От Дмитрий Кропотов Ответить на сообщение
К Дмитрий Кропотов Ответить по почте
Дата 12.11.2004 12:27:17 Найти в дереве
Рубрики Россия-СССР; История; Версия для печати

часть 4. О Ленине, Троцком, Бухарине, диалектике и философии

Привет!

Встреча с Ю.Семеновым, 16.10.04, 16-00 – 20-00
Часть 4. О Ленине, Троцком, Бухарине, диалектике и философии
Семенов –С.
Фриц –Ф.
Кропотов – Д.
Алмар – А.
Pout – P.

P.- Может ли Россия выдвинуть сейчас глобальный проект?
C.- Только при одном случае –если придет другое руководство.
Иначе мы деградируем.
P.-Какого рода проект может выдвинуть Россия?
C-Объединяющий. Объединить усилия, свой потенциал, стать оружейной мастерской всего периферийного мира.
P.-А идеологически? Это что – евразийство или что-то другое?
С.-Да нет, это тоже игра в бирюльки – евразийство это, все прочее. Нужно исходить из реальных объективных интересов. А все остальное – оформление, понимаете? Оформление может быть иллюзорное, неадекватное. Вот, повторяю, этот самый фундаментализм – это иллюзорное оформление того, что нужно бороться с Западом. Дать отпор ему. Иллюзорное отражение. Но борьба-то не иллюзорная.
А что касается России – во-первых, нужна национализация ключевых отраслей – газ, нефть – все это должно быть национализировано.
Д.-Будет политаризм опять?
С.-Нет, уже не будет, уже поздно, понимаете, нельзя дважды окунуться в одну и ту же реку. Несомненно, что сохранится режим демократический, только для этого необходимо что? Национализация не всего, а только ключевых. А что касается средних, мелких предприятий, торговли – она должна остаться в частных руках. Как при НЭПе. Как раз это обеспечило и полемику, и дискуссии и прочее, журналы, издательства, помните? Ну, будет в какой-то мере похоже на Китай, только не совсем так. Когда у нас говорят, Китай идет по пути социализма – это не совсем так. Там развивается капитализм, но капитализм под строжайшим контролем и надзором государства. Политарно-капиталистическое общество.
Д.- Как в Германии при Гитлере?
C.-Внешне сходные, но есть и отличия, тем не менее. Дело в том, что в Германии, та система, которую создал Гитлер – она не могла работать. Нужно было воевать. Все это был аванс – помните, дороги там, ликвидация безработицы, но Германия задыхалась, но чтобы спасти этот строй нужно было воевать. Китаю не нужно воевать. Обходиться без этого. Короче говоря, синтез политаризма и капитализма может быть различным, особенно учитывая наш опыт, опыт какой-никакой демократии, хотя какая же это демократия, тогда у нас была чистая фикция, а не демократия. Фиктивная демократия, то есть, даже не фиктивная, а фикция. На Западе демократия – формальная демократия. В России-СССР была фиктивная демократия. Реальной демократии нигде никогда не было. Кстати, у нас заметили, идет переход от формальной к фиктивной демократии. Все больше с каждым шагом. То есть она и раньше-то была липовая, полуфиктивная, а сейчас становится полностью фиктивной, с назначениями и так далее.
Но главное, эта наша революция- почему она везде прошла, кроме Румынии, без крови? А потому что правящий класс сам себя предал. Они сами захотели стать капиталистами. Захотели. Потому что они были заинтересованы. Демократия в тех условиях им не нужна была. А когда будет капитализм – демократия пожалуйста, мы ее зажмем тогда. Сохранить реальную власть в своих руках. И сохранили. Сами преобразовались, но сохранили. Недаром говорят иногда – вот, Ельцин коммунист. Да никакой он не коммунист, он и не был им никогда, да не в этом дело. Сейчас это другой класс. А те, которые не получили – обиженные – стали лидерами КПРФ. Те, которых обделили. Недаром, вся оппозиция, против Зюганова – это руководители из верхушки, первые секретари там почти все. Они вначале как рассчитывали – что КПРФ может быть, победит, а тут они убедились, что, видимо, не получится – надо продавать себя подороже.
Чем компартия, КПРФ-то плоха? Рядовые – они как были в старое время покорными, так и остались. А что касается руководства – все оно из бывшей номенклатуры. Те, которые были обделены и не получили место за обеденным столом. И тем не менее, это хоть плохонькая, но оппозиция – недаром ее так пытаются ликвидировать. Видите, важно иметь в руках этот знак, брэнд КПРФ. Потому что за этот брэнд всегда будет голосовать не меньше скольки-то процентов. Поэтому нужно захватить его. Не получилось. Операция была простая – заместить верхушку, а эти низы – утянуть за собой, как всегда. Партия-то давно уже кончилась – это в 20е годы в партии была борьба, да и то она была во многом верхушечная и не шла ниже областного-губернского масштаба. Рядовые-то коммунисты в ней не участвовали. Это были солдаты партии. А в борьбу шли командиры – кому быть у власти, видите? А потом, конечно, всякую борьбу подавили, но, самое интересное, я ведь тоже был членом партии, кстати, и не выходил из нее, и не выходил именно потому, что все побежали из нее, это было стыдно- одно дело в то время выйти, а когда все побежали… Так вот я еще вступал в партию в сталинские времена, и вы знаете, тогда в компартии было больше демократии, чем в последующие времена. Я был и на конференциях – городских, областных, и такой критики – жесткой – больше никогда не слышал. Сталин что делал – он поощрял критику снизу. Критику низовых структур, тем самым он накапливал на них материал – в случае чего всегда их можно было прижать – при помощи низов держал их под контролем. Ну, только эта критика не шла дальше краевого и областного масштаба. Дальше – святость. А вот в этой линии - городские комитеты, областные комитеты – критиковали жестко и первые секретари ничего не могли сделать – стоило доложить туда, что он за критику мстит – он полетит, понимаете, в чем дело? Тогда ведь как избирали партком? Скажем, в партком нужно 15 человек. 20 кандидатов, 15 набравших большинство голосов – проходили. А когда 20й съезд прошел и так далее – отменили это положение. Почему? Люди немножко осмелели и могли прокатить. Тогда внесли другое предложение – нельзя выдвигать больше людей чем членов парткома должно быть. 15 – значит 15 кандидатов. А если, скажем, 16-17, то человек только тогда не попадает в партком, если он получил меньше половины голосов, а если получил больше половины голосов – тогда собрание решает – либо увеличить число членов парткома до 17 человек, чтобы прошли все, кро набрал больше половины голосов, либо отменяет результат голосования, переголосовывает. Короче говоря, заткнули рот окончательно. И вот после этого начались везде сплошные похвалы. Критика кончилась. В тех условиях она была неопасна, пределы были у нее, а тут могла дойти до верхов. Поэтому начали прижимать – и в этом смысле внутрипартийная демократия на низовом уровне была меньше в хрущевские, брежневские времена, чем во времена Сталина. Как это ни странно. Но я сам наблюдал это.
Д.-Отрыв партии от народа. Вот предлагают, например, коммунист работает в цехе, а беспартийные его коллеги могут раз в год собраться и принять решение тайным голосованием – достоин он звания коммуниста или нет.
С-. При Сталине можно было любые варианты пробовать – все сохранилось бы в неприкосновенности. А при Брежневе нельзя было забаллотировать неугодного кандидата. Чтобы половина проголосовала –не такая простая вещь. Ведь говорилось – это же недемократично, человек получил на один голос меньше и уже не прошел – разве так можно… и прочее… Скажем, 301 голос – прошел, а 300 – не прошел – под таким демагогическим приемом фактически лишили людей права прокатить руководителей. А их стали прокатывать – и тут спешно внесли поправки в систему голосования партийных органов. Потому что это подрывало назначение, понимаете?

Ф.-Если вернуться немножко раньше в историю – как вы могли бы охарактеризовать борьбу между Сталиным и Троцким?
С.-Вы знаете, Сталин был человеком практическим. У Троцкого сохранялись какие-то идеалы, принципы и прочее… Сталин был чистый прагматик. И все зависело у него оттого, как повернется дело. Вы же помните – вначале Сталин резко, вместе с Бухариным резко выступил против программы Троцкого. Программа, помните, была такая – наведение порядка, завинчивание гаек, дальше сверхиндустриализация и быстрая коллективизация. Сталин, громя Троцкого, доказывал, что мы не можем так, потому что силы перенапряжем и прочее… Нельзя крестьян загонять в колхоз насильно и так далее… А потом, помните, громил Бухарина и не только претворил в жизнь план Троцкого, но и переплюнул его. Вы думаете, это в пику Троцкому? Ничего подобного, просто напросто, 29й год – хлеб перестал поступать, потому что крестьян-то миллионы, и попробуй ты с каждого выкачай… А если их объединить, да поставить во главе председателей – можно выгребать спокойно. Вот в чем дело. Или, кроме того, ждать, пока будет коллективизация – надо очень долго – а тут надо побыстрее. И, кстати, не было бы колхозов – мы могли бы проиграть Великую Отечественную войну, потому что по отдельности крестьянские хозяйства были просто неспособны поднять землю. А тут хоть вместе, женщины, на быках – но поднимали землю. Он действовал под этим влиянием – выхода другого не было. Необходимость. Горькая, но что делать-то? Другое дело, что можно было помягче, не так, помните, не столько сослать, поменьше… Но ведь добровольно-то в колхоз идти не хотели. А вот почему вы говорите – раскулачивание коснулось не только кулаков, но и значительной части середняков? Причина простая. Во-первых, если бы ограничились только кулаками, каждый середняк сидел бы спокойно – а я не хочу в колхоз. Его не тронут. А тут его сразу же переписывали в кулаки и все. И он знал об этом. А не в кулаки – так в подкулачники. То же самое. То есть – никто не спасется, если не будет подчиняться. Только покорность может спасти – это раз. Во-вторых, не забудьте простую вещь – промышленность была еще не развита, нужно было хозяйство для колхозов, фонды – а откуда взять все это? Государство всего этого не могло дать. А у кулаков-то все забрали и отдали колхозам. Возникли основные фонды колхозов и они состояли на 50% из имущества раскулаченных. Колхозы обеспечили орудиями кулаков. Ну а кроме того, еще подкормили бедняков. Знаете, когда начинают плакать о кулаках, дескать, это те, что были здоровые, справные мужики – это так и не так. Середняки – да, которых раскулачили. А ведь на самом-то деле кулаки были в России. Были до революции. А знаете, как называли их в деревне? Кулаков-то? Мироедами! Ужас же что делали эти кулаки – брали деревни и в руках держали, выдирали из них все до последнего. Их ненавидели жутко. Так что классовая борьба была. Была и не была. Была в чем? Кулаки были, они были эксплуататорами и все прочее. Но было-то их процентов около 10. А раскулачили – больше вероятно. Все это очень сложный вопрос и не так все просто.
Д.- Если вернуться к вопросу о Троцком. Он написал много книг в 30е годы, в частности, Преданная революция, в которой развивал мысль, что в России возник антагонистический способ производства…
С.-Нет-нет. Он не считал этого. Он просто считал, что идет процесс бюрократизации, т.е. изменяется политический строй. А экономическая основа как была общественной, так и сохраняется. Правда, он предсказывал, что они могут придти к тому, что захотят персонализировать эту собственность. Но при нем этого не было – это началось – 91-й год (смеется) То есть он допускал такую возможность, что правящий класс возьмет себе собственность и вот тогда возникнет эксплуататорский строй. А пока этого нет – это не эксплуатация. Вот его точка зрения. Это просто извращение бюрократическое.
Д.-Как ученый он никаких важных мыслей не высказал?
C.-По этому вопросу – нет. Вы знаете, я у него не заметил какого-то вклада в развитие марксистской мысли. Все таки он решал более конкретные вопросы, а когда он обращался к общим вопросам – ну, не получалось у него. Не знаю почему. Теоретик он был, конечно, слабый. Бухарин – тот был выше, но опять-таки, в чем-то. Ведь он один из первых показал, что может возникнуть новый строй, который будет не капиталистическим строем, но который на нем будет основываться и перейдет на сторону капитализма. То есть нарисовал картину политаризма, вот этого неополитаризма.
P.-А где это он сделал?
C.-В работе 1916 года, которая называлась “Империализм и мировая экономика”, так что-ли, вроде этого. Он там предсказал. Что он говорил? Во-первых. Идет слияние трестов в один сверхтрест. И слияние этого треста с государственной властью. В результате получается такой строй – и дальше он рисовал, какой. Это политаризм, возникающий на базе капитализма. А дальше предсказывал, что эта страна, где он воцарится – будет вести агрессивную политику. Потому что ей нужно грабить и грабить. В этом смысле он предсказал то, что произошло в Германии. Вот здесь в области экономики интересно было у него.
P.- Я читал, он называл это государственно-монополистический капитализм.
С.-Конечно, конечно. Я же говорю – он считал, что это будет капитализм, но тут же подчеркивал – не капитализм. Почему? Рынка нет. Рабочий на рынке не продается, а принадлежит навсегда государству, которое само решает, сколько платить рабочему. Рабочие превращаются фактически в рабов. И он долго колебался – а возможно ли это? И считал, что невозможно – для этого нужно чтобы весь мир стал капиталистическим. Он считал, что это нереализуется. Но тенденция к этому идет.
P.- Как модель как бы.
С.-Да. Я писал об этом открытии Бухарина в своей работе, которая называется “Россия:что с ней произошло в 20 веке”
P.-Да-да-да. Мы опубликовали эту статью, и на нее отклики были…
C.-Ну она не статья, а достаточно большая, работа целая. Я цитирую – помните, там все цитаты из Бухарина. Кроме одного – он долгое время не мог понять, что что-то похожее у нас воцаряется. И понял это где-то в 29 году, у него ряд статей появился, пока он был еще в Известиях редактором и мог их печатать, где намеками дал понять, что именно такая штука у нас и возникает. Но дальше он уже не пошел. Дальше он струсил и начал, как говорят, каяться.
P.- Дальше ему было не до того. А вот в разработку исторического материализма у Бухарина есть вклад?
C.- Нет. Его работа, между прочим, плоха. Она построена на базе абсолютного детерминизма. С его точки зрения, в мире существует только необходимость, случайность – результат незнания – то есть он повторял старый материализм 18го века. То есть диалектику он действительно не понимал. Ничего не поделаешь. Диалектиком он не был, а раз так – у него и истмат получился такой куцый, неважный, прямо скажу. Ведь он теоретиком считался, все двадцатые годы, его работа издавалась до 29 года… Она вышла в 21м году, потом в 22, 23-ем, 24-ом, то есть она была популярнейшим учебником. Там правда и другие были учебники. И в основном по истмату. А диамата не было совсем. Более того, некоторые считали, что у марксизма нет философии – социология есть, а философии – нет. Вот такая вещь. Я просто интересовался. И кстати, надо сказать, такой точки зрения придерживался не только Бухарин, она была широко распространена, насчет абсолютного детерминизма, это было у многих авторов, в частности у знаменитой Аксельрод-Ортодокс. Она тоже отстаивает концепцию абсолютного детерминизма, считая, что там, где нет абсолютного детерменизма – там нет и материализма. И материализм включает в себя абсолютный детерминизм. Правда, тут же говорила о свободе. А как она возможна, если есть детерминизм? Ну, не могла совместить. Вот такая вещь. И не только у ней. То же самое повторял в своих работах, еще дореволюционных, Деборин. У него есть “Введение в философию диалектического материализма” Он тоже пропагандировал. И хотя в 20е годы он возглавил другую группировку, борьбу вел с Аксельрод-Ортодокс, а книгу свою – как она возникла, так и переиздавал. А там был абсолютный детерминизм.
P.-Что же это такое – после Маркса не было теоретиков, кроме ЛЕнина?
C.- А я вам скажу в чем дело – дело-то простое. Вначале, когда марксизм проник в рабочее движение – для всех было понятно только одно – это революция и социализм, и все. Все в какой-то степени считали марксизм только экономикой. Теорией социализма занимались, экономикой. А на философию собственно – не обращали внимания. Единственный был марксист, который разрабатывал теорию познания – это Иосиф Дицген. У него есть ряд интереснейших работ, простеньких довольно – но интересных очень. А все остальные занимались – если просмотреть работы – все это истмат и политэкономия или теория социализма. Все.
Д.-Дицген – это же 19й век.
С.-Да. Единственные, кто занимались диаматом немножко – это Плеханов и его ученики – тот же самый Деборин с его книжкой и прочие. И все. Остальные вообще делали вид… И когда начинался этот самый, знаменитый реформизм, ревизионизм – они вообще заявили, что у марксизма нет философии. А поэтому нужно где-то заимствовать. Одни говорили – давайте возьмет Авенариуса, другие говорили – Маха – видите – под тем предлогом, что что делать? Истмат есть, а диамата, т.е. философии –нет. Но самое интересное, что эта точка зрения господствовала среди многих наших марксистов в 20е годы. Половина примерно. Все реформисты этой точки зрения придерживались. Деборинцы пытались другую точку зрения провести, но непоследовательно. Самое интересное, что, когда возникли компартии в Западное Европе и возникли так называемые левые коммунисты – помните, Ленин – Детская болезнь левизны в коммунизме – они тоже уткнулись – у марксизма нет философии.
P-Кук?
С.-Нет, это были левые в области политики, а вот в области философии левые были кто – во-первых, Корш, и этот знаменитый
P-Лукач?
С.-Лукач, конечно. Лукач в своих первых работах прямо заявлял, что никакой философии у марксизма нет. А есть исторический материализм. Более того, Энгельс был неправ, считая, что есть диалектика мира. Диалектика существует только в мышлении. А в мире никакой диалектики в помине нет. Да и вообще мы не знаем, есть ли объективный мир, или нет. Вот так. Правда, в 30е годы он себя поправил, но тут споры идут – то ли он понял ошибку, то ли, как говорится, из страха. Идут споры до сих пор. Правда, когда он стал свободным и прочее, поехал в Венгрию, он все-таки не стал отрекаться от своих статей 30х годов, по-моему, он все-таки искренне понял. В общем, надо сказать, диамату у нас не везло. Ведь диамат-то нигде не изложен был. Нигде. Ну это понятно, Маркс, Энгельс не были профессорами философии, курсы они не читали. Дальше, среди видных марксистов все были партийными работниками. Дан, … В основном – политэкономия, а все остальное – попутно, заметили? Вот оно в чем дело. Поэтому не было ни одной попытки изложить систематически философию диалектического материализма. Единственный, кто ее понял, по-настоящему – это Ленин, конечно. Да, он понял. Хотя он не занимался философией. То есть, он, конечно, изучал ее, скажем, в Симбирской ссылке, мы знаем, он читал Канта, Гегеля и так далее. Была переписка его с Лей…(неразборчиво), она пропала кстати, они обсуждали проблемы Канта и так далее. Вообще-то он был гением, ничего не поделаешь. В самом деле. Человек окончил экстерном Санкт-Петербургский университет, юридический факультет. Кстати, он был единственный человек из всей группы, который получил отличные оценки по всем до единого экзаменам. Все остальные где-то схлопотали похуже немного, а он – единственный. Поразил всех. А потом он создал великолепную книгу – Развитие капитализма в России – экономическую книгу. Книгу, которую, кстати, высоко ценили – я посмотрел литературу тех лет – ценили как одно из лучших исследований в этой области. Ученые просто, для которых он был просто одним из авторов, не более того. А когда он занялся философией вплотную, он ее так разработал, что резко обогнал и Плеханова и Каутского и кого угодно. Даже сравнивать нечего. Хотя она, его работа – Материализм и эмпириокритицизм – была посвящена единственной цели – разгромить махистов, это главное для него было. Ну а когда он занимался на досуге, Философскими тетрадями – это просто великолепно, конечно. Гений, ничего не поделаешь. Он один-единственный понял диамат по-настоящему. Остальные… Даже Плеханов, вы знаете, и в истмате-то у него путаница была, когда он пытался скрестить его с географическим детерминизмом, и диалектики он все-таки, так и не понял по настоящему. А потом все это заглохло. А когда у нас это перерождение произошло, никакого диамата и философии не нужно было, нужно было, так сказать, святое писание, ну и написали, все должны были заучивать и как попугаи повторять. Недаром же многие из наших философов, как только это произошло, 90й год – сразу стали антимарксистами. И даже не потому что приспособились, а потому что они ничего не понимали, просто повторяли как попугаи, ну несерьезно – а теперь другое будут повторять. У них цель-то была одна, только здесь выгоднее, а там невыгоднее… В этом все и дело.
P.-Вы хорошо написали … (неразборчиво) проститутки, которые переходят друг к другу.
С.-Разве? (смеется) Так что с диаматом у нас очень плохо. Не было ни одной… Ведь Маркс дважды писал – как было бы хорошо написать работу по диамату, где на 2-3 листах изложить все это. Так руки и не дошли. Ленин пытался, но опять руки не дошли. Из-за революции не до этого было. Видите, какая вещь? Диамату не везло.
P.-Но нужна диалектика все-же?
C.-Нужна. Да. Нужна. Метод диалектики… У нас вот когда излагают Гегеля, даже не понимают, а, собственно говоря, что открыл Гегель? Ведь Гегель совершил величайшее открытие. Что он открыл? Он открыл мышление как объективный процесс. Понимаете? До него мышление понимали как человеческую деятельность. Ну, помните, там, суждения, выводить и прочее и прочее. Гегель первый понял, что мышление –есть объективный процесс, который идет независимо от воли и сознания людей по объективным законам. А как он открыл? Вы скажете, как это может быть – мышление объективный процесс? Да дело простое. Вот, скажем, возьмите такой пример – мы изучаем историю науки. Вот Ньютон открыл закон всемирного тяготения. Теперь, а если бы Ньютон умер? Закон-то был бы открыт. Когда? Да примерно в то же время. Ну, десятью годами раньше, десятью позже. Менделеев тоже самое… Мы можем рассмотреть историю науки отвлекаясь от личностей. А просто так – вызрела проблема, люди ее осознали, кто-то решил, снова проблема – и так без конца. То есть вывод какой? Объективный мыслительный процесс. Гегель его и взял, понимаете, отвлекаясь от людей. Только он взял не на материале науки, потому что в то время наука еще только-только начинала развиваться, а на материале философии. Он ведь первый показал, что философия – это не просто смена личностей, которые высказывают разные взгляды, а то, что развитие философии – это процесс. Вот есть проблема, эту проблему решают, а, решив ее, ставят новые проблемы, и в этом смысле, каждая философская система, крупная – это есть необходимый момент. Не было бы Платона, а платонизм – был. Ну, по другому сформулированный несколько бы был, но он был бы, потому что он не мог не быть. Не было бы Ксенофана, …, Зенона, но были бы другие, которые также сформулировали бы, потому что иначе нельзя было. То есть, он показал такое страшное, как человеческое мышление развивается само по себе. Ну, конечно, оторвал от людей (смеется). Ну, мир…вот оно ведь как. И в идиотской форме преподнес. Что было вначале мышление само по себе, потом мышление воплотилось в природу, потом природа дошла до человека, и, наконец, мышление воплотилось в головах людей, помните, совпадение между абсолютным и субъективным разумом. А шло-то наоборот. Вначале была природа, обобщение, а уж дальше получается абстракция, понимаете? То есть в обратном порядке-то шло. Вот что собственно открыл Гегель – что мышление и мир развивается по одним и тем же законам. Есть диалектика идей, есть диалектика мира. Перед ним встал вопрос – а что из них первично? Что? Мир развивается по законам мышления, или мышление по законам мира? Он решил его в пользу мышления. В то-то и дело. Перед ним встал вопрос – когда он открыл диалектику мышления, вот эти законы и так далее, открыл диалектику мира и встал вопрос – а какое соотношение между ними? Его диалектика мира вышла как производная от диалектики мышления. Недаром же Маркс говорил – перевернули наоборот. У Гегеля на голове стояла диалектика. На самом деле диалектика мышления – отображение диалектики реального мира. А Гегель открыл мышление как объективный процесс. И открыл, что мышление развивается по предельно общим законам мира.
Мышление есть объективный процесс. Но мышление – производное, это вытяжка из развития познания мира. И, кстати, помните, когда говорилось – что, мол, диалектика – это наука о наиболее общих законах мира – возникал вопрос – а на кой шут знать эти законы? Когда мы знаем законы, скажем, биологического процесса, мы получаем возможность управлять процессом. Знаем законы химического процесса – то же самое. А на кой шут нужны общие законы – что они позволяют управлять и направлять? Они позволяют направлять ход мысли человеческой, которая все более воспроизводит объективный процесс развития мира. Вот оно в чем дело. То есть законы общие мира, практически имеют смысл только как законы мышления. И когда они осознаны, мы получаем возможность хорошо оперировать предельно общими понятиями. А без этих предельно общих понятий никакой мир нельзя познать. Они играют такую роль, как играет желудочный сок, понимаете? Поступают куски – перевариваются. Так вот здесь переварить факты нужно при помощи диалектики.
А.Вот такой вопрос задают нам наши оппоненты. Если мышление развивается по своим объективным законам
С.-Наиболее общим законам развития мира
А.- А мы живем в обществе, которое нам не нравиться, с несправедливыми порядками и так далее, эксплуатация там… Если мышление развивается, то в один прекрасный момент возникнет такая идея, которая нам подскажет – как построить общество, чтобы оно было хорошим.
С.-Одно дело – наиболее общие законы познания мира, а другое дело – теории общества. Это разные вещи. Это более конкретная вещь. И она, конечно, строится на основе материальной. И когда она возникает? Когда возникает необходимость перестройки общества. Тогда возникает теория нового общества. Это же конкретная теория. Теория конкретного общества – это конкретная теория, относится не к философии, а к конкретной науке. В этом то и дело. Вот и все. Не путайте. Одно дело – предельно общий метод, который действует в физике, химии, где угодно, а другое дело – создание конкретной теории. В данном случае, есть такая наука – социология, общетеоретическая социология, и частная социология, в пределах ее возникают и определенные конкретные концепции конкретных обществ. Потому что разные общества ведь развиваются по разному. Есть общие законы, но вот чем еще плохо, например, в истмате – это в том, что у нас не создано теории каждой конкретной формации. Тогда бы было понятно. Но нет этой теории. То есть считали, что прямо от истмата можно к фактам идти. Да нет.