Форум С.Кара-Мурзы

	От	Георгий
	К	Георгий
	Дата	27.10.2004 21:27:14
	Рубрики	Тексты;

"Власти выгодно, чтобы все мы ходили <под статьей> " (*+)

http://www.rodgaz.ru/index.php?RODGASID=063ea380e58bd6815a474664242fb636&act
ion=Articles&dirid=35&tek=12659&issue=157

Власти выгодно, чтобы все мы ходили <под статьей>

С Василием Ивановичем мы познакомились совершенно случайно. Я <проголосовал>
на Ленинградском проспекте, чтобы добраться с работы домой - до подмосковной
Малаховки. Дорога, по московским меркам, неблизкая. Поэтому времени для
праздной болтовни было достаточно. Из разговора с Василием Ивановичем и
родилось это интервью.

История жизни Трефилова (фамилию мы изменили) уложилась в полтора часа езды
до поселка.

За это время он и рассказал мне, в результате каких чрезвычайных
обстоятельств кандидат наук вынужден сегодня зарабатывать на жизнь частным
извозом. Судьба Василия Ивановича во многом оказалась похожа и на мою
собственную. И судя по тому, как живется сегодня на Руси большинству ее
граждан, - на судьбы миллионов наших с Василием Ивановичем соотечественников
в России и в большинстве сопредельных стран, которые вместе с нею еще совсем
недавно были одним великим государством. А сегодня превратились неизвестно
во что.

Наш герой высказывается откровенно. Даже более того - резко, может быть
повторяясь в чем-то. Но это оттого, что сердце болит. За ход событий, за
семью, за себя, за детей. Мы надеемся, что Василий Иванович будет правильно
понят. Мы постараемся вернуться еще к этому человеку, к его судьбе.

Ф.И.О.: Василий Иванович Трефилов
Дата рождения: 21 августа 1952 года
Место рождения: г. Барановичи, Белоруссия
Образование: окончил механико-математический факультет Московского
государственного университета
Ученая степень: кандидат физико-математических наук
Род деятельности: временно безработный

- Жизнь удалась, Василий Иванович? Или ее можно назвать результатом серии
трагических случайностей?

- Отчего же не удалась-то? В принципе жизнь любого человека - это цепь
трагических случайностей, в результате которых она и заканчивается. Я бы не
стал драматизировать собственную жизнь, я ею доволен. Так сказать, в сухом
остатке. А то, что я, кандидат наук и, по общепринятым меркам, наверное, все
же не дурак, кручу баранку, - это не трагедия, а то, к чему в конечном счете
шли миллионы людей в нашей стране. И вот пришли. Чего были достойны, как
говаривали классики марксизма-ленинизма, то и получили.

- И все же когда была допущена первая, принципиальная ошибка?

- Когда в семилетнем возрасте решил поступать в Суворовское училище, хотел
стать, как и отец, военным. Если это, конечно, можно назвать осознанной
ошибкой. Ведь в конце 50-х и долгие годы после мы практически все без
исключения были убеждены, что строим великую страну. Были беспрекословно
уверены в будущем этой страны на многие десятки лет вперед. А это было
важно - уверенность в завтрашнем дне. Я считаю, это было главное, хоть и
призрачное, завоевание <развитого социализма>. Этого теперь у нас нет.

- Что было после окончания Суворовского?

- Высшее военное училище имени Верховного Совета СССР в Москве, в
Кузьминках. Направлен был туда, можно сказать, в добровольно-принудительном
порядке. Поскольку с учебой-то в Суворовском было все в порядке, а вот с
поведением... Я, собственно, с самого начала хотел поступать в военный
институт иностранных языков, но родители не рискнули. На военного я
благополучно отучился четыре года, но очень скоро понял, что козырять всю
жизнь старшим по званию - это не для меня. Кроме того, подкачало здоровье.
Меня комиссовали.
Так 20-летний молодой человек вывалился за ворота военного вуза, совершенно
не подготовленный к тому, что его ждет за этими воротами. С проездным
билетом и десятью рублями в кармане. Родительской поддержки уже практически
не было, а была устоявшаяся за десять с лишним лет военной муштры привычка
жить строго по уставу.

- После этого было принято первое самостоятельное решение - жить по-другому?

- Да, в 1972 году поступил в МГУ, на мехмат. Не так чтобы я очень любил эту
математику, но в то время считалось, что техническое образование - это
надежный кусок хлеба на всю жизнь. Соответственно с призывом в ряды
доблестной армии вопрос уже не стоял. Меня комиссовали по болезни,
полученной в ходе обучения в военном училище. Надо было, конечно, вырвать у
нашей родины блага, за это полагавшиеся. Но никто не объяснил тогда, что я
имею право потребовать немедленно жилье и пожизненное социальное
обеспечение. Нам же вдалбливали всегда, что это мы родине должны, а не она
нам. Сегодня мы задним умом понимаем, что все должно быть как раз наоборот:
Тем не менее власть и сейчас упорно хочет <оцифровать> льготников, а значит,
как я понимаю, лишить их последних социальных гарантий.

- Что, по-вашему, надо сделать, чтобы такие гарантии появились?

- Сохранить пенсионерам и всем, кому уже поздно учиться жить по-новому, хотя
бы то, что у них есть. Жить по-другому они просто не умеют. Фактически целое
поколение людей бросают на произвол судьбы или пытаются заставить
зарабатывать на жизнь по совершенно неприемлемым для них правилам. Но это то
же раскулачивание, только наоборот. Результаты его известны заранее. Надо
оставить людям все, к чему они привыкли и на что имеют полное право. Им это
было обещано властью в свое время. Почему же она не выполняет сегодня хотя
бы часть из того, что посулила когда-то?

- Вы верили в посулы?

- Не особенно. Потому и старался больше рассчитывать на себя. Университет я
в конце концов закончил. На пятом курсе женился на дочери известного в то
время разведчика. По любви женился. И мы с ней прожили в любви и согласии 7
лет. Но страна рассыпалась, а вместе с нею рассыпалась и семейная жизнь. А
дальше: Дальше научная работа. Мне повезло - я работал по специальности. В
аспирантуру меня не взяли - не хватило баллов, что ли: Работал в
Гидрометцентре, там и защитил кандидатскую диссертацию. В то время
Гидрометцентр не только погоду предсказывал, но и вел серьезные научные
исследования.

- А тема диссертации?

- Если объяснять на пальцах, долго получится, тема специфическая. А смысл
работы по сути сводился к тому, что все <линейные> научно-исследовательские
методы, которыми пользовались в Гидрометцентре, ни к черту не годятся. И
половину Гидромета надо просто разгонять. Потому что бездельники. Для таких
выводов в те времена не требовалось особого ума. Да и не поняли толком
многие, что я в своей диссертации понаписал. Кандидатская давалась легко.
Фактически я отсистематизировал и передал машинистке свои опубликованные
ранее статьи. И получилась вполне стройная научная работа с претензией на
ученую степень.

- Что давала степень кандидата наук, как тогда говорили, <высокое звание
ученого>?

- Если мне не изменяет память, плюс 25 процентов от должностного оклада. Это
и была реальная цена ученого. После МГУ, защиты диссертации как раз и встал
вопрос о деньгах. Заработать их абсолютно честным способом, чтобы хватало не
только на хлеб, но и на масло, как известно, было невозможно. Поэтому в те,
80-е годы у меня, как и у многих других, была вторая трудовая книжка, при
помощи которой и можно было как-то сводить концы с концами. К тому же я к
этому времени второй раз женился, появился маленький ребенок, кровь из носу
нужны были деньги. Я и работал по двум трудовым и по двум специальностям:
одна - научная, другая - рабочая. Вскоре перешел на работу в трест
<Союзгазспецстрой>. И здесь начинается самый интересный и, пожалуй, самый
криминальный по тем временам период моей жизни. Трест входил в состав
Министерства нефтяного и газового строительства. Это был монстр с огромными,
просто невообразимыми объемами финансирования и масштабами строительства.
Что-то наподобие нынешнего <Газпрома>. Огромные деньги попросту закапывались
в землю. По всей территории страны оставались ржаветь в земле десятки тысяч
километров нефте- и газопроводов, брошенная техника. Сотни миллионов рублей
разворовывались. Как раз в это время на одном из заседаний коллегии
министерства я впервые увидел Виктора Степановича Черномырдина. А позже и
ближе познакомился с его эксклюзивным <стилем работы> и <фигурами> речи. Ну
а когда его назначили премьер-министром, я понял: хана стране. А он семь лет
пропремьерствовал. Значит, не так-то просто было развалить державу даже
усилиями таких специалистов, как Черномырдин и Горбачев. У меня в то время
были друзья, которые <решали вопросы> непосредственно с Виктором
Степановичем. Поэтому знаю о нем, можно сказать, из первых уст:

- Так в чем состоял криминал на этом этапе?

- В то время начался распад системы контроля за действиями власти.
Начальники наши с трибун орали о том, какие мы все плохие, а через два часа
спокойно клали в карман взятки в десятки тысяч советских рублей, которые мы
им приносили. А деньги делали просто. Сметная стоимость работ, которые
выполняли подрядчики министерства, завышалась раз в пять-десять, а когда
можно было, и больше. Мы помогали начальству составлять фиктивные договора,
которые простыми бухгалтерскими проверками вскрыть было невозможно. Но тогда
же я понял, что рано или поздно вся эта <химия> обнаружится и начнут искать
крайних. А крайним должен был оказаться и я, вне всякого сомнения. У меня в
отличие от большинства моих друзей не было ни <волосатой руки> в нужных
кабинетах, ни влиятельных родственников, ни другой надежной <крыши>. Я тогда
поражался, с каким размахом воровали. И сегодня, я уверен, мало что
изменилось в высоких кабинетах. Только говорить о коррупции стали открыто.
Но практически без привлечения компетентных органов и наказания виновных в
воровстве и коррупции. А так, отвлеченно-безадресно. Воруют, мол, и все. И
ничего тут не поделаешь.
В общем, у меня и моих товарищей по работе в конце 80-х появились дурные
деньги. Хотя я всю жизнь до этого, как и мои родители, считал трудовую
копейку. Это было как раз перед тем, как развалилась страна.
Рынка не было, а деньги появились. Поэтому они и начали давить на экономику.
Но очень скоро период материального благополучия и морального
<беспокойства>, а попросту страха, кончился. Началась приватизация.

- Но приватизировать, наверное, ничего не удалось?..

- Именно так. Зато в первое время появилась возможность работать по тем
временам относительно честно. Мы организовали малое предприятие. Занимались
торговлей автомобилями - <жигулями> и <уазиками>. Автомобильные министерства
были еще в силе - от них зависели поставки комплектующих. Поэтому они
требовали от автозаводов <отката> в виде определенного числа машин по
мизерным по сравнению с отпускными ценам. Мы и занимались реализацией этих
левых автомобилей. Я тогда был маленьким участником большой аферы - в
масштабах всей страны. А младший научный сотрудник НИИ г-н Березовский на
автомобильных аферах сделал себе первое состояние. Мы даже, помню,
столкнулись как-то с его главными партнерами на <узкой дорожке>. Пришлось
уступить. Через несколько лет практически все наши постперестроечные проекты
в конце концов лопнули. Не было вменяемых правил игры и действующих законов.
А нарушать их открыто не позволяли размеры первоначального капитала. Те
крохи, что удалось скопить, в итоге были потеряны в 1998-м.

- И снова пришлось все начинать сначала?

- Как и сотням тысяч других <предпринимателей>. Три года я перегонял
подержанные автомобили из Германии. Бизнес относительно безопасный,
независимый и прибыльный. К слову, в Германии тех же турок-гастарбайтеров
очень не любят. Примерно так же у нас относятся к <лицам кавказской
национальности>, приезжающим на заработки. Это проблема существует во всем
мире. Но в Германии турки и арабы умеют из разбитых машин сделать конфетку,
которую потом можно с выгодой продать, скажем, в России. Умеют навести
внешний лоск, <впарить> покупателю и поиметь в итоге прибавочную стоимость.
Так и у нас: азербайджанцы умеют торговать, умеют сохранять фрукты, видят
лучше других свою, так сказать, геополитическую выгоду.

Так вот, в 2001 г. с перегонами пришлось завязать - замучили
конкуренты-братки. Я со своими старыми компаньонами организовал автосалон.
По своеобразному бартеру мы получали автомобили с УАЗа по заводской цене, а
взамен выполняли работы по их предпродажной подготовке. Бизнес был неважный,
но денег, чтобы в условиях либеральных реформ в экономике не умереть с
голоду, хватало. Но и здесь нас фактически разорили мощные конкуренты -
официальные дилеры автозаводов и сервисные центры.

- А сколько зарабатывали-то?

- Если на 6-7 человек набиралась в остатке по итогам месяца <треха> (три
тыс. долларов. - Авт.), это было хорошо. Но в конце концов пришли
<компетентные органы>, и, чтобы <закрыть вопрос>, посредники попросили с нас
12 тыс. долларов. А что закрывать-то было? Ничего не нарушали, только что не
хватали звезд с неба. Да и денег таких не было в наличии, а если и можно
было их собрать, то отдавать было, ей-богу, просто жалко. Подобные правила
игры в так называемом отечественном малом и среднем бизнесе нынешней власти
чрезвычайно выгодны - когда все мы фактически ходим под статьей.
Как минимум половина страны нищенствует, а половина получает конвертики с
жалованьем. На заседаниях правительства совершенно свободно говорят о
теневых схемах выплаты зарплат, обороте в подпольном бизнесе десятков
миллиардов долларов. И само собой разумеется, что со всем этим безобразием
ничего нельзя поделать. Да, мы понимаем, ничего поделать нельзя:

- А что можно?

- Те же трансфертные цены сырьевых компаний. Вы что, всерьез думаете, что
ЮКОС как отдельно взятый объект наезда Генпрокуратуры только один
использовал трансферты и никто в контролирующих органах ничего об этом не
знал? Сказки для дураков. Я убежден, что политика менеджерам компании на
самом деле по барабану. Просто они попробовали создать открытую компанию и
платить все налоги, которые требуют по действующим законам. Но ведь это
невыгодно власти! Как тогда поддерживать коррупцию на нужном уровне,
обеспечивать сверхдоходы чиновников? Из чего? Где для этого взять неучтенный
нал? Власть сама вынуждает уставших от реформ граждан нарушать закон. Потому
что сам факт такого нарушения и есть предмет коррупционного торга. А
по-другому, по-честному не получается - таковы сейчас правила игры в той
стране, которую мы все строим. Дружными усилиями. У власти всегда будет
возможность копнуть однажды чуть поглубже, чуть подальше заглянуть в далеко
не кристальное прошлое нашего бизнеса и найти там требуемый компромат. Был
бы человек. Ведь я тоже в какой-то степени сегодня Ходорковский, мы все
Ходорковские.

- Может быть, все-таки нам всем пока рано в <Матросскую Тишину>?

- Мне, например, не до шуточек. Поражает заговор молчания власти. Она, то
есть власть, видит, что все, условно говоря, воруют. Но ничего по этому
поводу говорить не будет. И делать не будет. Сделает только вид, что делает.
Вот идет заседание правительства. Вы просто посмотрите на лица многих наших
министров - и в этот момент напомните себе, что вся страна, как и сотни лет
назад, действительно ворует. В лучшем случае как минимум нарушает даже
бездействующие законы. И вам многое станет понятно.

- И что же делать?

- А я не знаю. С голоду я, правда, пока не умираю и не умру. Хотя сейчас,
если бы я работал по специальности, причем без использования моего личного,
скажем так, административного ресурса, я бы получал максимум 200 долларов.
Не представляю, как в Москве можно прожить с семьей на эти деньги. Поэтому
кручу баранку. Я хорошо знаю Москву, люблю ее. У меня есть свой ежедневный
план - 1000 рублей. Сажать, как говорят, кого попало не боюсь. Вот вас не
испугался. Вижу, что за человек меня останавливает. Попутно сужусь с
<Газпромом>, для которого наше ныне фактически бездействующее предприятие
выполнило вполне приличный объем работ. А деньги нам платить отказываются.
Вот вам еще одно <кидалово> - уже на государственном уровне. Сейчас живу
фактически в долг. Занял у друзей и успешно проедаю незаработанное.

- И не отпало желание трепыхаться, что-то зарабатывать, к чему-то стремиться
после стольких-то передряг в жизни?

- Привычка, наверное. А как можно ничего не делать? Бандита из меня не
получилось. Не получилось и чиновника. Научным работникам я в конечном счете
тоже так и не стал. Пока буду крутить баранку, дальше посмотрим. И все равно
надеюсь, что не пропаду. Как и страна, в которой я живу. Я патриот свой
Родины, своей страны, какой бы она ни была сегодня. Поэтому я верю в Россию,
как и указано на первой странице вашей газет. Сообща, все вместе мы все
равно прорвемся.

Подготовил Александр Кривцов