От	Георгий
	К	Георгий
	Дата	03.02.2000 15:30:00
	Рубрики	Хозяйство;

..С середины 90-х годов XIX века "миры" крестьян и помещиков стали быстро расходиться к двум разным полюсам жизнеустройства: крестьянство становилось все более "общинным", а помещики - все более капиталистами. Крестьяне строили "хозяйство ради жизни" с ориентацией на самообеспечение, а помещики - "хозяйство ради прибыли".
Укреплению общины способствовала и политика государства (установление круговой поруки для сбора налогов, податей и выкупных платежей), и необходимость самоорганизации для противостояния помещикам, и начавшиеся при внедрении капитализма и вывозе хлеба голодные кризисы. Именно после голода 1891 г. общины вернулись к переделам земли и ввели самый уравнительный принцип - по едокам. Приоритетным критерием в общине было обеспечение физического выживания людей (сейчас появилось много исследований, посвященных "этике выживания" как особом мировоззрении). Напряженность между двумя этими полюсами приобретала не только экономический, но и мировоззренческий характер, имеющий даже религиозные корни [8].
Отмечу здесь кратко, что вообще сведение социальных отношений на селе к экономическим - глубокая ошибка. Эту ошибку в начале века в равной степени совершали и марксисты, и либералы, и консерваторы. В 1900 г. урожайность на земле помещиков была на 12-18% выше, чем у крестьян. Это не такая уж большая разница, но в целом, за счет всех факторов, экономическая эффективность хозяйства поместий была, по расчетам министра земледелия в 1894-1905 гг. А.С.Ермолова, на 30-40% выше, чем у крестьян. Впрочем, как показал А.В.Чаянов, сам этот показатель ("экономическая эффективность") применять к крестьянскому хозяйству можно лишь условно, ибо по своей природе и внутренней структуре он адекватен именно и только капиталистическому хозяйству.
Для нас здесь важнее, что, работая батраком у помещика, крестьянин с десятины обрабатываемой им земли получал, по данным А.С.Ермолова, 17 руб. заработка, в то время как десятина своей надельной земли давала ему 3 руб. 92 коп. чистого дохода.
Тем не менее, крестьяне упорно боролись за землю и против помещиков.
Все теоретики начала века, кроме ученых народнического толка, видели причину этого в косности архаического мышления крестьян - примерно как и нынешние либеральные экономисты. Как верно заметили недавно экономисты-правоведы С.Ковалев и Ю.Латов, "ожесточенная борьба крестьян за снижение своего жизненного уровня должна представляться экономисту затяжным приступом коллективного помешательства". Консервативный экономист-аграрник А.Салтыков даже издал в 1906 г. книгу "Голодная смерть под формой дополнительного надела. К критике аграрного вопроса", где доказывал невыгодность для крестьян требовать у помещиков землю вместо того, чтобы наниматься в батраки.
На деле батрак и хозяин крестьянского двора - не просто разные статусы, а фигуры разных мироустройств. И все теории, исходящие из модели "человека экономического", к крестьянину просто неприложимы и его поведения не объясняют. Вот важный факт: во время всеобщей июльской аграрной забастовки 1905 г. в Латвии большинство забастовщиков были батраками. Они были гораздо сильнее, чем в центральной России, "овеяны духом капитализма", однако во время забастовки вели себя не как батраки, а как крестьяне. Они требовали не увеличения зарплаты, а продажи им или сдачи в аренду участков помещичьей земли. Иными словами, требовали дать им возможность восстановить статус крестьянина. Главная проблема в отношениях между крестьянством и помещиками сводилась к земле. От крепостной зависимости крестьян освободили почти без земли, за нее крестьяне должны были платить выкуп. Эти платежи были отменены в 1905 г. благодаря революции. Землю крестьяне всегда считали своей, общинной (во время крепостного права крестьяне говорили барам: "Мы ваши, а земля наша"). Захват земли помещиками крестьяне никогда не признавали законным и в этом вопросе на компромисс не шли. Есть сведения, что даже самые консервативные помещики в начале века согласились бы отдать крестьянам половину своих земель, чтобы спокойно владеть второй половиной. Однако требование крестьян было однозначным: национализация земли.
...Здесь был корень конфликта, ибо европейски образованные дворяне и политики исходили из западных представлений о частной собственности. Понятно, что требования крестьян выглядели в их глазах преступными и отвратительными посягательствами на чужую собственность. А.Салтыков писал: "Само понятие права состоит в непримиримом противоречии с мыслью о принудительном отчуждении. Это отчуждение есть прямое и решительное отрицание права собственности, того права, на котором стоит вся современная жизнь и вся мировая культура". Этот конфликт не находил рационального разрешения через общественный компромисс во многом потому, что две части общества существовали в разных системах права и не понимали друг друга, считая право другой стороны "бесправием".
Такое "двоеправие" было важной своеобразной чертой России, до сих пор не изжитой.
Как говорят юристы, на Западе издавна сложилась двойственная структура "право - бесправие", в ее рамках мыслил и культурный слой России начала ХХ века. Но рядом с этим в России жила более сложная система: "официальное право - обычное право - бесправие". Обычное право для "западника" кажется или бесправием, или полной нелепицей (это видно и по нашим нынешним "демократам"). Видимо, сотни молодых правоведов, которые, по словам Т.Шанина, разъехались по России изучать общинное право, все же не смогли донести до правящих классов и до политиков традиционные крестьянские понятия о праве. Это пытались сделать народники, говоря о сохранении в среде крестьянства основ старого обычного права - трудового. Оно было давно изжито на Западе и не отражалось в его правовых системах.
Право на землю в сознании крестьян было тесно связано с правом на труд. В книге "Русская община" (1906) народник К.Качаровский пишет: "Право труда говорит, что владельцы-капиталисты не обрабатывают сами земли, а потому не имеют прав ни на нее, ни на ее продукт, а имеют право те, кто ее обрабатывает. Право на труд заявляет, что капиталистическая земельная собственность нарушает равномерность распределения между людьми основного, необходимого для их жизни блага и требует уравнительного его распределения сообразно равному праву всех людей".
Представления о праве на труд и на землю имели под собой религиозные корни и опирались на православную антропологию - понимание сущности человека и его прав. ...
...Отрицание помещичьей собственности на землю приобретало не только политический, но и религиозный характер и направляло Россию в русло антибуржуазной революции. Вот опубликованная в то время запись одного разговора, который состоялся весной 1906 г. в вагоне поезда. Попутчики спросили крестьянина, надо ли бунтовать. Он ответил: "Бунтовать? Почто бунтовать-то? Мы не согласны бунтовать, этого мы не одобряем... Бунт? Ни к чему он. Наше дело правое, чего нам бунтовать? Мы землю и волю желаем... Нам землю отдай да убери господ подале, чтобы утеснения не было. Нам надо простору, чтобы наша власть была, а не господам. А бунтовать мы не согласны". Один из собеседников засмеялся: "Землю отдай, власть отдай, а бунтовать они не согласны... Чудак! Кто же вам отдаст, ежели вы только желать будете да просить... Чудаки!". На это крестьянин ответил, что за правое дело народ "грудью восстанет, жизни своей не жалеючи", потому что, если разобраться по совести, это будет "святое народное дело".
Многие из дворян, жившие в поместьях, в действительности понимали умонастроения крестьян и считались с их "мужицким правом". С этим связывают факт существования большого числа помещиков, которые сами вели хозяйство - неумело, себе в убыток. А.Энгельгардт в своих "Письмах из деревни" пишет: "Я положительно недоумеваю, для чего существуют эти хозяйства: мужикам - затеснение, себе - никакой пользы. Не лучше ли бы прекратить всякое хозяйство и отдать землю крестьянам за необходимую для них плату? Единственное объяснение, которое можно дать, - то, что владельцы ведут хозяйство только для того, чтобы констатировать право собственности на имение". Иными словами, именно труд помещика на его земле сразу давал ему в глазах крестьян право на эту землю - против него не было потрав, захватов, поджогов.
Много пишет в своих дневниках об отношениях крестьян с такими "работающими" помещиками один из них, М.М.Пришвин. Работая на своей земле, он не имел с крестьянами никаких столкновений даже летом 1917 г.
Думаю, надо считать несчастьем России тот факт, что главные политические и философско-политические течения начала века, оттеснившие на обочину народников, следовали евроцентристским представлениям о человеке, собственности, хозяйстве. Не понимая мировоззрения крестьян, они невольно углубили общественный раскол, придали ему характер поистине религиозного конфликта.
Удивительно точным оказалось предвидение М.Вебера, который внимательно следил за ходом революции 1905-1907 гг. Он писал в 1906 г.: "О разложении "народнической" романтики позаботится дальнейшее развитие капитализма. Без сомнения, ее место займет, по большей части, марксизм. Но для работы над огромной основополагающей аграрной проблемой его духовных средств совершенно недостаточно, и именно она может вновь свести между собой оба эти слоя интеллигенции". Так и получилось, верх взяли большевики, преодолевшие узость марксистского взгляда на крестьянство, пришедшие к идее союза рабочих и крестьян и принявшие аграрную программу наследников народничества, эсеров (а затем, при переходе к НЭПу, и концепцию неонародника А.В.Чаянова).