Джон Белами Фостер «Конец рационального капитализма»
31.03.2005 (18:27)
Тэма: Тэорыя і практыка
Одним из величайших мифов двадцатого столетия был миф так называемого «рационального капитализма». Два экономиста, подвизавшиеся в деле распространения этой идеи, были Джон Мейнард Кейнс и Джозеф Шумпетер. Оба они занимались вопросом исторического кризиса капитализма, проявившегося в Первой Мировой, Великой Депрессии, и Второй Мировой войне. После войны с ее неслыханными ужасами и из-за растущей конкуренции со стороны социалистической системы капитализм нуждался в идейной реконструкции. Кейнс и Шумпетер подошли для этой роли не только как идеологи, но и потому что они были ведущими буржуазными экономистами. Отправным пунктом их исследований было условие рациональности капитализма и, по крайней мере, надежда, что это условие может быть осуществимо.
Коренной кембриджец Кейнс был воплощением традиционного капитализма. Он не только принимал противоречия системы но и полагали, что они были подчиненны к рациональному управлению. Это касалось не только отношений между капиталистическими государствами и регулированием внутренних противоречий процесса накопления. В книге «Экономические последствия мира» (1919) он критиковал версальские мирные соглашение из-за хищнических военных репараций, наложенных на побежденную Германию, которые могли, по его предположению, привестик новой мировой войне. После Великой Депрессии Кейнс написал свой большой труд «Общая теория занятости, интереса и денег» (1936) где предложил опровержение закона Сея (традиционное представление о предложении, которое само создает спрос). Впервые в истории давался серьезный экономический анализ экономического кризиса при капитализме. Для Кейнса государство должно вмешиваться в экономику для того, чтобы достаточное эффективно гарантировать спрос, что в свою очередь гарантировало бы полную занятость. Как отметил Пол Свизи десять лет назад в Стамбульском Университете (см. «Триумф финансового капитала», «Monthly Review», июнь 1994), Кейнс полагал, что повышение господства финансового капитала в 1920-ых ознаменовало конец капиталистического рационализма, превращая производственное предприятие, по его словам, в «пузырь в водовороте предложения». Поэтому он призвал «тихо умертвить рантье». Он приводил доводы в пользу уменьшения свободной торговли и степени национальной самостоятельности, в ответ на влияния глобализации своего времени. Он также был в числе основных разработчиков системы Бретона Вуда, направленной на стабилизацию мировой торговой и финансовой системы посредством создания Международного Денежно-кредитного Фонда, и Мирового Банка. В общем считается, что кейнесианство указывает путь к социальной демократии и государству всеобщего благоденствия как проявления капиталистической рациональности. Это, казалось, предвещало политический компромисс между капиталом и рабочей силой.
В начале Великой Депрессии в 1930 Кейнс написал эссе «Экономические возможности для наших внуков» в котором он объявлял, что экономическую проблему, состоящую в столкновении потребностей пропитания в богатом обществе, можно решить всего за сотню лет. Проблемой в таком случае стало бы, быть с досугом, так как рабочий день снизился до трех часов, а рабочая неделя до пятнадцати. Поэтому он потребовал разработки нового морального кодекса, чтобы вывести общество «из туннеля экономической потребности к дневному свету» До тех пор, однако, мир был бы должен придерживаться морали отчуждения, где «рынок грязен, и эта грязь справедлива» то есть капитализм основан на жадности и эксплуатации, связанной с накоплением капитала.
Шумпетер, обитатель американского Гарварда, был большим консерватором, чем его изображают, настроенным крайне оппозиционно в отношении Кейнса и кейнсианства. Он отстаивал понятие рационального предпринимателя как основы капитализма, несмотря на то, что признавал, что дальнейший рост монополий/олигополий мог вести к упадку капитализма. Он приводил доводы против понятий структурного экономического кризиса капитализма, пользуясь теорией длинных циклов теория «пятьдесятилетнего цикла» Кондратьева чтобы объяснить долгий период упадка Великой Депрессии. Противник Шумпетера Элвин Хансен, ведущий американский последователь Кейнса, возражал, что капитализм имел тенденцию к экономическому застою по экономическим причинам. Шумпетер верил, что проблемы капитализма носили социологический характер: упадок необходимых внешних предпосылок для свободного развития предпринимательства. В главе «Разрушающиеся Стены» его большой работы «Капитализм, социализм и демократия» (1942) он выяснил, как «дематериализовалась, дефункционализовалась и исчезла собственность» вместе с «механизацией прогресса» при концентрации капитала, из предпринимательства ушла жизнь, что подорвало жизненную функцию самой капиталистической системы.
Шумпетер также утверждал, что капитализм, как рациональная экономическая система, был оппозиционен империализму, возникшему во время войны как «машина» монополистических корпораций. «Капитализм» как он писал в «Социологии имрпериализма» (1919) является анти-империалистом по природе, мы не можем выводить из него готовые империалистические тенденции существуют, следует рассматривать их только как чужеродные элементы, принесенные в мир капитализма извне, поддержанные некапиталистическими элементами
Ни Кейнс ни Шумпетер не были столь наивны, чтобы думать, что капитализм мог просто развиваться добровольно и в согласии его собственными представлениями о «логике», связанной с мифом рынка, саморегулирования, заменившим миф рационального капитализма в рамках идеологии, связанной с именем Фридриха Хайека и с понятием современного неолиберализма. В словах Шумпетера: «никакая социальная система никогда не выдержит, когда будет дана возможность существовать согласно ее собственной логике. Достаточно рассмотреть существующую ситуацию. Нет никакой фирмы, никакой промышленности, никакой страны, которая может жить по тем правилам, при которых они жили бы так, как если бы это позволялось»* содержится общий закон для капитализма в целом. Если позволить ему самому заниматься собственными средствами это наложило бы его экономическую логику на все существующее, что это подорвало бы социо-культурные элементы, без которых невозможно представить его существование.
По пессимистическим расчетам Шумпетера, капитализм рано или поздно был обречен на самоуничтожение с того самого момента, как он попытался себя регулировать экономически. Капитализм, заключил он, не способен выжить. Шумпетеру, однако, не меньше чем Кейнс, принадлежит приоритет в формулировании некоторых из условий того, что было задумано как рациональный капитализм.
Конечно, новый мифология рационального капитализма не просто плод воображения двух экономистов. В ней отразилось развитие капитализма, возрожденного под предводительством Соединенных Штатов, которые вышли фактически невредимыми после Второй Мировой войны, имея половину мирового выпуска, 60 процентов его производства, валюта, которая котировалась на уровне золота и монополия ядерного оружия. Соединенные Штаты мощнейшая экономическая, политическая, и военная сила после Второй Мировой войны, казалось, были оплотом этой новой капиталистической рациональности. Создание системы Бреттона Вуда для международной торговли и финансов и нового здания Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке обещало другую, более устойчивую форму капитализма. Относительно мягкое отношение к оккупированной Германии и Японии и Плана Маршалла помощи западноевропейским государствам в восстановлении их экономики, демонстрировали благие намерения новой мировой власти. Соединенные Штаты учредили Атлантический Союз и, кроме того, триумвират между Соединенными Штатами, Западной Европой, и Японией. Социал-демократия в Западной Европе изменялась к взаимовыгодному сотрудничеству с капиталом. Рост государства всеобщего благоденствия стал символом нового организованного капитализма.
Европейская и Японская экономика были быстро восстановлены. Быстрый экономический рост золотого века напоминал о лучших годах раннего капитализма. Европейский колониализм отступал перед лицом антиколониальных движений и революций в третьем мире. Соединенные Штаты, позиционируя себя как антиколониальная власть, взяли на себя инициативу в продвижении новой идеологии развития для экспорта в периферию.
В Соединенных Штатах антимонопольные меры были приняты самостоятельно, для гарантирования конкуренции. Финансовое и денежно-кредитное регулирование стали ключом к управлению экономикой в целом. Через два десятилетия после Второй Мировой войны ведущие американские экономисты, типа Пола Самуелсона, лауреата Нобелевской Премии по экономике, объявили конец эпохи бизнеса. Новой эпохе мягкого американского господства было дано имя «Pax Americana», или «Век американцев». Западные социологи праздновали начало нового рационально - функционального капиталистического порядка.
Все это происходило в атмосфере холодной войны, плюс две горячие войны в Азии. В Соединенных Штатах велась антикоммунистическая охота на ведьм, известная как «маккартизм», чтобы переломить хребет коалиции труда New Deal, сторонникам гражданских прав, и мелким фермерам. В эссе для “Our Times” (1951) историк Х. Стюарт Хьюг назвал Соединенные Штаты «новой Византией», в противопоставлении к «новому Риму». Он стремился подчеркнуть консервативную и религиозно - моралистическую природу этой империи, а также как идею того, что Соединенные Штаты стали последним оплотом исчезающей цивилизации. Вашингтон развязывал по всему земному шару войны, несшие смерть миллионов людей, с целью поддержки диктаторских режимов, которые, как утверждалось, были защитой «свободного мира». Все это оправдывалось идеологами, как необходимая защита цивилизации нового рационального капитализма, а не поддержка старой капиталистической империи.
Естественно не все экономисты приняли идею нового рационального капитализма. Особенно сильной была критика с позиции марксизма. Один из таких выпадов был в области так называемой монополистической теории капитала, разработанной Полом Бараном, Полом Свизи в Monthly Review в США, и в экономических анализах Майкла Калецки и ДжозефаСтэйдла в Европе. «Монополистический Капитал» Барана и Свизи был издан в разгар золотого века послевоенного капитализма, в 1966, и, как в нем утверждалось, капитализм послевоенного процветание годы был преходным периодом, обусловленным особыми факторами развития, истоки которых следует искать в более широком историческом контексте.Естественной для капитализма в его монополистической стадии была тенденция к экономическому застою из-за неспособности поглотить огромный фактический и потенциальный излишек(активное сальдо), имевшийся в его распоряжении. Объясняя эту тенденцию к застою монополистическим характером капитализма, авторы утверждали, что это был не застой, а закономерное развитие. Таким образом, они сосредоточились на силах
противодействия к застою, который служил, чтобы поддержать капиталистическую экономику. Некоторые из них были относились к переходному периоду:
1. Развитие потребления в Соединенных Штатах за время Второй Мировой войны, которое после того, как война закончилась война превратилась в потребительский бум.
2. Вторая большая волна автомобилизации в Соединенных Штатах, связанная с ростом пригородов и строительством государственных дорог, металлургической и и химической промышленности.
3. Восстановление Европейской и Японской экономики после войны.
4. Стабильность с бесспорным американским господством в мировой экономике, отмеченной доминированием доллара.
Кроме того произошли также некоторые структурные капитализме, а особенно американском:
5. Рост военных расходов в Соединенных Штатах, первоначально из-за гонки вооружений и холодной войны, но призванной преимущественно к обслуживанию империалистической системы.
6. Развитие современных "коммерческих усилий" -или экономики направленной на высокие темпы потребления, поддержаной рынком и развитием системы кредитов потребителям или массовой задолженности.
7. Появление и рост качественно новой финансовой суперструктуры, независимой от производительной основы капиталистической экономики, ведущий к финансовому кризису.
Для Барана и и Суизи этот новый режим накопления был, в отличие от мифа нового рационального капитализма, «Иррациональной Системой» (название, которое они дали заключительной главе «Монополистического Капитала». Монополистическиму капитализму подходили многие, если не все определения рационального капитализма, изобретенного Кейнсом и Шумпетером. Капитализм не стал менее империалистическим и милитаристским; но империализм оказался как никогда функционально вплетенным в самую его экономическую ткань. Американское господство поддерживалось не только в азиатских и других войнах. Государственное регулирование спроса посредством контроля гражданским правительством финансовых и денежно-кредитных отношений – вот приметы кейнсианской политики, не способной противостоять застою при капитализме. Государство всеобщего благоденствия, прославляемое кейнсианцами и социал-демократами не было развито в наиболее стабильной капиталистической стране -- Соединенных Штатах из-за препятствия частных интересов. То, что, как считалось, благоприятствует экономическому росту и стабильности, являлось продуктом случайных исторических обстоятельств и искусственных экономических стимулов. Система зависела скорее от коммерческих усилии и финансового расширения, чем от вложений в производство. Шумпетерианский предприниматель больше не был центром системы, но был заменен на гигантскую монополистическую корпорациею. Ограниченная quid про quo «капитализм с его идеализированной системой равного обмена» разрушен почти полностью при монополиях. Высокие темпы прибыли поддерживались при дефиците спроса, оставляя без работы заводы и фабрики, и вместо снижения цен, продолжая получать большую прибавочную стоимость. Скорее использование заработной платы чем ее снижение, рост потребления, индустрия досуга, как и предполагал Кейнс становилась все более серьезной. Тем временем сам досуг стал только иной формой эксплуатации – «пассивно потребляемое развлечение» предназначенное, чтобы укрепить экономическую систему, что при общей производительности был неспособен учесть значащих изменений человеческого существования или ослабить цепи на отдельном работнике.
Сущностью анализа Барана и Свизи было предположение , что монополистическая капиталистическая система, несмотря на все эффективные, иррациональные средства, не могла существовать в состоянии кризиса. Застой постоянно мог повтороиться. В начале 1970-ых, в течение нескольких лет после публикации их книги, Соединенные Штаты были еще раззастигнуты серьезным экономическим кризисом. Повторение экономического кризиса было усложнено тем, что оно совпадало с энергетическим кризисом, явившимся результатом действий ОПЕК (организации стран - экспортеров нефти) ииз-за на арабо-израильского конфликт, и снижением Американского господства, поскольку Соединенные Штаты столкнулись с сильной экономической конкуренцией из-за границы. Полностью американизированная глобальная экономическая система, оказалось несостоятельной.
Кризис начала 1970-ых был усложнен еще и поражением Америки во Вьетнаме. Война добавила свой вклад в пошатнувшееся положение доллара, ведя к обширному потоку долларов за границу и возникновение обширного евродолларового рынка. Результатом
был конец долларо-золотого века в 1971 году, как только Никсон отделил доллар от золота. Поражение во Вьетнаме повлияло на ограничение способности Соединенных Штатов использовать военную машину, ослабило экономику, из-за стремления наращивания своего господства за границей.
Вначале экономического кризиса Пауль Свизи вместе с Гарри Магдоффом, который вместе с ним издавал Monthly Review и был автором «Века Империализма» (1969), не только подтвверндили все факторы, представленные ранее у Барана и Свизи в «Монополистическом Капитале», но и настойчиво утверждали, что застой был нормальным состоянием монополистического капитализма, которому это было необходимо для создания базы быстрого роста, исчезнувшие раньше чем сам застой. Факт, что застой возобновился, несмотря на все примененные средства, и поддерживал экономику, показал всю глубину противоречий. Кризис капитализма был необратим.
Теперь почти четыре десятилетия спустя после публикации «Монополистического Капитала», нет никаких сомнений, что эта оценка была необходима. Норма роста мирового выпуска (мировой валовый национальный продукт) в 1970-ые была очевидно ниже, чем в1960-ые. Но этим не закончивлось, в 1980-ые эта норма была ниже чем в 1970-ые, в 1990-ые ниже, чем в 1980-ые, и 2000-ые пока было медленнее в чем в 1990-ые (см. « Застой Занятости», «Monthly Review», апрель 2004). Американская экономика, экономика других богатых стран, а также мировая экономика в целом переживает десятилетиями углубляющийся застой.
Призыв передовых капиталистических стран к возрождению застоя был незамедлителен и однозначен, и к концу 1970-ых принял определенную форму, как в национальном так и в мировом масштабе. Если бы рациональный капитализм (в его кейнсианской версии) был чем-то большим чем идеологический мираж, в ответ на кризис было бы принято больше программ в радикально кейнесианском и даже социалдемократическом духе. Возможно это приняло бы форму перераспределения богатств и доходов от вершины к основанию социальной пирамиды, рост повышение государства всеобщего благоденствия, социальной мобильности полной занятости и экономической безопасности вообще – даже, как некий «глобальный план Маршалла» разработанный как помощь третьему миру. Факт, что ни один из этих пунктов так и не был реализован и очень расхваленное кейнсианство, исчезло борьбы, красноречиво свидетельствует на наступление на основы капитала.
Как заметила Джойс Колко в «Реструктурировании Мировой Экономики в 1989» капитал перестраивался вне соответствия со своей стратегией. «Быстро возникла дискуссия, , которая отразила попытку капитала обновить его логику накопления, отказываясь от всех предыдущих попыток овладеть и отрегулировать систему. Таким образом 1970-ые и 1980-ые ознаменовались появлением терминов, теперь всем слишком знакомыми: жесткость, реструктурирование, отмена госконтроля, приватизация, свободная рыночная система, глобализация и неолиберализм. В результате произошло снижение заработной платы, разрыв связей, устранение государственной поддержки для рабочих и субсидий для потребителей, устранение барьеров к мобильности капитала, перераспределение доходов и богатств от основания к вершине. Такие вещи как занятость, здоровье, образование, увольнение, срок годности продуктов, окружающая среда, и т.д. не соблюдаются принципы на которых был основан капитализма. Понятие рациональности, связанное с мыслителями подобно Кейнс и Шумпетер, а до них с социологом Максом Вебером, определившим капитализм как «рациональное усмирение иррационального импульса» превратилось в далекое воспоминание, риторику ушедшего
века
Несмотря на длительный упадок капиталистической экономики рыночный фетишизм не утратил своего влияния за прошедшее десятилетие. С капитализмом, темпы которого значительно упали по сравнению с послевоенным периодом, и с ослабленной
организацией низших классов общества, система вернулась к более грубой форме эксплуатации, которая, не много делая повышению благосостояния наций в целом, тем не менее способствует увеличению и концентрации богатства в верхах. Правящие идеи, то есть идеология правящего класса, соответственно изменившегося, с возобновленной верой в саморегулирование системы, внезапно открыли для себя Хайека был так же как ранее был отмечен Кейнс.
( статья из мартовского выпуска ведущего американского левого издания «Monthly Review»).
