной полезности и концепцией альтернативной цены, но хоть бы разработанную в СССР теорию оптимального планирования-то должны были бы выучить! Нет, рассуждают в категориях недопущения прибыли и частной собственности. Хотя даже из приведённого текста видно, что если бы не идиотизм марксистких экономистов, навязывавших экономике жёсткие цены и считавших, что цены ДОЛЖНЫ БЫТЬ пропорциональны себестоимости, то негативных эффектов реформы удалось бы избежать. И ещё поражает полная неспособность марксистов самим осознать остроту проблем и указать адекватное решение. Одна идеологическая болтовня на тему частной собственности и прибыли.

Немного для ликбеза:

Брежневский период: поступательное развитие и стабилизация социализма
Начатое Хрущёвым под конец его деятельности наступление на партаппарат через разделение обкомов на промышленные и сельскохозяйственные, дезорганизация работы промышленности привели к его смещению, в подготовке которого объединились аппарат, армия и КГБ. Это позволило повысить профессионализм при принятии решений и быстро устранить многие перекосы в организации управления хозяйством, хотя, по-видимому, и ускорило процесс вырождения элиты. Тем временем продолжался поиск новых подходов к управлению народных хозяйством. 9 сентября 1962 года в «Правде» появляется статья харьковского экономиста Е.Либермана, в которой рекомендовалось ввести большую гибкость планирования, большую самостоятельность предприятий и хозрасчёт, вернуться к здоровой конкуренции. Увеличение самостоятельности предприятий упиралось в одно серьёзное препятствие. Например, если предприятие снижало себестоимость продукции только за счёт снижения расхода какого-то ресурса (сырья, полуфабрикатов, энергии) или сокращения числа работников какой-то профессии, то выгодность такого снижения себестоимости для всего народного хозяйства очевидна. Однако, возможна ситуация, когда предприятие снижает себестоимость продукции за счёт сокращения использования одного ресурса при одновременном увеличении использования другого ресурса, за счёт того, что цена сэкономленного ресурса выше, чем цена вновь привлекаемого ресурса. Речь не обязательно идёт о сырье: в конце концов, можно понизить себестоимость, купив дорогой станок, но сэкономив ещё больше на зарплате работников. Проблема возникает в связи с тем, что увеличение использования какого-то ресурса на данном предприятии лишает того же ресурса какое-то другое предприятие, которое не сможет производить свою продукцию или будет вынуждено перейти на заменяющий ресурс. В этом случае снижение себестоимости на данном предприятии может обернуться большими потерями на других участках народного хозяйства. Для того, чтобы увеличение самостоятельности предприятий не приводило к таким негативным последствиям, необходимо было установить более адекватные цены на ресурсы, используемые в народном хозяйстве. Иначе любой спорный вопрос приходилось бы решать, подсчитывая на самом верху, какой из возможных способов производства выгодней с точки зрения всего народного хозяйства. Поэтому ключевым вопросом хозяйственной реформы становился принцип формирования таких цен, которые подавали бы предприятиям «правильные» сигналы о действиях, выгодных с точки зрения народного хозяйства. Только в этом случае хозрасчёт предприятий и их стремление к увеличению прибыли выгодны стране. Практика ценообразования, сложившаяся при Сталине, часто исключала такую возможность. Цены на продукцию, передаваемую между предприятиями госсектора, определялись, в зависимости от сектора народного хозяйства, то себестоимостью их производства (из-за чего предприятиям было выгодно тратить больше денег), то весом, в соответствии с нормативами данного типа продукции (из-за чего промышленность стремилась выпускать как можно более тяжёлую продукцию).
Новая реформа, разработанная Е.Либерманом и осуществлённая под руководством Председателя Совета Министров А.Косыгина, снимала наиболее острые проблемы ценообразования. Продуция внутри госсектора переставала передаваться «по себестоимости»: в цены включалась рентная надбавка, учитывавшая редкость соответствующего ресурса для народного хозяйства и возможную выгоду от его альтернативного применения. Эти надбавки собирались теперь государством на всех звеньях хозяйственных цепочек: с предприятий взималась плата за фонды, налог за пользование природными ресурсами, дифференциальная рента от использования лучшего ресурса… Однако, реформа не предусматривала решения проблемы монополизма многих предприятий, получивших возможность вздувать цены на свою продукцию в отсутствие конкуренции. При этом уже имевшийся избыток денег на руках у населения и безналичных денег у предприятий создавал предпосылки для беспрепятственного повышения цен монополистами: последним было достаточно внести малейшие изменения в свою продукцию, чтобы создать повод для повышения цены. Началось постепенное вымывание дешёвого ассортимента. Это явление, нормальное в рыночных экономиках при росте доходов всех слоёв населения, болезненно воспринималось советским руководством, привыкшим оперировать фиксированными ценами и не имевшим набора инструментов борьбы с монополизмом в ценообразовании. По прошествии примерно двух лет, когда всё это обнаружилось, были приняты одна за другой инструкции, ограничивающие нездоровую деятельность предприятий, а вместе с ней и почти всю полученную ими свободу. Тем не менее, реформа устранила наиболее вопиющие перекосы в ценообразовании и позволила дальнейшее развитие народного хозяйства в условиях резкого усложнения объекта управления.

Теория оптимального планирования
Попытаемся в упрощённом виде представить ход планирования в натуральных показателях на основе только технологических параметров производства и без учёта готовности и желания отдельных предприятий организовать какое-то производство. Допустим, через 5 лет планируется увеличить производство определённых видов продукции в плановых показателях до такого-то уровня. Но для этого нужно производить сколько-то электроэнергии (следовательно, построить электростанции), построить сколько-то заводов, наладить для них производство сырья, определённых комплектующих и т.д. Всё планируется во времени, с примерной оценкой необходимых ресурсов (денежных средств, кадров, сырья, комплектующих и др.), срока и стоимости работ по известным параметрам технологических пирамид на Западе или собственным расчётам. В таком варианте планирования плановику известен только один способ производства нужного конечного товара, который и реализуется. Подобным образом организовывались железоделательные расчёты при Алексее Михайловиче, делавшиеся как копия западных: естественно, никакого выбора между различными вариантами производства мушкетов не было видно. В первые годы индустриализации вариантов производства многих конечных благ всё ещё оставалось не так много, потому что СССР настолько отставал технологически от Запада, что просто копируя технологические пирамиды, уже существующие за границей (а не нащупывая собственные оптимальные параметры технологических пирамид), страна добивалась высоких темпов экономического роста.
Но даже если опираться только на уже найденные технологические решения, появляется много вариантов их реализации, более или менее трудоёмких. Следовательно, надо выбрать оптимальный по каким-то критериям вариант. Простейший пример – задача из школьного учебника геометрии: между тремя деревнями с одинаковой потребностью в воде, расположенными в вершинах треугольника, определить точку, в которой нужно вырыть колодец, так чтобы суммарные затраты жителей трёх деревень на доставку воды (т.е. сумма расстояний от точки до вершин треугольника) были минимальны. Это типичная задача по наиболее эффективному использованию ограниченного ресурса (средств, отпущенных на выкапывание одного колодца). Естественно, в обязанности Госплана входит оптимизация плановых заданий с тем, чтобы добиться максимального эффекта при имеющихся ресурсах. Если говорить о краткосрочной перспективе, то наиболее естественно в этих условиях максимизировать национальный доход при существующем фонде заработной платы и удовлетворении первоочередных общегосударственных нужд. (В долгосрочном плане необходимо сопоставить краткосрочную цель с долгосрочной задачей оптимизировать темпы развития и уровень накопления, однако для простоты мы опускаем этот вопрос.) Тогда максимизация национального дохода означает максимизацию (по действующим ценам) производства благ для потребления государством и гражданами, при том, что удовлетворение минимально необходимых потребностей включено как ограничение при составлении плана, а потребности граждан изучены достаточно хорошо, чтобы правильно спрогнозировать их спрос и гарантировать раскупку ими произведённых товаров по запланированным ценам. Подчеркнём ещё раз, что задача максимизации национального дохода при заданных ограничениях нисколько не противоречит задаче удовлетворения потребностей всего общества, если только государство позаботилось о правильном распределении денежных расходов на нужные потребности. Напротив, именно такая задача позволяет добиться наибольшего удовлетворения потребительского спроса граждан и государства, в соответствии с пропорциями, определёнными распределением денежных доходов.
Казалось бы, проблем нет: остаётся только выбрать наиболее дешёвые варианты удовлетворения минимально необходимых потребностей и наиболее прибыльные варианты размещения остающихся ресурсов – и план готов. Но не тут-то было. Дело в том, что выбранные варианты будут эффективными по частным проектам в отдельности, но окажутся невыполнимы в совокупности. Например, два выбранных проекта ориентируются на использование какой-то марки стали, которой при существующих ресурсах хватит только на один проект. Эта марка стали может быть даже недефицитной (иметь цену, уравновешивающую спрос и предложение) в данный период – важно, что в период выполнения плана исполнители выбранных проектов не смогут свободно купить эту сталь по запланированной цене. Следовательно, в плане нужно предусмотреть подобные случаи и либо заранее увеличить выпуск данной марки стали, либо не допустить расходования средств на проекты, ориентирующиеся на один и тот же ограниченный ресурс. При этом нужно выбрать такое распределение ресурсов по различным проектам, чтобы максимизировать весь национальный доход, а не прибыль одного предприятия: в приведённом примере может оказаться, что предприятие, которому досталась дефицитная сталь, получило прибыль в 1 миллион рублей, зато другое имело убытки в 2 миллиона рублей. Поэтому практика планирования в первые годы индустриализации заставила отбросить требование рентабельности отдельных предприятий, а выполнение ими плана зачастую оказывалось для этих предприятий, при действующих ценах, убыточным. Для предприятий существовали выгодные плановые задания и невыгодные, от которых всячески уворачивались. Наряду с оптимизацией по денежным показателям, на локальном уровне приходилось подстраиваться под выделенные лимиты расходования дефицитных ресурсов. Всё это требовало дополнительных усилий госаппарата по принуждению отдельных субъектов к выполнению плана.
При доступном тогда уровне экономических знаний такая практика планирования была вполне оправданной и, наверное, единственно возможной. Но в 1939 году Л.В.Канторовичем была разработана теория оптимального планирования, доказавшая возможность совместить требования оптимального плана (максимизирующего национальный доход при заданных ограничениях со стороны ресурсов и перечня минимальных потребностей страны) с хозрасчётной выгодой предприятия. В 1945 году эти результаты были воспроизведены в США Э.Лернером, развившим идею «рыночного социализма». Большой вклад в развитие теории оптимального планирования внёс В.В.Новожилов (123). Как выяснилось, при оптимизации распределения ресурсов с точки зрения всей экономики, главная проблема состояла в адекватной системе цен, которые в полной мере учитывали полезность для потребителей и альтернативные варианты расходования благ. (Правда, при этом необходимо было обеспечить через систему перераспределения соответствие конечного спроса заданию оптимального плана.) В частности, цены оптимального плана были бы не пропорциональны себестоимости, а включали все виды ренты и обеспечивали бы равновесие спроса и предложения по каждому ресурсу.
Но проблема в том, что в реальной экономике отдельные предприниматели планируют исходя из действующих цен равновесия спроса и предложения на данный момент, а из-за несогласованности действий разных предпринимателей к моменту покупки оказывается, что условия спроса и предложения существенно меняются, соответственно, меняется и цена на данный ресурс. Именно поэтому инвестиционные проекты и на Западе часто не укладываются в смету и приходится держать много мощностей незанятыми, чтобы сглаживать возможные всплески. Но всё равно обратная связь в рыночных экономиках действует очень замедленно, особенно когда речь идёт о долгосрочном планировании. Идея оптимального плана направлена на то, чтобы заранее согласовать в рамках всей экономики расходование дефицитных ресурсов так, чтобы получить наибольшую выгоду всей стране. Вместо стихийного блуждающего приспособления экономики к оптимальным ценам и ошибок прогнозирования отдельных предпринимателей, составление оптимального плана следует принципу «семь раз отмерь и один раз отрежь».
Разработка теории оптимального планирования указала выход из тупика, к которому по мере усложнения экономики пришла практика планирования в натуральных показателях, сложившаяся при Сталине. Во-первых, чисто натуральное планирование, с ценовыми ориентирами только вне госсектора, даже теоретически возможно только тогда, когда плановые органы досконально знают все возможные натуральные потоки продукции и способы производства и могут выбрать из них оптимальный по параметру максимизации выпуска конечных товаров во всём народном хозяйстве в пересчёте на прогнозируемые конечные цены потребительских товаров. Но совершенно невозможно заранее в точности знать все параметры продукции, необходимые для производства. Ведь высшие плановые органы знают параметры только существующих технологических пирамид и то приблизительно. Поэтому они собирают данные, а потом задают плановые показатели не точным описанием поставляемой продукции, а приблизительным, объединяя для своих вычислений разные, но похожие виды продукции в один и тот же вид однородной продукции. Для этого и существовал межотраслевой баланс: там отражаются потоки продукции, правда, только в денежном выражении. При этом использовать агрегированные (объединённые, укрупнённые) показатели плановым органам приходится, взвешивая однородную продукцию по ценам соответствующих товаров. Для правильного агрегирования и дезагрегирования товаров с верным соотношением цен, нужно знание информации с мест в взаимозаменяемости ресурсов и т.д. Например, если один станок в два раза производительнее другого, но по назначению они сходны, то можно объединить их в однородную продукцию, взвесив с разными ценами. Агрегирование и дезагрегирование укрупнённых показателей, а также их оценка по параметру эффекта для производственных процессов, проводится в отраслевых министерствах, главках и управлениях. Вообще говоря, виды продукции, объединённые в один укрупнённый показатель, могут и не быть взаимозаменяемыми, но должны хотя бы существовать возможность заменить часть заказов на производство одного вида продукции на каком-то предприятии другим видом продукции – иначе нет смысла объединять их в один вид продукции при агрегировании, поскольку при воплощении в жизнь составленного плана запланированные товарные потоки просто не смогут объединиться в производстве конечного блага по технологическим параметрам.
Следует отметить, что уже сам по себе процесс агрегирования представляет высшим плановым органам не точную картину реальности, а весьма приближённую модель, позволяющую давать самые общие рекомендации: ведь не всегда марки цемента, объединяемые при агрегировании в один показатель, в принципе взаимозаменяемы в производственных процессах. Но агрегирование позволяет высшим плановым органам уже не знать в деталях все технологии и затраты в натуральном выражении. Достаточно задавать параметры плана приблизительно, оставляя низшим уровням иерархии возможность действовать исходя из своих хозрасчётных интересов: как доказано в теории оптимального планирования, эти малые отклонения от оптимального плана, если только они исходят из цен оптимального плана и выгодны предприятиям, остаются выгодны и для всего народного хозяйства. При этом из добровольного характера товарообмена между предприятиями госсектора, дополнительного к заданиям оптимального плана, следует, что цены внутри госсектора тоже должны полностью включать в себя информацию о полезности для потребителей, наилучших альтернативных возможностях использования, все виды ренты и т.д.
Вот как описывал результат теории В.В.Новожилов: «Возможность согласования хозрасчёта с планом, местной выгоды с общей доказана математической теорией оптимального планирования. Оптимальное планирование наиболее точно сообразуется с действующими при социализме экономическими законами. Математические схемы оптимального производства и ценообразования показывают свойства оптимального плана и оптимальных цен. Цены и хозрасчёт в оптимальной системе планирования существенно отличаются от существующих.
Во-первых, в хозрасчётные затраты кроме себестоимости включается плата за производственные фонды, капиталовложения и естественные ресурсы. Размер этой платы должен выражать наименьший эффект, который эти ресурсы дают в оптимальном плане. В некоторых случаях он может быть равен нулю. Во-вторых, оптимальные цены балансируют спрос и предложение. Следовательно, они сообразуются и с качеством продукции, и с условиями взаимной замены продуктов сходного назначения, и с другими потребительскими свойствами продуктов: ведь все такие свойства учитываются спросом. В-третьих, при оптимальной системе цен и хозрасчёта все задания плана, как правило, равнорентабельны, невыполнение плана убыточно, а решения лучшие, чем предусмотрено в оптимальном плане (новейшая техника), тем прибыльнее, чем выше их народнохозяйственная эффективность.
Таким образом, оптимальные цены согласуют хозрасчёт с планом, рентабельность – с народнохозяйственной эффективностью. На такой основе уже сравнительно нетрудно построить систему стимулирования, при которой интересы каждого предприятия и каждого работника совпадали бы с интересами общества. Ведь первым – и самым сложным – условиям усиления материальной и моральной заинтересованности в результатах производства является согласование хозрасчётной выгоды с народнохозяйственной. Материальную заинтересованность целесообразно усилить только по тем показателям, по которым местная выгода отражает общую. В противном случае усиление материальной заинтересованности исполнителей плана усилит их стремление использовать местную выгоду в ущерб общей. Моральная заинтересованность в высоких показателях тоже благотворна только при условии, если эти показатели отражают народнохозяйственную эффективность работы предприятия» [(122) с.296-297].
К сожалению, составить оптимальный план невозможно, не зная цены равновесия спроса и предложения, соответствующие оптимальному плану, а определить эти цены невозможно, не зная параметров оптимального плана. Поэтому теория оптимального планирования обосновывает процесс итераций, постепенного приближения разрабатываемого плана к оптимальному в ходе прохождения и согласования плановых заданий вверх-вниз по иерархии. В предельно упрощённом изложении, этот процесс мог бы выглядеть примерно так. Первым делом, государство задаёт параметры собственного конечного спроса и сообщает свои потребности, которые оно оплатит, например, потребность в 100 танках и т.д. Кроме того, имеется информация о параметрах конечного спроса рядовых потребителей. Прогнозируя поведение потребителей своей продукции и закупку ресурсов для производства по действующим ценам, предприятия вырабатывают варианты своих планов производства (включая закупки необходимых ресурсов) и передают «наверх» информацию о товарах, которые они планируют произвести, и ресурсах, которые им потребуются, в те или иные сроки. «Наверху» пытаются оптимизировать планы производства предприятий, находя наиболее выгодный способ связать производителей с потребителями согласно вариантам планов от предприятий (с обязательным учётом сроков поставок), и вырабатывают первое приближение народнохозяйственного плана. Однако при этом выясняется, что часть ресурсов, необходимых для производства по такому плану, оказывается в дефиците, а часть произведённой продукции – в избытке. Кроме того, на часть фиксированного госзаказа на производство какой-либо продукции может не найтись исполнителя, тогда государству приходится корректировать сообщаемые параметры собственного конечного спроса. Тогда плановые органы корректируют прогнозируемые цены на эти товары, повышая их на дефицитные товары и снижая на избыточные, а потом спускают вниз скорректированный план, одновременно сообщая предприятиям об изменении прогнозируемых цен. Если оказывается, что ресурсы оказываются в дефиците или избытке не на весь плановый период, а в отдельные его промежутки, то, соответственно, сообщается о повышении или понижении цен на ресурсы в эти промежутки (либо орган планирования сам находит способы оперировать запасами во времени). Теперь оказывается, что при новых планируемых ценах выбранный вариант производственного плана оказывается неоптимальным для предприятий, они его подправляют с целью максимизировать свою прибыль, снова передают наверх – и процесс повторяется. После нескольких итераций – процесса, в котором наименее проработанной теоретически частью является процесс агрегирования и дезагрегирования на промежуточных звеньях, очередное приближение плана оказывается достаточно близким к оптимальному. Недостатки полученного приближения в части обеспеченности ресурсами уже можно покрыть за счёт государственных резервов дефицитной продукции и внешних закупок, индивидуальных заказов и т.д., а убыточность плановых заданий для нескольких предприятий можно покрыть дотациями. Тогда все предприятия принимают плановые обязательства поставок по запланированным ценам (что эквивалентно многостороннему контракту), а уже в течение планового периода имеют право на любые действия, дополнительные к разработанному плану. В частности, цены на дополнительные поставки в ходе планового периода уже ориентируются на уравновешивание спроса и предложения на эти дополнительные поставки, реально складывающиеся в плановый период. Однако, в момент принятия плана все предприятия принимают на себя плановые обязательства добровольно, потому что это наиболее прибыльный вариант поведения из тех, которые видны в момент планирования. Дальнейшее соблюдение плановых обязательств по заранее согласованным ценам неукоснительно, либо включает выплату неустоек, покрывающих убытки заинтересованных сторон. Более точное описание возможных способов планирования, включая перечисление ситуаций, при которых планирование через сообщение цен даёт сбои, читатель может найти в учебниках по менеджменту, например, (108). Очень важно понять, что планирование, скорее, призвано оптимизировать распределение ресурсов для инертной части экономики, воспроизводящей уже существующие виды деятельности с более или менее известными технологическими параметрами. Оно не может охватывать всю экономику и должно оставлять резервы как для испробования альтернативных, ещё неизвестных видов деятельности, так и для незапланированной свободной торговли в целях выполнения плановых заданий, устраняющей недоработки составленного плана и учитывающей происшедшие изменения.
Не имея возможности разобрать сложный пример, проиллюстрируем теорию оптимального планирования в случае, когда надо оптимизировать расход только одного ресурса, имеющего только два альтернативных применения. В одной из поваренных книг содержится примерно такой рецепт: если Ваша уха мутновата, возьмите ложку чёрной икры, оберните в марлю и опустите в уху; икра вберёт в себя всю муть, и выбросив её, Вы получите кристально прозрачную уху. Большинству наших сограждан вряд ли понравится такой вариант использования икры, потому что непосредственное употребление её в пищу они для себя посчитали бы более полезным. Однако не исключено, что найдётся несколько любителей, готовых по случаю важного юбилея заплатить в ресторане за уху, приготовленную по вышеуказанному рецепту. Как же распределить по двум альтернативным применениям ограниченный ресурс чёрной икры (которой на всю страну наберётся, быть может, тысячу тонн) так, чтобы максимизировать национальный доход? А очень просто. Совершенно понятно, что при достаточно низкой цене каждый вариант может забрать себе всю добываемую чёрную икру. Распределять оптовую икру по дешёвке пропорционально поступившим заявкам от ресторанных управлений и консервных заводов нерационально: это не максимизирует доход, а икра останется в дефиците. Всегда найдутся любители поесть бутерброд с чёрной икрой или высококачественную уху по очень низкой цене. Но если повышать цены на бутерброды и уху, то любителей будет становиться всё меньше. Уже немногие отдали бы в советское время 100 рублей за кастрюлю такой ухи или за банку чёрной икры. Мы предоставляем читателю самому детализировать числовой пример и убедиться, что национальный доход максимизируется тогда, когда вся добавочная прибыль от использования чёрной икры переходит на цену чёрной икры, в результате чего и рестораны, готовящие уху, и консервные заводы, выпускающие икру в банках, покупают икру по одной и той же цене, но икра не в дефиците, потому что цена на неё уравновешивает спрос и предложение.
Как же выглядит процесс построения оптимального плана в случае, когда выпуск баночной икры и варка ухи в ресторанах только планируется, так что спрос и предложение для периода планирования цены не уравновесились, но зато известны прогнозируемый спрос на баночную икру и сверхдорогую уху? В этом случае консервные заводы и рестораны должны составить заявки на оптовую покупку чёрной икры по действующим ценам, уравновешивающим спрос и предложение, и передать наверх. Госплан определит, что количество заявок превышает количество икры, доступной в плановый период, но вместо того чтобы резать заявки, вернёт в рестораны и консервные заводы прогноз о повышении цен на икру. Рестораны и заводы скорректируют планы закупок, передадут наверх – и Госплан снова сопоставит планируемое количество чёрной икры с запросами заявок и в очередной раз скорректирует будущую цену в сторону повышения или понижения. В конце концов, цена нащупает уровень, при котором достигается баланс планируемого спроса и предложения, тогда и заключаются контракты на предстоящие оптовые поставки. В отличие от стихийного процесса приспособления рыночных цен к равновесию спроса и предложения, здесь такое уравновешивание осуществляется заблаговременно, в результате координации всей экономики.

Предел управляемости

К сожалению, в теории оптимального планирования остались не вполне решённые вопросы. В теоретической части – это методы агрегирования и дезагрегирования укрупнённых показателей, которые были плохо отработаны и в практике СССР. Когда предприятию спускают план, то выясняется, что комплектующие, которые предусмотрены планом, не отвечают точным технологическим требованиям производства нужной продукции. Предприятие обращается в плановые органы за корректировкой планов. Но ведь и получатель его продукции, и его поставщики тоже сталкиваются с той же проблемой. Планы корректируются, спускаются снова – и снова выявляется их несоответствие технологическим процессам, и это может повториться многократно. Теоретически каждая новая корректировка приближает план к реальному, но часто устранение одних нестыковок порождает другие. Поскольку идеально отточить план невозможно, то на каком-то этапе процесс согласований и улучшений планов прерывается силовым образом, и самим субъектам приходится как-то выкручиваться. Оказывается, что единственный выход – договариваться в обход плановых органов, приплачивая партнёру услугами или другими товарами за пределами запланированного директивного товарообмена. Плановые органы помогают только частично, что вынуждает руководство предприятий самостоятельно решать проблемы взаимодействия со смежниками.
Но это было бы не страшно, если бы построение приближений к оптимальному плану придерживалось бы сформулированного алгоритма. В практической части (по причинам, которые мы укажем далее), не выполнялось главное условие построения оптимального планирования – корректировка планируемых цен с тем, чтобы балансировать спрос и предложение. Вместо того, чтобы повышать цену на дефицитные ресурсы, плановые органы «резали заявки» – лимитировали использование ресурсов по субъективным сображениям. Положение усложняется тем, что плановые органы не могут знать всех технических подробностей организации производства, которые знает руководство предприятий, и часто вынуждены верить им на слово. В результате, если из-за такой «щедрости» плановых органов ресурсы оказываются для предприятий слишком дешёвыми, то они уже и не заинтересованы в экономии и заказывают их для себя «про запас». Это описывает С.Покровский (180), столкнувшийся с работой советской системы снабжения. Приведём краткое изложение его данных. Вначале на предприятии в течение месяца-двух (летом) разрабатываются заявки по материально-техническому обеспечению на будущий год. Например, по электронике заявка включала тысячи позиций поставки: резисторы, диоды, транзисторы, жидкости, газы, светофильтры, тестеры, ветошь, свёрла, метчики и многое другое. На каждую позицию – несколько штук. От группы в составе лаборатории – поменьше, но тоже внушительно. Все знают, что дадут не всё – заявку порежут, но на сколько порежут – неясно. Все эти простыни сводятся в единый список на уровне лаборатории, цеха, предприятия, объединения. На каждом уровне список корректируется с учётом имеющихся на складах данного уровня остатков по предыдущим заявкам по инвентаризационным спискам. Причём, очень часто никто точно не знает, что есть на складе. Список поступает наверх, где происходит разверстка заказов на министерства и территориальные снабженческие управления. Разрабатываются планы поставок, которые реализуются в течение 1-4 кварталов того года, на который заказано. Часть заказа режется, поскольку известно, что заказанные материалы просят с запасом (на всякий случай, на местах же уже известно, что наверху режут, поэтому делать точную заявку – себе дороже). А мощностей у промышленности не хватает. В урезанном виде и обеспечивается поставка. В подавляющем большинстве случаев она уже не соответствует первоначальному заказу предприятия и его подразделений, поскольку две трети самых нужных позиций после всех «урезаний» на разных уровнях так сократились, что достаются они только 7 отделам из 10. А что-то ненужное, но упорно производимое промышленностью поставляется (или готово быть предоставлено) якобы взамен затребованного. Свёрл и метчиков для резьб М3, М4, М5 – мало, берите сверла диаметром 8 мм. Для предприятий это означало то, что отдел снабжения, высунув язык, мотался по городам и весям (заводам, НИИ, магазинам или базам) и выпрашивал "в порядке оказания технической помощи", чтобы продали или обменяли сверх разнарядок одни позиции на другие. Кроме снабженцев ездили и сотрудники подразделений, добывая компоненты, которые не поставили по системе снабжения, либо те, потребность в которых возникла в течение года. Для лаборатории по ремонту приборов добывали в качестве плоскогубцев с маленькими губками (которыми удобно придерживать малюсенькую гайку в узких местах прибора) стоматологические хромированные щипцы и маленькие кусачки – тоже стоматологические. Иначе было нечем работать. Касторовое масло для поверочного устройства (для манометров), которое не удалось пробить через систему распределения, – покупали пузырьками по 5(!) миллилитров в аптеках. В этой аптеке нашлось три пузырька, в этой – пять. А всего надо было для заполнения гидравлической системы 300 миллилитров. Термостат, необходимый для ремонтных работ подразделения, по заявке обещали предоставить через два года. А завод силикатного кирпича, куда требовалась поставка этих приборов, надо было пускать через 4 месяца. Оказалось, что так необходимые термостаты для проверки газовых термометров уже нескольку лет лежали на складе того завода, с которого в лабораторию к С.Покровскому пришёл снабженец. Шли на хитрости – термостаты списывали и выменивали на литр спирта. Пример из электроники – только одна из таких сфер.. Ничем не легче область электротехники со всеми выключателями, реле, пускателями, концевиками, кнопками, разъёмами, клеммниками и т.д., а в химическом производстве – намного сложнее.
Суть дела не в примерах, а в том, что система управления СССР была направлена на распределение и контроль натуральных штук продукции. И если на первую пятилетку требовалось учесть тысячи позиций, то уже за 9-10 пятилеток их количество достигло двадцати-сорока миллионов. Мнение о том, что если в предыдущую пятилетку справлялись с 10 млн., то в эту можно было бы справиться с 20 млн. – неверное. Не справлялись и с 10 млн. Система централизованного снабжения (распределения) давала сбои повсеместно, по нарастающей, начиная с первых пятилеток. Только в первые пятилетки масштаб этого явления достаточно неплохо компенсировался корректировками руководства. Чем больше становилось позиций, поставщиков и потребителей, тем больше было провалов. Худо-бедно обеспечивались потребности, не меняющиеся год от года, "от достигнутого". Но любая смена производства, любое развитие становились тем отклонением, которое нарушало нормальное функционирование системы снабжения. Тракторы и комбайны выходили из строя из-за того, что не удавалось выбить по каналам снабжения какое-нибудь копеечное чугунное уплотнительное кольцо для поршня или форсунку для дизеля. Огромные площадки с ржавеющей сельхозтехникой С.Покровский лично наблюдал во многих местах. И поля, заставленные ржавеющими из-за мелких неисправностей электродвигателями в Казахстане – тоже. И всегда спрашивали – почему? – Нет фондов на такие-то детали, которые часто выходят из строя, например, на подшипники, бронзовые втулки, крышки из силумина и др.
При этом поставка базовых продовольственных и бытовых товаров (важнейшие продукты питания, одежда, посуда и др.) обеспечивалась. Но эта сфера в СССР была многократно беднее ассортиментом, чем сфера промышленного и научного снабжения. Система распределения по натуральным показателям стала тормозить развитие экономики и, прежде всего, сложных отраслей, требующих многие тысячи комплектующих изделий. На отрасли ВПК системы приоритетного (избыточного) распределения хватало. Но гражданские отрасли, при ориентации только на такую систему распределения, не способны были нормально развиваться.
Не Западе сочетание финансовых и натуральных рычагов планирования позволяет справиться с десятками миллионов ценовых позиций. В системе западного бухгалтерского учёта есть несколько уровней независимости подразделений (филиалов) фирмы, позволяющих по-разному оценивать результаты их работы. Это, обычно,
- cost centre – подразделение, ответственное за минимизацию издержек и оцениваемое по этому критерию, хотя задания спускаются «сверху»
- revenue centre – подразделение, ответственное за выручку
- profit centre – подразделение, ответственное за прибыль
- investment centre – подразделение, несущее ответственность за рентабельность и отчитывающееся по этому параметру.
Чем ниже по списку, тем больший простор для действий начальника подразделения, тем больше ответственности. Общий принцип – каждому подразделению определяется такой контрольный параметр, который наиболее точно и полно характеризует его успехи, и который в минимальной степени зависит от тех событий, на которые данное подразделение повлиять не в состоянии (колебания рыночной конъюнктуры и т.д.). Например, цех предприятия, имеющий плановое задание с фиксированными ценами для передачи следующим по цепочке подразделениям корпорации, может повлиять только на уровень издержек; поэтому его начальник ответственен за минимизацию издержек. Начальник отдела сбыта не в состоянии определить цены и качество получаемой продукции, поэтому он ответственен за максимизацию продаж, а зарплаты в его отделе зависят от объёма продаж, с поправкой на общую рыночную конъюнктуру по данной группе товаров в стране (108). Маленькие продавцы и покупатели контролируют свои натуральные закупки по нескольким десяткам позиций, крупные корпорации – по нескольким десяткам тысяч позиций. И то, по достижении определённой степени сложности контроля производства, часть бизнеса выделяется в дочернюю компанию. Так, у корпорации "Сименс" одна дочерняя структура делает мобильники, другая – электролампочки, третья – медицинское оборудование. Кто-то изготавливает турбины, кто-то – ЧПУ. Связь между дочерними предприятиями (у некоторых из них Сименс – единственный акционер) и головной фирмой – чисто финансовая: есть прибыль или нет прибыли. Да, в самих корпорациях идёт учёт комплектующих, изделий, килограммов продукции и проч. – натуральный учёт. Но он ограничен по числу связей. Количество связей между элементами множества – очень быстро растущая величина. По достижении определённого предела отслеживание натуральных показателей становится неподъёмным. Поэтому переходят к обобщающим финансовым показателям.
В приведённом описании следует разделить два аспекта трудностей, возникавших в организации советской экономики. Как уже говорилось, при усложнении экономического организма издержки на организацию взаимодействия (транзакционные издержки) растут в любом случае – независимо от того, организована ли экономика по типу единой фирмы с натуральным планированием потоков продукции или разбита на многие независимые фирмы, обменивающиеся между собой на добровольной основе. Сам по себе поиск партнёров в западной экономике, видимо, ничуть не легче, чем в советской. Поэтому трудности при поиске партнёров не служат аргументом против планирования. В описании С.Покровского мы столкнулись с проблемами, возникающими не из-за самого по себе поиска партнёров, а из-за того, что в крупной корпорации (каковой был госсектор) при попытке организовать натуральный товарообмен без полного учёта ценовых ориентиров хозяйствующие субъекты не несли полные издержки по оплате заказанной дефицитной продукции и поиску партнёров. А что делать в случае дефицита какого-то изделия, как распределить между заказчиками ограниченное число данных комплектующих? В западной экономике такие вопросы решаются на основе ценовых ориентиров. Товар достаётся либо тому, кто раньше закажет, либо тому, кто больше заплатит. Если некто готов переплатить за дополнительное производство не хватившего товара или за услуги по поиску другого производителя – это и означает, что данный товар действительно нужен для прибыльной деятельности в экономике. Если он не готов переплатить, то значит, им выбрана более выгодная альтернатива.
Понятие альтернативной цены полностью применимо к социалистическому обществу, в котором ресурсы размещают государственные плановые органы. Для плановых органов в Советском Союзе затраты на строительство железной дороги из Сызрани в Казань – это ценность того, что ещё могло бы быть сделано при ином использовании этих ресурсов. Как уже говорилось, построение оптимального плана позволяет имитировать рыночное ценообразование, в частности, учитывать при ценоназначении явление альтернативной цены исходя из наиболее выгодного размещения ресурса для максимизации конечного продукта во всём народном хозяйстве (максимизации – исходя из действующих цен на конечные блага). Именно назначение более высокой цены, учитывающей его альтернативную ценность для народного хозяйства, позволяло ликвидировать дефицит (превышение спроса над предложением) в оптимальном плане по всем ресурсам, по промежуточным благам. Например, распределяя имеющееся количество определённого ресурса по наиболее прибыльным из вариантов изготовления товаров, цену на него следует назначить такую, при которой самый плохой из этих вариантов всё ещё остаётся рентабельным, в то время как другие, менее выгодные варианты, становятся уже нерентабельными и не позволяют закупать ресурс и затевать производство. (Напомним, что в этой модели соответствие конечного спроса приоритетам общества и так обеспечено системой перераспределения.) Тогда дефицит на ресурс устранится сам собой, и объём его закупок совпадёт с объёмом покупательских заявок о покупке по данной цене. Именно такой подход позволил бы сгладить проблемы директивного планирования, разделяя общую задачу получения максимального результата во всём народном хозяйстве на многие подзадачи отдельным субъектам, которые будут оптимизировать заданные им показатели на своём участке. Ведь когда цены исходят из концепции альтернативной цены с ориентацией на наиболее выгодное размещение каждого ресурса и отсутствие дефицита и затоваривания по ресурсам, то наиболее прибыльное поведение для отдельных хозрасчётных предприятий приводит к наиболее выгодному результату для экономики.
Но на практике оказывалось, что по очень многим ресурсам плановое повышение и понижение цен не предпринималось, в результате чего продолжалось как избыточное производство отдельных видов продукции, так и состояние дефицита даже по сравнению с заявками. Поэтому денежные ориентиры в распределении этих ресурсов дополнялись нормированием этих натуральных ресурсов на основе представления плановых органов о приоритетной важности производства того или иного товара. По этой причине полностью перейти к обобщающим финансовым показателям отдельных звеньев народного хозяйства – состоянию, при котором максимальная прибыльность действий отдельных субъектов хозяйства совпадает с максимальной пользой для всего народного хозяйства, – так и не удалось. Приходилось сочетать ценовое планирование с натуральным, соизмеряя ящики с ценой апельсинов. Однако система чисто натурального планирования (в своём теоретическом функционировании) в принципе не способна точно соизмерить несоизмеримые ценности, а также корректировать ценовые сигналы в процессе торга и уточнения планов к удовлетворению всех участников. И дело не только в знании информации о возможных технологических процессах и альтернативных способах производства, которыми плановые органы уже не обладали в наше время. Необходимо ведь и знать информацию с мест, что и как, а также за какое вознаграждение, готовы сделать работающие в экономике люди. Если эту информацию не учитывать на локальном уровне, это резко подрывает степень согласия в обществе. В малой фирме всё относительно просто, потому что руководитель знает возможности и претензии своих подчинённых, а также может их контролировать прямым наблюдением. Но не всё так просто в экономике с миллионами людей. Тем более в динамичной экономике, в которой эти самые миллионы придумывают решения и альтернативные варианты, оказывающиеся более эффективными, чем заложенные в идеальный план, но противоречащие ему, потому что используют другие ресурсы, других поставщиков и т.д. Но выбор на местах более выгодного для народного хозяйства варианта возможен только тогда, когда система цен соответствует оптимальному плану, так чтобы малые отклонения от него на местах не противоречили интересам народного хозяйства. (В частности, сохраняется необходимость безусловного выполнения плановых или контрактных обязательств, принятых добровольно из соображений наибольшей выгодности для предприятия в момент принятия плана или заключения контракта, либо, на худой конец, выплаты заранее предусмотренной неустойки.)
Итак, по мере своего роста госсектор советской экономики не мог оставаться организованным как единая фирма со всецело натуральным планированием внутри и ценовыми ориентирами только снаружи госсектора (т.е. только на рынках потребительских товаров и трудовых услуг). В отличие от сталинского периода, когда размеры госсектора и ассортимент выпускаемой продукции были не столь велики, технологии менее сложны, а технологические цепочки менее разветвлены и альтернативны, в более позднее время обмен внутри огромного госсектора уже не мог строиться на основе приказа и знания главного плановика только о натуральных возможностях производителей. На этом этапе обмен должен включать информацию о готовности субъектов предпочесть именно эту альтернативную возможность обмена, что требует уже внутри госсектора введения добровольного товарообмена на денежной основе – иными словами, хозрасчёта и самостоятельности предприятий. Необходимо было в полной мере реализовать на практике идею построения оптимального плана, сочетающего использование натуральных и ценовых показателей, а также дополнять чистую модель оптимального планирования другими механизмами, позволяющими сглаживать недостатки решений плановых органов. Однако для того чтобы понять причины неперехода советской экономики ко всемерному воплощению принципов оптимального плана и освобождению цен для торговли, дополнительной к оптимальному плану, необходимо учесть другие факторы, связанные с общественным устройством СССР.

Товарный дефицит как результат заинтересованного ценоназначения

Несмотря на то, что в наше время стало общим правилом ругать дефицит в советской экономике, причины его часто не излагаются с достаточной ясностью. Часто говорят, что стремление советской власти к назначению цен на все товары следовало из идеологических соображений, попытки придерживаться трудовой теории стоимости и «справедливой» (т.е. одинаковой) нормы прибыли в отраслях. Возможно, это сыграло свою роль, однако в предложенном объяснении упускается из виду, что Советская власть чаще всего отступала от идеологических догм, когда видела их несоответствие потребностям практики. Уже при Брежневе реальная внутренняя и внешняя политика была предельно деидеологизирована.
Угрожающая роль явлений, связанных с дефицитом, была видна ещё 20-е годы, когда будущий лауреат Ленинской премии В.В.Новожилов в работе «Недостаток товаров» (122) резко критиковал практику назначения низких некоммерческих цен в розничной торговле. Сам же Новожилов делал оговорки, указывая, в каких случаях необходимо отступать от принципа свободных цен: когда ставится цель обеспечить доступность благ всему населению, а привести доходы в соответствие с этим принципом не представляется возможным. Например, во время войны не получается повысить низкие доходы до такой степени, чтобы всем хватало на жизнь при свободных ценах. Однако в долгосрочной перспективе и в мирных условиях государство имеет возможность найти способ «справедливого» распределения денег, чтобы самым малообеспеченным слоям хватало на необходимое, а более обеспеченные слои имели возможность сделать желаемые покупки на свои более высокие заработки – иначе пропадает весь смысл материального стимулирования. Нет никакой справедливости в том, что дефицитный товар достаётся не труженику, получающему за более сложную и полезную работу большее вознаграждение, а лентяю, слоняющемуся целый день по магазинам в поисках дефицитных товаров.
Многие считают, что экономика СССР могла нормально работать только при некотором превышении спроса над предложением товаров. Этим якобы достигался баланс производства и потребления. Однако опыт ГДР, Чехословакии, Венгрии, Польши и Югославии, в которых было менее жёсткое регулирование цен, показывает, что проблема дефицита на потребительском рынке во многом решалась путём легализации мелких предпринимателей. Возможно, в силу малых размеров госсектора этих стран, перед ними не стояла настолько острая проблема дефицитов на рынках промежуточных благ.
Некоторые говорят, что в СССР большие очереди за дефицитным товаром служили сигнальным механизмом для увеличения его производства, но без отрыва цены от издержек производства. Однако этот процесс был естественно ограничен, и рост был медленный, поэтому дефицит на ряд товаров сохранялся долго и приводил к изъятию части прибавки теми, кто торговал. Не всегда наращивание производства дефицитного товара было в принципе возможно: например, себестоимость чёрной икры невысока, но наращивание её выпуска до такой степени, чтобы икра не была дефицитной при продаже по цене, близкой к себестоимости, поставило бы под угрозу осетровые богатства Каспия. Удовлетворить по низкой цене спрос на товары со сверхполезностью типа чёрной икры и павлиньих языков невозможно даже теоретически.
Дефицит позволял наживаться определённым категориям населения на основе спекуляции на полезности товара. Полезность используется для себя теми, кто стоит рядом с распределением товаров, – торгашами, так тогда назывались торговые работники, и номенклатурой. Те, кто стоял рядом с прилавком, присваивали разницу между ценой (с включением полезности) и себестоимостью товара в виде приплаты, взяток, услуг. Дотирование было в интересах правящего слоя и жителей привилегированных городов. Дотирование поездок, машин, телефонов вело к тому, что разница в уровне жизни маскировалась. Спецпайки же элите давали ей доступ к дефицитным благам. Поэтому не все были заинтересованы в ликвидации дефицитов.
Нам представляется, что причины сохранения дефицита и отказа от перехода к коммерческим ценам следует искать не столько в идеологической сфере, сколько в интересах элиты. Представим, например, министерского чиновника в Москве, у которого зарплата немногим выше, чем у инженера в Казани. Уравнительные стереотипы социализма не позволяли элите повысить свои номинальные денежные доходы, назначить себе более высокую зарплату, даже когда это вполне оправданно с учётом высокой сложности и ответственности работы. И вот, чтобы повысить свои реальные доходы, элита изобрела обходной путь. На престижные и модные товары, деликатесы и т.д. назначалась низкая некоммерческая цена под предлогом обеспечения возможности приобрести эти товары малообеспеченным слоям. Но эти товары реализовывались не равномерно в розничной торговле, а в Москве (в которой жила большая часть элиты) и спецраспределителях по провинции. Тем самым, низкие цены, в сочетании с преимущественным доступом к дефициту москвичей, региональной и местной элиты, способствовали маскировке разницы в реальном уровне жизни. Дотирование приводило к тому, что тот, кто имел больший доступ к дефициту, приобретал на одни и те же номинальные доходы товары большей полезности по сравнению с теми, кто не имел этой возможности. Получалось, что дешёвое мясо было очень выгодно не малообеспеченным слоям, ради которых оно якобы дотировалось, а москвичам, которые его потребляли больше, чем другие регионы, поэтому в виде дотаций на мясо москвичи получали от страны добавочный доход. При видимом равенстве зарплат потребление было неравным. Приоритетное снабжение дефицитом элиты обеспечивалось через систему лоббирования. Так что советская семья имела явных любимых сынков и явных пасынков. Именно «прислонённые к дефициту» были заинтересованы в том, чтобы не переходить к коммерческим розничным ценам. Невозможно, например, объяснить иначе торпедирование реформы ценообразования в 1987 году, когда вместо комплексного решения вопросов цен и тарифов в народном хозяйстве, Госкомцен и Госплан стали проталкивать идею пересмотреть сначала только оптовые цены, а розничные цены в течение какого-то времени не трогать [(104) с.79]. Но без перехода к коммерческим розничным ценам, в отсутствие ориентиров полезности «на выходе» из госсектора, невозможен был и переход к введению свободных цен во всей экономике, в торговле между предприятиями. Это затрудняло излечение механизма централизованного планирования путём перехода к ценовым ориентирам добровольного товарообмена между фирмами.
Проблема неадекватного ценообразования усугублялась тем, что представители элиты могли всегда обосновать сложившуюся практику чисто идеологическими заклинаниями, без научного анализа альтернативных вариантов политики. Вот, например, цитата с защитой порочной практики распределения дефицитных ресурсов в результате лоббирования из книги заместителя председателя Госплана А.В.Бачурина (7). Сложно сказать, чего больше в этой цитате – бессодержательной идеологической трескотни, вопиющей безграмотности, проявившейся в незнании высоким чиновником теории предельной полезности через 100 лет после её создания и теории оптимального планирования через 40 лет после создания, или алчного желания обеспечить выгоду узким группам, перераспределяющим в свою пользу дефицитные товары либо получающим взятки от самого процесса распределения:
«Плановую цену, как денежное выражение стоимости некоторые экономисты критикуют с двух сторон. Одни из них пытаются оторвать цену от стоимости, лишив её трудовой основы и подменить другими понятиями (ценами оптимального плана, оценками предельной полезности и т.п). Другие не приемлют плановое начало в социалистической цене, отдают предпочтение в той или иной степени стихийному ценообразованию на основе спроса и предложения.
При кажущемся различии этих подходов в них есть и общее. Оно состоит в том, что принижается значение важнейшей основы ценообразования – стоимости. Так называемые цены оптимального плана – это субъективные оценки, учитывающие степень дефицитности ресурсов. Полностью потребляемый ресурс имеет положительную оценку; в случае же, когда количество ресурса увеличится на единицу, которая не может быть потреблена, его оценка равна нулю. В основе этой теории по сути дела лежит спрос и предложение. Между тем известно, что несоответствие между спросом и предложением при социализме автоматически не вызывает изменения цен».
Заметим, мы не считаем, что советская элита слишком много потребляла. Возможно, она вполне заслуживала и более высокой разницы в реальном потреблении. Можно было бы добиться необходимой разницы реальных доходов, повысив и цены на дефицит, и зарплаты тем категориям населения, которые выполняли более важную работу. Однако такой путь был закрыт идеологией, требующей уравнительного распределения. Более высокие номинальные зарплаты элиты означали бы признание того, что мы всё ещё живём «не при социализме». Идеологию приходилось обходить через спецраспределители и улучшенное снабжение столицы. Одновременно увеличивались реальные доходы не только тех, кто действительно этого заслуживал, но и тех, кто «был рядом» с дефицитными товарами – работников торговли, их близких и т.д.