(важно!!) Дети смешанных (русско-еврейских) браков: особенности этнокультурного самосознания (*+)
http://www.ort.spb.ru/nesh/njs9/rumqnc9.htm
Педагогический Альманах
80% призывников армии обороны Израиля - детей репатриантов из СНГ, по Галахе не евреи. В самом СНГ дети смешанных браков составляют
основной контингент учащихся дневных и воскресных еврейских школ. Статья Полины Румянцевой, адресованная специалистам-социологам,
тем не менее заслуживает, на наш взгляд, внимания практических педагогов - в силу исключительной важности приведенных в ней данных.
К тому же статья оставляет, по словам автора, "пространство для размещения собственных мыслей и наблюдений", и мы верим, что эти
мысли и наблюдения окажутся своевременными и полезными.
Полина Румянцева (С.-Петербург)
ДЕТИ СМЕШАННЫХ БРАКОВ
Особенности этнокультурного самосознания
Проблема смешанных браков остро стоит перед еврейскими общинами всего мира. Данные статистики и демографии свидетельствуют о том,
что за последние десятилетия количество таких браков резко возросло. Так, по данным М. Тольца, в 1988 году в России процент
смешанных браков составил 73,2% для мужчин и 62,8% для женщин (по сравнению с 1978 годом относительный рост этого показателя
составил 23% у мужчин и 46% у женщин). По данным ежегодного национального исследования еврейского населения США за 1990 год, из
евреев, вступивших в брак после 1985 года, 52% выбрали в качестве брачного партнера не еврея. [1] Среди причин этого явления
отмечают многие факторы: тут и соотношение численности полов, брачная динамика, расширение межэтнических контактов, [2] но в первую
очередь радикальное изменение образа жизни, смена ценностной ориентации и другие последствия массового отхода от религии. [3] В
представлениях большинства исследователей именно смешанные браки создают реальную угрозу существованию еврейского народа. [4]
Проблема этнической идентичности детей, рожденных в таких браках, остается, на наш взгляд, недостаточно изученной. Основной источник
данных для подобных исследований - результаты переписей населения, данные, содержащиеся в официальных документах, фиксирующих
национальную принадлежность, и т. п. [5] А о глубинных, содержательных характеристиках этнической идентичности людей смешанного
происхождения известно очень мало. Наше исследование ставило цель хотя бы частично восполнить этот пробел.
Исследование было нацелено на изучение особенностей этнической идентичности и <образа я> у подростков из русско-еврейских семей в
сравнении со старшеклассниками из семей, однородных по национальному составу. Выбор объекта исследования не случаен. Данные
свидетельствуют, что подростковый возраст - критический для развития социальной и этнической идентичности. По традиции, сложившейся
в исследовании еврейской идентичности российских подростков, [6] в качестве объекта исследования были избраны учащиеся 9-11-х
классов еврейских школ Санкт-Петербурга, всего 165 человек. Из них были сформированы три группы: экспериментальная (подростки, у
которых один из родителей еврей, а другой - русский, 72 человека) и две контрольных группы (подростки из семей, где оба супруга
русские, - 54 человека; подростки из семей, где оба супруга евреи, - 30 человек). Данные остальных учащихся, - из семей другого
этнического состава, - в исследовании не учитывались. Необходимо отметить, что русские участники опроса обучаются в классах, в
программе которых практически отсутствуют предметы еврейского цикла. Их отличие от сверстников из других школ лишь в том, что они
просто имеют более обширные личные контакты с евреями.
Важной составляющей этнической идентичности является декларируемая идентичность, то есть причисление себя к определенной этнической
общности. Это, естественно, проявляется в самоназвании. [7] Рассмотрим, как определяют свою национальную принадлежность подростки
русско-еврейского происхождения. При ответе на открытый вопрос анкеты <К какой национальности ты себя относишь?> -
20 участников опроса ответили, что не могут отнести себя к какой-либо национальности,
19 ответили, что считают себя евреями,
22 - русскими,
8 заявили о своей принадлежности сразу к двум этносам, считая себя евреем и русским одновременно, а самоопределение одного из
участников опроса не совпало с национальной принадлежностью ни одного из родителей.
Переведенные в проценты, эти данные графически представлены на рисунке 1. (Еще раз подчеркнем, что это данные только по
экспериментальной группе - подросткам смешанного русско-еврейского происхождения.)
Рис. 1. Декларируемая этническая идентичность у подростков русско-еврейского происхождения:
1 - еврей; 2 - русский; 3 - еврей и русский одновременно; 4 - безэтничность; 5 - другая этническая идентичность
Полученные данные согласуются с выделяемыми в научной литературе [8] типами этнической идентичности у детей из смешанных семей:
биэтническим (сюда относятся те, кто в более или менее равной степени идентифицируют себя с обеими этническими общностями),
моноэтническим (сюда относятся те, кто идентифицируют себя с одной из этнических групп),
безэтническим (в этом случае социальная идентичность иного рода доминирует над этнической).
Ситуация, когда потомки идентифицируют себя не с одним из родительских этносов, а с каким-то иным, выделяется в отдельный тип
этнической идентичности.
Проанализируем, как связаны показатели этнической идентичности с полом, возрастом подростков, а также с тем, кто из родителей еврей.
Оказалось, что влияние этих показателей на этническую идентичность достаточно неопределенно. То, как декларируют свою этническую
принадлежность юноши и девушки, показано в таблице 1. Можно отметить, что девушки несколько чаще, чем юноши, склонны выбирать
еврейскую идентичность. Возможно, это согласуется с данными некоторых исследований о том, что женщины в большей степени склонны
сохранять приверженность еврейским традициям, чем мужчины.
Вид идентичности Юноши Девушки
безэтничность 33,3 27,8
еврей 19,4 33,3
русский 33,3 27,8
биэтничность 11,1 11,1
Таблица 1. Декларируемая этническая идентичность у юношей и девушек, (%)
То, как определили свою этническую принадлежность подростки разного возраста, показано в таблице 2. Выявленные здесь различия
представляются довольно интересными. Прежде всего хочется отметить, что в старшей возрастной группе гораздо меньше подростков
склонны считать себя евреями, чем среди 14-15-летних. Можно объяснять это особенностями возрастного развития, но следует помнить и о
том, что этническая идентичность - явление достаточно изменчивое и детерминированное не только разнообразными внутренними причинами,
но и особенностями общественно-политической обстановки. Вполне возможно, что среди молодых людей 16-17 лет больше тех, для кого их
собственное еврейское происхождение послужило причиной негативных реакций со стороны окружения. Интересно и то, что в более старшем
возрасте практически вдвое увеличивается процент тех, кто считает себя русским и евреем одновременно. Возможно, подростки находят
именно такой выход из проблемы национальной самоидентификации.
Вид идентичности 14-15 лет 16-17 лет
безэтничность 29,2 33,3
еврей 31,3 16,7
русский 31,3 29,2
биэтничность 8,3 16,7
Таблица 2. Декларируемая этническая идентичность у подростков 14-15 и 16-17 лет, (%)
Зависимость этнической идентичности подростка от того, кто из его родителей является евреем, представлена в таблице 3. Важно
отметить, что небольшие различия этнической идентичности подростков в зависимости от пола еврейских родителей входят в противоречие
с данными исследований детей из смешанных семей другого этнического состава. [9]
Вид идентичности Мать - еврейка отец - еврей
безэтничность 30,2 32,1
еврей 27,9 25
русский 27,9 35,7
биэтничность 11,6 7,14
Таблица 3. Декларируемая этническая идентичность у подростков русско-еврейского и еврейско- русского происхождения, (%)
По данным подобных исследований, в большинстве случаев решающее влияние оказывает национальность отца или родителя, принадлежащего к
этническому большинству населения. Исходя из этого, можно было бы предположить, что в группе подростков, имеющих мать-еврейку и
отца-русского, процент причисляющих себя к евреям будет вообще минимален. Однако оказалось, что это не так. Нам представляется, что
здесь мы сталкиваемся с противоречивым влиянием двух различных тенденций: в русской патриархальной культуре национальность
наследуется от отца, а в еврейской религиозной традиции - от матери. Возможно, эти данные позволяют говорить о некотором влиянии
традиции в самосознании современных российских евреев.
Важно отметить, что этническая идентичность человека вовсе не сводится к его декларируемой идентичности, а в отдельных случаях может
даже противоречить ей. Для более глубокого проникновения в проблему мы использовали метод семантического дифференциала.
Каждый человек живет в собственном мире, оценивая происходящее в своей субъективной системе отсчета. Психосемантика и позволяет
воссоздать эту систему координат, увидеть картину мира глазами самого человека, а не исследователя. Все это очень важно при изучении
этнической проблематики. Как отмечают современные исследователи, национальная специфика все больше уходит во внутренний план, план
сознания, поэтому и ее изучение должно двигаться от исследования внешних, материальных форм проявления культуры в сторону изучения
внутренней картины мира, стремясь понять, как сам человек видит свое место в этом мире. Нет необходимости объяснять, насколько этот
тезис уместен, когда мы говорим об изучении еврейской идентичности с ее, мягко говоря, не перегруженной материально-культурным
компонентом природой. Нельзя обойти вниманием и тот факт, что проблемы, связанные с этнической принадлежностью, - это зачастую
проблемы очень болезненные, перегруженные эмоционально-оценочным компонентом. Это делает применение стандартных опросов и анкет
сомнительными с точки зрения надежности получаемых результатов. В то же время при выполнении экспериментальных психосемантических
процедур цель исследования остается неочевидной для обследуемого. Эта неочевидность позволяет в известной мере нейтрализовать фактор
социальной желательности даваемых ответов.
При разработке варианта методики семантического дифференциала, примененного в данном исследовании, мы опирались на работы А. М.
Грачевой. [10] Она отмечает, что оценка отдельного представителя определенного этноса происходит совершенно иначе, чем всего этноса
в целом. В первом случае респондент исходит из опыта реального социального взаимодействия с представителями данной этнической
группы, то есть речь идет о субъекте отношений. Описывая же народ в целом, респондент скорее опирается на знания истории, культуры и
т. д., то есть этнос выступает скорее объектом социальной реальности.
Участвовавшим в эксперименте подросткам предлагалось оценить выраженность определенных личностных качеств по семибалльной шкале.
Объектами шкалирования выступили такие категории, как <типичный еврей>, <типичный русский>, <я>, <мать>, <отец>, <мой идеал>, <мой
враг>.
Оценивание проходило по 15 характеристикам: добрый, умный, жадный, оптимист, завистливый, отзывчивый, общительный, альтруист,
националист, патриот, хитрый, рассудительный, доверчивый, настойчивый, наглый.
Во второй серии эксперимента оценивались такие категории, как <еврейский народ>, <русский народ>, <мой народ>, <народ, которым я
восхищаюсь>, <враждебный мне народ>.
Оценка проводилась по 16 характеристикам: сплоченный, терпимый, богатый, религиозный, талантливый, сильный, миролюбивый,
свободолюбивый, организованный, открытый, умеющий приспосабливаться, везучий, активный, трудолюбивый, покорный, пьющий.
И в первом, и во втором случае оцениваемые характеристики были подобраны в ходе пилотажного исследования. Мы попросили подростков
просто написать, какие свойства, по их мнению, характеризуют русский и еврейский народ и его отдельных представителей. Затем из
ответов ребят были выбраны наиболее часто употребляемые прилагательные, которые уже и вошли в шкалы дифференциала.
Полученные данные обрабатывались методом факторного анализа отдельно для каждой группы испытуемых и объектов шкалирования.
Для русских подростков удалось выделить два фактора, являющихся основаниями для классификации объектов в области межнационального
восприятия. В первый фактор вошли такие характеристики, как <добрый>, <умный>, <отзывчивый>, <альтруист>, <патриот>, <доверчивый>.
На противоположном полюсе этого фактора оказались такие качества, как <жадный>, <завистливый>, <националист>, <хитрый>, <наглый>.
Наиболее сильно противопоставленными по этому фактору оказались понятия <враг> и <типичный русский>; можно сказать, что этот фактор
достаточно сильно нагружен этническим значением, поэтому мы назвали его фактором этничности. Здесь обращает на себя внимание
противопоставление ума как свойства представителя своего этноса и хитрости как свойства этнического врага. Действительно,
представление о щедром, добром, независтливом, простодушном, доверчивом человеке довольно хорошо соответствует транслируемому
фольклором образу русского.
фактор этничности
Рис. 2 Расположение значимых объектов в семантическом пространстве русского подростка.
Во второй выделенный фактор вошли такие характеристики, как <оптимист>, <общительный>, <рассудительный>, <настойчивый>. Наиболее
сильно по этому фактору дифференцировались объекты <идеал> и <враг>, поэтому можно предположить, что данный фактор имеет в основном
оценочное содержание. Рассмотрим, как расположились в этом пространстве оцененные участниками эксперимента объекты (см. рис. 2).
Здесь мы должны прежде всего отметить наличие некоторой отрицательной идентификации у русских подростков - образ типичного русского
и самого себя у них различаются довольно сильно. Типичный русский - это доверчивый, щедрый, простодушный человек, альтруист и
интернационалист - еще раз подчеркнем, что этот образ близок персонажам русских народных сказок. Однако себя русские подростки вовсе
не наделяют всеми этими чертами. Видимо, они считают себя менее открытыми и более прагматичными. Мы получили на первый взгляд
несколько неожиданный результат - близость в семантическом пространстве русских подростков двух образов: <я-реального> и <типичного
еврея>. Но важно отметить, что такой отход от национальных традиций, по всей видимости, болезненно переживается нашими испытуемыми -
ведь <я-идеальное> подростка остается близким к персонажу русских сказок. Скорее всего, русские подростки отказываются от идеала в
пользу требований современной жизни, по собственным оценкам, они люди прагматичные и социально-мобильные, если хотите, <рыночного
типа> (возможно, отсюда и близость к образу типичного еврея), но это не проходит даром. В результате два образа - самого себя и
типичного русского - довольно далеко отстоят от идеала по оценочному фактору.
При анализе таблицы суммарных значений по еврейской выборке было выделено три фактора. Как отмечает В. Ф. Петренко, [11]
<размерность семантического пространства отражает когнитивную сложность субъекта (или группы субъектов) в некоторой содержательной
области>. Нам представляется, что большую когнитивную сложность еврейских подростков в области межэтнического восприятия можно
объяснить тем, что евреи - это представители этнического меньшинства в нашем обществе. Во многих исследованиях подчеркивается, что у
представителей этнических меньшинств процессы этнической идентификации начинаются раньше, протекают ярче и выражены более бурно, чем
у членов этнического большинства. Старшеклассники-евреи, по всей видимости, больше задумываются над национальными проблемами, чем их
русские сверстники.
Рассмотрим содержание выделенных в данной группе категорий обыденного сознания. Прежде всего отметим, что все три фактора имеют
оценочную окраску, поскольку наиболее сильно дифференцировались по ним понятия <идеал> и <враг>. Скорее всего, это говорит о
перегруженности опыта межэтнического взаимодействия еврейских подростков эмоциональным содержанием. Первый фактор образован такими
характеристиками, как <хитрый> и <настойчивый>, с одной стороны, и <добрый>, <умный>, <доверчивый> - с другой. Интересно, что, в
отличие от русских подростков, настойчивость оказалась на отрицательно оцениваемом полюсе первого фактора, являясь, следовательно,
признаком обобщенного врага. Таким образом, в этот фактор вошли характеристики интеллекта (хитрый, умный, доверчивый) и воли
(настойчивый) наряду с нравственной оценкой этих качеств (добрый). Поэтому мы условно обозначили этот фактор как <нравственный
интеллект>. Во второй фактор вошли характеристики <оптимист>, <отзывчивый>, <общительный>, <патриот>. Это в основном
коммуникативно-эмоциональные свойства, поэтому мы назвали этот фактор <общительность>. Третий из выделенных факторов составили такие
характеристики, как <альтруист> и <рассудительный> - с одной стороны, и <жадный>, <завистливый>, <националист>, <наглый> - с другой.
Можно предположить, что этот третий фактор объединяет скорее особенности поведения, оцененные с нравственной точки зрения. Мы
обозначим этот фактор <нравственностью поведения>.
Рис. 3. Расположение значимых объектов в семантическом пространстве еврейского подростка
На рисунке 3 показано, как расположились оцененные объекты в субъективном семантическом пространстве еврейских подростков. Прежде
всего отметим, что здесь нет того рассогласования образа себя и типичного представителя своего этноса, которое мы могли наблюдать у
русских подростков. Видимо, еврейские подростки демонстрируют достаточно сильно выраженную положительную идентификацию со своей
этнической группой. Можно предположить, что носителем еврейской идентичности в семье подросток считает прежде всего мать - именно
этот образ ближе всего к образу типичного еврея по первому фактору, то есть по нравственно-интеллектуальному, можно сказать,
мировоззренческому компоненту. Но <я-идеальное>, с точки зрения еврейского подростка, должно быть еще более умным, доверчивым и
добрым и менее хитрым и настойчивым, чем типичный еврей. А вот образы отца и типичного русского в отношении нравственного интеллекта
несколько проигрывают по сравнению с идеалом, матерью и типичным евреем, сдвигаясь в сторону противоположного конца этой оси, в
сторону врага. А фактор общительности, по всей видимости, очень мало нагружен этническим содержанием - образы типичного еврея и
типичного русского здесь почти не расходятся. Враг же предстает в сознании еврейских подростков субъектом, начисто лишенным
коммуникативной культуры. Самооценка еврейских подростков по этому фактору невелика, <я-реальное> далеко отстоит от <я-идеального>,
а также образов типичных представителей этнических групп евреев и русских. Видимо, общение для еврейских подростков - насущная и
важная проблема. Отец по этому фактору очень близок к образу <я>, а вот мать наделена коммуникативными качествами в еще меньшей
степени.
По третьему фактору, нравственной оценке поведения, образ русского - это образ, сдвигающийся по шкале к образу врага. Образ отца же
здесь наиболее близок к идеалу. Видимо, функцию контроля нравственности поведения в семье, с точки зрения еврейского подростка,
выполняет отец. Образ типичного еврея довольно высоко оценивается по этой шкале, но, естественно, ниже, чем идеал. Интересно, что
здесь снова, как и в первом факторе, образ матери наиболее близок к образу типичного еврея. То есть мать снова выступает в качестве
транслятора нравственных этнических ценностей уже во внешнем, а не во внутреннем плане.
Обратимся теперь к основному объекту нашего исследования - старшеклассникам смешанного русско-еврейского происхождения. В результате
обработки матриц суммарных результатов удалось выделить, как и на выборке русских подростков, два фактора. Причем содержание этих
факторов также идентично, то есть первый фактор можно назвать фактором этничности, а второй - фактором оценки. Однако, как это ни
парадоксально, по первому фактору наиболее резко противопоставляются не русский и враг, а враг и еврей. То есть свойства,
приписываемые русскими подростками представителю русской этнической группы, здесь приписываются типичному еврею. Можно предположить,
что подростки смешанного происхождения пытаются объединить в своем сознании две категориальные структуры, что вряд ли возможно.
Рассмотрим, как расположились объекты в этом семантическом пространстве (рис. 4). Прежде всего отметим два момента, достаточно
сильно отличающих представленную на рисунке 4 картину от двух предыдущих: во-первых, <образ я> подростка смешанного
русско-еврейского происхождения достаточно сильно удален как от образа типичного еврея, так и от образа типичного русского;
во-вторых, образ самого себя довольно тесно соприкасается с образами обоих родителей. Видимо, это, а также срединное положение
идеала на шкале этничности указывает на стремление подростков смешанного происхождения или объединить в себе обе идентичности, или
же вообще отказаться от этнической идентичности и заменить ее на идентичность какого-либо иного рода. Несмотря на явные признаки
маргинальности такого сознания, обнадеживающим здесь выглядит тот факт, что <образ я> по оценочному фактору не настолько сдвинут к
<вражескому> полюсу, как, например, мы наблюдали это у русских подростков.
фактор этничности
Рис. 4. Расположение значимых объектов в семантическом пространстве старшеклассников смешанного русско-еврейского происхождения
Посмотрим теперь на результаты второй серии нашего эксперимента. Напомню, что там подростков просили оценить характеристики уже не
отдельных представителей, а народы в целом. При этом использовался ряд оценочных категорий: <мой народ>, <народ, которым я
восхищаюсь> и <враждебный мне народ>. Подчеркнем, что здесь ни в коей мере не шла речь о конкретных народах, к которым подростки
должны были обнаружить у себя враждебность или восхищение. Оценивались просто понятия, если хотите, словосочетания.
При обработке суммарной матрицы результатов русских подростков было выделено три фактора, на основании которых классифицируются
народы как объекты культурно-исторического процесса. Все факторы носят оценочный характер, то есть наиболее сильно
дифференцировались по ним понятия <народ, которым я восхищаюсь> и <враждебный мне народ>. Первый, однополюсной, фактор образовали
такие характеристики, как <терпимый>, <талантливый>, <сильный>, <миролюбивый>, <свободолюбивый>, <открытый>, <религиозный>,
<трудолюбивый>. Мы обозначили этот фактор как фактор открытости. Во второй фактор, на одном полюсе, вошли характеристики
<сплоченный>, <богатый>, <организованный>, <везучий>, а на другом - <пьющий>. Мы назвали этот фактор фактором организованности.
Третий фактор образовали, с одной стороны, характеристики <активный>, <умеющий приспосабливаться>, а с другой - <покорный>. Мы
назвали этот фактор фактором активности. На рисунке 5 показано, как разместились в этом пространстве оцениваемые объекты. Здесь мы
вновь сталкиваемся, уже на групповом уровне, с отрицательной самоидентификацией русских подростков. Интересно, что <мой народ> -
здесь сугубо оценочное понятие, выражающее скорее какой-то непонятный, недостижимый идеал, чем представления о том реальном этносе,
к которому принадлежат подростки.
Рис. 5. Расположение значимых объектов в семантическом пространстве русских подростков. Представление о народе в целом.
А вот категориальная структура сознания еврейских подростков в восприятии народов в целом оказалась проще, чем у их русских
сверстников, - нами было выделено всего лишь два фактора. В первый фактор, с одной стороны, вошли характеристики <сплоченный>,
<богатый>, <сильный>, <миролюбивый>, <организованный>, <открытый>, <везучий>, <активный>, <трудолюбивый>, а с другой стороны -
<покорный>. Этот фактор наиболее сильно дифференцировал понятия <народ, которым я восхищаюсь> и <враждебный мне народ>. Поэтому мы
назвали его оценочным фактором. Положительный полюс второго фактора составили свойства <терпимый>, <религиозный>, <талантливый>,
<свободолюбивый>, <умеющий приспосабливаться>, а отрицательный - <пьющий>. Наиболее сильно оказались противопоставленными по этому
фактору понятия <еврейский> и <враждебный мне народ>, поэтому мы назвали этот фактор фактором этничности. Видимо, проблема
алкоголизма очень остра в нашем современном обществе, если подростки обеих групп отвели этому свойству такое важное,
<факторообразующее>, место в своих этнических картинах мира. Расположение объектов внутри сконструированного в данном случае
пространства представлено на рисунке 6. Можно отметить, что по фактору этничности понятие <народ, которым я восхищаюсь> очень близок
с <еврейским народом>. Однако по фактору оценки разрыв существует: видимо, еврейские подростки готовы восхищаться народом, который,
по их представлениям, менее покорен, чем еврейский народ. Оценочность понятия <мой народ> здесь также прослеживается, хотя и не в
такой степени, как мы видели это у русских подростков. Однако здесь приходится обратить внимание на очень тревожную, с нашей точки
зрения, тенденцию, в некоторой степени проявившуюся еще в первой серии эксперимента: понятие <русский народ> по обеим шкалам
достаточно сильно сдвинуто в сторону понятия <враждебный мне народ>. Подчеркнем, что эта тенденция является односторонней - подобное
явление не выявлено на выборке русских испытуемых. Мы сознательно стараемся избегать здесь любых советов и рекомендаций, но, по
крайней мере, хотя бы осмыслить этот феномен, с нашей точки зрения, необходимо.
Рис. 6. Расположение значимых объектов в семантическом пространстве еврейских подростков. Представление о народе в целом.
Обратимся теперь к выборке подростков смешанного русско-еврейского происхождения. (рис. 7). Здесь так же, как и у русских
подростков, было выделено три фактора. Первые два фактора носят оценочный характер. В первый вошли характеристики <терпимый>,
<талантливый>, <сильный>, <миролюбивый>, <свободолюбивый>, <активный>, <умеющий приспосабливаться>, <открытый>. Во втором факторе на
положительном полюсе оказались <сплоченный>, <богатый>, <организованный>, <везучий>, <трудолюбивый>, а на отрицательном - <пьющий>.
Как можно заметить, здесь очень много сходства с первыми двумя факторами, выделенными на русской выборке. Поэтому мы назвали их
аналогично - факторы открытости и организованности. Но вот третий выделенный фактор сильно отличался от всего полученного нами
ранее. Это однополюсный отрицательный фактор, куда вошли характеристики <религиозный> и <покорный>. Мы назвали этот фактор фактором
религиозности. Очень важно то, что наиболее противопоставленными оказались по этому фактору понятия <еврейский народ> и <народ,
которым я восхищаюсь>. Мне представляется, что объяснить это можно достаточно жестким отношением религии к смешанным бракам.
Возможно, именно в религиозных законах подростки смешанного русско-еврейского происхождения видят своеобразную угрозу сохранению
своей позитивной идентичности. По представлению подростков, русский народ в значительно меньшей степени религиозный, в этом он
сближается с народом, способным вызывать восхищение.
Рис. 7. Расположение значимых объектов в семантическом пространстве подростков смешанного русско-еврейского происходения.
Представление о народе в целом.
В данной статье невозможно осветить все полученные результаты, естественно, их гораздо больше. Я постаралась лишь обозначить
ключевые моменты, сознательно оставляя определенную недосказанность. Во-первых, я совершенно не претендую на право давать советы и
писать инструкции по решению сложнейших, на мой взгляд, проблем. Во-вторых, мне бы очень хотелось оставить читателям <пространство>
для размещения их собственных мыслей и наблюдений, которыми, я смею надеяться, они захотят поделиться.
1 McClain E. J. Embracing the Stranger: Intermarriage and the Future of the American Jewish Community. New York: Basic Books, 1995.
306 p.
2 Волков А. Г. Этнически смешанные семьи и межнациональные браки // Семья и семейная политика. М.: Институт социально-экономических
проблем народонаселения, 1991. с. 68-86.
3 Goldscheider C. Demography of Jewish Americans: Research, Issuues, and Challenges // Understanding American Jewry / Edited by M.
Sklare. New Brunswick, 1982. p. 1-55.
4 Синельников А. Почему исчезает российское еврейство // Вестник Еврейского университета в Москве. 1996. ? 2. с. 51-67.
5 Kogan M. The Jews of Leningrad According to the Census of 1989 // Jews in Eastern Europe. Winter 1994. p. 41-51.
6 Собкин В. С. Ценностные ориентации еврейского подростка: опыт социологического исследования // Вестник Еврейского университета в
Москве. 1995. ? 1. с. 4-50; Собкин В. С., Грачева А. М. К психологии еврейской идентичности // Этнос. Идентичность. Образование.
Труды по социологии образования. Том IV. Выпуск VI / Под ред. В. С. Собкина.- М.: Центр социологии образования РАО, 1998. с.
105-141.
7 Стефаненко Т. Г. Этнопсихология. М.: Институт психологии РАН, <Академический проект>, 1999. 320 с.
8 Галкина Е. М. Этническая идентичность подростков из национально-смешанных семей (по материалам этносоциологического исследования в
Москве). Авт. канд. дис. на соиск. уч. ст. канд. истор. н. М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 1993. 30 с.
9 Титова Т. А. Этническое самосознание в национально-смешанных семьях. Казань: Форт-Диалог, 1996. 164 с.
10 Грачева А. М. Особенности формирования национальной идентичности подростков (на материале исследования старшеклассников русской и
еврейской национальностей). Авт. дис. на соиск. уч. ст. канд. психол. н. М., 1996. 21 с.; Она же. Психосемантическое исследование
особенностей обыденного сознания подростков в области межнационального восприятия // Этнос. Идентичность. Образование. Труды по
социологии образования. Том IV. Выпуск VI / Под ред. В. С. Собкина. М.: Центр социологии образования РАО, 1998. с. 206-247.
11 Петренко В. Ф. Основы психосемантики: Учебное пособие. Смоленск: Изд-во СГУ, 1997. 400 с.
