Форум С.Кара-Мурзы

	От	Георгий
	К	Георгий
	Дата	16.12.2004 21:13:37
	Рубрики	Тексты;

Но ты, художник, твёрдо веруй! (Круглый стол в "ЛГ": Поляков, Анненский, Салуцкий, Меньшов и др.) (*+)

http://www.lgz.ru/archives/html_arch/lg502004/Polosy/art1_1.htm

Но ты, художник, твёрдо веруй!

В ближайшие дни правительство России должно обсудить такую <первостепенную>
для нашего издания тему, как государственная политика в области культуры. В
преддверии этого события в редакции <ЛГ> состоялся круглый стол, участники
которого - а в их числе были и давние авторы, и друзья газеты, и люди,
впервые пришедшие в стены редакции, и творцы, и представители высоких
культурных инстанций - попытались объять, конечно же, необъятное. То есть
рассмотреть максимально широкий спектр вопросов, связанных с этой вечной, но
отнюдь не теряющей с годами своей остроты и актуальности проблемы: художник
и власть.

Юрий ПОЛЯКОВ, главный редактор <ЛГ>. Мы давно хотели провести этот круглый
стол - <Государственная политика в области культуры>, поскольку
<Литературная газета> - тот культурологический еженедельник, который
постоянно пытается размышлять на эту тему. Правда, мы работаем больше в
сфере, связанной с литературой, это наша специфика, но какие-то типичные
проявления этой политики мы отслеживали, и нам даже удавалось на неё
повлиять. Например, нам удалось получить обещание от прежнего министра
культуры Михаила Швыдкого выделять средства на поддержку не только <толстых>
литературных журналов либеральной ориентации, но и почвеннической, как,
скажем, <Наш современник> и <Москва>, чего не делалось в течение 10 лет.
Причём это не просто не делалось, но и подавалось как какая-то заслуга
тогдашнего Министерства культуры. Надо отдать должное Швыдкому, он
согласился, что государственная структура и государство должны быть
равноудалены и равноприближены ко всем направлениям отечественной культуры,
и своё слово сдержал: эти журналы тоже стали получать небольшие, но всё-таки
средства.
Какой была эта политика при советской власти, мы с вами, люди, прожившие
значительную часть жизни в советской цивилизации, знаем. Мы знаем её сильные
стороны, знаем и слабые. Какой она должна быть сейчас? Этот основополагающий
вопрос, конечно, увязывается с массой частных вопросов, таких, как
конкретная, точечная финансовая поддержка тех или иных культурных учреждений
или деятелей культуры, распределение грантов, система поддержки одних и
игнорирование других направлений в нашей культуре, помощь в пропаганде одних
направлений за рубежом и, наоборот, замалчивание других. Это очень сложные,
многообразные проблемы, мы, конечно, все их сегодня не сможем охватить, но я
думаю, что у каждого есть на этот счёт свои соображения. Мы сегодня
заинтересованы в том, чтобы наш круглый стол стал предметом размышления
власти, которая после 14 лет существования <новой России> всё-таки
озаботилась проблемой государственной политики в области культуры.

Юрий БУНДИН, директор Департамента государственной политики Министерства
культуры и массовых коммуникаций. Более полугода назад в стране произошла
административная реформа. На министерство как федеральный орган
исполнительной власти возложена функция выработки государственной политики и
нормативно-правового регулирования в установленной сфере деятельности.
Произошло объединение нескольких отраслей. В ведении министерства оказались
отрасли собственно культуры и кинематографии - старое Министерство культуры;
отрасли печати и средств массовой информации - старое Минпечати; Российское
архивное агентство, которое теперь преобразовано в Федеральную архивную
службу. Кроме того, создан совершенно новый орган исполнительной власти -
Федеральная служба по надзору за соблюдением законодательства в сфере
массовых коммуникаций и охране культурного наследия (Росохранкультура), на
который возложен надзор за соблюдением законодательства.
Фактически произошло укрупнение отрасли. Cфера культуры и сфера массовых
коммуникаций должны тесно интегрироваться друг с другом, образовать некое
органичное единое целое, для того чтобы существенно повысить их роль и место
в обществе.
Россия испытывает беспрецедентное внешнее культурное и информационное
давление. Сейчас остро встаёт вопрос: как нам гармонично вписаться в
процессы формирования глобальной массовой культуры, чтобы Россия заняла
достойное место и чтобы мы не потеряли свою культурную идентичность?
С другой стороны, совершенно очевидно, что культурный и образовательный
уровни нашей страны в конечном счёте определяют нашу способность
воспроизводить наукоёмкие технологии и занимать те лидирующие позиции,
которые Россия всегда занимала в мире и на которые сегодня всё ещё может
претендовать.
Следующий вопрос, который мне хотелось бы обсудить: каковы основные
ориентиры и приоритеты государственной политики в сфере культуры и массовых
коммуникаций? Отдельный вопрос - о взаимоотношениях государства и творческих
союзов. И ещё более узкий - об участии государства в поддержке и развитии
нашего литературного цеха.
Всего полгода существует принципиально новое Министерство культуры, но мы
уже выступили с инициативой - попытаться разработать стратегию государства в
сфере культуры и массовых коммуникаций.

Андрей ДЕМЕНТЬЕВ, поэт. А финансирование по остаточному принципу - оно
осталось в министерстве, или всё по департаментам разошлось?

Ю. БУНДИН. Дело в том, что функцией государственного заказчика сегодня
наделены федеральные агентства. Смысл реформы в том, что
политико-управленческие и нормотворческие функции отданы министерству, а
производство государственных услуг отдано агентствам. Теперь они выступают
учредителями государственных учреждений культуры, федеральных
государственных унитарных предприятий культуры со всеми вытекающими
последствиями.

А. ДЕМЕНТЬЕВ. Министерство может, например, кого-то поддержать?

Ю. БУНДИН. Здесь мы выстраиваем необходимые взаимоотношения. По идее, как
мне это видится, министерство должно определять приоритеты, формы и
механизмы государственной поддержки, распределять такие формы
государственной поддержки, как президентские гранты, формировать федеральные
целевые программы. А собственно агентства реализуют то, что принято на
уровне министерства.

Лев АННИНСКИЙ, критик. Я никогда не касался государственной политики и
надеюсь не касаться и дальше, это для меня абсолютная terra incognita. Хотя
в Министерстве культуры у Швыдкого был в числе многочисленных членов
какой-то коллегии, которая эти деньги раздавала. Но как я действовал? Если
что-то знал про обсуждаемый коллектив, кричал <дать, дать!>, если не знал,
то молчал, никогда не кричал <нет!>.
Мир находится в подвешенном состоянии, и я как человек, выросший во время
войны, допускаю, что в глобальной ситуации могут быть всякие перемены. В
этом случае непредсказуемо будет меняться государственная поддержка тех или
иных направлений культуры, что очень сложно спланировать заранее. В принципе
я согласен с тем, о чём говорил Юрий Михайлович Поляков: государство должно
быть объективным, равноудалённым или равноприближенным к разным крыльям этой
непредсказуемой культурной реальности. А если она предсказуема, то это уже
не культурная реальность. А раз непредсказуема, значит, может быть всё что
угодно. Сегодня вот такая-то ситуация, и государство равноудалилось от
таких-то элементов, а завтра появится ещё десять совершенно новых молодых, а
раз молодых, значит, скорее всего, экстремистов, потому что иначе это уже не
молодые. Или, допустим, возникают какие-то экстремальные или экстремистские
направления. Они тоже тащат в разные стороны, и в принципе, когда это
уравновешивается, получаются весы, государство может терпеть то и другое.
Поэтому думаю, что нужно иметь в виду такую вот равноудалённость, но каждый
раз придётся делать поправки. Сам я как фаталист утешаюсь тем, что мы в своё
время кричали: всякая государственная поддержка ведёт к тому, что возникает
человек, который диктует, как тебе писать, как тебе думать, возникает
ощущение полной несвободы. Моё поколение привыкло это дело решать эзоповым
образом и даже с огромным удовольствием всё это делало. Но, во-первых,
далеко не все с этим согласятся и, во-вторых, те люди, которые находятся у
государственной власти, тоже имеют право на своё мнение. Нет никакой
абстрактной власти, все - те же самые люди.
Когда мы получаем такую свободу, как сейчас, - мели что хочешь, то
уравновешивает тебя не государственная политика, а интерес со стороны
читающих людей. Ты можешь каким угодно образом самовыразиться, а никто не
будет покупать твоих книг.

А. ДЕМЕНТЬЕВ. Детективы выходят миллионными тиражами. Это что сейчас главная
литература?

Л. АННИНСКИЙ. Ну выходят, но человек, который их прочёл, долго ли их помнит?
Поэтому, поддержав идею равноудалённости, нужно учитывать, что каждую
секунду ситуация будет меняться, т.е. действовать придётся методом проб и
ошибок.

Анатолий САЛУЦКИЙ, писатель. Коснусь более узкой темы - ситуации в
литературе, которую я знаю лучше, чем, скажем, ситуацию в театре. Меня
смущает, что наиболее мощная, общественно-влияющая, воспитующая сила России,
каковой она была на протяжении последних 200 лет: литература, писательское
сообщество, - сегодня полностью ушла с общественной арены. Существуют
какие-то отдельные писатели - лучше, хуже, того направления, другого
направления, но писательское сообщество не функционирует. В этом повинны,
конечно, в первую очередь сами писатели, которые так раздробились, но мы
сейчас говорим не о писателях, а о судьбе страны и о государстве.
Как же нам поступить? Вести речь о том, чтобы снова объединить всех
писателей в один союз, видимо, нерационально, нелепо, да и невозможно. О чём
же необходимо, на мой взгляд, вести речь? О создании какого-то
корпоративного писательского представительства перед государством. Потому
что сегодня от имени писателей некому говорить с государством, некому
говорить с президентом, некому говорить с министром Соколовым. А
представительство возможно создать только на корпоративных основах, не на
идеологических. Мы видели, что творилось на последнем съезде
кинематографистов: Но когда речь идёт об интересах корпоративных, то они
выступают единым фронтом.
Думаю, одна из важных задач государственной политики - найти форму
корпоративного объединения писателей и возвращения писательского сообщества
как такового на общественную арену.
Второе - об агентствах и распределениях. Очень важно, чтобы при этих
агентствах были созданы гласные общественные советы. Это сразу оздоровит
обстановку. И такие общественные советы нужны во всех сферах, это касается
не только литературы.

Валентин ЮРКИН, генеральный директор издательско-полиграфического комплекса
<Молодая гвардия>. В нашей компетенции два издательства, два десятка
молодёжных журналов, типография и прочее. Мы приветствуем тот факт, что
слова <государственная политика> легализованы и даже создана какая-то
структура, и мы имеем возможность всё это обсуждать.
Сегодня прозвучали очень важные слова: <разработка стратегии государственной
политики>. Да, это центр, это главное. Но возникает вопрос: а во имя чего?
Какое общество мы хотим смоделировать? Чего мы ждём от общества через пять,
десять, пятнадцать, пятьдесят лет? Когда здесь произносят слова
<производительные силы>, это особенно радостно слышать нам, тем, кто связан
с производством.
В бытовом и даже государственном мышлении не случайно культура на последнем
месте. Всем кажется, что оборона - важна, система МВД - исключительно важна,
а культура - это нечто, позволяющее переносить политический режим более или
менее пристойно. Анатолий Салуцкий очень правильно говорил об открытости и
честности.
Приведу только один пример. В системе <Молодой гвардии> существует
единственный на территории России журнал для слепых и слабовидящих детей.
Трудовой коллектив <Молодой гвардии> в самые трудные времена не позволил
закрыть этот журнал. Сегодня нам дают крохи, на которые мы издаём этот
журнал тиражом 700 экземпляров. При этом <Молодая гвардия> платит громадные
деньги государству. Например, за землю, на которой располагается <МГ>, три
года назад мы платили 2 миллиона рублей арендной платы в год, а в этом году
росчерком пера представителя государства должны заплатить уже 7 миллионов
100 тысяч. Мы объясняем, что для того, чтобы право было равным, оно должно
быть неравным. Нельзя к нам предъявлять претензии как к нефти, газу, казино,
алкоголю и т.п.
В общем, как нам представляется, здесь проблемы такого порядка, таких
масштабов, что косметикой, подбрасыванием деньжонок ничего не решишь.
Поэтому я сегодня приветствую практику открытого разговора.

Владимир МЕНЬШОВ, кинорежиссёр. Сколько бы мы ни возмущались финансированием
культуры по остаточному принципу, всё равно государство будет думать в
первую очередь о хлебе и тепле для своих граждан, об армии и милиции, о
зарплатах врачей, учителей и чиновников, и только в конце этого очень
длинного списка возникнет слово <культура>. Поэтому говорить о политике
государства в этой области, не затрагивая при этом фундаментальные вопросы:
<правильно ли живём?>, <куда движемся?>, - для меня лично занятие
малоинтересное. А вот при ответах на эти главные вопросы постоянно возникают
какие-то заминки, невнятности, недомолвки. Все правильные и красивые слова о
необходимости отвечать на вызовы времени перетекают затем в недоступные для
понимания не изощрённым в чиновничьих играх умом административные реформы,
результатом которых оказывается полный коллапс власти - по крайней мере на
полгода. Про Министерство культуры я это могу уверенно сказать, туда
несколько месяцев обращаться с какими-либо вопросами вообще не имело смысла,
мы только сейчас начинаем понимать, кто за какие проблемы отвечает и в каком
кабинете сидит нужный начальник. Уверен, что и в других министерствах схожая
картина, а количество чиновников при этом уж ни в коем разе не уменьшилось.
Но работы по укреплению вертикали власти азартно продолжаются, уже и
уследить нельзя за новыми инициативами: то губернаторов будет президент
назначать, то в Совет Федерации по-другому избирать будут, ещё и совсем
непонятная Общественная палата возникает... <Ладно, - думают люди, наблюдая
за всей этой имитацией деловой деятельности, - наверное, истинный смысл
поступков власти нам, простым смертным, недоступен, вот сейчас наведут
порядок, скопят ещё побольше денег - и как начнут строить новые заводы,
современные самолёты, вернут в страну разбежавшихся учёных, вытащат страну
из демографической пропасти!..> <Не надейтесь! - отвечает им один из
идеологов нынешней экономической политики министр финансов Кудрин. -
Вкладывать деньги в российскую экономику невыгодно, правильнее держать наши
накопления в швейцарском банке под 2% годовых>. Это не пародия, друзья мои,
не сатирическое преувеличение, это чёрным по белому напечатано в журнале
<Итоги>. Ведь это подумать только: в страну, где на 80% изношены основные
фонды, где половина продовольствия ввозится из-за границы, - в эту страну
наши собственные нефтедоллары инвестировать бессмысленно! И никто эти
заявления не дезавуировал, никто за них должностями не поплатился, стало
быть, наш бодрый марш к очередному дефолту, а то и ещё к чему-то более
непоправимому продолжается. На этом фоне рассуждать о каких-либо
долгосрочных программах, в том числе и в культуре, как-то не хочется.
Поэтому, оставив в стороне все глобальные проблемы, хочу поставить на
обсуждение только один конкретный вопрос: образ страны, который возникает в
наших произведениях культуры. Сейчас в связи с событиями на Украине снова
стал актуальным вопрос: за что нас так не любят на Западе? Причин и в
глубине веков, и в современной истории отыскивается немало, но одна из них
почти не рассматривается: мы сами в своих художественных произведениях
создаём крайне непривлекательный образ России. Взгляните глазами иностранца
на продукцию нашего телевидения только за последние несколько месяцев -
<Красная площадь>, <Штрафбат>, <Московская сага>, <Дети Арбата>, прибавьте к
этому ежедневно возникающие на экране журналистские расследования и
исторические версии об убийстве Чкалова, убийстве Горького, убийстве Надежды
Аллилуевой... Своей смертью у нас, похоже, умирать не принято.
Или вот совсем свежий пример - очень достойный фильм <Водитель для Веры>.
Отличная режиссура, прекрасные актёрские работы. Если только не принимать во
внимание серьёзную сюжетную натяжку. Действие фильма раскручивается вокруг
некого давнего неверного приказа, отданного большим начальником из КГБ.
Организация эта, по обыкновению, демонизирована до предела, там, по мнению
современных либералов, ни одного порядочного человека не было и быть не
могло по определению. Богдан Ступка играет человека, который знает об этом
преступном приказе, но до поры до времени молчит. Однако начальник из КГБ на
всякий случай решает убрать опасного свидетеля. Действие происходит в 1961
году после XX съезда, после процессов над Берией, Абакумовым и другими,
после серьёзной чистки в органах государственной безопасности. Оказывается,
ничего не переменилось, и вот мы видим, как человек шесть душат несчастного
Богдана Ступку, да ещё дочка его случайно видит эту сцену, - её тоже
убивают! Я в 61-м году был уже достаточно взрослым человеком и хорошо
понимаю, что это дичь несусветная, но молодые-то люди всерьёз думают, что в
такой вот дикой несообразной стране мы жили, а уж какое мнение о России
составят иностранцы, которые увидят этот фильм на фестивалях, предположить
нетрудно.
Очень вовремя вспомнились мне слова Льва Николаевича Толстого, он записал,
читая <Историю...> Соловьёва: <...невольно приходишь к заключению, что рядом
безобразий совершилась история России. Но как же ряд безобразий произвели
великое, единое государство? Читая о том, как грабили, правили, воевали,
разоряли (только об этом и речь в истории), невольно приходишь к вопросу:
что грабили и разоряли? А от этого вопроса к другому: кто производил то, что
разоряли?>
Не о цензуре, как вы понимаете, я говорю, а о чувстве меры. Франция позорно
проиграла войну Германии, четыре года пребывали они в состоянии
коллаборационизма с фашистским режимом, но сейчас они вспоминают только о
Сопротивлении, хотя участвовали в нём ничтожное число французов. Не
поддержат ни немцы, ни японцы разговора об их военных поражениях. Мы же с
непонятным упорством бередим старые раны, посыпаем их солью и кричим,
встречая похоронные процессии: <Таскать вам не перетаскать!>
Невозможно с таким постоянно нагнетаемым комплексом национальной вины
подняться с колен. Тем более удвоить ВВП. Вот сейчас грядёт 60-летие Победы,
боюсь, опять нам будут рассказывать о том, как мы своими трупами немцев
завалили. Мне кажется, государство может вмешаться в этот процесс, тем более
что большинство этих фильмов делается на бюджетные деньги. Можно ведь
деликатно намекнуть художникам: перебор, ребята, давайте хоть на время к
другим темам обратимся. Творческая интеллигенция у нас очень понятливая,
моментально сообразит, куда ветер дует...

Игорь ВОЛГИН, профессор МГУ. Следует, очевидно, начать ab ovo. Для того
чтобы государство могло проводить культурную политику, необходимо по крайней
мере наличие двух непременных вещей: самого государства и того, что может
именоваться культурой. И, разумеется, той государственной воли, без которой
никакая политика вообще невозможна.
Нравится нам это или не нравится, но исторически так сложилось, что в России
культура - не скажу обслуживала, но, во всяком случае, выражала
общенациональные интересы. И <Слово о полку Игореве>, и <Задонщина>, и
<Полтава> - что это, как не художественное воплощение жгучих национальных
нужд? Недаром Пушкин назван <поэтом империи и свободы>.
И первую русскую газету и первый университет, и Академию наук учреждает
государство. Пётр I велел подносить рюмку водки посетителям Кунсткамеры: он
полагал, что эффективен именно этот национальный способ приобщения к мировой
культуре. У Пушкина были резоны назвать правительство единственным
европейцем в России. Он поднимает тост за нелюбимого им императора
Александра (<властитель слабый и лукавый>), ставя ему в величайшую заслугу
два вроде бы несопоставимых, но для Пушкина - равнозначных события: <Простим
ему неправое гоненье: он взял Париж, он основал Лицей>. Да, Париж стоит
обедни. Но Лицей стоит Парижа!
А в начале XX столетия государство как бы оказывается в культурной изоляции.
Напротив, сама культура обретает почти абсолютную свободу самовыражения.
(Номинальное присутствие полицейских приставов на концертах футуристов - это
скорее бесплатный пиар для последних.) Практически вся культура - от Л.
Толстого до Маяковского - оказывается враждебной власти. Теперь именно она,
культура, числит себя в качестве <единственного европейца> в России.
Правительство - это <Азия>. Но крушение государства (сколь бы, положим,
<непродвинутым> это государство ни было) сокрушает и культуру, что
заставляет многих из тех, кто призывал <грядущих гуннов>, издать по этому
поводу горестный и запоздалый вопль.
Ну, что касается советской власти - тут культурная политика всегда была на
первом плане. За стихи сажали, что, как справедливо замечено, было
признанием величайшей действенности слова. Сталин не только смотрел все
кинофильмы и читал пухлые романы, он ещё находил возможность лично позвонить
<мастерам культуры>. Эта <телефонная драматургия> тоже являлась политикой.
Нигде и никогда культура не была столь жёстко мобилизована и направляема. И
тем не менее она дала поразительные плоды.
При Ельцине существовала обслуживающая самоё себя власть, но практически
отсутствовало государство. На всё, кроме себя самой, этой власти было, как
принято ныне выражаться, глубоко наплевать. Культура превратилась в тусовку.
Культура по определению есть самонастраивающаяся система эстетических и
нравственных регуляций (в том числе культурных табу и ограничений), но ныне
торжествует антикультура, действующая по принципу <всё позволено>.
Оплёвывается собственная культурная традиция, происходит массированная
эстетизация зла, эстетизация безобразного, понижается (до нуля) общий
нравственный потенциал. Всё это есть прямая угроза национальной
безопасности. Страна с лишённым исторической воли и перманентно развращаемым
народом уже физически не может противостоять никаким вызовам - ни внешним,
ни внутренним. Такая страна обречена.
Значит ли это, что функции государства - исключительно охранительные? Ни в
коем случае. Государство вообще не должно вмешиваться ни в процесс
творчества, ни в демонстрацию его результатов. Культура не терпит насилия, и
не власти определять политическую или эстетическую целесообразность того или
иного культурного (или даже псевдокультурного) факта. Это не его,
государства, дело. Это дело всего общества.
Но что тогда есть <государственная политика в области культуры>?
В такой стране, как Россия, государство не имеет права отказываться от своих
патерналистских обязанностей. Во-первых, оно должно оберегать то, что есть:
музеи, библиотеки, архивы, культурные и исторические памятники и т.д.
Во-вторых, оно должно поддерживать разного рода культурные инициативы (в том
числе и экспериментального характера). В-третьих, оно должно защищать юное
поколение от тех видов культурной экспансии, которые угрожают его
физическому и моральному здоровью. И, наконец, оно должно само инициировать
те культурные программы, которые отвечают национальным интересам.
Иными словами, культурная политика государства заключается в защите и
умножении общественного блага. Ни к какому явлению культуры не может быть
применён государственный остракизм. Но государство имеет право определять
систему собственных ценностей и предпочтений. Певица, рекламирующая средство
для похудения, возможно, весьма талантлива и мила. Но не вполне прилично
вводить её в президентский совет. И когда, скажем, общество стоном стонет от
телевизионного беспредела, государству не следует делать вид, что эта сфера
вне его компетенции.
Культурная политика не может осуществляться некультурным государством. Но
дело ещё и в том, что она не есть что-то обособленное, отдельное, автономное
от общей государственной политики. Она самым непосредственным образом
зависит от тех стратегических целей, на которые ориентируется нация. И если,
скажем, <великая американская мечта> есть национальная идея Соединённых
Штатов, то вся американская культура ориентирована на эту гипотетическую, но
внятно заявленную цель. Посмотрите голливудские фильмы с неизменным конечным
торжеством добра - разумеется, <добра по-американски>. Культура есть
внутреннее содержание нации, её духовный стержень. Это не область жизни, а
сама жизнь - миропонимание, мирочувствование, мироповедение. В идеале России
надлежало бы позиционировать себя, исходя из своих культурных доминант -
тех, которые вырабатывались веками. Из своего понимания правды и неправды,
добра и зла. То есть из системы национальных представлений. Иными словами,
государству следует говорить на языке собственной культуры. Иначе у него нет
будущего.

Михаил ЛЕРМОНТОВ, президент Ассоциации <Лермонтовское наследие>, директор
<Национального Лермонтовского центра в Середниково>. Я занимаюсь бизнесом, и
заняться делами Ассоциации, войти в Экспертный совет - для меня большая
ответственность, потому что та ситуация, которая сегодня складывается, -
катастрофическая. Мы от Юрия Ивановича услышали, что власть должна
поддерживать культуру. Когда один орган государственного организма говорит,
что должен поддерживать или не поддерживать другой орган, получается, что
мозг, наша власть, даёт команду наращивать мышцы, при этом иммунная система,
каковой является, с моей точки зрения, культура, даёт остановку. От этого
организм умирает.
Мне хотелось предложить такую модель: культура - иммунная система и геном
цивилизации, государства, общества. И от того, насколько серьёзно мы будем к
ней относиться, настолько и организм, то бишь государство, будет
жизнеспособно или нежизнеспособно. И здесь, с моей точки зрения, возникает
ключевой вопрос позиционирования культуры как некоего свойства организма, от
которого зависит его способность социально и экономически развиваться,
сохраняя при этом систему самоидентификации личности, народа и государства.
Кто-то сегодня очень правильно сказал, что власть - это не некий орган, а
это люди, которые туда пришли. И проблема отношений не с властью, а с теми
людьми, которые во власти. Проблема - в ответственности. Пока люди во власти
не будут ответственны перед обществом, они будут ответственны перед собой и
будут выполнять функции <внутреннего потребления>, т.е. власть будет
потреблять сама себя. И это проблема форматирования субъекта со стороны
общества, которое происходит в виде общественных советов или общественной
палаты. Мы с вами сегодня этот формат видим: сколько таких общественных
советов существует при президенте! А почему мы думаем, что новая палата
вдруг обретёт новую функцию, которая позволит представлять общество? А может
ли общество сформировать внутри себя субъекта, который не будет зависим от
власти и от денег? Может ли наше сообщество вырастить этого субъекта до
уровня партнёрских отношений с властью?
Мне хотелось бы предложить вам для рассмотрения одну интересную модель.
Можно себе представить сегодняшнее пространство, в котором мы живём, как
инфосферу. Мы действительно из постиндустриального общества переходим в
информационное общество, и эта инфосфера порождается гиперреальностью. Все
те примеры, все те фильмы, о которых здесь говорили, становятся реальностью.
Люди не просто смотрят кино, они начинают жить в этой реальности, начинают
понимать, что жизнь такая и есть. И гиперреальность создаётся каким-то
хаотическим, непонятным образом, случайно организованными продюсерами,
режиссёрами и выплёскивается через средства массовых коммуникаций.
И вот тут, мне кажется, роль государства и заключается в том, чтобы
сформировать систему, в которой бы эта гиперреальность с позитивной системой
ценностей была транслирована в общество через государственные каналы и на
государственные средства. Но возникает и другой вопрос: а кто же будет
носителем этой системы ценностей? Сумеет ли общество сложить национальную
(не политическую) элиту, отличающуюся наивысшим чувством ответственности за
себя, за свою семью, за свою Родину? Только сформировав конструктивное ядро
отношения к реальности через некое пространство доверия национальной элиты,
мы смогли бы предложить государству партнёрство.
И мне кажется, что совместно разработанная властью и представителями
национальной элиты программа культурной модернизации - это и есть
государственная политика.

Аркадий БЕДЕРОВ, заместитель руководителя творческо-производственного
объединения канала <Культура>. Сам факт существования нашего канала - уже
факт государственной политики. Нас не только не загубили в первые годы,
когда совсем не было финансов и не было никакой поддержки, но помогли
держаться на плаву в последующие годы. И мне довольно странно слышать
разговоры о телевидении вообще. Ведь государство может запрещать что-то, а
может создавать и альтернативные проекты, и делать многое для того, чтобы
эти проекты были конкурентоспособны.
Прошу прощения, что не касаюсь негатива, связанного с каналом <Культура>. Он
существует, и <Литературная газета> много чего пишет: иногда справедливо,
иногда - довольно тенденциозно. Но когда появляется конкурентоспособный
проект, он не сразу становится таковым. В первые годы за пределами Садового
кольца о канале <Культура> вы бы не услышали. Теперь такого уже не
происходит, и это, наверное, тоже факт государственной политики. Во многих
городах, во многих отдалённых местах спрашивают: <Когда к нам придёт этот
канал?>
Вот на этом позитиве я бы остановился. Конечно, хотелось бы более конкретной
поддержки финансовой, потому что телевидение - это не только творческий
организм, это ещё и завод, где должны обновляться основные фонды, должна
быть техника, на которой можно работать. Это и огромное туристическое
агентство, извините за термин, потому что мы должны много ездить и снимать.
Это тоже гигантские деньги.
Хочу вернуться к фразе: <положение с культурой катастрофическое>. Есть на
канале два проекта: <Российский курьер> и <Письма из провинции>. Это проекты
еженедельные, они продолжаются уже долгое время. Когда журналисты выезжают в
маленькие города и встречаются с людьми, они ведь этих людей не
конструируют, они их находят. А это люди - культурные, это люди разного
возраста и разного достатка, чаще всего не слишком высокого, но люди
образованные, интересующиеся не программой <Окна>, а программой Волгина о
Достоевском, программой Аннинского <Серебро и чернь>, <Линией жизни>.
Я бы, наверное, не говорил так оптимистично, но, слушая выступления на
сегодняшнем круглом столе, мне захотелось сказать то, что я сказал. Хорошо,
если будет развиваться государственная политика в направлении поддержки
альтернативных проектов, не обязательно канала <Культура>, их должно быть
много, таких программ. Появилась <Радиокультура>, что тоже хорошо. Должны
существовать издательские проекты, газеты должны существовать, посвящённые
вопросам культуры. И тогда слово <катастрофично> из нашего лексикона уйдёт.

А. САЛУЦКИЙ. Когда Путин стал президентом, одним из первых был поставлен
вопрос о создании верного имиджа России за рубежом. Больше ни разу,
насколько я знаю, он к этому вопросу не возвращался. И мне представляется,
что все наши размышления о государственной политике в сфере культуры будут
упираться в то, что верховная власть не понимает до конца значения
духовно-нравственной сферы в жизни страны.
Пару слов о канале <Культура>. Во-первых, это замечательный канал. Мы все
его хвалим, и правильно делаем. Но я вспоминаю, что примерно полтора года
назад в этой же аудитории сидел Швыдкой, я хвалил канал <Культура>, но при
этом задал вопрос: <Не кажется ли вам, что в литературной сфере происходят
деформации, никаких альтернатив и т.д.?> Швыдкой полностью это признал.

Ю. ПОЛЯКОВ. Вы сейчас неточно воспроизвели свой вопрос. Вы сказали: <Не
кажется ли вам, что на канале <Культура> отдаётся явное предпочтение
писателям экспериментального и либерального направления, а традиционных
литераторов:>

А. САЛУЦКИЙ. В этом смысле, насколько я могу наблюдать, изменений мало.
Никаких альтернативных программ, о которых говорил представитель канала
<Культура>, и близко нет. Наоборот, убрали программу Шаталова - об этом
писала <ЛГ>.

И. ВОЛГИН. Канал, конечно, замечательный, но на других каналах бытует такой
подход: для нашего, <нормального> канала, скажем, для <России>, это не
нужно, это - для <Культуры>. Потом, есть же такое понятие, как <общественные
приличия>. То, что нельзя показывать даже по кабельному телевидению, идёт на
национальных каналах ранним вечером. Если бы это произошло на Западе, их
прикрыли бы.

Ю. ПОЛЯКОВ. Хотя мы и высказывали критику в адрес <Культуры>, но мы отмечаем
и хорошие работы канала. Критика просто связана с нашим желанием, чтобы было
ещё лучше и объективнее.
Хочу обратить внимание: когда говорят, что государство обязано заботиться о
культуре, то это ещё и потому, что культура заботится о государственности. И
когда государство не заботится о культуре, тем самым оно подрывает
государственность. К сожалению, этот процесс шёл в 90-е годы очень активно,
целенаправленно и управляемо, а сегодня мы пожинаем результаты этого
целенаправленного саморазрушения государства, в том числе и в области
культуры.