Любой институт общества имеет возможность нормально функционировать, когда он естественным образом вырос в данном обществе. От зародышей. От мелких робких ростков. Право, рыночные отношения, демократические механизмы - все это должно вырасти. Их взаимоотношения устаканиваются тогда, когда всевозможные конфликты еще далеки от катастрофических по масштабам. На огромных пространствах американского континента царствует Его Величество револьвер полковника Кольта. В вобравших в себя миллионы несчастных и отверженных трущебах десятков городов США царствуют криминальные монархи. И только в респектабельных кварталах живет философия, юриспруденция, цивилизованные законы торговых, наследственных и иных отношений. В городках Дикого Запада этого респектабельного мира еще просто нет. Есть посланцы, миссионеры этого мира - шерифы и судьи. Наделенные исключительными правами судить и миловать именем народа Соединенных Штатов. Вокруг которых потихоньку складывается цивилизованный КРУЖОК из местного банкира, управляющего ж/д станцией, учительницы местной школы, пастора, хозяйки салуна и самых дорогих проституток, парикмахера, гробовых дел мастера, нотариуса, кузнеца и т.д. Потихоньку этот кружок, за которым стоит сила перемещающихся по Дикому Западу кавалерийских полков американской армии, приобретает авторитет и власть над окружающим фермерством. Фермеры, которых в состоянии убить или ограбить любая проезжающая банда, приобретают общую для всех крышу в форме армейской кавалерии, а в промежутке - в виде шерифа и городской милиции - добровольцев из цивилизованного кружка. Соотношения цен устаканиваются. Если за услуги гробовых дел мастера платят слишком мало, этот мастер с легкостью находит другой город, в котором он своим трудом может прожить. Если проституткой мечтает стать каждая девушка, проституция становится настолько малооплачиваемым видом деятельности, что волей-неволей самые умные проститутки и владелица салуна превращаются в наиболее надежных спонсоров пастора, поясняющего прихожанам и прихожанкам, насколько это низко и непристойно заниматься проституцией. Все начинается с робких ростков, которые захватывают в свою орбиту все большее количество людей, вытесняя менее организованную криминальную альтернативу. Респектабельный защищенный от превратностей судьбы мир становился раем, к которому тянутся сами воры и убийцы. Вход в этот рай покупался за такой-то взнос, который надо было тем или иным способом добыть. А уже попав в рай, человек знал, что здесь его положение стабильно. И положение его детей тоже. По мере роста экономики эти апартаменты захватывали все большую часть общества. Оставляя за своими границами тех, кто до него не дотянулся. Сейчас в США таких около 38%. Заодно образовались ложи на 1-5% наиболее "достойных". И места для приближенных к ложе. И места для тех, кто при неудачном стечении обстоятельств рискует вылететь из респектабельного общества - в общество диких нравов криминальных трущеб. Возраст "респектабельной" Америки - чуть более 100 лет. От состояния, когда в ее орбите находилось очень небольшое количество народа.
В СССР, в котором было очень трудно с начальными капиталами, возник плановый регулирующий орган, обеспечивавший концентрацию ресурсов и развитие на собственной основе. Госплан начала 30-х оперировал все-то чем-то около 1000 позиций сырья и изделий. Потихоньку он втягивал в свою орбиту все большее количество позиций. Если поначалу речь шла о динамо-машинах, то несколько позже оказалось, что давить масло из подсолнечника гораздо эффективнее тогда, когда это масло известно куда направлять. Производство ритмичнее. И запчасти к сломавшемуся прессу тоже не надо искать, где приобрести. И механика к прессу легче сменить по случаю выхода на пенсию тогда, когда государственные планирующие органы заранее заботятся о том, чтобы этого механика выучить и еще распределить на назначенное для него место.
Опять-таки наблюдаем, что система выросла из нуля. И в ней в принципе сложилась своеобразная элита. Та, которая создана в условиях плана, которая не имеет иных механизмов существования, кроме планового хозяйства. В том числе и в форме технической реализации. Товарность электроэнергии возможна, но только тогда, когда потребитель имеет возможность подключиться к сетям различных компаний. прокинул кабель - и получай. А когда все энергогенерирующие мощности связаны в единую систему?
Ровно то же и со вполне гуманитарными и чисто финансовыми институтами. Кроме демократического(рыночного) принципа, должна вырасти из нуля инфраструктура деятельности соответствующего института. Страховой бизнес, не имеющий в своем распоряжении армии детективов, изучающих правомерность требования страховки, - либо обречен, либо являет собой нечто ублюдочное. Как ныне в России.
В условиях, когда происходит механический перенос внешних форм, мы сталкиваемся с псевдоморфозом. Кристалл, растущий в естественных условиях, приобретает форму, соответствующую его внутренней структуре. Огромный кристалл хрусталя имеет такие же соотношения между углами и сторонами граней, как и мелкий. Но если кристалл растет в полости, оставленной вымытым вешними водами кристаллом другого вещества, он должен приобрести эту, чуждую форму. А потому не может быть устойчивым как целое. Устойчивыми могут быть только малые кристаллики вписывающиеся целиком в отведенную форму. Но форма не заполнена. И то, что получается, представляет из себя только слабо связанную уродливую совокупность малых кристаллов, растущих в полостях, нишах, оставленных более крупными. Перенос этой аналогии на социальные механизмы - очевиден. Экономические и социальные институты, стремительно выраставшие в гигантские структуры от нуля в СССР, обеспечивавшие передовой мировой уровень в науке, в технике, не в силах существовать в серьезных масштабах в условиях рынка. Те, у которых не хватает патронов в кольтах, деградируют, ищут прибежища в форме прислуги, а те, у кого кольт заряжен, становятся монополистами-монархами, явочным порядком возвращая себе удобные для них условия существования.
В этом смысле поход Ходорковского за властью ничем не отличается от сегодняшнего расширения "Газпрома". Крупная промышленность, имеющая заряженный финансовый кольт, явочным порядком возвращает себя в пригодные для нее условия развития. Либо Ходорковский должен был сместить власть и заняться установлением планового хозяйства через расширение сферы ответственности ЮКОСа. Либо президент, действуя через аффилированные с властью структуры "Газпрома" должен возвращать естественный для крупной промышленности порядок вещей посредством расширения сферы собственной ответственности покупкой всего и вся за деньги "Газпрома". Но ровно таким же образом крупный бизнес теснит и затягивает в свои формы мелкий. Ему неуютно в условиях неправомерной, необеспеченной инфраструктурой конкуренции. Крупный поставщик сотовых телефонов, вынужденный платить все таможенные сборы, не может нормально развиваться в том случае, когда половина или более рынка занята "серыми" телефонами, ввозимыми с существенной экономией на таможенных постах. Он вынужден монополизировать отрасль. Прибегая к помощи государства. И тем самым отдавая государству долю власти над этим ранее неизвестным государству рынком.
Псевдоморфоз, вызванный навязыванием чуждых условий, форм, - провоцирует очередной конфликт. Кроме тех структур, которые нуждаются в сломе неудобных, навязанных идеологией либерал-реформаторов форм, в новых условиях естественным образом из нуля выросли новые образования. Для которых уже плановый механизм -неудобен. На своем уровне они уже имеют необходимые связи, инфраструктуру, растущую вместе с ними. Монополизация, к которой стремятся крупные формы, парализует возможности роста и развития этих новых, естественных рыночных форм.
Как в США эпохи Дикого Запада бандиты стремились всеми правдами и неправдами купить себе безоблачное будущее в цивилизованном раю, так и новые структуры правдами и неправдами рвутся к тому, чтобы стабилизироваться в государственно-монополистической среде. Путем сращивания с чиновничеством, путем присоединения к крупным торговым сетям, обеспечивающим надежный сбыт продукции участникам сетей и игнорирующим сколь угодно более рентабельных, более оперативных конкурентов. Политики перебегают к "партии власти", которая единственно может обеспечить уверенность в завтрашнем дне. Поскольку у политика, действующего на свободном рынке идей и электоральных голосов есть, кроме этого, только два варианта. Либо оказаться сильнее централизованной политической монополии, либо исчезнуть с лица земли. Но как бандит не в силах превзойти мощь государства, так и политик типа Жириновского либо Лимонова, - может уповать только на чудо.
Российская экономика и политика сейчас ломают неестественный псевдоморфоз, который способен производить только слабые, нежизнеспособные образования. Идет возврат и плановой системы, и "руководящей роли". Но этому теперь будут препятствовать те структуры, для которых политический и экономический либерализм были естественны. Они в этих условиях росли из нуля. Отслеживая в своем организме все повороты, все тонкости происходивших в либеральном российском обществе. И если не будет найден механизм компромисса между растущими новыми партиями и экономическими структурами и теми структурами, которые выросли из СССР и стремятся к созданию через монополию и план наиболее пригодных для себя условий жизни, то будущее чревато очередным гражданским кризисом. Либо повторной коллективизацией того, чем плановое хозяйство не может и не может управлять, либо мощной атакой самоорганизовавшихся новых сил на монополию слившихся власти и крупного бизнеса.
Моральных критериев отбора либо одного, либо другого - нет. Моральный выбор может касаться только стремления к конфликту либо к тому, чтобы избежать этого конфликта, способного нанести жесточайшие раны. Включая полное разрушение либо базовой экономики крупных форм, либо вездесущей массовой экономики мелких и средних форм. Вопрос должен ставиться о том, как демократические и рыночные ростки безболезненно гармонизовать с необходимой плановостью и государственной целеустремленностью. Это в принципе возможно. Через создание иерархии плановости-рыночности, централизации-демократичности. Вместо единого правового поля, в котором вынуждены обращаться и партия власти, и демократическая мелочь, и "Газпром", и ларечник, правовое поле должно стать разноуровневым. Находишься на своем уровне муниципальных выборов или мелко-региональном уровне производства и торговли, - живешь по законам, по которым государственное планирование, государственная компетенция - тебя не касаются. Но и ты не лезешь в эти сферы. Ты не можешь претендовать ни на госуарственные заказы, ни на проведение политики, касающейся государства как целого. На уровне субъектов федерации и среднего бизнеса - смычка между планированием и централизованной политикой и политической демократией и рыночным поведением. На государственном уровне понятия конкуренции какого-нибудь "Лукойла" Тюменской нефтяной компанией - быть не может. Политического поведения, противоречащего поведению властвующей политической силы, - тоже не может быть. Внутренняя демократия борьбы мнений в верхнем эшелоне - имеет более высокий статус, чем демократия губернская.
Отметим, что именно это сейчас в явочном порядке и происходит. Политические партии типа СПС, КПРФ, потерявшие влияние на государственном уровне, автоматически оказались сброшены на уровень муниципальный и губернский. Но это происходит пока стихийно. В условиях, когда монополия государственной центральной власти и партии власти - пока неустойчива, не всесильна. Укрепление этой монополиии без осознания границ допустимости монополии и без соответствующего юридического ограничения монополизации власти - вышвырнет малые партии сначала с губернского, потом и с муниципального уровней. И парализует возможности появления новых партий. Что тоже происходит.
В экономике крупные супермаркеты беззастенчиво выдавливают мелкую и среднюю торговлю, оставляя вместо удобных вездесущих киосков и дешевых рынков с разнообразным товаром уродища торговых центров, которые не могут себе позволить торговлю дешевым товаром.
Наоборот, мелкие политические партии изначально стремятся к тому, чтобы сразу во всемирно-историческом масштабе. И только сравнительно недавно возникшее юридическое ограничение того, что должна являть из себя партия, претендующая на общероссийское значение, избавила нас от необходимости выбора из сотен кандидатов. А в экономике правила игры малых фирм(кому хочу, тому и продам свой бизнес) переносятся на бизнес крупный. Ходорковский захотел продаться "Бритиш петролеум" - так якобы это его суверенное право. А его не должно на этом уровне быть как такового. Если в малых формах черные и серые схемы оплаты труда, определенные формы ухода от налогообложения - являются естественными формами, обеспечивающими возникновение и развития этих форм деятельности, без которых они просто гибнут, если в малых формах черные деньги продолжают крутиться в стране, стимулируя вращение экономического механизма, несмотря на дурость чиновников и дебилизм законов, то на уровне ЮКОСа схемы легального увода денег(за рубеж) - есть реальное обескровливание народного хозяйства страны. А те деньги, которые возвращаютсяпри этом в страну, - уничтожают через подкуп чиновничества сам принцип государственной власти, превращают власть в криминалитет.
Мы должны признать, что проделав 15-летний рыночный и демократический путь, мы столкнулись с уникальной политэкономической ситуацией. Мы более не можем себе позволить универсальности законов и правил. Мы должны их делать разными - для разных уровней. Хотим мы того или не хотим, но крупная базовая экономика вынуждена в условиях России возвращаться к планово-социалистическим принципам организации. Но навязывание этих принципов нижележащим рыночным структурам ничего, кроме разрушения народного хозяйства не принесет. То же и в политике. Нам позарез нужна власть, которая не только устраивает политическое шоу, но и реально управляет и направляет развитие страны. Но мы должны обеспечить и низовой питомник идей, партий, организаций, кадров, имеющих на своем уровне гораздо больше свобод, гораздо большую зависимость от мнения людей.
У плана и у рынка, у единоначалия и у демократии - есть достоинства и недостатки. Нам уже нельзя поступаться ни достигнутым в СССР, ни тем, что мы наработали за постсоветские годы. И мы должны, возможно впервые в мире, сформулировать принципы иерархии демократии и централизации, иерархии плана и рынка. Ввести в действие принцип демократического централизма для политики и экономики, который некогда был назван в уставе КПСС, но который опередил свое время.
