Форум С.Кара-Мурзы

	От	Георгий
	К	Георгий
	Дата	09.09.2004 22:49:33
	Рубрики	Тексты;

"Спасение России - в оживлении сердца страны, великорусской деревни." (*+)

http://www.lgz.ru/1314

МНЕНИЕ

Есть идея!

Россия выдержала накатывавшиеся на неё удары судьбы во многом благодаря тому, что крестьянство закрывало собой все бреши, давая
возможность отстаивать интересы государства. Но сегодня у нас на 10 горожан - лишь один селянин. В деревне безысходность, нищета,
пьянство, как следствие - вырождение нации. Чернеющие остовы изб и коровников на фоне зарастающих бурьяном полей - вот он, русский
пейзаж.
Мы уверены, что Россия сумеет мобилизовать свои резервы, прийти к духовному, национальному объединению, решить все проблемы. Но
начнётся это движение лишь с оживления сердца страны - великорусской деревни.
Мы предлагаем оказать адресную финансовую поддержку немногочисленным крестьянским семьям, которые ещё живут на своей родной земле,
не опустили руки, но занимаются крестьянским трудом: держат скот и реализуют продукцию. Это производство в застое, но если
государство проявит к нему интерес, то можно ожидать быстрых положительных результатов. Прежде всего имеется в виду молоко. В малых
деревнях на него нет спроса, а соответственно и стимула у крестьян для расширения производства.
Интересы маслозаводов, преследующих свои коммерческие цели, противоречат интересам крестьянства. В такой ситуации только государство
способно, даже обязано, купить у крестьян это молоко и передать его малообеспеченным пенсионерам, инвалидам, детским учреждениям и
другим институтам социальной поддержки населения.
Принципиально, что закупки должны осуществляться по рыночной цене региона и их объём, приходящийся на конкретное хозяйство, должен
быть ограничен. При осуществлении данной схемы у крестьян появляется стимул к труду, уважение к государству, и, как следствие,
произойдёт улучшение демографической ситуации.
Крестьянская семья, с постоянным доходом и перспективой, станет основным фактором стабильности государства. Россия не там, где её
танки, а где живёт семья русского крестьянина.

Юрий и Глеб КУЗНЕЦОВЫ, Красноармейский район Краснодарского края

http://www.lgz.ru/1315

Валентин Распутин: <Если дело дошло до края>

Большой писатель смотрит дальше, чувствует тоньше, видит глубже.
Это доверие усиливается многократно, если писатель никогда не изменял себе
и говорил, и писал правду, какой бы горькой и суровой она ни была, не прельщаясь суетностью времени. Откликаться на злобу дня - это
тоже в традициях русской литературы.

- Валентин Григорьевич, в России удивительно живучи три сакраментальных вопроса: что с нами происходит? кто виноват? что делать?
Сегодня, в непростое для страны время, мы, задаваясь ими, основной акцент делаем на экономическую составляющую. И с тяжёлым вздохом
признаём, что произошло ужасное - мы почти превратились в сырьевую колонию западных стран. Кто в этом виноват, вроде разобрались.
Более или менее понятно, и что делать. Но ведь очень немногие из нас признаются себе в том, что именно мы сами, и никто иной,
позволили с собой это сделать!
- Что ж плакать по волосам, когда чуть голову не снесли. Все проблемы последних двух десятков лет образовались в предшествующем
периоде. Глупо считать, что вот пришёл 1991 год, все ошалели, потеряли ориентацию и дружно пошли голосовать за Ельцина, поддержав
перед этим Горбачёва. Предшествующий период, как бы кто ни пытался его оправдать, не был идеален и представлял собой всё более
нагнивающую опухоль, которая неизбежно должна была лопнуть, и был не менее драматичен, чем время нынешнее. Конечно, называть СССР
<империей зла> могли только больные люди, но гнетущих застойных явлений, в том числе лжи, хватало.
Она опутывала нас повседневно, как бы повисая перезрелой тяжестью и моральной усталостью от самого факта своего существования. Мне
кажется, что чувство безысходности в обществе нарастало. Я хорошо помню это время. Его не сравнить, разумеется, с тем, что произошло
после. В последние годы коммунизма был <отработанный> воздух, духовный гнёт, прогнившая, упрямо не снимаемая завеса лжи, а в 90-е
бандитским ударом по голове просто выбили всякие чувства, кроме омерзения и боли.
Чтобы избежать этого бандитизма в стране, что-то начинать делать надо было ещё в 70 - 80-е, а не скатываться равнодушно и
<мужественно> в пропасть. Нужны были разумные, безболезненные, исцеляющие реформы, а дождались реформ Горбачёва и Ельцина. Многие
десятилетия никаких поправок ни в идеологию, ни в экономику:
Нельзя было произносить русское имя, жили с обдёрганной историей, философией и литературой. Свободы нужны были, свободы, но не те,
которые грянули в конце 80-х - начале 90-х. Я и тогда был уверен и теперь уверен, что такие постепенные и разумные реформы, как в
Китае, были возможны и вполне осуществимы в России.
Поэтому пошёл к Горбачёву в Президентский совет. Не потому, что абсолютно доверял Горбачёву, а рассуждал примерно так: если не я, то
Евтушенко или Коротич: А уж что бы они принялись советовать, сомнений не вызывало. Но, как ни горько в этом признаваться, они и без
места в Президентском совете советовали, их советы ценились больше.
И вот эта горбачёвская политика забалтывания, обмана привела к тому, что люди вконец запутались. Единственный, кто оказался
покрепче, это деревенский житель. Тут сама земля помогала, она внушала, что может быть с общественным полем России, если засеять его
сорняками. А городской житель: Справедливо, наверное, говорят, что народ живёт в селе, а в городе население.
Я хорошо помню огромные колонны из сотен тысяч образованных людей из подмосковных научных городков (а это научная элита), которые
раз за разом затопляли Манежную площадь, чтобы постоять за Ельцина и его пьяные выходки. Это было какое-то учёное безумие. Поневоле
вспоминается И. Солоневич, говоривший в своей <Народной монархии>: как только по весне распускаются листья, <распускаются> и
профессора. Добавим: и даже академики.
- Вновь подтвердилось, что история ничему не учит. По сути, мы повторили 1917 год, может, с меньшим драматизмом:
- Выходит так. Но надо ещё посмотреть, в меньшем ли: Многие в то время говорили о похожести исторических ситуаций, и книги приходили
из-за рубежа, в которых сравнивались эпохи. К этому времени уже вышло и солженицынское <Красное колесо>, одна из книг которого была
полностью посвящена Февральской революции и происходившему после неё. Но когда человек хочет заблуждаться, он будет заблуждаться, не
оборачиваясь ни на какие уроки истории.
- Ах, обмануть меня не трудно:
- :Я сам обманываться рад. Может, нас подвела наша извечная простоватость. Мы изменили сами себе только во имя перемен.
- Из желания жить ещё лучше?
- Нет! Перемен как идеи, как фетиша. Просто прежняя жизнь опостылела, дошла до края. Пусть будет хуже, но новая! Ведь бывает такое.
Вспомним шукшинский рассказ <Стёпка>. Человек сбежал из заключения всего за несколько недель до освобождения. Сбежал, погулял дома
один вечер и не то чтобы счастливый, а какой-то удовлетворённый пошёл опять в лагерь уже на годы. Дурость? Да, но шукшинский герой
своего добился, глотнул свободы. И тут так же. Обрыдло всё, давайте поменяем, а там будь что будет, авось вывернемся. Ну и как чаще
всего бывает, получилось как всегда. Не просто не вывернулись, а в такую яму грохнулись, что теперь вот не знаем, как и выбраться. И
себе изменили, и России, и здравому смыслу.
- Мне представляется, что ваша повесть <Пожар> стала лишь констатацией того, что было написано прежде. Например, того же <Прощания с
Матёрой>. А ведь это 70-е. Тогда же появилась и вампиловская <Утиная охота>. Две эти вещи стали как бы символами уходящей и новой
эпох. И угадано было верно, <зиловщина> - наша сегодняшняя повседневность, это они, зиловы, в лице ельциных и горбачёвых <творят в
России бал>.
- Многими, особенно писателями-деревенщиками, было замечено тогда, как цинизм уверенно входит в нашу жизнь. И прежде всего именно та
большая общественная ложь, что угнездилась в обществе, потворствовала и давала возможность Зилову быть циником. В то время ещё
<приятным> циником. Ценности, которые были прежде, они лишь декларировались, а не действовали. Осталась лишь оболочка, формалистика.
Сама система создавала такую ситуацию. Вспомните солженицынское <Жить не по лжи>.
Но Боже мой, что такое цинизм Зилова в сравнении с цинизмом наших новоиспечённых хозяев жизни. Зилов - это самое начало, цветочки,
как говорят. Я думаю, и в наше время Зилов остался бы всего лишь мелким циником. Лишь как явление, как начавшая укореняться уже
тогда болезнь, как зуд отказываться и издеваться над тысячелетними нравственными ценностями. Но это бытовой цинизм. А
государственный вырос, конечно, из Кремля.
- Безрадостная картина. Сегодня многие из них если не ужаснулись делом рук своих, то достаточно отрезвели. Но что же дальше?
- Пока я вижу одно и полностью уверен в этом, что дело дошло до края. Знаю и другое: если дело дошло до края, то по всем законам
начинается обратное движение.
Ведь как было после Октябрьской революции? В своей размашистости в деле классовой борьбы дошли до края, дальше идти было некуда,
священников уничтожили, мужика согнали с земли и втоптали в тундру, интеллигенцию <перевоспитали>, как, каким образом началось
обратное движение? Многие говорят, что нас спасла Отечественная война. Как ни парадоксально это звучит, да, в какой-то мере спасла,
потому что срочно пришлось возвращать многие гонимые ценности, в том числе церковь. Но нам бы всё равно пришлось бы давать обратный
ход от революционного безумия. Так или иначе, но пришлось бы. Ну не было бы Сталина, пришёл бы какой-то другой человек с его волей и
умом. Что касается исторических событий, я верю в какую-то их предрешённость. Вспомните Смутное время:
Вот многие говорят, что Путин никуда не годится. А может быть, не надо о нём так безапелляционно? Время тяжкое: обнищали, растеряли,
развеяли по ветру всё лучшее: Тут горлом или кулаком не возьмёшь, тут, может быть, изворотливость и трезвость Путина и нужна. До
прихода нового лидера, более решительного и самостоятельного.
- О появлении нового лидера говорят много. Есть мнение, что непременно он должен появиться из глубинки, и даже из крестьянской
среды. Этакий былинный Никитушка Ломов.
- Я так не думаю. Роль крестьянской среды заключается совсем не в этом. Она - в сохранении тех ценностей, которые были прежде.
Имеется в виду почва - нравственная и духовная.
И черпается она из самой земли, в ней сила-то. Но дело в том, что пока земля не в состоянии родить этой возбуждающей энергии или
рождает её недостаточно - потому что она сейчас в системе государственных и народных ценностей на десятом месте. Будет на первом -
будет и этот урожай.
- У меня такое чувство, что в деревне уже ничего не осталось, социальные пороки так глубоко проникли и в ту среду, что убито всё,
даже язык умирает.
- Есть и это. Но плохое всегда больше на виду. А здоровое оно всё-таки живёт молча и спокойно. И не надо думать, что существующая
внутренняя сохранность, скажем нравственная, живёт в мизерных количествах и только у старух. Она не просто должна быть, она есть и у
молодых, в этом я совершенно уверен. Иначе мы просто потеряем свою самобытность. Кстати, проблема сохранения самобытности стоит не
только у нас, она существует во всём мире, в том числе в Японии и Китае. Хотя там она сохраняется гораздо лучше.
И вообще новая сила, которая идёт на смену существующей, она родом с Востока. Америка долго не продержится. Я, конечно, не оракул и
не могу с точностью предсказать, сколько ей осталось, но это исторически предрешено.
Американская нация ослабла, развращена богатством и вседозволенностью, её разнородный генетический фонд пришёл в противодействие и
предвещает тяжкие гражданские события. Мир всюду не любит Америку, враждебные чувства к ней аккумулируются сейчас в активные
действия, одни из которых можно назвать терроризмом, а другие сравнить с обычаями волчьей стаи, готовой растерзать вожака.
Американцы, несмотря на всю свою активность, ослабили себя болезнью, которая называется демократией, и сожгли себя в том
наднациональном плавильном котле, который сами же и придумали. Очень возможен распад этого государства.
- А распад России? Эта проблема многими сейчас муссируется.
- Я думаю, что, если в ближайшее время ничего трагического не произойдёт, распада России не будет. Эта опасность особенно сильно
существовала в 90-е годы, мы были очень к этому близки. И, как мне кажется, создание федеральных округов эту проблему если не сняло
совсем, то очень сильно её ослабило.
- Неблагодарное дело прогнозы, и всё-таки - ваш взгляд на ближайшую перспективу?
- Пессимистически-оптимистический (смеётся). Сейчас, конечно, больше пессимизма. И всё-таки думаю, что ситуация должна выйти на
другой оперативный простор. Для всего нужно время. И, может быть, оно где-то на подходе, а мы его просто не замечаем. Перемены-то
ведь к лучшему есть. В таком они узле противоречий, эти перемены, что выпутать их трудно. Но они есть.

Беседовал Геннадий РУССКИХ

http://www.lgz.ru/1316

<Серая зона> президента

Через два дня после инаугурации президента Путина на второй срок произошёл зловещий взрыв в Грозном, унёсший жизнь Ахмада Кадырова.
Это было недоброе предзнаменование; как-то само собой подумалось: вдруг Путину перестало везти?

Александр ДУГИН

В течение первого срока всё или почти всё складывалось для него самым лучшим образом. Из критических ситуаций 11 сентября 2001 года
или событий на Дубровке президент выходил без особых потерь. Прекрасная конъюнктура цен на нефть, политическая стабилизация,
равноудаление всех и вся, укрощение губернаторов, рассеяние политических противников, плотный контроль над СМИ. Это была <белая
зона> Путина; всё ладилось почти само собой. Казалось, всё работало на него, и ему оставалось лишь слегка корректировать курс.
На Путина играл важнейший фактор: контраст. Прежние президенты - Горбачёв и Ельцин - воспринимались массами как национальная
катастрофа, недоразумение, помешательство. Вся история ближайших предшественников Путина по власти была историей нескончаемых
поражений, уступок, позора и распада. Государство и его геополитическое влияние съёживались на глазах. При Ельцине в Кремле
воцарилось пьяное безумие, крысиная возня олигархов, полная девальвация державных ценностей. Путин на этом фоне был воспринят нацией
как избавление, как переломный момент, как шанс. Русские любовались Путиным, даже не задумываясь над тем, что он делает и делает ли
он что-либо вообще. Собранный, трезвый, молодой, серьёзный президент - он занялся страной. О лучшем никто не мог и мечтать.

Политической формулой Путина первого срока было сочетание патриотизма и либерализма. Это сочетание покрывало ожидания подавляющего
большинства россиян: патриоты аплодировали курсу на возрождение державности, либералы - по меньшей мере умеренные - довольствовались
преобладанием <своих> в экономическом секторе правительства, относительно <западническим> стилем внешней политики. Всё работало, и
на удивление гладко. Без сучка без задоринки прошли думские выборы; играя, Путин победил - сокрушительно - в президентских.
Инаугурация 7 мая 2004 г. в Кремле была апогеем этой <белой зоны>. Дальше что-то в планах истории сбилось, что-то пошло не так,
свернуло не туда.
Устранение Кадырова - причём показательно, 9 Мая - было абсолютным ЧП. В Чечне, если верить СМИ, противников новой власти <уже почти
не осталось>, боевики сдавались пачками; судя по победным реляциям, всё шло как нельзя лучше, и вдруг - как гром среди ясного неба -
Кадырова больше нет. Беда не приходит одна, и 22 июня в Ингушетии всё те же <несуществующие>, <упразднённые> и <наголову разбитые>
боевики поднимают восстание, атакуют федеральные ведомства, ни в чём себе не отказывают. А потом взрывы в Москве, захват в
Беслане...
Параллельно в Грузии начинает <кавказский загул> Саакашвили, развязно и недолго думая выбивающий важнейшие российские козыри на
Южном Кавказе. Далее следует необъяснимый для всего стиля путинской политики - мускулистой и мужественной - вывоз Аслана Абашидзе, а
в июле тучи всерьёз сгущаются над Южной Осетией и Абхазией.
Линия на монетизацию социальных льгот встречает неожиданно жёсткий приём в обществе, и дело не спасают даже ряженые процессии бомжей
с полукоммунистическими транспарантами, взывающие - по сценарию кремлёвских технологов - <Лишите нас льгот, мы хотим этого!>.
Контроль над электронными СМИ и ручным парламентом не позволяет реакции на эту цепь явных неудач выразиться на политическом языке -
на экранах Дубовицкая затмевает собой общество, а в парламенте даже шёпот недовольства тонет под каменным монолитом <Единой России>.
Но всё это не решает, а лишь откладывает остроту ситуации на потом, замораживает её.

Всё вместе даёт основание для тревожного заключения: <белая зона> правления Путина приходит к концу. Мы стоим на пороге <серой
зоны>. <Серая зона> означает, что те же самые политические ходы, формулы, приёмы и телодвижения власти, которые давали совсем
недавно однозначно и заведомо положительный результат, отныне будут восприниматься и оцениваться по-другому. Если и не с
противоположным знаком - в <серой зоне> всё ещё <довольно светло>, - то уж всё равно не так, как раньше. <Серая зона> - это первый
аккорд эрозии ожиданий, первые сумерки разочарования, возникновение чувства неудовлетворённости, апатии, усталости. Крайне опасные
синдромы. Признаки этого налицо, и они очень серьёзно влияют на общий стиль правления второго срока Путина. Совершенно другого
срока - по качеству, политической проблематике, характеру вызовов и рисков.

Контраст. То, что Ельцина и тем более Горбачёва постепенно забывают, вчера работало на Путина, сегодня работает против него. Все
преимущества Путина - возраст, трезвость, жёсткость, прагматизм и т.д. - выглядели особенно ярко, когда Путина сравнивали с
предшественниками. На втором сроке его будут сравнивать с самим Путиным или с его - так и не сформулированной до сих пор -
политической программой. Фактор контраста стирается, планка претензий, вопросов, недоумений, критики повышается. Если ранее было
достаточно сказать <Путин!> и это было понятно всем, в смысле <не Ельцин>, сегодня на подобное высказывание всё чаще отвечают
раздражённо: <Путин?! Ну и что что Путин, что он, собственно, сделал, делает и собирается делать?> И тут всем нам, его сторонникам,
приходится отступить и задуматься.

Команда. Ранний Путин подвинул ненавистных олигархов, принялся чистить власть от <семейных>, вводить скромных и невидимых
<питерских> из своей команды. Это проходило <на ура!> по той же логике контраста - от противного.
Путин делал это осторожно, без рывков, но последовательно. Сам факт избавления от одиозных деятелей ельцинской эпохи был достаточен
в <белый период>. Но после фатальной черты 7 мая 2004 г. вдруг и довольно внезапно оказалось, что этого маловато. Огромный сегмент
<семейных> политтехнологов как ни в чём не бывало сохранил свои позиции и свои проамериканские, довольно русофобские взгляды;
большинство олигархов по-прежнему разгуливает на свободе и веселится, а тихие <питерские> никак политически себя не проявили и
отличились только междоусобными раздорами и закулисными баталиями по переделу влияния на финансовые потоки, чем, собственно,
занималась и ельцинская элита. Серьёзной ротации кадров так и не произошло, команда не сформировалась, ситуация явно застопорилась.
Чечня. После смерти Кадырова оказалось, что за бесспорным силовым решением чеченской проблемы в начале первого срока ничего
серьёзного в политическом плане не последовало. Мы видели только виртуальную политику, которая оказалась предельно хрупкой.
Триумвират - растерянный столичный юноша с бледным испуганным личиком, диковатый Кадыров-младший, строгий служака Алу Алханов - всем
видом говорил: в Чечне явно что-то не то - не то, что все думали. Тема болезненная, но затяжка с политическим решением и его явная
подмена пиаровским суррогатом делает <серую зону> только ещё серее.

Грузия. Саакашвили пришёл не как снег на голову. Его подготовили и привели к власти из-за океана, обстоятельно, с явно просчитанной
миссией - либо вытеснить Россию с Кавказа мирным путём, либо втянуть в военное столкновение. Ультиматум России был поставлен самой
<революцией роз>. Мы не сделали ничего дельного для реализации иного, более устраивающего нас сценария. Да и был ли сценарий?! Это
уже прямо напоминало времена Горбачёва и Ельцина, когда Москва сдавала друзей и союзников, бросала геополитические позиции без боя.
Начало военных действий в регионе стало закономерным продолжением серии фундаментальных просчётов. И простого решения у этой
проблемы, совершенно очевидно, не предвидится.
Внешняя политика в целом. Россия в первый срок Путина так и не определилась с приоритетами внешней политики. Мы не выбрали
однозначно из двух полюсов Запада, отложили ответ на вопрос: с кем Россия - с США или с Евросоюзом? И какие силы в США -
республиканцы (империалисты) или демократы (глобалисты) - наши партнёры, или у нас в США вообще нет партнёров?
Никакой ясности нет и в отношении стран Азии. Мы делаем шаги навстречу им, потом снова сбиваемся на проамериканский курс. История
борьбы с <международным терроризмом> вообще закончилась вместе с позором американской оккупации Ирака и началом боевых действий
против мирного населения (особенно Южного Ирака), вообще никакого отношения ни к <Аль-Каиде>, ни к Саддаму не имеющего. Хаотический
баланс между всеми этими полюсами и вызовами ещё мог сойти за <прагматизм> и смутное <евразийство> в <белой зоне>. В условиях <серой
зоны> концы с концами перестают сходиться даже с натяжкой.

Интеграция СНГ. После брезгливой раздражительности Ельцина к странам СНГ от Путина все ожидали ускорения процесса интеграции
постсоветского пространства. И поначалу так оно и было: инициативы Нурсултана Назарбаева получили наконец-то поддержку Кремля, был
создан ЕврАзЭС, позже ОДКБ, юридически вступило в силу положение о создании единого союзного государства России и Беларуси. Но
процесс постепенно стал пробуксовывать, реальные действия подменялись декларациями, детали и частные разногласия размывали
интеграционную волю. И снова - в который раз - по контрасту всё было гораздо лучше, чем до Путина, и вполне сходило за <белый цвет>.
Осенью 2004-го то же самое выглядит несколько иначе: какой реальный путь в этом направлении мы проделали?
Ответ напрашивается сам, и он не из приятных. Даже если мы вытянем Януковича на Украине, не факт, что дальше ситуация будет
складываться для России удачно. С Кучмой мы уже неоднократно проходили фазы предвыборного сближения и последующего дистанцирования
Киева от Москвы, как только критическая ситуация оставалась позади.

СМИ. Здесь у Путина были самые большие успехи. Антигосударственное, ехидно-ёрническое вещание, оплёвывающее патриотизм и
национальные традиции, прикрывающее чёрными технологиями грубую реальность межолигархических войн, было прервано; уважение к
государству и его политике в целом восстановлено, нормализация СМИ налицо. В <белой зоне> раннего Путина - и снова по контрасту с
постыдным гусинско-березовским вещанием - смотреть ТВ было одно удовольствие. Но постепенно все забыли, каким ТВ было раньше (к
хорошему быстро привыкаешь). Внимание концентрируется на ином - на полной бессмыслице и развлекательном характере основных
телеканалов, на чрезмерно тенденциозной и жёстко управляемой модели освещения ими политического процесса (что привело к его крайнему
истощению и призрачности), на нарочитом игнорировании наиболее важных и серьёзных общественно-социальных, исторических, культурных
тем. Зрелище, пестование разнузданных комплексов, пошлость, бесстыдство и цинизм современных российских СМИ возмущают выше
критической черты. А так как эти СМИ теперь под вертикалью <управляемой демократии>, то и претензии все адресуются к президенту.
<Серая зона> настораживает несмешным телеюмором. Если подражатель Галкин - <лицо России>, то с такой Россией не всё ладно.

Экономика. Потеснив олигархов, Путин разрядил социальное напряжение. На этом фоне засилье либеральных экономистов в правительстве и
в окружении президента сначала казалось временным компромиссом. Но Греф, Чубайс, Кудрин, Христенко или оппонирующий им Илларионов,
по сути, продолжали линию Гайдара, от которой в последние годы открещивался даже Ельцин. От того, чтобы всерьёз почувствовать на
себе прелести подгонки коммунальных плат, транспортных услуг, стоимости электроэнергии (и других энергоносителей) под западные
стандарты, россиян защитил только фантастический рост мировых цен на нефть.
Но к 2005 году даже грамотные стабилизационные меры при сохранении такой же благоприятной конъюнктуры не смогут обеспечить
сохранения того же порядка социальных трат и соответствующей индексации доходов. Либеральная идея монетизации социальных льгот -
только пристрелка в новой волне либеральных реформ и приватизационных циклов. В <серой зоне> всё это будет окрашено в довольно
мрачные тона.

Формула <патриотизм+либерализм>. Эта формула поначалу удовлетворяла всех, каждый толковал её по-своему и был доволен. Либералы -
такие, как Павловский, Чубайс, Сурков, - видели в <патриотизме> лишь прикрытие, способ выпуска пара. Патриоты - <питерские> и
<силовики> - считали, что возрождение державности и вертикали власти важнее, чем конкретика экономического устройства - лишь бы
Россия снова стала великой и независимой.
Но после какого-то момента сочетание <либерализм+патриотизм> перестало работать. Либералы постоянно стремились расширить свою
зацепку в этой формуле и перетянуть Путина от экономического либерализма к геополитическому атлантизму, чтобы сделать либеральную
ориентацию законченной и последовательной. Патриоты же осознавали негативный социальный эффект либеральных реформ в экономике и всё
более настаивали на подчинении рыночных механизмов национальным и социальным нуждам государства. Утвердившись благодаря политической
формуле Путина, и те и другие через 4 года явно захотели большего. Компромисс постепенно исчерпал себя. И чтобы выйти из этого
тупика, Путину отныне потребуется иная формула.

Преемник. В <белой зоне> вопрос о президентских выборах ставился довольно просто: как наиболее органично и изящно оформить
переизбрание, в успехе которого никто не сомневался. Путин был идеальным преемником Путина. Проблема <2008> неминуемо несёт в себе
возможность сбоя всей системы. Преемник не может быть хуже Путина, но не может быть и лучше его. Он не может инерциально продолжать
его курс, так как наиболее удачные стороны курса сосредоточены в <белой зоне> и основаны на контрасте с прежними строго
отрицательными моделями власти.
У наследника <серой зоны> никаких схожих козырей не будет. Более того, если продлить аналогию с зонами, то в конце <серой зоны>
мерцает совсем уже зловещая картина <чёрной зоны>, и она, безусловно, связана с фатальной датой-2008. Конечно, она может не
наступить. Но чтобы не поддаться мраку, надо зажечь настоящий свет. Фигура же <светлого преемника> пока вообще не просматривается -
даже теоретически.

Итоги. Я перечислил выше тревожные симптомы <серой зоны>. Убеждён, что мы вступили в неё и это необратимо. Моя персональная
политическая позиция, как и прежде, - в поддержке президента, баланс его правления, его основные линии, его потенциал я оценивал и
продолжаю оценивать со знаком плюс. Но это не значит, что следует упрощать или отрицать серьёзность складывающейся ситуации.
В статье, написанной 3 месяца назад, <Путин и пустота>, я приблизительно описал некоторые тогда ещё весьма туманные риски. К
огромному сожалению, <пустота> за это время проделала очень большую разрушительную работу. <Серая зона> - её рук дело. Но никогда не
стоит отчаиваться. У президента Путина есть шанс бороться и победить <серую зону>, выйти из надвигающейся сумеречной полосы.