ВИКТОР АНПИЛОВ
Поставив впереди своих «бомжей» пожилых женщин, Анпилов начал уличные беспорядки в Москве, прорвал цепь разбежавшейся милиции в районе Белого Дома, а затем на брошенных милицейских грузовиках с оставленными ключами зажигания повел «Трудовую Москву» к «Останкино», имея военным советником генерала Макашова. Они ехали по улицам столицы с поднятыми красными знамёнами мимо стоявших на обочине бронетранспортеров спецотряда «Витязь» дивизии имени Дзержинского, , которым командовал подполковник Сергей Лысюк. С бронетранспортеров махали руками проезжающим анпиловским машинам, что еще раз подтверждало сообщения Бабурина и Уражцева о том, что дивизия восстала против «диктатуры Ельцина».
Сам " подполковник Лысюк руками не махал,. а слушал радиопереговоры штаба дивизии с подразделениями, ожидая, когда в эфире появится его позыв ной. Лысюк был «122-м». Наконец, начальственный баритон, принадлежавший кому-то; кто может в боевой обстановке называть подполковника на «ты», изрек: <122-й! Они мимо тебя проехали?» - «Так точно»,- ответил подполковник.
«122-й,- продолжал баритон поезжай за ними. Медленно поезжай. Ни в коем случае не обгоняй. Встань там неподалеку. Жди команды. Без команды ничего не предпринимай. Ты меня понял?» - «Понял»,-- ответил Лысюк, и бронетранспортеры медленно покатили по залитым солнцем столичным улицам. -
Между тем, Анпилов и Макашов подъехали к телестудии «Останкино», где Анпилов начал свой очередной митинг. Нет нужды его цитировать, поскольку, кроме слов «уничтожить», гнездо сионистов», «захватить», «на виселицу», словарный запас «народно-рабочего вождя» состоял из одних завываний.
Между тем, Макашов инструктировал боевиков, как им действовать дальше. Генерал еще не остыл от штурма мэрии, где он дал историческую команду: «Гоните всех чиновников на... улицу! Обрежьте все линии связи!» А затем подытожил содеянное, заявив подвернувшемуся телекорреспонденту: «Отныне у нас не будет ни мэров, ни сэров, ни пэров, ни хэров».
У генерала было еще приподнятое настроение, когда, подойдя во главе анпиловской толпы ко входу в «Останкино», Макашов взял у Анпилова громкоговоритель и объявил: «Даю 10 минут на капитуляцию. Тем, кто добровольно сдастся, тому гарантирую оставить:.,- генерал засмеялся и закончил: - . . . оставить одно яйцо ! »
Генерал довольно захохотал, а от его истинно народной шутки засмеялся и Анпилов, а также все их воинство, ощетинившееся автоматами и гранатометами. .
Отметим, что в этот момент Анпилов и Макашов находились впереди своего войска, срок предъявленного им ультиматума стремительно истекал, и
Макашов выстраивал с помощью Анпилова свое войско в боевой порядок таким образом, чтобы оно попало под перекрестный огонь бронетранспортёров Лысюка, дремавших на другом конце площади.
Генерал распорядился, чтобы один из грузовиков протаранил двери телецентра, а вторые двери были бы разбиты выстрелом из гранатомета:
Приказ был столь же бездарным, как и приказ обрезать телефоны в уже захваченном здании мэрии. Грузовик не пролезал в дверь по габаритам, застрял и создал защитникам прекрасную баррикаду.
Но приказ - есть приказ. Пока готовились его выполнять., выяснилось, что Анпилов и Макашов уже покинули поле боя. И как раз, когда их машина мчалась обратно к Белому Дому,- некий герой из «Союза офицеров» подошел с гранатометом к стеклянным дверям телецентра и прежде, чем быть застреленным охраной, выстрелил. В другие двери врезался грузовик. В грохоте, огне и дыму посыпались стекла и затрещали автоматные очереди:
В этот момент заработала радиостанция на БТРе подполковника Лысюка: «122-й! К там стрелял? Они? Вот они сами себя и благословили! Начинай, 122-й!
Кинжальный перекрестный огонь крупнокалиберных пулеметов с БТРов отряда «Витязь» в буквальном смысле слова выкосил всю площадь. Лишь не многим удалось спрятаться в ближайшей парковой лесополосе Несколько очередей - БТРы дали и по окнам телецентра, чтобы пустые глазницы окон стали молчаливыми свидетелями ожесточенного боя... -
Анпилов же в это время уже снова выступал с балкона Белого Дома, призывая толпу сражаться с «диктатурой> до последней капли крови.
Разумеется, не своей, а их.
Когда первые отряды спецназа ворвались в Белый Дом, их взорам предстала страшная картина. Весь первый этаж и лестничные марши одного из боковых крыльев здания были забиты трупами, лежащими вповалку.
Это были «бомжи» Виктора Анпилова, расстрелянные в упор из автоматов. Они набились здесь, спасаясь от огня танков и БТРов снаружи. танковые снаряды сюда не залетали. Подозревать в этом ворвавшихся в здание десантников из состава 106-й воздушно-десантной дивизии или 218-го батальона - нельзя. У них просто не было времени на проведении подобной акции, поскольку все их действия подчинялись логике боя.
Тот, кто заманил сюда этих несчастных, тот, безусловно, и уничтожил их. Наверняка видя, что дело напрочь проиграно, была запланирована новая гнусная провокация: подвесить на Ельцина гору трупов, чтобы - с одной стороны, присвоить себе причитающиеся этим людям деньги - с другой, избежать ненужных разборок, неизбежных после поражения, а вместе с тем и уменьшить количество деклассированных элементов на улицах столицы.
Трое суток, полностью изолировав Белый Дом от внешнего мира; власти эвакуировали оттуда трупы несчастных бродяг, «клюнувших» на громовые лозунги Анпилова, и хоронили их на отдаленных кладбищах. У бомжей не было родных . и их никто не искал.
Разумеется, Анпилова среди них не было. Не получив даже царапины, он скрылся после сдачи Белого Дома (еще до первого выстрела) и пытался укрыться на одной из явок КГБ в Тульской области. Выданный одним из своих сообщников местной милиции, не посвященной в подробности высокой миссии Анпилова, он был арестован и для собственной безопасности помещен в Лефортово.
26 февраля 1994 года без суда и следствия ему была дарована амнистия, и Анпилов вышел на свободу с полной готовностью снова подставить под стволы автоматов любую толпу, у которой хватит ума за ним последовать.
А если вспомнить, что еще 21 сентября именно Анпилов истерично требовал немедленно «раздать народу оружие», то страшная и кровавая роль этого человека станет понятной даже тем, кто ничего понимать не желает. Так пусть хоть побережет собственную голову.
