(важно!!) )Когда появилось понятие бедности, способствует ли православие консервации бедности в России и др. вопросы (*+)
http://archipelag.ru/text/n46.htm
Экспертный опрос
Что такое бедность и как к ней относиться? Чем отношение к бедности в российском обществе отличается от такового на Западе? Чтобы
узнать об этом, мы задали нашим экспертам следующие вопросы:
1. Когда появилось понятие бедности?
2. Как основные философские, социологические и религиозные концепции относятся к проблеме бедности и борьбе с ней?
3. Насколько доминирующее в обществе сознание влияет на ситуацию с бедностью?
4. Насколько верно мнение, что православное сознание способствует консервации бедности в России?
5. Возможно ли справедливое общество с бедным населением?
Участвуют:
Сергей Переслегин, руководитель аналитической группы "Конструирование будущего";
Гейдар Джемаль, председатель Исламского комитета;
Борис Межуев, заместитель главного редактора журнала "Космополис", кандидат философских наук, доцент;
Павел Малиновский, ведущий научный сотрудник Института научной информации по общественным наукам РАН, доктор философских наук.
=========
http://archipelag.ru/text/n47.htm
Бедность - очень, очень, очень древнее понятие
Сергей Переслегин
- Когда появилось понятие бедности?
- Если мы исходим из того, что человек - изначально социальное существо, то есть возник не Разум отдельного человека, а сразу
социосистема, как способ существования субъектов, обладающих Разумом и возможностью к коммуникации, то в этой социосистеме, видимо,
изначально было определённое расслоение по имуществу и статусу. В ней кто-то был богат, а кто-то беден. Вопрос в том, как выражались
тогда богатство и бедность, очень сложен. Конечно, у нас, материалистов, есть зоопсихология, есть понятия альфа-, бета-, гамма - и
так далее - самцов (статусное измерения богатства), видимо, что-то подобное имело место быть и в раннечеловеческом обществе.
Так что ответ на вопрос простой: бедность - очень, очень и очень древнее понятие. Попробуйте найти сказку, где не было бы бедняков и
богатых. А ведь сказки - это самый ранний пласт литературы. Сказки в отличие от мифов - это информационные следы человеческого бытия
времён мезолита.
- Как различные философские, социологические и религиозные концепции относятся к проблеме бедности и борьбы с ней?
- По-разному относятся. Я думаю, что поскольку спектр философских и религиозных доктрин охватывает все возможные варианты
существования, то и на данный вопрос отвечают всеми возможными способами от "бедные близки к Господу" (православное течение) до
"бедность неугодна Богу" (протестантизм). Изначально все религии ведут человека по Пути к постижению Бога и им, религиям, по
большому счету все равно придет человек к просветлению богатым или бедным, о том же говорят и современные эзотерические школы. У
постигающих нет, как такого, понятия бедности - есть вместо него категории духовного труда, самоограничения, воспитания тела и духа,
осознания, встреч с Всевышнем, но никак не бедности. Все дело в том, какие именно реалии современного мира обслуживают "старые
религии". Если это мир Капитала, то протестантизм с одной стороны и ислам, со своим восточным отрицательным банковским процентом - с
другой, провоцируют развитие экономики и борьбу с бедностью. А в следующем, когнитивном мире с новой трансценденцией, которую мы
можем обозначить также новой религией, главной ценностью будет, видимо, свобода, и бедность станет измеряться каким-то очень не
материальным эквивалентом.
- Как доминирующее в обществе сознание влияет на ситуацию с бедностью? Можно ли изменить ситуацию с бедностью через изменение
философской доктрины, господствующей в обществе?
- Конечно, можно. В противном случае не стоило бы и создавать новые философские или религиозные учения. Были политические проекты,
такие, например, как великий левый проект XIX столетия, который, собственно, весь был посвящён целиком борьбе с бедностью. Были
религиозные доктрины, которые рассматривали бедного человека как находящегося на пути в рай и тем самым близкого к Господу,
считалось, что бедность свидетельствует о чистоте души (в общем, так оно и есть для целого ряда общественных формаций). Были и те
философские формации, где бедным просто было принято помогать. Наконец, есть пример Индии, где понятия бедности и богатства
совершенно отличаются от западных. У Киплинга есть великолепный рассказ о реальном историческом персонаже, который в значительной
мере способствовал вестернизации Индии, но, отработав соответствующее число лет министром, переоделся в набедренную повязку, ушёл в
странники, и далее кормился подаянием. Он не бросал своё богатство, не стал от этого бедным: Поэтому ответ - да, можно создать такие
философские доктрины, в который физически бедный человек не ощущает себя бедным. Он идет по Пути, где и бедность и богатство
встречаются, но они вокруг, а не в нем.
==============
http://archipelag.ru/text/n48.htm
С бедностью не нужно бороться, её нужно использовать
Гейдар Джемаль
- Когда появилось понятие бедности?
- Понятие "бедности" появилось в древнем Риме. Бедняк назывался "паупер" и в последствии образованное от него слово "пауперизация"
широко использовалось такими экономистами как Адам Смит и Карл Маркс.
- Как различные политические, философские и религиозные концепции относятся к бедности?
- Разумеется, бедные были всегда и везде, но только в Риме они стали экономическим понятием. В традиционном обществе бедность была
одним из возможных статусов человека. Христианство превратило бедность в добродетель, а протестантизм, претендовавший на возврат к
чистому христианству, несколько непоследовательно объявил бедность злейшим пороком. В принципе такое отношение к бедности носит
вавилонский характер и появляется в ветхозаветной религии после вавилонского плена. Это связано с религией золота, которую
исповедовали семиты Карфагена и Ассиро-Вавилонии. От культа Молоха и Ваала идет современная либеральная ненависть к беднякам.
Сегодня эта ненависть пытается зашифроваться под якобы "ницшеанское" будто бы презрение к слабым и убогим, под элитистский культ
иерархии и традиции. Не стоит этим обманываться: за этим стоит религиозный ужас языческих семитов перед реальной бездной бытия,
ближе всего подходящей к опыту нищеты и смерти.
- Как можно бороться с бедностью?
- С бедностью не нужно бороться, ее нужно использовать. Бедные были, есть и будут ударной силой новых радикальных проектов, в
конечном счете, всегда имеющих религиозную основу.
============
http://archipelag.ru/text/n49.htm
Бедность - понятие неотделимое от рыночных отношений
Борис Межуев
- Когда появилось понятие бедности?
- Я не являюсь специалистом по вопросам бедности, и то, что я скажу, будет иметь лишь вероятностный характер. Как мне
представляется, бедность как явление не возникает в обществе, разделенном на сословные перегородки. Никто в крепостной России не
называл крестьян бедными, так же как в средневековой Европе понятие бедных не распространялось на низшие сословия. Крестьян называли
бедняками, когда хотели подчеркнуть их отличие от богатых крестьян, но не отличие от дворян. Так же бедными (poor) называли
обедневших дворян, желая продемонстрировать несоответствие между титулом и материальным положением. Понятие бедности возникает
только в ситуации, когда между определёнными людьми возникают равные или примерно равные возможности, и нахождение в бедности
зависит от индивидуальных качеств человека, от состояния его предков или имеющейся у него собственности.
Поэтому бедность как социальная проблема есть характерная черта общества, освободившегося от сословных перегородок. Бедность -
понятие неотделимое от рыночных отношений, распространения этих отношений до такой степени, когда они разрушают традиционную
общественную структуру и создают новую. Некоторым частичным решением этой проблемы, принципиально не решаемой в условиях
капиталистического (или, если угодно, индустриального) общества, становится создание так называемого социального государства, то
есть государства, обеспечивающего перераспределение так называемого общественного богатства в пользу беднейших слоёв населения.
В настоящее время бедность оказывается явлением, развёрнутым в международном масштабе. Проблемы бедности, богатства, социальной
несправедливости оказываются уже не внутринациональными, а международными. Есть государства, которые всё более и более сползают в
бедность, и есть государства и территории, которые в противовес им образуют полюс богатства. Есть бедные и богатые государства, есть
очаги богатства среди бедных стран (где мы, москвичи, сами и обитаем), и есть определённые слои людей, вынужденные защищаться от
своих бедных. То, что мы называем антропотоком, резко обостряет всю эту ситуацию: миграция людей из бедных стран в страны богатые,
появление новых социальных групп в связи с этим также приводит к обострению социальных проблем внутри государств-приемников
иммиграции, на что и обращают внимание такие умеренно левые публицисты как Майкл Линд. Однако Линд умалчивает о том, что сокращение
иммиграции из бедных стран ведет к обострению социальной ситуации в мировом масштабе. Капиталистическая система начинает испытывать
напряжение в связи с одновременным напором со стороны актуального внешнего и потенциального внутреннего пролетариата.
Можно ли создать глобальное социальное государство, аналог бисмарковского государства с социальным страхованием и пенсиями,
гарантиями минимальных жизненных возможностей, но на международном уровне - этот вопрос является очень важным для всех
социально-демократических движений, но тем не ответить на него очень сложно по целому ряду причин, прежде всего, политических.
Международной конструкции, способной осуществлять перераспределение ресурсов от богатых стран в бедные, как мы знаем, не возникает.
Все международные конструкции служат совершенно другим целям и другим задачам. Проблема вовлечения всех в рыночные отношения, то,
что называют глобализацией, еще более обостряет эту ситуацию, потому что неравенство не обретает никакой санкции, легитимности.
Такие левые идеологи, как Иммануил Валлерстайн, надеются на создание мирового правительства, способного осуществлять таковое
перераспределение. Однако, возвращаюсь к началу разговора, существует мнение (его в явном виде высказывает Александр Неклесса) о
том, что мир тяготеет к некоей новой сословности, то есть к такой иерархической конструкции, в которой проблема бедности получит
какое-то особое сотериологическое или иное разрешение. Это, собственно, основной спор, который сейчас ведется в социальной науке.
- Как основные философские и религиозные концепции относятся к проблеме бедности и борьбе с ней?
- Действительно, религия, которая в наибольшей степени комплементарна идее бедности, - это христианство, в котором есть даже
заповедь бедности и утверждение блаженства нищих духом, причём, как утверждал когда-то покойный Сергей Аверинцев, речь идёт не о
"нищих духовно", а о смысле "нищих благодаря духу", "сознательно нищих". Христианство породило мир социальных противоречий, в
котором оказалось реабилитировано богатство, причём в самой тяжёлой форме, в виде капитализма. То есть христианство в этом смысле
даёт некоторую загадку, потому что с одной стороны мы имеем тяготение к бедности, а с другой, христианская цивилизация создала
огромный скачок богатства. Мы знаем протестантские корни этой идеи, в которой рациональная деятельность, и как следствие накопление
капитала, воспринимались в качестве свидетельства избранности человека Богом. Вебер показывал, что в основе капитализма лежит не
столько жажда наживы, характерная для всего средиземноморского мира древности, сколько характерный для протестантизма отказ от
потребления этой наживы и попытка рационализовать своё поведение. В христианстве идея недовольства бедностью, согласно, например,
Ницше, идёт из чувства зависти. Он говорил, что зависть есть скрытая форма христианства. Но если мы уберём такие радикальные
концепции, о которых следует говорить особо, то увидим, что в христианстве после разрушения сословного общества (во многом самим
христианством и осуществленного) вышли вверх элиты, а именно, богатые, которые в традиционном обществе элитами быть не могли. И
естественно, их элитарное положение сразу вызвало определённую критику.
- Можно ли считать православие средством консервации бедности?
- С православием вообще всё очень сложно, потому что оно до сих пор живёт в досовременном обществе. Я имею в виду не вероучение, а
самосознание, характерное для большей части членов православной церкви. Это сознание на самом деле комплементарно формам
общественного развития, существовавшим до модерна, то есть самодержавию и в какой-то мере даже сословному строю. В частности, именно
этой причиной объясняется популярность в нашей стране писателя и публициста Константина Леонтьева, выступавшего за сословное
разделение в обществе.
Православие идеологически похоже на католичество, религиозные лидеры которого неоднократно указывали на недопустимость в
христианских обществах бедности в крайних формах, но оно ещё не осознало специфики существования в новом капиталистическом,
бессословном обществе, где есть проблема бедности, где эта проблема реальна. На уровне глубинного философского осознания такие
проблемы, как и многие другие, связанные с реалиями современного общества, по-моему, просто не ставятся. И тут большую роль должна
была бы играть светская теология, менее связанная своим положением, но остающая в рамках догматики. Однако кризис русской
религиозной философии, связанный, кстати, далеко не только с Октябрьской революцией, пока не изжит и, откровенно говоря, никто не
знает, когда и как он в конечном счете будет преодолен. Но когда он все-таки будет преодолен (а я верю, что это рано или поздно
случится), многие проблемы - и в том числе та, о которой мы говорим, - получат совсем иное освещение.
До сих пор в русской религиозной философии преобладала неприязнь к капиталистическому обществу, в том числе и порождаемой им
проблемы бедности, но она была осмыслена не изнутри современности, а извне ее, как предмет отрицания, а не как решение вопроса, что
делать и как жить православному христианину в ценностно чуждой ему системе капитализма. Русская философия думала о том, как жить без
капитализма, а не о том, как жить при капитализме, сохраняя вместе с тем какие-то гуманистические и иные духовные ценности.
- Возможно ли справедливое общество с бедным населением?
- Я затрудняюсь ответить, потому что этот вопрос требует глубинных философских размышлений.
Стабильное капиталистическое общество с бедным населением создать, конечно, нельзя. То общество, в котором 2/3 населения сознают,
что они бедны и бедны несправедливо, неустойчиво. Это общество будет выбирать коммунистов, людей, отрицающих сами основы этого
общества, и над ним будет продолжать витать "призрак коммунизма" . Поэтому 2/3 общества не должны чувствовать себя бедными или,
точнее, она должна сознавать, что своими силами она рано или поздно сможет выскочить из бедности. Если такого, "светлого будущего"
нет, то у такого общества три пути - к коммунизму, неофеодализму или социальному государству. Первый путь в предварительных своих
воплощениях был как-то антиантропологичен, но не факт, что таким он окажется и в будущем. Второго пути - движения в обратную сторону
от современности - миру пока счастливо удавалось избежать. Третий путь - в национальных рамках не без значительных проблем
реализовался.
Справедлива ли бедность в принципе? Видимо всё-таки нет. Во всяком случае, она очевидно несправедлива, когда проистекает от
статусных факторов - в частности, от отсутствия в распоряжении природных ресурсов, доступных другим. Весь вопрос однако в том, можно
ли считать справедливым общество, где бедность и богатство будут зависеть от отсутствия или наличия таланта или интеллекта, который
вполне можно назвать природным ресурсом. В обществе, где главную роль будет играть интеллект, этот вопрос - о справедливости - сразу
же возникнет и будет поставлен на повестку дня. Потому что в этом постиндустриальном и, как полагают многие, посткапиталистическом
обществе неравенство окажется ещё большим и будет еще более тяжким.
===========
http://archipelag.ru/text/n50.htm
Община и бедность - вещи несовместимые
Павел Малиновский
- Когда появилось понятие бедности?
- С моей точки зрения, понятие бедности как институционализированное понятие появляется в обществах, которые можно отнести к зрелым
традиционным или посттрадиционным.
Община и бедность - вещи несовместимые. И парадокс состоит в том, что когда вы живёте в мире, где сохранился общинный уклад и есть
какие-то более зрелые уклады - городской или индустриальный, - возникает странный диссонанс. Человек, живущий в сохраняющемся
общинном укладе, по определению не может быть бедным: внутри общины бедность не допустима, потому что в ней есть механизмы,
позволяющие решать вопиющую проблему социального неравенства. А как только вы смотрите за пределы этой общины, мир предстаёт во всей
своей красе, и бедными оказываются от каждого пятого до каждого второго. Поэтому исторические границы появления бедности - зрелые
постобщинные цивилизации, греческая и римская, с довольно развитым институтом частной собственности. Тогда и появился специальный
термин "пауперы" - это как раз люди, которые "больны" бедностью, поскольку "вирус", или мыслеформа бедности наследуется ими либо им
передаётся, и это есть образ жизни в стратифицированном (классовом) обществе, в котором есть два очень важных момента. С одной
стороны, это социальная мобильность, которая позволяет кому-то хоть как-то менять свой социальный статус, независимо от того, каков
он от рождения, а, с другой стороны, есть не до конца институционализированная социальная стратификация. Эти два люфта -
индивидуальный лифт для возможности движения по этим лестницам как вверх, так и вниз, и отсутствие жёсткой стратификации,
существующей, например, в индийском кастовом обществе, порождают возможность превращения "из грязи в князи" и наоборот. С этой точки
зрения феномен бедности касается людей, которые, с одной стороны, находятся в низших стратах, а с другой - не способны к социальной
мобильности.
В общинном укладе жизни эти два момента не проявляются.
- Каковы грани отношения к бедности в различных религиозных и философских концепциях?
- Во всех концепциях, которые ориентированы на общинный уклад (у нас их принято относить к восточным цивилизациям), найдётся в той
или иной степени благосклонное отношение к тому, что за пределами этих цивилизаций воспринимается как феномен бедности. И можно
сказать, что в отечественной традиции (несмотря на то, что община в России была фактически разложена в 17 веке в ходе становления
дворянской монархии, а потом, в 19 веке, её пришлось восстанавливать, крестьянская община прожила новый цикл жизни и стала основой
для так называемого крестьянского социализма Чернышевского) все доктрины, не важно, религиозные или секулярные, рассматривают
бедность не как порок, недостаток или стимул, а как нормальное состояние. Богатство есть либо небогоугодное дело, либо признак
морально не очень чистоплотного поведения по отношению к членам своего коллективистски организованного мира. Альтернативные
модернистские варианты, наоборот, указывают на необходимость преодоления бедности, её порочность с точки зрения того, что
предполагает нормальный социальный статус, а именно: человек может преодолеть это состояние и поднять себя и свою семью до
соответствующего социального ранга. Эти различные концепции, сложившиеся ещё в Древнем Риме, создают спектр отношений, которые
переносятся в марксистскую традицию. Достаточно перечитать докторскую диссертацию Карла Маркса, чтобы понять, откуда "растут ноги"
многих идей, которые были перенесены в марксизм. Они идут из критики римской идеологии и римской философии, впервые в письменной
традиции столкнувшейся с феноменом разложившегося общинного уклада и с бедностью как массово разрушающим социальную ткань жизни
общества явлением. Если мы вернёмся не к доктринам, а к практикам борьбы с бедностью, то древнеримское государство есть классический
пример государства, которое было вынуждено систематически решать проблему бедности.
- Насколько отличается отношение к проблеме бедности в различных доктринах христианства?
- Достаточно хорошо известный факт, что трансформационная эпоха, которая была связана с Реформацией, собственно, и породила в
многообразных формах протестантского сознания совершенно другую легитимность для таких явлений как бедность. Их общее место -
сакральный статус социальной мобильности, который был заложен во всех получившихся в результате Реформации нравственных доктринах,
кроме кальвинизма. У нас, в России, получилась парадоксальная вещь: старообрядческая церковь, будучи вынуждена конкурировать в не
принимаемом ею мире, реализовала версию социальной мобильности, но не в индивидуальном плане, а в масштабе всей общины, коллектива.
И старообрядчество создаёт собственный мир со своим потенциалом социальной мобильности, но при этом не ликвидирует до конца
идеологию равенства и взаимоподдержки. Потому от 40 до 60 процентов успешных капиталистов в царской России - прямые или косвенные
выходцы из старообрядческих семей. Традиционная православная церковь и православная идеология не способствовала развитию социальной
мобильности, этого качества, важного для преодоления бедности и ответственности за то, что ты живёшь в этом мире.
- Насколько в таком случае можно с помощью инструментов работы с сознанием общества преодолеть проблему бедности?
- Практики массового оболванивания, оглупления и индокринации в Новое время - и особенно в XXI веке - получили массовое
распространение. Бедность, с моей точки зрения, не феномен сознания как такового. Это феномен деятельного, практического отношения к
жизни. Если вы измените сознание человека, но "не научите его ловить рыбку", то бороться таким образом с бедностью - это плодить ещё
массу закомплексованных людей, усугубляющих ситуацию и распространяющих "вирус бедности". Говорящих: "Вообще-то мы хотим и завидуем
тем, которые пробрались на "сладкие" места, но нам не повезло". Эта обречённость - следствие того, что профессионализация не
доведена до конца, а изменено только лишь сознание, по-моему, ведёт к неким болезненным искривлениям. Поэтому я начинал бы не с
сознания, а с вопросов ресоциализации в широком смысле этого слова.
Бедность в наше постсоветское время связана не только с громадными социально-экономическими катаклизмами и неравенством, которое
объективно сложилось в результате ремейка "первоначального капиталистического накопления". Государственная политика тоже была
соответствующей. Хочу обратить внимание на следующее обстоятельство: в нашей экономике безработица и застойная бедность уживаются с
острейшим дефицитом рабочих рук и высококвалифицированных голов. Поэтому игра неблагоприятных, внешних для человека сил не снимает
вопроса о том, кто будет решать проблему профессиональной ресоциализации: гражданское общество, которого практически нет;
профессиональные корпорации, которых тоже практически нет; иностранные некоммерческие организации, пытающиеся этим заниматься
последние лет пятнадцать; наше государство; сам "потерпевший"? Решение проблемы ресоциализации, по-моему, и есть ключ к ответу на
вопрос, можно ли преодолеть бедность в нашей стране или нельзя. Пока эта профессиональная ресоциализация происходит во многом
стихийным образом.
Причина нынешнего всплеска массовой бедности давно известна - это явление связано с массовой депрофессионализацией и маргинализацией
ещё советского народонаселения: в СССР 80-85% "самодеятельного" населения было маргинализировано, то есть не готово к интенсивному,
нормальному профессиональному труду. Как только такой труд начинает быть где-то востребован, эти маргиналы оказываются
неконкурентоспособны не только на глобальных рынках труда, но и даже на российском. И наши городки и посёлки, которые служат для
активного населения только лишь местом, где можно иногда поспать и пожить, а работать их жители вынуждены в других местах - это как
раз районы с постоянно воспроизводимой застойной бедностью. Главное, что там нет социальной инфраструктуры для воспроизводства
профессионализированных практик. Создание там пары профессиональных или псевдопрофессиональных структур типа мелких торговых точек
не способствует преодолению этого феномена бедности. Совершенно очевидно, что надо целенаправленно возвращать в эти районы
высокопрофессионализированные сферы деятельности и пытаться втянуть молодёжь, по крайней мере, дать ей какие-то шансы для того,
чтобы она не глядела, куда бы ей сбежать и не превращалась в таких "бедняков поневоле".
- Возможно ли существование справедливого общества с большой долей бедного населения?
- Справедливое общество подобного типа, если возвращаться к модели традиционного общества, вполне возможно. В этом обществе понятно,
что есть человек (назовём его в социально-психологической терминологии "лидером"), у которого есть возможность распоряжаться
общественными ресурсами (но под контролем общественности!), и есть остальные, живущие по принципу "что нам Бог послал, тем мы и
довольны". А для постиндустриального общества справедливость - не единственная проблема, стоящая перед ним. Для индустриального же
общества поиски справедливости нашли выражение в попытках решить проблему гипертрофированного социального неравенства,
свойственного, например, нашему российскому обществу, снова вступившему на путь то ли ретромодернизации, то ли постмодернизации.
Децильные коэффициенты, соотношение первого и последнего десятка по уровню доходов населения, у нас колеблются за последнее
десятилетие где-то в районе 17-25 раз, а по неофициальной статистике доходят до 35. В то время как цивилизованные нормы - 7-11.
Совершенно очевидно, что такого сорта распределение для развитых постиндустриальных стран выступает как несправедливое. Но, с другой
стороны, ничего другого нельзя ожидать в обществе, в котором к профессиональной деятельности приспособлены, быть может, 20%
самодеятельного населения, а остальные вынуждены жить в маргинальных практиках, которые, естественно, не являются основой для
высокооплачиваемой, эффективной работы. Важен также феномен криминализации, криминальной революции, со своей квазисправедливостью,
своей системой распределения и перераспределения, в которую оказались весьма мощно интегрированы наши государственные структуры
(феномен коррупции). Ситуация застойной бедности - оборотная сторона полукриминальной экономической жизни, сложившейся на
постсоветском пространстве. В целом, неформальная, или теневая, экономика, которая, по различным экспертным оценкам, дает от 25 до
45% отечественного ВВП, консервирует парапрофессиональные практики, для которых процессы маргинализации и пауперизации значительных
слоёв населения выступают как естественные условия воспроизводства этих форм жизнедеятельности.
- Насколько нужно бороться с бедностью? Возможно ли существование общества без бедности?
- Бороться с бедностью не нужно. Поскольку в неолиберальной доктрине, чьи приверженцы делали в нашей стране социальную революцию
90-х годов (и рассуждали примерно следующим образом: "в России 70 миллионов лишних людей, которые ни к чему не приспособлены,
поэтому основная задача - как можно быстрее от них избавиться, и тогда мы все заживём нормально"), сформулирован более жёсткий
тезис: бороться надо не с бедностью, а с бедными. Поэтому тезис борьбы с бедностью звучит кощунственно. Бороться надо, скорее, с
теми, кто закрепляют сложившуюся ситуацию и не заинтересованы в расширении профессионального, свободного, конкурентного труда в
нашей стране, а стремятся к сохранению этой неформальной, полукриминальной экономики. Никаких других рецептов нет, потому что когда
люди получают официально смешные деньги, это их не стимулирует, а дестимулирует. "Засекреченные" статусные доходы и борьба за них
препятствуют декриминализации общества.
С другой стороны, все программы социальной защиты, которые активно реализовывались в развитых обществах в 50-60 годы прошлого века,
привели к кризису 70-х годов: выяснилось, что сама по себе социальная защита ведёт к экономической стагнации. Нужны ли в связи с
этим государственные программы социальной защиты? Борьба с бедностью, например, состоит в том, чтобы дать инвалидам возможность
профессионального высокопродуктивного труда, насколько они на него способны - это миссия государства. Особенно в условиях незрелости
институтов гражданского общества. Именно эти институты, как показывает опыт постиндустриальных стран, могут составить реальную
конкуренцию на развитом "рынке социальных услуг". А для улучшения жизни дееспособных граждан надо не бороться с бедностью, а
создавать условия, которые побудят их не только избавляться от "мыслеформы бедности", но обретать соответствующие способности для
конкуренции на легальных рынках труда. Это означает, что наша система образования должна стать другой, потому что она, к сожалению,
тоже во многом разложилась.
Так что не надо бороться с бедностью. Надо бороться с теми, кто мешает создавать такие условия, в которых люди могут работать и жить
по-другому.
Что касается возможности создания "общества без бедности", то, очевидно, что механика экономического принуждения (и эксплуатации!) -
имманентная характеристика общества Модерна. Фундаменталистские варианты возвращения к справедливым, квази-общинным формам
социальной жизни сформулированы за последние десятилетия с избытком. Постмодерн обнажил еще более тяжелую проблему: духовная нищета
как оборотная сторона борьбы с бедностью. Проект общества Второго модерна (термин У.Бека), где остается место только достойным,
компетентным и заинтересованным в собственном развитии гражданам, также сформулирован в ходе третьей глобальной демократической
революции. Но он оказался ещё более серьёзным вызовом для складывающейся на наших глазах глобальной цивилизации. Ведь ее
конкурентоспособным ядром оказалась Цивилизация профессионалов, которая диктует свои, достаточно жесткие для большинства стандарты
жизни и деятельности. В конце прошлого века, правда, сформулирован ещё один проект в недрах экспертного сообщества Европейского
союза - Общество трансмодерна. Но он пока выглядит как очередная "элитарная игрушка", поскольку уповает на цивилизационный синтез
достижений традиционных обществ и Высокого модерна. Показательно, что этот проект оказался востребованным, в первую очередь, как
средство против духовной нищеты. Может с решения этой проблемы и надо начинать "строить" очередное общество, лишенное бедности?
