Форум С.Кара-Мурзы

	От	self
	К	self
	Дата	10.06.2004 11:28:44
	Рубрики	Ссылки;

неожиданное продолжение off-topic'а

перенос с той же гостевой.

===========
654. Консул (vabank@omskcity.com ) 2004/06/08 18:15 [ответить]
Добрый день!

Благодарю всех кто отозвался добрым словом, кто поддержал. Легкое дуновение человеческой теплоты - совершенно редкое явление по сегодняшним временам. Благодарю Вас.

Мотаясь по больницам, клиникам, мед. центрам в любезном сердцу Отечестве и благословенному зарубежью много подмечаешь интересного. С разных мест неслись слова поддержки, кто словом, а кто и делом помогал решить мою проблему.
В одной из 'горячих точек' я познакомился с Журналистом. Хороший мужик, надежный товарищ в любой переделке. Мы дружили, но последние годы передавали друг другу приветы через знакомых, командировки были в разные стороны света. Потом его не стало. Так получилось.
Я валялся в очередной больнице, в очередном городе, когда мне передали пакет. Разные люди передавали его друг другу, дабы в итоге он добрался ко мне. Пакет с тетрадью и фотографиями. На сайте часто ругают журналистов, часто за дело. Но данная профессия очень похожа на профессию хирурга. Данный Журналист пошел дальше. Он для нас описал приход Смерти. Дабы мы понимали, с чем имеем дело. Четко и ясно. Так русские врачи прививали себе смертельную болезнь, дабы описать симптомы и течение болезни. Мне в тот момент было х:. скажем хреново. Прочитал. Возникло ощущение, что где-то за окном на горизонте появилась фигура человека. Человек вскинул приветственно руку и помахал мне. Хотелось крикнуть -Здравствуй дружище! Замахать руками.
Но нет показалось. За окном дождь моет и без того чистые улицы старой европейской столицы. С того дня как я получил и прочитал этот материал мне стало легче. Много легче. Я иногда вспоминаю его. Спасибо дружище! Ты и оттуда помог мне.
Что закончится первым, жизнь или обязательства? - похоже жизнь закончилась, а обязательства останутся. Я верю, что это он пытался подать мне знак. Поддержать. У него не закончились обязательства, а жизнь ушла.

ОТХОДНАЯ МОЛИТВА

Не каждому, пока он жив, прочтут "за упокой!"
И только ужас подтвердит, что ты ещё живой.
Оскар Уайльд.

Вот и настигла меня Божья кара! За что? Почему? Зачем? Слишком долго был баловнем судьбы. Умудрялся уцелеть там, где другие пропадали. Бывало, пожинал плоды, которые не сеял. Иногда слишком многое шло в руки само, без особых усилий. Грешил много. Примем как должное:. Есть отчаянно досадное обстоятельство: только в этом году меня трижды просвечивали рентгеном. Ни разу ни один врач мне не сказал, что есть что-то в легких. Все "без особенностей", все - "в пределах нормы". Или не видели, или не хотели говорить - что тем более странно. Если не видели, то почему? Не позволяла аппаратура, не обладающая необходимой разрешающей способностью, и показывающая только проглоченный гвоздь или сломанные кости? Или не хватило квалификации врачей, которые сидели перед экраном?
И в том и в другом случае неизвестно, захвачена болезнь на ранней стадии или она уже давно грызла легкие, не видимая врачами на ежегодном осмотре?
"Особенности" вылезли совершенно случайно. После лечения холецистита (воспаления желчного пузыря) умные люди порекомендовали пройти компьютерную томографию печени. В "газпромовской" поликлинике прошел эту томографию за последние деньги. При съемке печени совершенно случайно зацепили легкое и увидели там, на снимке, краешек чего-то такого, уплотнившегося:. Написали, что рекомендуют это "что-то" посмотреть внимательнее. Посмотрели внимательнее, оказалась опухоль. Оттуда кашель чуть ли не до рвоты, оттуда сиплое дыхание:
"Скорая помощь" пришла - о, чудо!- через сорок пять минут. Правда, от станции до моего подъезда можно ленивым шагом дойти за 5 минут:. Но участковый врач вызывала "скорую" по телефону "03". Звонок попадает на пульт, находящийся в огромном зале Центральной станции института "Скорой помощи" имени Склифосовского. Оператор заполняет бумажку и идет через весь этот розовый от униформы множества операторов зал на подпись. Начальство подписывает ее и только потом она попадает на ближайшую к месту вызова подстанцию.
Карета "скорой помощи" - разоренный скрипучий "Мерседес" пробирается по пробкам в сторону больницы. Вероятно, эта "дорогая игрушка" - "Скорая помощь" уже поднадоела городскому начальству. Перестали бастовать врачи и фельдшеры, и понемногу хозяйство "Скорой" опять приходит в раздрай. Символом начинающегося упадка стала эта "карета". Хоть обшарпанный, с неоткрывающейся боковой дверцей, но "Мерседес" все-таки. "Газель", пройдя такие муки, давно бы "сдохла".
"Приемный покой" с когда-то белыми, а сейчас неопределенного цвета стенами встречает нас пустотой и тишиной. Где-то далеко по полутемным коридорам, словно сухой песок, ссыпаются не то шаги, не то голоса. Наконец появляется фельдшер, который сопровождает врача-хирурга приемного отделения. Маленького росточка, согбенный доктор под больничную форму надел морскую тельняшку, рубашку и свитер, и от этого стал похож на кривой колобок. В хирургической смотровой стоят ржавые кресла устрашающего вида, напоминающие музейные экспонаты из времен инквизиции. Среди этих кресел затерялся небольшой топчан.
- Раздевайся до пояса, ложись: - буркает доктор и разворачивает разграфленную "простыню". Вздрагивая от сквозняка, я раздеваюсь и ложусь на испещренную пятнами, похожими на кровь, простыню, которой застелено ложе. Взлохмаченный, похожий на деревенского знахаря врач подходит, тычет пальцем в область печени:
- Здесь болит? А здесь? - И возвращается к своей бумаге.
- Можно вставать? - робко спрашиваю я. Мне ужасно неудобно лежать на этом топчане и этой грязной простыне, и поэтому приходится не столько лежать, сколько висеть над ней, стараясь не прикасаться к чужой крови.
- Можно, - кивает доктор и продолжает заполнять графы в листе на столе.
В больнице, которая строилась во времена других представлений о санитарии и гигиене, признаки разрушения и упадка видны повсюду. После освоения пространства в палате - занял койку, застелил газетками и салфеточками жирные от грязи полки в тумбочке, разложил свои вещи - появилось время оглядеться и познакомиться с соседями. Как ни странно, но и в этих условиях люди выздоравливают и выписываются из больницы. Вероятно, не бесполезна отчаянная работа врачей, которые в нечеловеческих условиях за нищенскую зарплату делают все, что могут, что умеют для спасения человеческой жизни. А еще - сами больные, которые выживают и выздоравливают не только благодаря усилиям медицины, но и вопреки.
Выписался и я. Только затем, чтобы спустя пару месяцев попасть в свою последнюю больницу. Онкологическую. Привратник, сделавший себе небольшую такую "кормушку" из своего поста, "Скорую" пропускает беспрепятственно, остальные, если не хотят мокнуть, идя от ворот до центрального входа 62-й московской городской больницы Западного округа, платят некоторые деньги и въезжают прямо на территорию. В свете строительства капитализма эту инициативу следует понимать, как "малый бизнес". Один получает кусок дороги и полосатую палочку, другой - ворота или шлагбаум. В российской медицинской практике принято держать страшный диагноз в тайне от пациента, что якобы соответствует клятве Гиппократа. Конечно, если не называть вещи своими именами, то их как бы не существует. Но оттого, что проблема не названа, она, вдруг - сама собой, не рассосется. Конечно, все эти тайны - секрет Полишинеля. Любой, лежащий в соответствующем больничном отделении человек с большой долей уверенности знает, что у него рак. Само название больницы - "онкологическая" - настраивает на определенные мысли. Я не очень понимаю, почему врачи уклончиво говорят с больными об их диагнозе. Может быть, пациент выслушает приговор спокойно и врач приобретет в его лице мощного, сознающего ответственность за собственное здоровье союзника?
К мысли, что конец неизбежен, не так просто привыкнуть. Но привыкать к ней нужно и нужно готовиться. И встретить по возможности достойно.
Крепыш небольшого роста, седой, подвижный, обаятельный доктор Михаил Иванович Попов, заведующий торакальным (легочным) отделением 62-й московской городской онкологической больницы, с тревогой во взгляде и голосе сообщает, что со мной будет говорить химиотерапевт. Из этого я тут же делаю однозначное заключение о том, что у меня рак легких - канцер. И это неопровержимо. Подтверждено. Всю предыдущую неделю врачи меня осматривали, обстукивали, много раз брали кровь на анализ. Вершиной обследования стала бронхоскопия. Процедура неприятная, но не смертельная. В нос, в его правую ноздрю постепенно вводится черная пластиковая трубочка, на конце которой находится яркая точечная лампочка и видеокамера. По оптоволоконному кабелю передается изображение внутренних органов на большой телевизионный экран. Видимость превосходная. Пытаюсь заглянуть сам. Нарываюсь на окрик: "Сидеть, не двигаться!!!"
Что имеем в результате? Есть увеличенные лимфатические узлы, есть изменения в печени:. На общем мрачном фоне скороговоркой произнесенная врачом: фраза, что "эти опухоли поддаются лекарственному воздействию и что есть возможность "выскочить", - особенного доверия не вызывает. Что должен чувствовать человек, которому объявили приговор, но насколько отсрочили его исполнение - не говорят? Я пытаюсь проанализировать свое внутреннее состояние. Пока - ничего особенного. Ощущение, будто внезапно оказался на краю обрыва. Шел-шел по тропке и вдруг она кончилась, а под ногами разверзлась бездна.
Ощущение моё ещё похоже на то, которое возникает перед первым шагом, когда необходимо пересечь улицу, которую - ты знаешь точно - простреливает снайпер. Первый твой товарищ проскочил, второго догнала пуля. Ты - третий. Но здесь ещё может повезти: или снайпер сморгнёт в момент твоего перехода, или просто промахнётся, потому что ты грамотно двигался - шагом-бегом, или, на твоё счастье - осечка. В диагнозе вариантов нет, предназначенная именно для меня пуля канцера уже в патроннике. В жизнь вошло нечто огромное и страшное. Предощущение тёмной пропасти. Самое главное и скверное то, что от меня самого уже почти ничего не зависит. Не зависит ни от ума, ни от таланта, ни от связей, ни от количества друзей:. Мы остались наедине - я и болезнь: В самом начале химиотерапия кажется достаточно безобидным процессом, не вызывающим особых эмоций. Сестричка прикатывает стойку, на которой укрепляет полулитровые пузатенькие медицинские флаконы с прозрачной жидкостью. Потом ходит некоторое время, таская охапкой новые флаконы, которые она устраивает на прикроватной тумбочке. Долго попадает иглой в вену. Наконец черно-красная кровь начинает клубиться в прозрачной трубке, по которой в кровеносную систему начинает переливаться яд.
Это не ошибка, не литературное преувеличение - химиотерапия основана на том, что бурно растущие клетки раковой опухоли вместе с кровью вместо усиленного питания захватывают яды и умирают. Но вместе с раковыми столь же успешно насыщаются этим ядом и все другие, очень необходимые организму клетки. Отравленные, они перестают вырабатывать нужные ферменты, размножать красные и белые кровяные тельца, делать всё, без чего жизнь невозможна. Организм слабеет, падает его сопротивляемость болезням, которые только и ждут момента, чтобы наброситься на ослабленное тело. Погибают и волосяные луковицы. Волосы становятся колючими и хрупкими, а спустя короткое время они просто выпадают. Лекарственные растворы, попадая в кровь, заставляют трепыхаться испуганное сердце. Большое количество ядовитой жидкости вызывает какое-то тошнотное состояние. Возникают образы любимых блюд, но они ничего, кроме отвращения, не вызывают. Нужно пить много воды, чтобы вымывать этот яд. Так говорит врач. Но требуются неимоверные усилия, чтобы проглотить даже обыкновенную воду.
Настал момент, когда яд добрался до корней волос, и на подушке начали появляться пряди. Приходится брить голову. Теперь на себя в зеркало "без слёз не глянешь". Бритая кожа ощущает малейшее движение воздуха, и голова от этого неслышного ветерка постоянно мёрзнет. Наказание приходит не только с самой болезнью, но и с попытками ей противостоять. Атрофируется чувство вкуса, и пища перестаёт быть процессом наслаждения, а становится чем-то вроде заправки двигателя бензином - противно, невкусно, но есть нужно, чтобы тело могло хоть как-то бороться.
Потом приходят сны:. То, о чём пишут "сонники", - ерунда. Расшифровывая сны, описания которых поражают своей примитивностью, они пытаются связать отдельный предмет или события, виденные во сне, с грядущими болезнями и неприятностями или, напротив, с выздоровлением и нежданно свалившимся богатством. Возможно, красочные и живые сны говорят что-то о болезни мозга? Мозг ночью, во сне не отдыхает, а работает - иногда с большей интенсивностью, чем днем. Сны напоминают компьютерную игру. Иногда, будучи командиром, я отдаю приказы, которые, перевоплотившись в подчинённого, тут же и выполняю. Но процесс как отдачи, так и исполнения команды связан с небывалыми возможностями, которыми наделён в моём сне его персонаж, то есть я сам. Возможность летать не самая фантастическая из них. Я могу одним прыжком взлететь на высокий этаж или огромную гору, просочиться, протиснуться между атомами кристаллической решётки, сквозь любую стену или запертую дверь.
В последнее время любимым способом ухода от неприятностей становится бросок с высокого обрыва. Как и зачем я попадаю в этот обрыв, пока остаётся тайной. Но вот во сне что-то происходит из того, что мне не нравится. Меня преследуют вооружённые фантомы. Лиц я не вижу. Просто знаю точно, что они вооружены и вот-вот меня догонят. Уже близко слышны тяжёлые шаги и треск сучьев под ногами. Я подбегаю к этому обрыву, с которого далёкое место приземления видится совсем уж в синем тумане, и бросаюсь в пропасть, дующую мне в лицо холодным ветром. Мои преследователи успокаиваются, видя, как удаляется и уменьшается падающая фигурка. К их разочарованию, я скрываюсь за кронами растущих внизу деревьев, и завершающая стадия полета им не видна. А она-то - самое интересное. Если удаётся удержать сон, то обрыв, преследователи, лес исчезают, а следующий эпизод переносит меня на какую-то широкую, похоже, загородную дорогу в равнинной местности, и я лечу низко над горячим, пышущим жаром асфальтом, распахнув крылья во всю ширину дороги:.
Сейчас я лежу с закрытыми глазами, напрягая всю силу воображения, чтобы попробовать возвратить это знакомое ощущение свободного полёта. Но вместо этого возникают сны, тягучие и однообразные, в которых чуть ли не с самого начала неведомо откуда прозвучавший одинокий выстрел попадает не в полотно крыла, а прямо в грудь, вызывая внутреннее жжение.
Вспыхивает лампа, выхватывая из темноты отдельные предметы, которые в эти мгновения видны с наибольшей чёткостью и яркостью. Я как бы заново включаю все органы чувств, которые приносят еле слышные в ночной тишине далёкие шорохи, шумы, руки ощущают тепло простыни, нагретой телом. Вся кожа впитывает нежнейшие прикосновения прохладного воздуха из окна. Я заново впитываю в себя окружающий мир, поражаясь остроте и многообразию впечатлений. Ведь ничего этого скоро не будет:. А куда исчезнет весь прекрасный мир, вызывающий эти чувства? Или исчезнут просто только МОИ ощущения? Что они? Микротоки, блуждающие в работающем мозгу? Неужели всё, что вижу, чувствую, помню, весь этот мой мир - просто движение упорядоченного потока электронов? И это движение создаёт картины, музыку, цвет, запахи, скрип снега под ногами, мимолётный ласковый взгляд в толпе, словно прикосновение тёплой ладошки, стремление к чему-то, вдохновение, наконец? Годы безверия и воинствующего атеизма не смогли вытравить из подсознания так часто всуе поминаемое имя Творца. Прижатые к земле шквальным огнём, лежим, словно голые, на земной поверхности. Свист снаряда: "Пронеси. Господи!" - шевелятся губы молоденького лейтенанта. Снаряд разрывается в стороне, толкнув нас в спины горячей волной воздуха. Над головой шуршит, не замечая нас, хищная стая осколков: "Пронесло! Слава Богу!": Сколько раз приходилось бывать в таких переделках, и всякий раз поминал имя Господа. Проносило. Сейчас, поминай - не поминай, наказание неотвратимо. Внутри - "мандраж", нарастает парализующая слабость. Мысли бродят по кругу. Интересные круги:. Вдруг возникает старая песня: "Летят перелетные птицы ушедшее лето искать, летят они в жаркие страны, а я не хочу улетать. А я остаюся с тобою, родная моя сторона:". Ухмыляюсь про себя: остаться не получится. Полёт "в никуда" состоится при любой погоде, и билет куплен и зарегистрирован. Вот только не знаю, на какой рейс и какое число:. Ждать осталось недолго. Но всё-таки: "Пронеси Господи! Пронеси, спаси и помилуй меня, грешного!"

62-я московская городская онкологическая больница.
Красногорский район, Московской области