Форум С.Кара-Мурзы

	От	Георгий
	К	Георгий
	Дата	22.12.2004 23:04:37
	Рубрики	Тексты;

Алексей Чадаев: "Журналисты могут и умеют быть "провластными", но только если они осознают эту власть своей " (*+)

Русский Журнал / Обзоры /
http://www.russ.ru/culture/20041222_cron.html

Классовые враги
Алексей Чадаев

Дата публикации: 22 Декабря 2004

Тема "оранжевых уроков", кажется, станет магистральной при подведении итогов
года. "К черту Украину - говорим о нас самих": в таком контексте сегодня
принято обсуждать киевское реалшоу. Яркий случай - идеологическая диверсия
"Консервативного пресс-клуба", опубликовавшего в "профильном" журналистском
комьюнити Живого Журнала манифест относительно позиции российских СМИ в
освещении украинских событий. И дружно заклеймленного за это многочисленной
журналистской общественностью.
Позиция российских СМИ в освещении украинских выборов вообще-то была
известно какая - в точности такая же, как и у СМИ украинских. Там, если кто
забыл, было трогательное единодушие: даже журналисты откровенно провластных
телекомпаний - чуть ли не поголовно - в приватных беседах регулярно каялись
коллегам, что пока еще недостаточно активно саботируют начальственные
указания о поддержке официального кандидата. И тихенько (вплоть до конца
ноября, когда стало можно) показывали оранжевую ленточку, приколотую к
подкладке пиджака.
Иными словами, если телевизорное начальство там более или менее вразнобой
пыталось организовать поддержку Януковича, то сами журналисты - практически
без исключений - были за Ющенко.
Самое смешное, практически в точности так же было и у нас. Российские
государственные каналы, поддерживавшие Януковича, вместо осмысленной
политической кампании все больше несли сладостно-блевотную ахинею в
позднебрежневском стиле. Оно и неудивительно: даже в офисе
общественно-политической редакции Первого канала, если кто не знает, на
двери висел оранжевый плакат с надписью "Так!", а разговоры сотрудников в
курилках в основном состояли из впечатлений о том, как они качественно и
незаметно обстебали "бандюковичей" в очередном хвалебном репортаже, и даже
руководство не просекло! Что уж говорить о негосударственных СМИ...
Да, официальные каналы работали "на власть"! Но практически каждый
конкретный исполнитель даже на провластных каналах был "скрытым симитом" и
делал свое дело, желая ему безусловного поражения. В таких случаях, как
нетрудно догадаться, получается так, что "иногда лучше жевать".
Были исключения, конечно. Но каждый, кто таковым был, рисковал стать изгоем
в своей среде - "тот, который продался". Обратите внимание на это
"продался"! Фактически, это была своего рода презумпция: осознанно, по
собственной воле быть за "этих" считалось невозможным. Тогда как быть
откровенно за "тех", без всякого там объективизма - нормально и даже скорее
одобряемо.
И дело тут не во фрондерстве, т.е. не в том, что "эти" - "начальство", а
"те" - "оппозиция". Российские коммунисты в середине 90-х тоже ведь были
"оппозицией" - однако никому из медиасообщества, кроме откровенных
маргиналов, и в голову не приходило становиться на их сторону. Зюгановщина
воспринималась российской медиаэлитой как чужое и чуждое, и отторгалась
столь же безоглядно, как сейчас отторгается Янукович.
Иными словами, о принципиальной "оппозиционности" журналистской среды речь
не идет. Журналисты могут и умеют быть "провластными" откровенно, нагло и
внутренне честно - но только в том случае, если они осознают эту власть
своей. Иначе говоря - если они воспринимают себя частью власти.
Это, собственно, и объясняет ту однозначность, с которой заоранжевела не
только украинская, но и российская медиатусовка - не на уровне "хозяев", а
на уровне пишущих и говорящих, от Владимира Познера до девочек-практиканток
из второсортной газеты. Они явили консолидированную, классовую позицию - в
общем, довольно объяснимую.
Дело в том, что украинские выборы потому и поставили на уши не только саму
Украину, но и изрядную часть России, а равно и мировой "прогрессивной
общественности", что это был выбор не между двумя личностями, командами или
программами, а фактически между двумя политическими системами. Которые суть
главным образом системы организации общественной коммуникации. Не нужно
говорить клишированных глупостей, что одна из них - (пост)"советская", а
другая - "демократическая"; "демократическими" в известном смысле являются
обе. Однако коммуникативные парадигмы у них принципиально разные.
Грубо говоря, в системе, которую олицетворяет Янукович (а также, в той или
иной степени - Буш, Путин-2004 etc.), журналистскому сословию отводится роль
наемных профессионалов - возможно, высокооплачиваемого (что тоже не факт),
но принципиально обслуживающего класса. Тогда как система, агентом которой
вольно или невольно выступает Ющенко (Керри, большинство европейских
лидеров), предполагает включенность медиа в магистральные общественные
коммуникации в качестве самостоятельного игрока - не "четвертой власти", а
по меньшей мере одной из первых трех. В одном случае медиа ставятся на
службу внешнему заказчику - "национальным интересам", "партийному
большинству", "частным владельцам" и т.п. "начальству"; в другом - они сами
являются квазипартией, т.е. структурой, в которой вырабатываются и
принимаются сущностные решения, где делается политика.
Вполне понятно в этой связи, что тот журналист, кто посмел почему-то не
одеть этой осенью оранжевую ленточку, оказывался для своего сообщества не
просто маргиналом, а предателем всех журналистов как класса и в первую
очередь своих собственных классовых интересов. Он становился заодно с
"хозяевами" - теми, кто считает себя вправе отдавать журналистам
распоряжения - и уже одним этим "снижает" статус их деятельности.
Эта машинерия очень легко вскрывается, если отбросить шелуху
пропагандистской лексики и взглянуть на вещи трезво. Ангажированный бред,
произнесенный журналистом с экрана по прямому распоряжению начальства,
объявлялся, конечно же, "заказным враньем", а такой же в точности
ангажированный бред, произнесенный журналистом с того же экрана, но по
личной инициативе и с сознанием собственной правоты, являлся, естественно,
"мнением профессионала". Иными словами, вопрос не в содержании сообщения, а
в том, кто именно является источником его фабулы - сам журналист или же
внешнее "начальство".
За всем этим стоит религиозный догмат о "свободе СМИ" - который фактически
выполняет роль теологического оправдания идеологии медиакратии. "Свобода
СМИ" - это базис системы власти публичных авторитетов, основанной на
контроле над личными и корпоративными брендами в сфере медиа:
медиакратической элиты. Попасть в этот круг избранных обычному журналисту
едва ли не сложнее, чем сельскому учителю в члены Политбюро; однако даже у
рядовых журналистов присутствует ощущение причастности к власти, классового
единства с небожителями "с первой кнопки". А также и внутреннее понимание
необходимости бороться за их интересы как за свои собственные.
С "другой" же стороны медиакратии противостоит, как это ни странно, не
какая-нибудь "злочинна влада" со зверским начальственным мурлом, а самое
натуральное "гражданское общество": партии, профсоюзы, корпорации, диаспоры,
мафии, Церковь и т.п. - структуры "прямой" общественной коммуникации. Для
них всех медиа - это система-конкурент; среда, где торжествует
медиакратический способ коммуникации между властью и обществом, является
малопригодной для жизни. Это очень видно на российско-украинских различиях:
в России именно в эпоху торжествующей медиакратии виртуализировались и
практически исчезли из реальности партии, профсоюзы, гражданские организации
и конфессии; на Украине же, где никогда не было НТВ и ОРТ эпохи Доренко,
именно дефицит коммуникаций стал основанием к формированию реальных
гражданских структур: там есть отнюдь не номинальные партии, профсоюзы и
гражданские организации.
"Гражданское общество" - штука, которая только в розовых утопиях выглядит
либеральной и прогрессивной. В действительности оно, как правило,
преимущественно консервативно, малоинтеллектуально и нетерпимо, поскольку
состоит из массы локальных сообществ, в которых бал правят не продвинутые и
космополитичные "люди воздуха", а вполне кондовые "люди земли": кто хоть раз
бывал на мероприятиях вроде "Гражданского форума", меня поймет. Это
профсоюзные боссы, "предприниматели"-традиционалисты, попы всех конфессий,
бандиты, бонзы землячеств и озабоченные тетеньки по женсоветовской линии.
Иными словами, противостояние выглядит так: если система "гражданского
общества" пытается создать коммуникацию с властью через сложную сеть,
включающую множество профильных иерархических структур, то медиа предлагают
политическому суверену прямой и непосредственный контакт со всем обществом,
понимаемым как целое, с каждым человеком - напрямую. И, соответственно,
выдвигает на авансцену свой массовый, эгалитаристский тип сознания: кто бы
ты ни был - олигарх или нищий, клерк или проститутка - одевай оранжевую
ленточку и беги на майдан; там все равны в своем едином порыве. Но при этом
условном равенстве все же существует огромный и многочисленный класс
посредников, коммуникаторов между властью и "народом" - собственно
медиасреда, вся без остатка, от ведущего политической передачи на
центральном телеканале до автора любительского блога в интернете. И эта
среда, сталкиваясь с внешним миром, структурирует себя как машина,
работающая на внешнюю экспансию, на продвижение своих интересов. И горе
предателю, кто, будучи частью среды, заимел "личное мнение", которое вдруг
вошло в противоречие с этими интересами.
Вопрос в том, какая из систем окажется сильнее и эффективнее в условиях той
или иной конкретной кампании: левиафан под названием "гражданское общество"
или другой левиафан под названием "общественное мнение". В США в нынешнем
году победил первый. На Украине, чем бы ни закончился издевательский "третий
тур", в массовом сознании (и не только украинском) уже победил второй. В
России, где дискредитировавшая себя в 90-е медиакратия была практически
полностью разгромлена в первый путинский срок - причем своим же собственным
"протеже" Путиным, "перешедшим" на сторону "врага" - сегодня, кажется,
начинает восстанавливаться равновесие. И вырисовываются контуры
двухпартийной системы.
Вот только тем журналистам, которые не захотят вступать в свою "классовую"
партию и участвовать в "ее борьбе", будет едва ли легче, чем фабричным
рабочим из отрядов генерала Пепеляева, воевавшим на стороне Колчака.
Которые, значит, предатели революционного класса.