Форум С.Кара-Мурзы

	От	Георгий
	К	Георгий
	Дата	26.01.2005 12:50:51
	Рубрики	Тексты;

Сергей Земляной. Драйв и дрейф. Политический минимализм 2005 года (*+)

http://www.politjournal.ru/index.php?POLITSID=52df23aaea913c57d6f44105509ebd66&action=Articles&dirid=149&tek=2800&issue=85

Сергей ЗЕМЛЯНОЙ, кандидат философских наук

Драйв и дрейф
Политический минимализм 2005 года

Итоги прошедшего года Владимир Путин подвел в стилистике политического минимализма: <Год заканчивается, и заканчивается в целом со
знаком плюс>. Если учесть, что 2004-й останется в исторической мемории как год страшных природных и техногенных катастроф,
террористических атак невиданной жестокости, государственных переворотов в цветных обертках, надвигающихся мировых финансовых
кризисов, то это утверждение нельзя не признать политическим приговором.
В целом предновогодняя пресс-конференция Путина может послужить хорошим поводом и отправной точкой для анализа политического дрейфа
нашего президента и прогностических догадок насчет того, куда он, дрейф, может привести и его самого, и наше любезное Отечество.
Для начала уместно подтвердить, что необычайно активная работа бессознательного в личности Путина, связанная с проблематическим
положением страны, которой он руководит, обусловила появление в арсенале его политического поведения таких нетрадиционных средств и
приемов, как регулярные обмолвки (<сионистский> вместо <антисемитский>), подмены, агрессивные выпады (у одного из журналистов,
заготовившего плакатик с логотипом своего издания, Путин дознавался, что за <масонский символ> он ему показывает), квазиостроумные
заявления на сексуальной подкладке.
Пульсацию бессознательного я склонен видеть и в том факте, что выступление Путина в большей мере носило характер <разговора с самим
собой>, а не беседы с представителями СМИ: он сплошь и рядом подменял заданные ему журналистами вопросы собственными нерешенными
вопросами и идеями. Например, отвечая на вопрос о том, не следует ли перейти в России к мировой практике выдвижения кандидатов в
президенты общенациональными политическими партиями (самовыдвижение Путина на второй президентский срок, минуя партии, обернулось
деструкцией партийной системы в России), Путин фактически заговорил о том, как его волнует дефицит легитимности президентской
власти, и предложил общественности свою концепцию президентства: <На мой взгляд, сегодня президент в России не только (чего же
более! - С.З.) гарант Конституции, но и арбитр в различных межпартийных спорах. Как институт власти, стабилизирующий элемент в
стране>. Хорош арбитр и институт, который фактически вводит в парламент группу никому не известных людей... Иными словами, не
отдавая ни толики из своей необъятной власти, президент намерен в 2005 г. еще добавить к ней функцию манипуляции (арбитража) и так
уже ручными политическими партиями.
Вот еще один образчик подмены. Путин счел нужным сделать исторический экскурс относительно возможности применения прямой демократии
в нынешней России: <Сегодня мы не можем собрать 145-миллионный российский народ, и кто громче крикнет - тот и прав>. Безусловно. Но,
оказывается, в России неупотребительна и косвенная, представительная демократия: <Давайте прямо скажем: сегодня, когда губернатор
напрямую избирается, он что, так уж зависим от избравшего его населения? <:> При современных избирательных технологиях, к сожалению,
и у нас в стране, и во многих других местах, в общем, не очень эффективно работает эта система>.
Итак, по логике Путина, народу легче влиять на принимаемые региональными руководителями решения не тогда, когда губернатор этим
народом избирается, а тогда, когда он назначается Кремлем. Ясно, что здесь имеет место некая подмена. Что она значит? Путина на
самом деле интересует вовсе не проблема зависимости губернатора от народа, а проблема зависимости главы государства от СМИ и
политтехнологов: как раз они реализуют административный ресурс, приводят его в движение. Но эту тему он обсуждает на примере США.
Погружая персты в раны американской демократии, Путин констатирует: <Да, действующий политик всегда имеет фору, потому что он всегда
на экране при исполнении своих служебных обязанностей. Что, непонятно, что ли? Все всё знают, все всё понимают>.
Отчего президент вдруг засомневался в СМИ и политтехнологах? Оттого, что, ставя своих высоких клиентов в наркотическую зависимость
от себя, они, как показал украинский опыт, не могут гарантировать искомого клиентами конечного результата. Стало быть, 2005-й для
СМИ и политтехнологов пройдет под знаком нового, петровского императива власти: <Надо перебрать людишек>. Собственно, об этом
свидетельствует загадочная фраза президента на пресс-конференции о том, что он считает журналистский корпус <своей командой>.
Принцип команды, однако, имеет мало общего со свободой слова.
Ясно, как мучительна для Путина сама перспектива 2008 г.: видимо, не имея ясного ответа на вопрос <Что делать в 2008-м?>, он сейчас
вытесняет эту дату из своего сознания и стремится не дать никакого шанса своему преемнику. Стало быть, можно спрогнозировать для
России на ближайшие годы ту же самую неразбериху с преемниками, какая имела место при Ельцине: действующий президент будет
оттягивать свой выбор до времени <Ч>, когда сапог первого из атакующих врага военнослужащих должен ступить на бруствер чужого окопа.
Другим важным переживанием Путина, связанным с возможностью его отстранения от власти, вероятно, стал кошмар <бархатной революции>
на постсоветском пространстве.
Это из его уст вырвались щемящие слова: <Самое опасное, знаете, создание системы перманентных революций - то <розовых>, то каких-то
там <голубых> еще придумают>. И далее: <Жить нужно привыкнуть по закону - вот это меня больше всего беспокоит, - а не по
политической целесообразности>. Судя по всему, Путин стал осознавать то, о чем весь 2004 г. писал <ПЖ>: колокол <оранжевой>
революции может зазвонить и в России. Насколько серьезно относятся к этому сюжету в кругах, близких к президенту, свидетельствует
проведение в конце декабря заседания Центрального координационного совета сторонников партии <Единая Россия>, на котором была
озвучена идея создания в стране некоего <массового общественного движения>. Видный чиновник президентской администрации Леонид Ивлев
озвучил мотивы появления этой оригинальной задумки: <Последнее развитие событий в некоторых странах постсоветского пространства
говорит о необходимости создания у нас массового общественного движения. У нас впереди 2007 и 2008 годы>. Начальственно туманные
заявления кремлевского посланца конкретизировал председатель генсовета партии Валерий Богомолов: <Нам нужно массовое движение как
одно целое общественных структур, являющихся нашими сторонниками. Их можно использовать в агитационно-пропагандистских целях - это
пока наша слабость. Посмотрите, как бойко действуют наши противники. Конечно, оппозиционером быть легче>. Возможно, и легче, но
почему? Однако в любом случае не стоило бы руководствоваться в 2005 г. примером черносотенства начала прошлого века, которое как
массовое движение ставило перед собой аналогичные цели и также патронировалось сверху: оно стало одной из сил, которые <как одно
целое> погубили Российскую империю.
Перемена ориентиров - признак недостаточной внутренней решимости. Сергей Митрохин не поленился и подсчитал, что с 2000 г., когда он
лично разговаривал с Путиным, <по местному самоуправлению сменилось около десятка позиций>. Только за прошлый год появилось три
разные версии так называемой административной, на самом же деле - политической реформы. Собственно, в этом и состоит главная причина
того, что административная реформа не просто затормозилась: она грозит выродиться в свою противоположность, ибо не имеет четких
ориентиров. В контексте борьбы с терроризмом крайне симптоматичны слова Путина о направлении сего реформирования: <В этой связи я
хотел бы сказать, что мы и впредь будем уделять необходимое внимание работе внутри страны и на международной арене, направленной на
борьбу с террором, будем укреплять правоохранительные органы, будем укреплять нашу политическую систему>. Будем укреплять, будем
укреплять, будем уделять внимание:
Одно из показательных свидетельств - выпадение из словаря Путина некоторых ключевых слов. Статистики из <Коммерсанта> составили
маленький частотный словарь, из которого видно, какие слова Путин в своих публичных выступлениях употреблял чаще всего. Чаще всего
президент в ходе пресс-конференций использовал слово <Россия> и его производные (в 2001-м - 68 раз, в 2002-м - 100, в 2003-м - 81, в
2004-м - 85). На втором месте в 2001 г. <государство> (41), далее - <экономика>. Среди географических названий лидирует Европа (в
2001-м - 16 раз, в 2002-м - 28, в 2003-м - 14, в 2004-м - 20). Второе место в 2001 и 2003 гг. - за США (8 и 12), в 2002-м - за
Белоруссией (22). В 2004 г. на втором месте была Украина (19). А вот слово <Чечня> и производные в 2001 г. использованы 13 раз, в
2002-м - 28, в 2003-м - 16, в 2004-м - 7. Это - знаменательные цифры. Из них можно сделать вывод, что Путин о войне в Чечне более
всего хотел бы, несмотря на гибель Кадырова и Беслан, забыть, как о ночном кошмаре.
С точки зрения государственного строительства важными являются соображения президента относительно дальнейшей отстройки режима
плебисцитарной демократии (плебисциты на муниципальном уровне). Прогностический потенциал имеют, на мой взгляд, пассажи Путина о
дискуссиях в правительстве, о его политической антропологии и о США. Отвечая на вопрос о разногласиях в правительстве, Путин
произнес знаменитую фразу о своей команде: <Я считаю, что не только там, но и здесь моя команда. Я рассчитываю и на вашу поддержку
всего того, что в стране хорошего делается, во всяком случае, но и на здоровую критику того, что мы, допустим, не замечаем, как наши
ошибки>. Он усомнился в пользительности для правительства предоставленной СМИ возможности <любоваться с первой минуты до последней,
как они работают>, но не видит ничего страшного во внутриправительственных спорах: <Я считаю, что это люди, которые думают
одинаковыми категориями. И ничего особенного нет в том, что члены правительства стараются добиться общих целей, но имеют какие-то
разные подходы к инструментам достижения этих целей. В целом это люди, повторяю, которые думают одинаково, одними и теми же
категориями, и в этом смысле, конечно, они являются одной командой, без всяких сомнений>.
С целями, категориями и инструментами надо разобраться, ибо это иносказания. Проще всего обстоит дело с целями. Их можно свести к
новогоднему тосту: <За все хорошее и против всего плохого>. Что касается категорий, они являются выражениями двух принципиально
разных проектов модернизации России, о которых, если не ошибаюсь, на пресс-конференции не было сказано четко: прозападной
модернизации за счет народа и пророссийской модернизации для народа. Путин своего окончательного выбора между этими проектами не
сделал, Фрадков балансирует между двумя стульями. Толкачами первого проекта являются Герман Греф и Алексей Кудрин, которого Запад в
канун Нового года не зря провозгласил <мировым министром финансов> и <министром финансов стран Европы>. Что до второго, за ним
проглядывает лишь мощный торс Сергея Шойгу. А <разные подходы к инструментам> - это всего лишь разные подходы к россиянам и их
<срокам доживания>. Защищая на пресс-конференции все без исключения реформы и инициативы правительства Фрадкова, Путин лишь
искусственно продляет срок его существования. Почему? Послушаем директора ВЦИОМ по исследованиям Владимира Петухова: <Единственная
причина, которая, по мнению значительного числа опрошенных (35%), может подвигнуть наших сограждан на массовые спонтанные
выступления, - это резкое ухудшение экономической ситуации в стране, сопровождаемое снижением жизненного уровня большинства
населения>. Путину придется взять в толк: нельзя говорить о позорной для цивилизованной страны численности людей за чертой бедности,
о миллионах безработных и беспризорных детей и уподобляться скупому рыцарю, сидящему на стабилизационном фонде в 20 млрд долл.:
государство должно платить и по своим внутренним долгам. При этом, согласно философии <богатого чиновника>, который по службе
ворочает миллиардами, на чиновничество у государства деньги нашлись.
И последнее. Критикуя реальную политику США, направленную на <изоляцию России>, на <расшатывание РФ>, Путин тем не менее на
пресс-конференции объявил отношения России и США <не просто партнерскими, а союзническими>. Может быть, Бушу и нужна Россия для
поддержки его <борьбы с международным терроризмом>, но американский истеблишмент списал ее и в этом качестве. Так, ведущий
специалист США по России Стивен Сестанович без обиняков заявил: <Высокопоставленные представители администрации Буша признают, что
их надежды двухлетней давности, связанные с Россией, не оправдались. Могут быть разногласия лишь в том, насколько плохи дела на этом
фронте. Окружение Буша, разумеется, не будет советовать президенту признать, что он совершил ошибку, когда говорил о <душе Путина>.
Но давление истеблишмента на Буша станет неумолимо возрастать: например, истеблишмент считает, что из-за <неджентльменского
поведения> РФ не стоит проводить саммит <большой восьмерки> 2006 г. в России. И так далее. Путину предстоит отказаться от своего
политического минимализма и, как прежде Горбачеву и Ельцину, следовало бы вернуться в мир реальностей <в галстуке>: в 2005-м нас
ждет не новая фаза любви с Западом, а рецидив холодной войны. Даже если она теперь будет, как заметил Алексей Митрофанов, судебной.