"Лит. газета". Можно ли построить жизнь исключительно на правде? Лев Аннинский (*+)
http://www.lgz.ru/archives/html_arch/lg192004/Polosy/art5_1.htm
ГОСПОЖА УДАЧА
Можно ли построить жизнь исключительно на правде?
Лев АННИНСКИЙ
---------
<Когда наконец мы перестанем метаться между Востоком и Западом, живя кое-как? Когда придёт к нам Удача?
И. Ряшин.
Из письма в <ЛГ>
------------
В любимейшем фильме россиян она названа так: <Ваше благородие, госпожа Удача...> В 1970 году ещё не принято было щеголять
обращениями царского времени. По тем временам - откровенный вызов. И вложено в уста белого офицера, которому предписано погибнуть
под кинематографическим <Белым солнцем пустыни>. Хороша удача... Горечь и ирония, если не усмешка, в таком повороте. Тонкая
аристократическая дерзость - стилевой знак, по которому узнаётся Булат Окуджава. И ещё что-то есть в подтексте: <удача> - явно не из
советского психологического набора. Не на том строим, не на то ставим...
А теперь в прессе (в журнале <Родина> и в Вестнике актуальных прогнозов) обсуждается проект, озаглавленный <Удачи ХХI века>.
Первый вопрос, который приходит в голову: а что, теперь не от труда нашего, не от решимости, не от воли нашей всё зависит, а от
удачи? Как судьба ляжет?
А в прошлом? Какими словами это обозначалось в эпохи, которые <за шеломянем>? Шанс? Фарт? Талан? Ищу корни. Первый - от французов,
второй - от немцев, третий от тюрок: А родное что? Успех?
Это слово: <успех> - лет восемь назад предложили мне откомментировать сибирские социологи. Смысл вопроса: нельзя ли <успех> положить
в основу нашей мироориентации, заменив им свежеподмоченную тогда <идейность> и давно подмоченную <веру>?
Что-то, однако, мешало мне безоглядно поставить <успех> во главу угла. Может, то, что <успех> этот самый в
предпринимательски-конкурентном контексте предполагает продвижение индивида в ущерб другим? За счёт других? Не обращая внимания на
других? Как-то это не по-русски, что ли...
Да и какой успех мог пригрезиться в самой серёдке 90-х годов, когда интеллигентская эйфория от упавшей на нас гласности стала
испаряться, а свобода поносить власть, причём любую (это же главная радость нашего вольного человека... как будто власть не от нас
же), кессонным давлением вышибла из меня всякую мысль об <успехе>.
Теперь-то, оборачиваясь, вижу: всё-таки в той ситуации вывернулись, выкарабкались. Немного пришли в себя к рубежу веков.
Четыре года, прожитые в новом веке, вряд ли позволяют судить о самом веке, но о последнем десятилетии века ушедшего - вполне. Если
по вехам: 1991-й - распад страны, изумление, оторопь, дурные предчувствия... 1993-й - распад власти, отчаяние, бессилие: дальше
некуда, теперь или сгинем, или, оттолкнувшись, начнём всплывать... 1998-й: дефолт... а это что за зверь такой? Э, нет, нас не
возьмёшь, мы уже оттолкнулись, выплываем...
В сущности, на всех этапах решается один и тот же вопрос: как развязать инициативу, если при этом ослабляется устойчивость? Где тут
успех, а где расплата? Страна неизбежно должна была сбросить панцирь, спасший её в эпоху мировых войн, но что делается со страной
без панциря?
Или в другом ключе: права человека замечательно ценная вещь, но что с ними делать, если не убережён сам человек, его жизнь?
А в одиночку как его убережёшь?
Освобождение каждого - через освобождение всех? Или освобождение всех - через освобождение каждого? Спор марксистов столетней
давности... Кто прав?
Права каждый раз ситуация. Стоит вам шевельнуться в вашем <индивидуальном бытии>, как вы чувствуете на шее хомут <государства>, но
стоит вам из этого хомута выскользнуть, как вы начинаете искать <крышу>, то есть в пределе - тот самый хомут.
Когда-то это называлось: диалектика.
Я не хочу ещё и ещё раз решать головоломку: был ли распад Советского Союза следствием расшатывания советской психологии (и
головокружения интеллигенции) или само это головокружение (от успехов гласности) и расшатавшиеся союзные структуры - следствие
геополитических потрясений, фатально охватывающих мир при переходе к третьему тысячелетию? Я просто хочу понять, где мы. Как будем
расплачиваться за существование? И в каком виде намерены существовать?
Разве кто-нибудь хотел распада страны? Горбачёв - хотел? Да он крутился, как кучер на бешеной тройке: и поводья надо ослабить, и в
кювет не слететь. Я ему сочувствовал, я был даже с ним согласен, только одно мучило: ведь не удержит... И не удержал.
Ельцин, что ли, хотел распада? Да он его получил готовеньким, ему не до жиру было - только бы остановить дальнейшее падение. Он был
малоэлегантен как президент, он раздражал <людей со вкусом>, но вопрос-то стоял только один: удержит ли? Удержал.
Распад России теперь остановлен. Или приостановлен - боюсь предсказывать. Это главная, спасительная, может быть, единственная пока
эпохальная УДАЧА, которой наградило нас начавшееся тысячелетие. Мы можем и дальше кричать всё, что хотим, на всех перекрёстках. Но
только при условии, что есть где кричать, кому кричать и о чем кричать. Есть Россия. Любой крикун может через слово повторять, что
виноват Кремль, и поносить президента. Не будет России - и кричать будет не о чем.
А перекрёстки, на которые сейчас выводит нас история, не легче тех, через которые она нас проволокла в ХХ веке. Перекрёстки такие,
что и имени не подберёшь. Сплошные псевдонимы. <Юг против Севера>. <Глобалисты> и <антиглобалисты>. <Международный терроризм>. Язык
не поворачивается связать <глобализацию> с <Севером>, как раньше связывали нечто подобное с Западом. Или совместить <терроризм> с
<исламом>.
Да ведь сложнее всё в геополитике. Ислам - не источник, а только форма. Без всякого ислама в ХIII веке лавина монгольских всадников
дошла до Европы. Ислам может <санкционировать> такую энергию, или, как сказал бы Гумилёв, такую пассионарность, но рождается она и
ищет выхода там, где огромные массы людей уверены, что им не прокормиться без насилия.
Где место России в этой переделке?
И там, и тут. И в Европе, и в Азии. И на Севере, и на Юге. Как раньше - и на Востоке, и на Западе.
Удачна ли эта позиция? Как повернуть...
Пересматривая фильм <Белое солнце пустыни>, нынешние культурологи говорят вовсе не о юморе красного воина, который пишет письма
своей русской хозяюшке, и не о точеной красоте басмача, имеющего гарем, и даже не о песенке, сочинённой для белогвардейца знаменитым
бардом. Другое выявилось в фильме: именно то, что ни на бытовом, ни на бытийном уровне не смешаться, не слиться русскому и
среднеазиатскому опыту в нечто всечеловеческое.
Будет диалог. Взаимоупор. Взаимообмен. Взаимонужда.
Для этого Россия должна крепко стоять на своих ногах.
Да не покинет нас в этой новой ситуации госпожа Удача.
