|
|
От
|
Сергей Вадов
|
|
|
К
|
C.КАРА-МУРЗА
|
|
|
Дата
|
11.10.2004 21:38:24
|
|
|
Рубрики
|
Прочее;
|
|
Кто получал льготы?
> Система была настроена на принципы "меритократии" - "заслуженные" получают льготу. Либералы требуют сменить это на принцип платежеспособности - ценой отсекают большинство. Конфликт фундаментальный, и каждый делает свой выбор, логика тут бесполезна. Другое дело, что положение можно было смягчить, введя чуть-чуть разнообразия. Коммерческие выезды, как и коммерческие магазины при Сталине (или как коммерческие полеты в космос).
При судье, который не обязан четко следовать правилам, выигрывает тот, кто играет не по правилам и бьет по ногам. Если бы можно было построить систему, при которой льготу (поездку за границу или доппаек колбасы) получали бы действительно наиболее заслуженные - цены бы ей не было. Если бы объявило начальство: всех послать за границу нет возможности, можем послать заслуженных. А чтобы стать заслуженным, надо (например) после работы еще 2 часа какой-нибудь другой работой заниматься. Не было бы проблем - есть четкие правила игры, если я честно выполнил свою часть, то чиновники уже обязаны предоставить мне загранпоездку. Может, я бы все равно не поехал бы, но это было бы мое решение. А когда закон написан нечетко, и чиновник имеет право и послать за границу, и не послать, и оба решения соответствуют закону - выиграет (в среднем) друг начальника этого чиновника, или друг самого чиновника, или тот, кто может денег под столом дать, или на худой конец тот, кто будет у чиновника унизительно выпрашивать. Сегодня ситуация изменилась - государственные унижения ограничены ОВИРом, но заработать денег, оставаясь в рамках порядочности, непросто. Тоже не сахар, но возвращаться в СССР (в этой его части) не хочется.
Ниже история из книги А.М.Городницкого "И вблизи, и вдали" http://www.kulichki.com/moshkow/MEMUARY/GORODNICKIJ/gorodnic.txt
С уважением,
Сергей Вадов
Вторая, вернее первая история, связанная с этой песней, произошла в родном моем Ленинграде на следующий год после ее написания, когда мне понадобилось оформлять визу за рубеж для следующего плавания. Дело в том, что для оформления визы представляется характеристика, подписанная дирекцией института, парткомом и месткомом, и составленная по строго установленной норме. Там, в частности, предусмотрена такая каноническая формула: "Морально устойчив, политически грамотен, в быту скромен. Семья дружная". Если хоть что-нибудь из вышеперечисленного не указано, или указано не строго в соответствии с упомянутыми выражениями, то характеристику можно не подавать -- все равно не пропустят. Документы на каждого проходили четыре строжайшие инстанции -- сначала институт, потом характеристику утверждают на выездной комиссии райкома партии. Мне неоднократно приходилось бывать на этих комиссиях и робко отвечать на дурацкие вопросы тупых "теток в исполкомовской одежде", упоенных своей неограниченной властью.
Помню как-то в нашем Октябрьском районе, во время очередного оформления в загранрейс, меня представлял комиссии секретарь нашего парткома, мой приятель Володя Мельницкий. Когда я уже ответил довольно успешно на все вопросы о текущей политике и тому подобных вещах (знание которых было мне совершенно необходимо для магнитных измерений в море), Володя на вопрос, увлекается ли чем-нибудь его подзащитный кроме науки, видимо, решив мне польстить, заявил, что Городницкий пишет стихи и песни. Лица членов высокой комиссии, явно склонявшейся к положительному решению, омрачились. Мне предложено было выйти за дверь, а секретарю парткома остаться. Как он рассказал мне потом, его начали подробно расспрашивать, что именно я пишу, нет ли у меня помимо "общеизвестных" песен каких-нибудь песен "для себя", которые я пою в кругу близких друзей и которые "не соответствуют". "Да зачем он вообще эти самые песни пишет? -- с сожалением спросил доброжелательный старичок с двумя колодками орденов, -- ведь вроде положительный человек, научный работник, и все вроде бы в порядке". Остальные также сокрушенно закрутили головами. Характеристику мне все-таки утвердили. "Они меня испросили, какие я твои песни знаю, -- улыбнулся Мельницкий, -- а я, как назло, только одну и помню -- "от злой тоски не матерись" -- так что я уж ничего им цитировать не стал".
После райкомовского утверждения, изрядно отлежавшись, характеристики и все документы шли на тщательную проверку в КГБ и только после этого передавались в специальную выездную комиссию обкома партии. Вся эта процедура обычно занимала минимум четыре месяца. Интересно, что все многочисленные и как правило высокооплачиваемые чиновники, явные и тайные, стоявшие (вернее сидевшие) у этого длинного конвейера, обычно были более склонны не пропустить, чем пропустить. Дело в том, что ответственность они несли только в том случае, если вдруг ненароком пропускали не того, кого надо, и возникали какие-нибудь чп. За срыв же важных научных командировок, чрезвычайно дорогостоящих океанографических экспедиций и других работ за рубежом все эти инстанции никакой решительно ответственности не несли. Я прекрасно помню, например, как в 1974 году наше судно "Дмитрий Менделеев", уже полностью снаряженное для выхода в экспедицию, около месяца простояло в порту, ожидая из Москвы "шифровку" с фамилиями участников экспедиции, "допущенных к рейсу". Сведения эти, видимо, были настолько секретными, что о том, чтобы передать их по телефону или телеграфу, не могло быть и речи. Убытки, понесенные в результате этого простоя, исчислялись сотнями тысяч рублей, не считая валюты, но это решительно никого не волновало: карман ведь не свой -- государственный.