М. Ремизова: "Ну какой идиот мог придумать предвыборный лозунг "Хотите жить как в Европе?" " (*+)
http://magazines.russ.ru/znamia/2004/6/kon11.html
Роман АРБИТМАН, Павел БАСИНСКИЙ, Татьяна БЕК, Сергей ГАНДЛЕВСКИЙ, Никита ЕЛИСЕЕВ, Игорь КЛЕХ, Григорий КРУЖКОВ, Марк ЛИПОВЕЦКИЙ,
Александр МЕЛИХОВ, Владимир НОВИКОВ, Мария РЕМИЗОВА, Ольга СЕДАКОВА, Михаил ЭПШТЕЙН
Либерализм: взгляд из литературы
Изменения в политическом климате России, не прямо и не всегда, но все-таки отражают перемены общественных настроений, в той или иной
форме фиксируемые если не литературой, то ее создателями. "Знамя" уже обращалось к проблемам либерального сознания (см.
конференц-зал "Раскол в либералах" - 2002, ? 1, статью Александра Рубцова "Либерализм и либералы" - 2003, ? 7). В течение ряда лет у
нас существовала и ежегодная премия "За произведение, утверждающее либеральные ценности", - первым ее получил Григорий Померанц
("Записки гадкого утенка" - "Знамя", 1993, ?? 7-8). О состоянии либеральных идей в России говорили участники проекта Натальи
Ивановой "Открытая книга: живая дискуссия", реализуемого фондом "Либеральная миссия" (www.liberal.ru). Стенограммы обсуждений будут
вывешены на сайте фонда и выйдут отдельной книгой. Одновременно писателям и критикам была разослана анкета. Мы попросили ответить на
следующие вопросы:
1. Слова "либерал" и от него производные стали определенной частью литературных критиков нового призыва употребляться как бранные, а
слово "консерватор" перестало соответствовать своему содержанию. Каковы особенности и в чем причина нового антилиберального давления
на либеральные ценности в современной словесности? Разочарование? Поколенческое противостояние? Компрометация либеральных идей?
2. После ожесточенной полемики неозападников и неославянофилов конца 80-х - начала 90-х в литературе наступила пауза
деидеологизации. Почему возникло новое идеологическое размежевание?
3. Как вы оцениваете результаты радикального и консервативного проектов в современной литературной практике?
4. Существует ли единое поле действия литературной критики вне зависимости от деления критиков на традиционалистов и
постмодернистов? Если да, то опишите его. Если нет, то покажите границу, линии оппозиции и пункты встречи, т.е. возможного диалога.
С некоторыми ответами мы решили познакомить читателей журнала "Знамя".
Мария Ремизова
1. В самой формулировке "новое антилиберальное давление на либеральные ценности" содержится как бы некоторое подталкивание к ответу:
да, мол, все это происки темных сил и прочие вихри враждебные... И как же просто было бы, коли в том была бы единственная причина!
Ну да, с одной стороны, очевидно поощряемое сверху стремление к организации российского социума на принципах допотопного
традиционализма с ценностями в духе "Домостроя" и Уваровской триады. Естественно, что понятия "либеральный" и "либерал" в такой
системе иначе как негативные функционировать не могут. Но ведь не одни лишь оголтелые "почвоведы" кривятся от звука этих слов. Даже
люди откровенно либеральных убеждений, к числу которых я и сама имею честь принадлежать, сейчас с трудом переносят эту лексику.
Разочарование? О, да! Весь запас доверчивого идеализма разлива 1991 года у меня, к примеру, истрачен. Истрачен он и у моих друзей.
Пошлый фарс с бездарными (но отнюдь не бескорыстными) актерами, который мы вынужденно наблюдаем уже более десяти лет, развил в нас
стойкую идиосинкразию к речевым оборотам, типа "либеральные ценности".
Слишком много гадостей прикрывали этим полотенцем, слишком уж оно поистрепалось и изгрязнилось. Да и невыносимо безвкусным выглядит
вообще весь этот "либеральный" треп. Ну какой идиот мог придумать предвыборный лозунг "Хотите жить как в Европе?". В качестве более
бездарной акции можно предложить разве что плевки в лицо коллективному избирателю прямо с телеэкрана. А сами идеи - во что они
превращены раздражающе неотесанными скоморохами вроде господина Немцова? Они же все перевернули с ног на голову: свобода для них
синоним денег. А деньги, соответственно, - свободы. Просто взаимозаменяемые понятия. Идеи либерализма, между тем, если кто забыл,
изначально были замешаны на ИДЕАЛАХ. Идеалах, категорически не сводимых к ценностям материального мира. Наши "либералы" кто угодно -
дельцы, коммерсанты, политиканы - но только не идеалисты. Заикнись им про что угодно, не имеющее в конечном счете отношения к
выгоде, они же на смех поднимут. Свобода как категория, в том числе и социальная категория, в их сознании места не занимает. Такой
вот, значит, получается у нас портрет "либерализма". Стоит ли удивляться, что он вызывает не слишком много симпатий?
2. Ответ очевиден: потому что молодое поколение НЕУДОВЛЕТВОРЕНО. И эта неудовлетворенность, естественно, ищет выражения в полярных
формах - как в оппозиционности так называемым буржуазным ценностям, так и в оппозиционности так называемым консервативным.
(Определения, разумеется, условны, поскольку оппозиция к каждому из элементов возможна как справа, так и слева). Но главное, что на
конфронтацию всегда толкает именно недовольство существующим положением вещей. Кроме того, возрождение волны, условно говоря,
"охранительно-государственного" толка связано, мне кажется, еще и с некоторыми выгодами, которые пробивающиеся в литературу молодые
люди надеются извлечь благодаря известной степени сервильности по отношению к генеральной линии власти. Что, впрочем, не исключает и
определенного небескорыстия и по другую сторону фронта. Вообще, отчетливо заметное стремление выступать в когорте с надеждой на
последующие "награды" (в широком смысле) кажется мне наиболее отвратительной приметой времени.
3. Результаты любых "проектов" я заранее оцениваю отрицательно. Я не верю ни в искренность проектов, ни в искренность их участников.
Меня же интересуют только бескорыстные и искренние вещи.
4. Я думаю, что это поле существует - постольку, поскольку люди способны реализовывать себя именно как критики, то есть
неангажированные анализаторы текстов. На этом пятачке возможно все - и взаимопонимание, и конструктивный диалог, и даже
конструктивная полемика диаметрально противоположных эстетических оценок. Вне этого поля критика не существует, она перестает быть
критикой, превращаясь в публицистику (в лучшем случае) и политический ангажемент (в худшем).
