|
|
От
|
Георгий
|
|
|
К
|
Георгий
|
|
|
Дата
|
29.07.2004 21:08:50
|
|
|
Рубрики
|
Тексты;
|
|
"ЛГ": "...возводят собственные дома, которые станут родовыми. И, значит, никуда из этой страны не побегут" (*+)
http://www.lgz.ru/1022
ОЧЕВИДЕЦ
Арбуз и маслята
Алексей ВАРЛАМОВ
Летом я живу на даче. По рижскому направлению. Парижскому, как раньше шутили. Когда-то это было тихое, невзрачное место. Стандартное
садоводческое товарищество с уставом и общими собраниями раз в год, участками по десять соток, дощатыми дачками, овощными грядками,
кустами смородины и малины, яблонями, вишнями, сиренью и жасмином; внизу протекала речка Нахабинка, из которой щедро черпали воду
для полива, и её всё равно хватало на то, чтобы купаться и ловить рыбу. За рекой находилась небольшая воинская часть и лесок, в
котором росли подберёзовики и маслята. До ближайшей станции надо было идти несколько километров, продукты возили из города. Звонить
ходили на почту. Машина была одна во всём переулке у заместителя директора завода, и расписание электричек все знали как таблицу
умножения.
Что теперь - догадаться несложно. Направление и в самом деле стало парижским, гамбургским, чикагским. Машины почти у всех, сотовые
телефоны у всех точно. Дома такие, что кажется, в каждом живёт по Березовскому. В речке, правда, воды почти не осталось, хотя для
полива её не берут, а та, что есть, представляет собой смесь кислот и отравляющих веществ. Каков генетический код у водомерок,
единственных живых существ, бегающих по её поверхности, можно только гадать. Гриб, если какой и попадётся, то съесть его - всё равно
что из этой реки жарким полднем напиться.
Небольшая воинская часть превратилась в целый город, который окрестили турецким, потому что строили его на немецкие деньги турки для
частей, переводившихся из Восточной Германии. С дачных участков хорошо видны шестнадцати-этажные дома, чьи окна светятся в темноте и
даже ночью не дают расслабиться и создать иллюзию нахождения на природе. А если и погаснут, всё равно круглосуточно работают
экскаваторы и подъёмные краны - у военных тоже жилищный бум. Недалеко от городка, на поле, где прежде собирали землянику, строит
завод фирма <Грюндиг>. В самом турецком городке работает супермаркет <Арбуз>, где во всяк час дня и ночи можно купить всё, чего душа
ни пожелает.
Строятся не только крупные иностранные фирмы. Дачники от них не отстают. На десяти, восьми, шести советских сотках возводят каменные
особняки и добротные срубы, которые буквально висят друг на друге; садоводы на бесконечных собраниях обсуждают, сколько будет стоить
проводка магистрального газа, и шушукаются, что выгоднее, вложить деньги сейчас или подождать, когда всё будет построено, и
врезаться позднее. Окрестные поля застраиваются элитными посёлками за каменными заборами типа тех, за которыми прятались от
трудового народа советские вожди. Разница лишь в том, что половина из этих посёлков находится на обочинах дорог, и понять, зачем
люди вкладывают деньги, чтоб любоваться с балконов потоком машин, невозможно. Загадочна славянская душа. Но ведь строят. И весь путь
от кольцевой дороги по новорижскому шоссе оснащён рекламными щитами - Полиновка, Павлово, Княжье озеро. На боковых ответвлениях
реклама кустарнее и скромнее: срубы, печи, ассенизация, колодцы, бани.
Ещё одна услуга - полёт на дельтаплане. На уцелевших от застройки полях стоят предприимчивые ребята и предлагают взмыть над суетой и
поглядеть на неё с высоты птичьего полёта. Был бы помоложе и побесшабашней, полетел бы поглядеть, как оно смотрится оттуда.
Но на земле чувства обуревают противоречивые: что будет здесь ещё лет через десять? Вообще живого места не останется. И куда отсюда
бежать, и как бросить то, что дорого сердцу? Ничего похожего на тот привычный мир, в котором мы выросли, нет.
Скажут, подобное происходит повсюду, люди устремляются из города, строятся и переселяются на природу или точнее на то, что от неё
осталось. И очень хорошо, что после хрущёб и панельных девятиэтажек эпохи застоя граждане Российской Федерации не жалкие квартиры
получают от государства, а возводят собственные дома, которые станут родовыми. И, значит, никуда из этой страны не побегут, как
предсказывали нам лет десять тому назад, значит, будут здесь жить и умирать, оставляя детям кусок земли и дом на ней, что сильнее
любой экономики и армии крепит государство. Конечно, можно повздыхать о том, как было хорошо прежде гулять в тишине старых дачных
аллей и окрестных лесов, и спросить себя, согласен ли ты носить в авоське колбасу, за которой отстоял два часа в очереди, или лучше
всё-таки ночью подъехать к <Арбузу>.
Но спрашивай не спрашивай, жизнь всё равно возьмёт своё. Прежнее, дачное ушло, как некогда ушла под воду распутинская деревня
Матёра, и ничего тут не попишешь. Наверное, будь моя воля, я бы всё-таки сбежал если не в то время, то в старое пространство, где не
было ни сотовой связи, ни элитных поселков и даже отказался бы от <Арбуза> ради того, чтоб ловить в Нахабинке окуней, собирать за
рекой маслята и землянику, не видеть завода <Грюндиг>. Но это всё равно что спорить с телевизором.
Одно в этой истории огорчает по-крупному - очень много куч мусора вокруг. Вот этого ни в Европе, ни в Америке нет. А у нас куда ни
глянь - горы отходов, и люди на них ноль внимания, даже пикники устраивают по соседству. Тут тебе свалка, и тут же шашлыки жарят,
пьют вино, и на лицах блаженство. И пляжи на речке Истре загажены теми же, кто приводит сюда детей и купается. Это очень неприятно,
хотя пройдёт время, и, наверное, приберутся, вывезут мусор, очистят речушку, насадят деревьев и выроют пруды, в которые запустят
карпов и форель, и сначала за очень большие деньги, а потом за умеренную плату можно будет ловить сколько влезет. Всё образуется,
обустроится в ближнем Подмосковье, а за ним и в дальнем, а там, глядишь, и сбудется среднеарифметическое из речей вечного студента
Пети Трофимова и нового русского купца Лопахина: вся Россия станет вишнёвым садом, поделённым на дачные участки. Только вот вряд ли
вырастут в лесу за рекой маслята. За ними всё равно придётся шагать в супермаркет. А это совсем не то, что срезать и жарить их
самому.