Форум С.Кара-Мурзы

	От	Сергей Вадов
	К	All
	Дата	27.09.2004 10:04:46
	Рубрики	Россия-СССР; Тексты;

С.Г.Кара-Мурза "Советская цивилизация"

Выдержки из книги С.Г.Кара-Мурзы "Советская цивилизация" опубликованы в газете "Коммерсант-Plus" (Кишинев) N 032 от 17.09.2004

http://www.km.press.md/arhiv/04_32/m34.htm

ОТ "КОММЕРСАНТА PLUS": Может показаться, что все излагаемое С.Кара-Мурзой, – это "преданья старины глубокой", которые не представляют интереса для современности, тем более – молдавской. Но это не так: автор показывает, на какой основе вырастала советская цивилизация, какие коренные интересы народа составляли ее экономическую (подлинно экономическую, т.е. жизнеобеспечивающую, социально-хозяйственную, а не монетарную, не хрематистическую составляющую) основу. Именно следование в русле народного подхода к хозяйствованию на земле и в других сферах производства породило феномен "советского чуда", когда отсталая, почти сплошь неграмотная страна форсированно провела электрификацию, индустриализацию, разгромила фашизм, в считанные годы восстановила разрушенное войной хозяйство, уничтожила монополию США на атомное оружие, первой прорвалась в космос... Этот опыт бесценен. Мы живем в период, когда рушатся не только многие полезные, жизненно необходимые устои, но и вся система буржуазных взглядов на прогресс, развитие и людское счастье. Капитализм исчерпал себя и обернулся ужасающим падением человека и деградацией планетарной экосистемы. Выжить человечество может только на принципиально некапиталистической основе. Об этом – речь впереди.

Сергей КАРА-МУРЗА

Советская цивилизация

Главы из книги, т. I

«Один немец, настоящий немец из Мекленбурга, управитель соседнего имения, говорил мне: «У вас в России совсем хозяйничать нельзя, потому что у вас нет порядка, у вас каждый мужик сам хозяйничает – как же тут хозяйничать барину. Хозяйничать в России будет возможно только тогда, когда крестьяне выкупят земли и поделят их, потому что тогда богатые скупят земли, а бедные будут безземельными батраками. Тогда у вас будет порядок и можно будет хозяйничать, а до тех пор нет» (А. Н. Энгельгардт). Но как раз это в России и не удавалось.
Сегодня у нас есть исследованный многими школами опыт крестьянских стран «третьего мира». Он показывает, что образ жизни крестьянина (общинного или кооперированного) предоставляет человеку такие блага, которые не компенсирует более высокий денежный доход батрака. Еще более важно то, что модернизация сельского хозяйства через превращение крестьян в фермеров неизбежно выбрасывает из общества большое число пауперизированных земледельцев. Такая модернизация, даже если она считается успешной с точки зрения монетаризма и либерализма, разрушительна для общества и тем более для народа.

(Окончание. Начало в № 29-30)

Столыпин, Пиночет и демократы

Замысел программы Столыпина был известен давно – европейский путь развития капитализма в деревне. В современной России демократы много говорят о «замечательном успехе» Пиночета. И тут полезно вспомнить о крестьянах, а то пресса все о банках да о среднем классе. Вот данные Экономической комиссии ООН по Латинской Америке, которые привела историк З. И. Соколова на международном семинаре в 1994 г.: «После прихода к власти Пиночета были расформированы кооперативы, которые вызывали негодование политиков своей неэффективностью и в которых было занято примерно 450 тыс. крестьян. Порядка 50 тыс. крестьянских хозяйств, можно сказать, «состоялись» на участках, полученных от разрушения кооперативов. 400 тыс. крестьян оказались пауперами. Их расселили вдоль дорог. Иногда в распоряжении семьи паупера – лишь 100 кв. м земли. С семьями это девятая часть населения страны, выпавшая из экономически активной жизни; это даже не маргиналы, а именно пауперы. Такое явление настолько универсально для стран, пошедших по пути разрушения кооперативов, что чилийские экономисты даже оперируют термином «пауперизирующее окрестьянивание»… Произошло сращивание финансового капитала и аграрного – и не в пользу Латинской Америки и его крестьянства».
Если считать крестьян, составлявших в начале ХХ века 85% населения России, разумно мыслящими людьми, то надо признать как факт: раз они сопротивлялись реформе Столыпина, значит, “развитие капитализма в России” противоречило их фундаментальным интересам. Столыпина не поддерживали даже крестьяне, которые выделились на хутора и отруба (одно дело личная выгода, другое – смена всего деревенского уклада). При этом всем очевидно, что вести хозяйство на крупных участках выгоднее: трудозатраты на десятину составляли в хозяйствах до 5 дес. 22,5 дней, а в хозяйствах свыше 25 дес. – 6,1 дня. Значит, переход к капиталистическим фермам нес крестьянам такие потери, которые перекрывали эту огромную выгоду. Маркс верно сказал, что крестьянин – “непонятный иероглиф для цивилизованного ума”.
Исходя из политэкономии, Ленин был уверен, что освобождение крестьян от оков общины – благо для них. Строго говоря, это либеральный взгляд, который сводится к той мысли, что быть свободным индивидом лучше, чем входить в солидарный людской коллектив.
Общинное право запрещало продавать и закладывать землю – это, конечно, стеснение. Почему же крестьяне его поддерживали? Они знали, что в их тяжелой жизни чуть ли не каждый может попасть в положение, когда отдать землю за долги или пропить ее покажется наилучшим выходом. И потерянное не вернешь. Не вполне распоряжаться своим урожаем, а сдавать в общину часть его для создания неприкосновенного запаса на случай недорода – стеснение. Но в каждой крестьянской семье была жива память о голодных годах, когда этот запас спасал жизнь. Общинное правило, гарантирующее выживание, ценилось крестьянами выше свободы. Крестьяне говорили: “Если нарушить общину, нам и милостыню не у кого будет попросить”.
Конечно, после двухсот лет “дикого” капитализма на Западе социал-демократы убедили общество в необходимости сознательной солидарности и организации системы социальных гарантий через государство. Но русские крестьяне рассудили, что они до этого могут и не дожить, да и не получит Россия тех огромных средств из колоний и “третьего мира”, на которые создает эти системы западное государство.
Октябрь и земельный вопрос
Спор о земледельческой общине можно считать законченным после двух исторических экспериментов: реформы Столыпина и Октябрьской революции 1917 г. Получив землю, крестьяне повсюду восстановили общину. К 1927 г. в РСФСР 91% крестьянских земель находился в общинном землепользовании. Итак, едва история дала русским крестьянам передышку, они определенно выбрали общинный тип жизнеустройства. И если бы не грядущая война и жесткая необходимость быстрой индустриализации, возможно, более полно сбылся бы проект государственно-общинного социализма народников.
Ошибка марксистов, слишком жестко применявших формационный подход, заключалась в том, что они ставили знак равенства между докапиталистическими формами и некапиталистическими. Если не видеть в общине ее цивилизационное, а не лишь формационное содержание, то она, будучи “докапиталистической” формой, в конце XIX в. выглядит как пережиток, отсталость. Если же рассматривать общину как продукт культуры, а не формации, то в ней виден особо гибкий и насыщенный содержанием уклад, совместимый с самыми разными социально-экономическими базисами. На основе общинных отношений во многом строилась ускоренная индустриализация Японии, Китая и стран Юго-Восточной Азии. Принципы общины лежат в построении больших кооперативов малых предприятий юга Италии, которые конкурируют с крупными корпорациями даже в области микроэлектроники.
Возможность русской общины встроиться в индустриальную цивилизацию до народников предвидели славянофилы. А. С. Хомяков видел в общине цивилизационное явление – “уцелевшее гражданское учреждение всей русской истории” и считал, что община крестьянская может и должна развиться в общину промышленную. О значении общины как учреждения для России он писал: “Отними его, не останется ничего; а из его развития может развиться целый гражданский мир”.
Д. И. Менделеев, размышляя о выборе для России такого пути индустриализации, при котором она не попала бы в зависимость от Запада, высказывался еще определеннее: “В общинном и артельном началах, свойственных нашему народу, я вижу зародыши возможности правильного решения в будущем многих из тех задач, которые предстоят на пути при развитии промышленности и должны затруднять те страны, в которых индивидуализму отдано окончательное предпочтение”.
Есть крайне важный для нашей темы результат, в который десять лет не верят обществоведы. В одной статье журнала «Вопросы экономики» (№ 4 за 2000 г.) говорится: «После скандально известных исследований рабского труда в южных штатах США... совершенно иной видится взаимосвязь понятий «архаичность» и «эффективность». Ранее apriori считалось, что архаичные, унаследованные от предшествующих эпох экономические структуры обязательно менее эффективны, чем новые, рожденные более высокоразвитым общественным строем». Надо сказать, что автор этих исследований» в 1993 г. получил Нобелевскую премию по экономике.
Речь идет о том, что негры-рабы в США, которые фактически были на оброке (плантаторы не вмешивались в организацию их быта и труда), были поразительно эффективнее белых фермеров. Во время уборки хлопка рабов не хватало, и обычно на сезон нанимали белых рабочих. У них в среднем выработка была вдвое ниже, чем у негров-рабов (кстати, раб при этом получал и зарплату вдвое выше, чем свободный работник). Белые протестанты не могли освоить сложную организацию коллективного труда, которая была у африканцев. Душевая выработка негра была на 40% выше, чем фермера.
Русские крестьяне, вытесненные в город коллективизацией, восстановили общину на стройке и на заводе в виде “трудового коллектива”. Этот уникальный уклад со многими крестьянскими атрибутами (включая штурмовщину) во многом определил “русское чудо” – необъяснимо эффективную форсированную индустриализацию СССР.
Земледелие буржуазное
и крестьянское
В предисловии к книге “Развитие капитализма в России” Ленин выражает солидарность с Каутским в “признании прогрессивности капиталистических отношений в земледелии сравнительно с докапиталистическими”. Этот тезис важен сегодня, поскольку в СССР он с 1970-х годов повторялся в расширенной форме: “капитализм в земледелии прогрессивнее некапитализма ”. Имелся в виду уже советский строй.
Сегодня в России ложность этого расширенного тезиса очевидна: на той же земле, с той же технологией и с теми же людьми попытка заменить советские производственные отношения капиталистическими привела к спаду производства в два раза и к глубокой деградации хозяйства и всей жизни.
Но и на Западе капитализм не принес того прогресса в сельском хозяйстве, о котором твердят либералы и эсдеки. Мы знаем, что возникновение капитализма в Европе привело к резкому ухудшению питания – вплоть до момента, когда хлынул поток денег из колоний, мяса и пшеницы из Америки. В Германии в конце средневековья потребление мяса составляло 100 кг на душу, а в начале XIX века – менее 20 кг. Я уж не говорю о колониях, где европейские фермеры разрушали местную культуру земледелия. Индия до англичан не ведала голода. Ацтеки в XV веке питались лучше, чем средний мексиканец сегодня. Именно из-за разрушения местных систем земледелия европейцами происходило вымирание туземцев. Где же прогресс? Сам Маркс признает, что внедрение капитализма в земледелие других цивилизаций приводит к самым плачевным результатам. В I томе “Капитала” читаем: “Если внешняя торговля, навязанная Европой Японии, вызовет в этой последней превращение натуральной ренты в денежную, то образцовой земледельческой культуре Японии придет конец”. Не высказаться определеннее: некапиталистическое сельское хозяйство Японии признано образцовой культурой, а внедрение в нее капитализма ее угробит.
Монетаризм и экология
В последнее время (особенно в связи с Конференцией ООН “Рио-92”) вышли труды, доказывающие, что крестьянское земледелие в принципе более продуктивно и экономно, чем капиталистическое. Причина – в накопленной веками экологической интуиции крестьянина, которой нет у фермера, “предпринимателя на земле”. До современных экологов то же утверждали антропологи, изучавшие докапиталистические формы культуры. К. Лоpенц писал: “...Научное мышление, не основанное на достаточно шиpоких познаниях, своего pода половинчатая научная подготовка, ведет к потеpе уважения к наследуемым тpадициям. Всезнающему педанту кажется невеpоятным, что в пеpспективе возделывание земли, как делал кpестьянин с незапамятных вpемен, pациональнее амеpиканских агpономических систем, технически совеpшенных и пpедназначенных для интенсивной эксплуатации, котоpые во многих случаях вызвали опустынивание земель за два-три поколения”.
Конечно, средняя продуктивность земледелия была в России низкой. Но, говоря о причинах, следовало бы взвесить все существенные факторы. Ленин же построил предельно абстрактную модель с одним фактором: “капиталистическое хозяйство – крестьянское хозяйство”. Между тем, согласно данным середины 70-х годов XIX в., средний доход крестьян с десятины в европейской части России составлял 163 коп., а все платежи и налоги с этой десятины - 164,1 коп. Тяжелейшей нагрузкой были выкупные платежи крестьян за свою же общинную землю. В 1902 г. они составили 90 млн рублей – более трети тех денег, что крестьянство получало от экспорта хлеба. Такого “удушения монетаризмом” было вполне достаточно, чтобы подавить всякий прогресс. Смог бы это выдержать капиталистический фермер? Нет. А крестьянин выдерживал. Не только кормил, хоть и впроголодь, народ, но и оплачивал паразита-помещика, и индустриализацию России, и имперское государство. Именно это и есть надежный показатель эффективности.
Я уж не говорю о самом объективном факторе – природном. В среднем по России выход растительной биомассы с 1 га более чем в 2 раза ниже, чем в Западной Европе и почти в 5 раз ниже, чем в США. Лишь 5% сельскохозяйственных угодий России имеют биологическую продуктивность на уровне средней по США. Если в Ирландии и Англии скот пасется практически круглый год, то в России период стойлового содержания 180-212 дней. Однолошадный крестьянский двор в среднем мог заготовить только 300 пудов сена и продуктивного скота держать не мог. Внедрение капитализма и рынка заставило увеличить посевы хлеба на экспорт, количество скота в ХХ веке стало быстро сокращаться, что в свою очередь привело к снижению плодородия почв. Налицо технологический регресс.
А. Н. Энгельгардт много места уделяет сравнению крестьянского и помещичьего (ставшего уже капиталистическим) земледелия. Он пишет: «Агрономы Руси, нахватавшиеся из популярных французских книжек кое-каких поверхностных химических знаний, говорят, что мужик наделен достаточным количеством земли, но только не умеет ею пользоваться рационально, а потому не получает с нее того, что следовало бы. Они указывают, как много получает немецкий мужик с такого же количества земли, они советуют мужику изменить систему хозяйства, вести хозяйство интенсивное, советуют мужику удобрять землю виллевскими искусственными туками... Удивляешься только нахальству и бесстыдству этих недоучек. Мужик глуп, мужик не понимает хозяйства, мужик не знает, что скот нужно хорошо кормить, чтобы он был производителен, мужик не умеет убирать сено, ухаживать за скотом, рационально утилизировать молочные продукты. Ест, дурак, сам молоко, творог, топленое масло, вместо того, чтобы приготовлять из него парижское масло и честер для продажи господам. Мужик не знает, что нужно удобрять землю, вести интенсивное хозяйство. А между тем мы видим, что этот мужик, который не знает, что скот нужно хорошо кормить, в страду, в покос работает по двадцати часов в день, убивается на работе, худеет, чернеет с лица и все для того, чтобы заготовить побольше корму для скота...
Я сел на хозяйство в 1871 году и, смею думать, достаточно подготовленный научно. Теперь прохозяйничав одиннадцать лет, доведя хозяйство мое, по его производительности, до блестящего состояния, я говорю, что в общем разделяю воззрения мужика на хозяйство. Я считаю, что хозяйственные воззрения мужика, в главных своих основаниях, чрезвычайно рациональны, если смотреть на дело с точки зрения общей, государственной пользы. Если же мы посмотрим на частные хозяйства, ведущие свое дело рационально, достигшие большой доходности, то увидим, что эти хозяйства имеют значение только сами для себя и никакого общего значения их системы, приемы и пр. не имеют. Для себя эти хозяйства рациональны, но для общего хозяйства страны они не имеют смысла...
Я утверждаю, что поскольку извлечь те богатства, которые теперь лежат втуне, может только мужик, и так как будущность у нас имеет только общинное мужицкое хозяйство, то все старания должны быть употреблены, чтобы эти пустующие земли пришли к мужику. Этого требует благо страны».
Подлинная эффективность
О том же свидетельствовало крестьянское хозяйствование. Среднегодовая урожайность крестьянских полей после реформы 1861 г. стабильно росла. В 1860-х она составляла 4,4 ц/га, в 1870-х – 4,7 (рост на 7%); в 1880-х – 5,1 ц (рост на 8%), в 1900-х – 5,9 (рост на 15%), в 1901-10 – 6,3 ц (рост на 7%), в 1922-27 – 7,4 ц/га (рост еще на 17%). Крестьянин в России использовал землю гораздо бережнее и рачительнее, чем частный собственник – ибо для крестьянина земля означала жизнь, а для собственника – лишь прибыль. Об этом А. В. Чаянов писал: “...Для капиталистического хозяйства являются совершенно неосуществимыми мелиорации, дающие прирост ренты ниже обычного капиталистического дохода на требуемый для мелиорации капитал, и столь же очевидно, что все эти соображения неприменимы в отношении мелиораций трудового крестьянского хозяйства уже по одному тому, что оно не знает категории капиталистической ренты... В условиях относительного малоземелья семья, нуждающаяся в расширении объема хозяйственной деятельности, будет производить мелиорации, невыгодные и недоступные капиталистическому хозяйству, точно так же, как она уплачивает за землю и ее аренду цены, значительно превышающие капиталистическую ренту...”. И далее: “В России в период начиная с освобождения крестьян (1861 г.) и до революции 1917 г. в аграрном секторе существовало рядом с крупным капиталистическим крестьянское семейное хозяйство, что и привело к разрушению первого, ибо малоземельные крестьяне платили за землю больше, чем давала рента капиталистического сельского хозяйства, что неизбежно вело к распродаже крупной земельной собственности крестьянам... Арендные цены, уплачиваемые крестьянами за снимаемую у владельцев пашню, значительно выше чистой прибыли, которую с этих земель можно получить при капиталистической их эксплуатации”.
Таким образом, даже в рамках понятий политэкономии, то есть используя чисто монетарное измерение, следует признать крестьянское хозяйство (в условиях России, и не только России) более эффективным, нежели фермерское, капиталистическое.