От Александр Ответить на сообщение
К IGA Ответить по почте
Дата 27.01.2005 16:14:11 Найти в дереве
Рубрики Прочее; Россия-СССР; Версия для печати

Ну тогда еще кусок

>>А через спрос культура определяет и цены и производство (в последнем случае она еще и производственные отношения определяет). То есть все в точности противоположно марксовой схеме, где производство определяет и спрос и культуру.
>
>А сама культура чем определяется? Собой же на предыдущем шаге?
>Откуда появилась культура пития кока-колы - не из необходимости ли (и выгодности) её продажи ?

Тут имеется диалектическая взаимосвязь. Например, ажиотажный спрос на джинсы застал американских производителей врасплох. Они понадобились студентам в качестве декораций их противостояния взрослым. Еще отрывок:
-------------

Заметки об американской системе одежды.

Американская система одежды как единое целое, представляет собой очень сложную схему культурных категорий и отношений между ними. Не будет преувеличением сказать ято это настоящая карта культурной вселенной. Первых делом я бы хотел обратить внимание что схема основана на едином синтаксисе: наборе правил склонения и комбинации классов форм одежды для выражения культурных категорий. Изучая моду, как ее описывают в нескольких французских модных журналах Ролан Барт только для женской одежды насчитал шестьдесят независимых смысловых переменных. Каждая может изменяться в значительном промежутки контрастирующих смысловых значений. Некоторых переменные могут принимать лишь два значения: наличие и отсутствие, например перчатки. Некоторые представляют собой бесконечные непрерывные серии, например цвет 12. (1967:114ff.) Очевидно что при наличии приличного синтаксиса, правил комбинирования, можно составить множество предложений, представляющих собой соответствующее количество утверждений об отношениях между людьми и ситуациями в культурной системе. Очевидно также что я могу рассчитывать лишь навести на мысль о существовании этой грамматики, не пытаясь ее полностью проанализированть.

В костюме существует несколько уровней семантического производства. Костюм как целое является утверждением, созданным определенным сочетанием частей одежды и контрастом с другими костюмами. И снова, есть логика частей, чьи значения формируются дифференциально, через сравнения на этом уровне по Сассюру, как например значение женских слаксов (широких брюк) одновременно определяется противопоставлением другим видам одежды для тех же частей тела, таких как юбки, мужские штаны, а также контрастом с другими предметами того же класса (слаксами)
Отличающимися цветом, узором и т.д. Обсуждая этот синтаксис я буду болше концентрироваться на том какое смысл сообщается тем или иным образом, чем на описании всего набора правил. Достаточно сказать что он дает систематическую основу для культурной дискусии основанной на нем:

«Большинство людей носят на себе некоторые знаки и не знают что они обозначают. Выберите свой знак в соответствии с Вашей аудиторией», сказал Маллой... «хороший темный котюм, белая рубашка и консервативный галстук лучшие друзья гардероба молодого человека если он пытается получить беловоротничковую работу во множестве категорий бизнеса и профессиональной деятельности. Они символ авторитета. Все именно так просто.» («Колонка моды» Чикаго дэйли ньюс, 11 января 1974 года)

Но есть и другая проблема, нескольео более сложная. Я должен спуститься уровнем ниже и рассмотреть блоки, составляющую дискурс, чтобы продемонстрировать как определенные социальные значения соотнесены с элементарными контрастами физических параметров предмете одежды. Это будет также и движением к восстановлению отношений с тотемным мышлением. Ведь принцип в обоих случаях один: сериям конкретных различий в объектах одного класса ставится в соответствие серия различий в каком-либо измерении социального порядка, как разнце между синим и белым воротничком ставится в соответствие разница между физическим и бюрократическим трудом, относительная насыщенность ияи яркость оттенка отличает осень от весны, или «сладкий беспорядок в одежде светится в одеждах распутницы» (Хенрик). Этими средствами набор промышленных товаров может соответствовать всему культурному порядку общества, которое он одновременно одевает и к которому образается. (“Dress” and “address” чье происхождение от одного корня, как говорил Тэйлор о «kindred» и «kindness», выражает самым счастливым образом один из наиболее фундаментальных принципов общественной жизни).
В конечном итоге, цель всего этого - шаг к культурному анализу производства. Именно ради этой цели нужно изучение кода объективных свойств объекта и их осмысленных комбинаций. Акцент на слове «код» предполагает также что сейчас нам не важно как одеваются индивидуумы. Это не просто различие в пользу языка против речи. Как люди одеваются это сложная семиотическая проблема для данного эссэ, включающая в себя определенное сознание или самосознание субъекта в специфическом значащем «контексте ситуации». И снова, я лишь слегка коснусь важного вопроса манипуляции кодом моды в одежной индустрии. Но если все эти ограничения и делают мое описание к сожалению неполным, они позволяют сфокусироваться на положении, которое надо определить в первую очередь и без которого весь дальнейший анализ действия рискует сорваться в вульгарую прагматику, а именно, положение что производство есть реализация символической схемы.
Посмотрите что производится в одежной системе. Посредством различных объективных свойств предмет одежды становится подходящим для мужчин и женщин, для ночи или дня, для ношения «дома» или «на людях», для взрослых или подростков. То что производится является во-первых, классами времени и места, указывающими на ситуации и действия, и во-вторых, классами статуса, приписываемого всем людям. Их можно назвать «понятийными координатами» одежды, в том смысле что они обозначают основные понятия времени, места и людей, сконструированные культурным порядком. Таким образом, то что воспроизводится в одежде есть классификационная схема. Но не просто это, не просто границы, разделения, подразделения, скажем, возраста-статуса социальных классов. Средствами специфического символизма различий одежды производятся смысловые различия между этими категориями. В производстве одежды различного покроя, формы или цвета для женщин и мужчин мы воспроизводим различие между женственностью и мужественностью как они изветсны нашему обществу. Именно этот процесс идет в прагматично-материальном процессе производства.
Более специфически, происходит дифференциация пространства на город и сельскую местность, и в городе на центр и местность по соседству с домом, и снова, контраст между всеми этими местами, являющимися «общественной сферой» и домашне-семейной сфеой. Когда женщина идет в магазин, она как правило «принаряжается» по сравнению с домашним костюмом. По крайней мере добавляет некоторые периферийные элементы, например, ювелирные украшения. И если она едет в магазин «в центр» это проявляется в большей степени чем когда она идет в магазин «на угол». С другой стороны, когда мужчина приходит с работы после «тяжелого дня в офисе» он меняет свой «публичный стиль» на более соответствующий «фамильярной», домашней сфере13. Это мкроуровень, а на макроуровне мы находим различия национального пространства: например, Западное и Восточное побережья, самыми заметными подклассами которых являются Калифорния и Северо-Восток. (cf. Rosencranz 1972: 263-64).
Кроме того, мы материализуем в одежде основные культурные оценки временых циклов: дневного, недельного, сезонного. У нас есть вечерние платья и дневная одежда, «послеобеденные платья» и ночные одежды (пижамы). Каждый тип одежды указывает на природу деятельности присущую данному времени. Похожим образом будничный костюм относится к выходному воскресному как светское в святому. Заметные сезонные вариации соответствуют весне и осени, цвета этих сезонов обычно понимаются паралельно жизненному циклу растений. (Но цвет уличной одежды, однако, кажется обратным для летней и зимней одежды: зеленый и красный отмечают зимнее солнцесояние – Рождество, в то время как белое традиционно подходит вериоду с Дня Памяти 30 мая и до Дня Труда в сентябре).
Похожим образом можно рассмотреть отражение в одежде класса, пола, возраста. Все эти социальные категории имеют определенны отличительные знаки, характерные вариации на уровне объектов. В общей идеологии производителей и потребителей эта косубстанциальность субъекта и объекта основывается на идентичности сущностей, таким образом шелк «женственнен» потому что женщины «шелковисты». «Тонкая как шелк» и «мягкая как шелк» одежда противостоит с одной стороны мужественности шерсти и с другой стороны низости хлопка 14. (cf. Dichter 19S9:104H.) Но эта вебленская корреляция уровня роскоши с уровнем женственности по всей вероятности перевоврачиается рассой, поскольку у американских негров мужской пол более колоритен, а белые украшают женский 15. Но корреляция между элегантностью черных мужчин и белых женщин по измерениям текстуры подвергаются различному классовому склонению, поскольку расса и класс перекрываются, а в доморощенной социологии приглошонные цвета и небольшие контрасты обозначают высший класс, эстеблишмент, в то время как яркие цвета и сильные контрасты для «масс» (cf. Dichter 19S9:104H.). С другой стороны, шелковая умеренность белой женщины высшего класса заменяется водежде ее дочени текстурами молодости, которые возвращают нас в начала круга, к шерсти через общую дискриминацию молодого и мужского от зрелого женского основанного на аттрибутах активности/пассивности (церемониальности) 16.
Пол и возраст иллюстрируют другое еще одно свойство грамматики: определенные механизмы открытия множества для его усложнения, однако без пересмотра принципа. Даже в процессе расширения система очевидно придерживается афоризма Сапира что мода это традиция замаскированная под отход от традиции. Новые виды и разновидности производятся посредством комбинаторного синтеза существующих противопоставлений. В категориях дезайнеров классификация на детей и школьников была недавно сегментирована на «новорожденных», «тоддлеров», «школьников». Подростки тоже сейчас не то что были раньше, но «preteens», «subteens» и «teens» (Rosencranz 1972:203) . Таким же образом разные степени гомосексуальности эволюционируют с помощью определенных комбинаций мужской и женской одежды вплоть до того что мы имеем теперь шесть более-менее четко различимых одежных полов. Но на границе между юношеством и зрелостью в наше время очевиден другой тип пермутаций: Приспособление ранее существовавших различий из совершенно другой части системы, своего рода метафорическое пренос для обозначения изменения содержания традиционного противопоставления. Идея «молодежной революции» несомненно создала предрасположенность к этой перемене, но со времен Вьетнамской войны конфликт с существующими, то есть взрослыми, властями был специфически идиоматизирован политически, а в одежде это выразилось через контраст молодой/взрослый:рабочий/капиталист, в присвоении молодежью голубых джинсов и рабочих рубашек нижнего класса общества. Пожалуй ничто не может быть лучшим доказательством отсутствия практической полезности в одежде, поскольку мысли о работе – приходят в голову молодежи в самую последнюю очередь. Но этот пример полезен также чтобы выявить отличительную особенность капиталистического общества: не то чтобы оно не направлялось символическим кодом, но что код работает как открытое множество, чувствительный к событиям, которые он в одно и то же время организует и впитывает чтобы произвести расширенные версии самого себя.
Скажу в скобках: это видение производства как материализации культурной логики не позволяет нам наивно рассуждать о создании спроса предложением, будто бы социальный результат является продуктом заговора немногих людей «принимающих решения», способных навязать идеологию моды с помощью рекламы. Как говорил Маркс, «учитель сам нуждается в обучении». Нельзя сказать что речь производителей становится нашим языком. Не следует впадать и в противоположную крайность, представляя капиталистическое производство как ответ на нужды потребителей. «Мы всегда стараемся приспособиться», говорит глава PR-отдела компании, которая больше всех выйграла от недавнего увеличения объема продаж голубые джинсов17. Но тогда кто доминирует, производитель или потребитель? Для описания институтов капиталистического производства как культурного процесса должна быть возможность все подобные субъективные представления. Ясно что производство организовано таким образом, чтобы использовать все возможные социальные различия, заинтересованной дифференцифцией товаров. Оно идет согласно смысловой логике конкретного, согласно значению объективных различий, вырабатывая таким образом подходящие символы для зарождающихся социальных различий. Такая логика вполне способна объяснить специализацию возрастных различий в одежде, или метафорические превращения голубых джинсов. Особеено если иметь в виду что иконическая интеграция социальных различий и различий объектов диалектический процесс. Продукт, достигающий той части рынка для которой он предназначен представляет собой опредмечивание соответствующей социальной категории и тем самым создает ее в обществе; со своей стороны, отпочковывание новой социальной категорииведет к дальнейшему склонению товарной системы. Капитализм это не чистая рациональность, это определенная форма сультурного порядка, действующего в определенной форме. Скобки закрыты.