Русь. История названия
Мельникова Е. А., Петрухин В. Я. НАЗВАНИЕ <РУСЬ> В ЭТНОКУЛЬТУРНОЙ
ИСТОРИИ ДРЕВНЕРУССКОГО ГОСУДАРСТВА (IX-X вв.) // Вопросы истории - ? 8 -
1989 - с. 24 - 38
МЕЛЬНИКОВА Елена Александровна - кандидат филологических наук, старший
научный сотрудник Института истории СССР АН СССР; ПЕТРУХИН Владимир
Яковлевич - кандидат исторических наук, старший научный редактор
издательства <Советская энциклопедия>.
Предысторию Руси и Русской земли Повесть временных лет начинает с
Великого переселения народов: расселения славян с Дуная и освоения ими
Восточноевропейской равнины. К этой эпохе восходит историческая память
всех народов, принявших участие в Великом переселении, здесь <точка
отсчета> авторов раннеисторических описаний. С переселения Британские
острова (середина - конец V в.) начинает историю англов хронист Бэда
Достопочтенный; переселением из Азии в Скандинавию открывается история
скандинавских народов в <ученой легенде> исландского автора XIII в.
Снорри Стурлусона и др.
Особой источниковедческой проблемой стала проблема этнонимии.
Традиционное использование в древней и средневековой историографии
этнонимов типа <скифы>, <гунны>, <франки> и др. по отношению к самым
различным, часто неродственным народам, возникновение новых названий, их
распространение, изменение изначального содержания, превращение в
топонимы, хоронимы и политонимы - все это отражение в исторической этно-
и топономастике комплекса противоречивых этнокультурных процессов,
которые сопутствовали формированию классового общества, государства и
раннесредневековых народностей 1.
В полной мере это относится и к эволюции слова <русь>. Острота споров
вокруг этимологии названия восточнославянского государства возникших во
второй половине XVIII в. в полемике М. В. Ломоносова с немецкими учеными
в Российской академии и имевших в то время отчетливо выраженный
политический характер, сохранялась до последних десятилетий. И
норманисты, и антинорманисты в XVIII - первых десятилетиях XX в. стояли
на единых методологических позициях: идеалистическом представлении о
возможности создания государства одним лицом или группой лиц. Это
обусловило подмену проблемы происхождения государства вопросом о
происхождении его названия. Именно поэтому в марксистской науке
признание скандинавской этимологии названия Древнерусского государства
неизбежно вело к утверждению приоритета скандинавов в самом его
формировании 2.
В советской историографии показано, что возникновение Древнерусского
государства стало возможным лишь в результате экономическое социального
развития, внутренних процессов; что внешние влияния могли несколько
ускорить или замедлить, но отнюдь не заменить их. Не без воздействия
этой концепции в 1950-1960-е годы в зарубежной историографии наметился
пересмотр взглядов на образование Древнерусского государства и
изменилась оценка роли скандинавов в этом процессе, а обсуждение
славяно-скандинавских связей стало более объективным. Было обращено
особое внимание и на принципиальное различие и независимость вопросов
этимологии названия (проблемы преимущественно лингвистической) и
образования государства (проблемы сугубо исторической), которые не могут
и не должны подменять друг друга.
Однако еще в конце 1950-х годов польский историк X. Ловмяньский,
различая эти два вопроса, отмечал, что, хотя скандинавская этимология
слова <русь> <не свидетельствует как таковая о решающей роли норманнов>
в процессе возникновения Древнерусского государства и, более того,
убедительно обоснована лингвистически3, тем не менее местное
происхождение названия заслуживает предпочтения и потому следует
попытаться установить именно местную, исконно славянскую этимологию
названия <русь> 4. И до сих пор, хотя языковеды считают доказанной его
скандинавскую этимологию 5, время от времени проявляется стрем-ление
обосновать любую - кроме скандинавской - его этимологию: готскую,
прибалтийско-славянскую, иранскую, кельтскую или иную б.
И. П. Шаскольский показал, что <антинорманизм> подобного рода использует
устаревшую аргументацию, игнорирует достижения современной науки, а Д.
А. Авдусин отметил связь его распространения в 1940--1950-е годы с
общественно-политической ситуацией в СССР, борьбой против
<космополитизма> 7. Продуктивность и научное значение антинорманизма
заключаются не в оспариваний скандинавского происхожде-ния русских
князей, скандинавской этимологии слова <русь>, не в отрицании
присутствия скандинавов в Восточной Европе, а в освещении тех процессов
развития восточнославянского общества, которые привели к формированию
государства, в выявлении взаимных влияний древнерусского и
древнескандинавского миров.
В последние десятилетия в мировой науке конкурируют две трактовки слова
<русь>. Многие советские и зарубежные лингвисты, историки и археологи
придерживаются скандинавской этимологии названия и постепенно пополняют
ее аргументацию (лингвистическую - А. И. Попов, Г. А. Хабургаев, Г.
Шрамм, археологическую - Г. С. Лебедев**). Ряд советских историков вслед
за М. Н. Тихомировым 8 настаивает на автохтонном (среднеднепровском)
происхождении этого названия, однако доказательства в их трудах либо
отсутствуют, либо сводятся к общим соображениям о существовании в
Среднем Поднепровье Русского государства на рубеже VIII-IX вв. (или
раньше) при отсутствии здесь скандинавских древностей.
В отечественной и зарубежной этнографии, лингвистике и археологии
накоплено много новых данных, прямо или косвенно проливающих свет на
спорный вопрос. Важны, в частности, общетеоретические исследования,
раскрывающие механизм взаимодействия этносов в эпоху образования
раннегосударственных структур. При этом отмечается полиэтничность
господствующего слоя нарождающегося государства. Культура этого слоя 8
отличие от массовой, крестьянской, этнические характеристики в которой
более устойчивы, по своему существу призвана отмечать социальный статус
ее носителя, а не его этническую принадлежность. Наконец, применительно
к собственно русско-скандинавским связям поставлен вопрос о синтезе
обоих - наряду с другими - этносов в процессе формирования
Древнерусского государства9. Необходимо отметить углубление
комплексности исследования проблемы - широкого использования и
взаимопроверки данных языка, письменных источников и археологических
материалов.
В опосредованной форме эволюция содержания термина <русь> отразила
важнейшие этносоциальные сдвиги в восточнославянском обществе, причем
настолько последовательно, что представляется возможным сопоставить
основные этапы этой эволюции с этапами русско-скандинавских связей
раннего средневековья. Наиболее существенные преобразование в семантике,
употреблении и форме названия <русь> в целом завершаются с консолидацией
государства, т. е. к концу Х в., и, таким образом, приходятся на первые
три этапа восточнославянско-скандинавских отношений: до середины IX в.,
вторая половина IX - первая половина Х в., вторая половина Х века.
Истоки же названия <русь> восходят ко времени, предшествовавшему
славянскому проникновению на северо-запад Восточной Европы, населенный
западнофинскими племенами.
Контакты населения Скандинавии, Финляндии и Юго-Восточной Прибалтики
прослеживаются археологами уже с бронзового и раннего железного века.
Более интенсивными становятся они с середины I тыс., в эпоху Великого
переселения народов, продолжаются в вендельский период (VI-VIII вв.) и в
эпоху викингов. При этом скандинавы, судя по погребальным памятникам, с
середины I тыс. проникают в соседнюю западную Финляндию (здесь найдены
типично вендельские погребения в ладье), на Аландские острова, где
складывается своеобразная метисная финно-скандинавская культура, - а
также на восточнобалтийское побережье, где имеются погребальные
комплексы, близкие скандинавским. Они свидетельствуют о постоянных
контактах скандинавских и прибалтийско-финских племен уже в довикингское
время и в эпоху викингов.
Культурное взаимодействие и взаимообмен проявились в различных формах: в
погребальном обряде, в языках взаимодействовавших этнических групп 10. В
этом культурно-историческом контексте в финской среде появляется
специальное обозначение приходивших на финские территории скандинавов:
фин. ruotsi, эст. roots, водск. rotsi, лив. ruots, карел. rotsi,
сохранившееся в финских языках до настоящего времени со значением
<Швеция> и производным фин. ruotsalaincn, эст. rootslane - <швед>,
<шведский>. Топонимы с корнем ruoci распространены в Лат-вийской ССР 11
и в других восточноприбалтийских землях.
Ареал слова - пространство от Кольского полуострова до Урала, при-. чем,
как показал К.-О. Фальк, по мере продвижения на восток его употребление
сокращается, а значение видоизменяется: уже в ряде саамских и карельских
диалектов этноним используется для обозначения как шведов, так и
русских12, т. е. иноэтничного населения вообще, пришлых иноплеменников,
собиравших дань. Функциональное сходство затушевы-вало для местного
населения этнические различия13. Далее на восток корень роч- в языке
коми (из общепермского * roc, заимствованного из прибалтийско-финских
языков14), а также ненецк. луца (Becь) 26.
Неоднозначности финск. ruotsi (соединению в нем этнического и
социального значений) соответствует исходная полисемия др.-русск.
<русь>. Письменные источники, в первую очередь Повесть временных лет, не
содержат однозначного понимания этого слова. Поэтому выборочное
привлечение источников позволяет достаточно убедительно, на первый
взгляд, интерпретировать название и как социальный термин, и как
этноним, и как хороним. До середины IX в. актуальны, хотя в
разнойстепени, и, как правило, во взаимосвязи, первые два значения.
Важнейшим подтверждением доминирующего этнического содержания слова
являются его морфологическая структура, недвусмысленно связывающая его с
древнерусским этнонимическим рядом для обозначения народов северо-запада
европейской части СССР, по преимуществу финских и балтских 27.
Эта этнонимическая модель основана па фонетической (более или ме-нее
точной) передаче самоназвания и морфологически оформлена как
собирательное существительное женского рода на -ь (корсь) <балтийских
языков, латв. kursa, лит. kursas; чудь (<гот. diuda, <саам. норв. cutte,
cudde, саам. швед. cute, cude - <преследовал тель, враг>, саам. кольск.
cutte, cut; сумь<финск. Suomi, эст. Soome Maa, лив. Suom; ямь,
емь<финск. Нате (название области); весь<финск. *vepsi, vepsa;
водь<водск. vad'd'a, финск. vaaja; лопь<финск. lappi; либьрос-) и рус-
независимы один от другого и не являются этимологическими дублетам что
неоднократно уже подчеркивалось лингвистами, но продолжает
игнорироваться историками.
Вместе с тем остается открытым вопрос о происхождении ранней
византийской формы "ros", а также формы Rhos Бертинских анналов,
отражающей, как принято считать, византийскую традицию. Предлагавшиеся
объяснения византийской формы (из названия <русь> через тюркское или
хазарское посредство) не были признаны убедительными59. Над видимо,
обратить особое внимание на исторические условия, при которых появились
первые упоминания этого названия в византийских и других источниках.
Если у византийских авторов конца IX-Х в. слово <рос> встречается в
самых различных контекстах, то в источниках первой пол вины - середины
IX в. оно появляется в рассказах о нападениях росов на Амастриду, Сурож
и Константинополь, т. е. в результате непосредственных контактов с его
носителями. В Бертинских анналах оно не только прямо почерпнуто от
пришедших в Ингельгейм <росов>, но и, вероя но, отражает самоназвание
этой группы свеонов. Поэтому нет необходимости во всех этих случаях
искать посредников передачи византийским авторам или составителю
Бертинских анналов названия <рос>. Оно могло было быть заимствовано
прямо у пришельцев и отражать самоназвание дружин, которые в
значительной части состояли из выходцев из Скандинавии и сохраняли то же
название с основой rops-, которое ранее ycвоили финны в форме ruotsi.
Это заимствование в византийской литературе могло поддерживаться
ассоциациями с наименованием мифического народа Рос, появление которого
в сирийско-византийской исторической традиции связано с неточным
переводом фразы из ветхозаветной книги Иезекииля (Иез. 38.1 38.3; 39.1),
содержащей титул <князь-глава> (др.-евр. рош), как <князь Рос> 60.
Представление о варварском северном народе рос, широко
распространившееся в контексте эсхатологической легенды о Гоге и
Магоге61, было непосредственно использовано патриархом Фотием связи с
осадой Константинополя росами в 860 г.: <Народ вышел из страны северной,
устремляясь как бы на другой Иерусалим> 62.
Таким образом, проникновение названия "ros" в византийские источники IX
в. и в Бертинские анналы могло быть обусловлено непосредственными
контактами с приходившими из Восточной Европы отрядами63. Лишь позднее,
по мере расширения связей, установления торговых п дипломатических
отношений крепнущего Древнерусского государства с Византией, ее
осведомленность о росах увеличивается; под влиянием др.-русск. <русь> в
середине Х в. появляется форма с корневым -у-, которая, однако,
оказывается не в состоянии конкурировать с привычной формой.
Одновременно слово "ros" усваивается греческим языком, вовлекается в
греческую парадигматику (появляется склоняемая форма) и образует ряд
производных: прилагательное "rosicsos", хороним "ROSIA" и др.
Последний комплекс ранних, IX в., источников - это немецкие памятники:
Баварский географ (датировка его варьирует от времени до 821 г. до 880-х
годов) и дарственная грамота Людовика Немецкого Алтайхскому монастырю
(863 г.) 64. Засвидетельствованные в них этноним ruzzi и хороним
Ruzaramarcha отличаются от византийских форм фономорфологическим обликом
и, очевидно, восходят к иной традиции. Использование в них корневого -и-
дает основание связать их с др.-русск. <русь>. Но локализация ruzzi
Баварского географа, которых обычно помещают в Среднем Поднепровье 65,
неясна: данный источник состоит из перечня <народов> (племен), и
единственным подтверждением этой лока-лизации является упоминание рядом
с ними хазар (caziri). Более того, неясно (как бы ни интерпретировать
эту часть перечня), почему хазары названы в нем перед, а не после ruzzi,
если последние находятся в Поднепровье - ведь точкой отсчета в любом
случае является Бавария? Существуют и другие локализации этого
наименования, в частности севернее, между весью и славянскими племенами
Поднепровья, что основывается на интерпретации следующих за ruzzi
названий и скорее соответствует этногеографическому контексту ранних
финно-славяно-скандипавских контактов. Также неясен и источник
образования хоронима Ruzara-marcha. Поэтому вопрос о происхождении этих
наименований и их связи с др.-русск. русь из-за недостаточной пока
изученности этих источников остается открытым66.
Итак, обзор основных групп источников, содержащих в той или иной форме
названия <русь> и <рос>, довольно отчетливо указывает на его
происхождение и основные тенденции развития на протяжении VIII - первой
половины Х века. Спорадические набеги скандинавских отрядов сначала на
прибрежные области Восточной Балтики, позднее - вверх по рекам
Балтийского бассейна еще в довикингскую эпоху, дополнявшиеся со временем
оседанием части скандинавов в таких центрах, как Старая Ладога,
<Рюриково> городище и др., создали устойчивую основу для этноязыковых
контактов. Особенности проникновения скандинавов в финские земли - в
результате походов на судах, участники которых, гребцы и воины, носили
название, производное от rops-,- обусловили превращение
профессионального самоназвания в экзоним (иноназвание) в финской среде.
Заимствованное слово изначально получило семантическую двойственность,
отражая специфику условий, в которых проходили скандинаво-западнофинские
контакты середины I тысячелетия. В северо-западной области контактов
всех трех этнических групп оно попадает в древнерусский язык. Вместе с
отрядами, проникавшими вплоть до Булга-
pa на востоке и Северного Причерноморья на юге, скандинавское название
ro6s(menn) разносится по Восточной Европе и запечатлевается в упомянутых
выше византийских источниках и в Бертинских анналах в формах "ros" и
Rhos, сохраняя значение профессионального самоназвания, т. е. исконное
значение слова.
На первом этапе взаимодействия скандинавского и восточно-славянского
миров (до середины IX в.) в обстановке формирования классового общества
и зарождения государственности в форме надплеменных
территориально-политических структур (<племенных княжений>) происходит
заимствование названия <русь> как этносоциального термина с доминирующим
этническим значением. Проникновение скандинавов к югу от Приладожья до
второй половины IX в. было эпизодическим и связанным с выходом отдельных
экспедиций к Черному морю. Их продвижение по рекам Восточно-Европейской
равнины еще не было, видимо, связано с оседанием в славянских
поселениях, что обусловило почти полное отсутствие археологических
находок скандинавского происхождения, датируемых IX в., вне зоны
первоначальных славяно-финно-скандинавских контактов.
На втором этапе, во второй половине IX - первой половине Х в.. когда
формируется Древнерусское раннефеодальное государство, главной его
консолидирующей силой становится великокняжеская дружина, куда входили и
скандинавы. Успешность их деятельности всецело зависела от соответствия
внутренним социально-экономическим процессам государствообразования в
славянском обществе. Находники-варяги, собиравшие дань с племен
новгородской конфедерации, были изгнаны, скандинавский <князь> был
призван <со всей русью>, т. е. дружиной, по <ряду>, что стало
традиционным обычаем новгородцев. Очевидно, что <славяно-варяжский
синтез> 67 основывался на общности интересов князя, его норманской
дружины и местной новгородской знати: варяжские дружины на севере
Восточной Европы были не только конкурентами местной знати в
эксплуатации местного населения (борьба с этой конкуренцией и вызвала
необходимость в <изгнании> находников), но и ее естественными
союзниками, представлявшими готовую и не связанную с местными племенами
вооруженную силу. Именно такую надплеменную нейтральную силу в
противоречивых социальных, политических и этнических условиях и
представляли призванные князь и дружина.
Нейтральным, не связанным с племенными традициями, было и самоназвание
скандинавов, отраженное словом <русь> 68. Видимо, внутреннее тяготение к
сплочению, равно как и стремление к внешним захватам, способствовали
успеху политики Олега, объединившего Новгородскую и Киевскую земли.
Дружина и войско Олега были уже разноплеменными, а в том факте, что Олег
легко овладел Киевом (как представитель <законного князя>), X.
Ловмяньский усматривал заинтересованность местной знати в сильной
княжеской власти 69 (немаловажно, что летописец изображает Олега
освободителем восточнославянских племен от хазарской дани). Дружина
Олега прозвалась русью уже будучи полиэтнич-ной. Видимо, этот этап в
развитии названия <русь> засвидетельствован и
Константином Багрянородным, у которого социальное значение названия
доминирует над этническим 70.
Распространение названия <русь> на полиэтничные дружины вело к быстрому
размыванию первоначальной этнической приуроченности его к скандинавам. К
середине Х в. по всей территории расселения восточных славян от Киева до
Ладоги распространяются дружинные древности, складывается <дружинная
культура>, впитывающая и сплавляющая в единое целое элементы
разноэтничного происхождения. Ее носителями являются прежде всего
великокняжеские дружины, присутствие которых отмечается по
археологическим данным на важнейших водных путях, на погостах и в
городах Древнерусского государства: в Верхнем Поволжье и Поднепровье, в
Поволховье, а также на территории формирующейся <русской земли> в узком
смысле - собственно в Киеве и в Черниговской земле. Включение этих
земель в сферу действия великокняжеских дружин свидетельствует об их
консолидации и формировании территории государства, подвластного
<великому князю русскому>, как он именуется в договорах руси и греков71.
Отсутствие четкой этнической атрибуции прилагательного <русский> в
договорах подчеркивается тем, что имена доверителей, заключавших договор
<от рода русского>, имеют не только скандинавское, но и славянское,
балтское, финское происхождение; при этом славянскими оказываются и
имена некоторых представителей собственно княжеского <русского рода>.
Таким образом, названия <русь>, <русский> здесь не связываются со
скандинавами, а все территории, подчиненные великому князю, хотя и
заселенные разноэтничными народами, называются <Русской землей> (<всякое
княжье и все люди Русския земли>) 72. Так в процессе консолидации
разноэтничных территорий под эгидой великокняжеской власти возникает
расширительное географо-политическое понятие <Русь> и <Русская земля>
73.
Наконец, с середины Х в., когда в ходе укрепления древнерусской
государственности складывается древнерусская раннесредневековая
народность, <дружинные> некрополи Х в. не столько являют собой картину
значительного этнического смешения, сколько обнаруживают тенденцию к
унификации культуры в отношении как социальной стратификации (выделение
дружинных и рядовых погребений), так и обрядности (по-всюду
распространяется обряд сожжения, полусферический курган). Формирующийся
общий древнерусский погребальный обряд отражал процесс этнической
консолидации древнерусской народности. Условия такого этнического
смешения в главных центрах Руси, где ведущую роль играла дружина, были
благоприятны для распространения названия <русь> 74 и в этническом, и в
территориальном плане на огромную подвластную Киеву территорию от
Среднего Поднепровья до Верхнего Поволжья, Бе-
лозерья и Приладожья, по мере интеграции первоначальных носителей этого
названия в состав восточнославянского общества. Этнически нейтральное,
не связанное ни с одним из племенных этнонимов, что было особенно важно
в эпоху борьбы с племенным сепаратизмом, название <Русь> оказалось
наиболее приемлемым для повой восточнославянской этнокультурной
общности.
Подобная эволюция названия <русь> не представляет ничего
исключительного. Так, И. М. Дьяконов показал, что название <киммерийцы>
восходит не к этнониму, а к обозначению конных отрядов иранцев,
вторгшихся из Северного Причерноморья в Переднюю Азию в VII-VI вв. до п.
э.75. Отсюда проистекает сложность выделения археологической культуры и
поисков особого народа, хотя к названию <киммерийцы> восходят известные
античные топонимы Северного Причерноморья.
Такая эволюция названий, этнонимов и хоронимов особенно характерна для
эпохи становления государств и сложения новых этнических общностей
(народностей). Классические примеры были приведены еще В. Томсеиом:
Болгария, славянское государство, воспринявшее название от тюркской
группы болгар, и романоязычная (по основному населению) Франция,
название которой восходит к германскому племенному объединению франков.
История последнего хоронима заслуживает внимания в связи с историей
названия <русь>. Очевидно, что и название <франки> но имело
первоначально значения племенного этнонима: оно обозначало конгломерат
германских племен 76. Этимология его неясна, обычно его сравнивают с
лат. franca - <копье>> 77. С формированием Франкского го-сударства
название <франки> распространяется на все население Галлии (с VII в.), а
сама Галлия в источниках VII-VIII вв. начинает называться Regnura
francorum 78. Наконец, со времен Капетингов название Иль-де-Франс
(<Остров Франция >>) закрепилось за королевским доменом - историческая
параллель <Русской земле> в узком смысле.
Итак, как это ни парадоксально, на всем протяжении своей истории
скандинавское по происхождению слово имеет сколько-нибудь прямое
отношение к скандинавам лишь в догосударственный период развития
восточнославянского общества, а его эволюция отражает этнокультурные и
социально-политические процессы становления восточнославянской
государственности 79.
--------------
Литература
1 См. Дьяконов И. М. К методике исследований по этнической истории
(<киммерийцы>). В кн.: Этнические проблемы истории Центральной Азии в
древности 1981.
2 Впрочем, уже В. О. Ключевский отмечал нетождественность этих вопросов
(Ключевский В. О. Неопубликованные произведения. М. 1983, с. 114).
3 Ловмяньский X. Русь и норманны. М. 1985, с. 163-165.
4 Там же, с. 163-203.
5 Попов А. И. Названия народов СССР. М. 1973, с. 47; Хабургаев Г. А.
Этнонимия <Повести временных лет> в связи с задачами реконструкции
восточнославянского глоттогенеза. М. 1979, с. 216.
6 Как правило, эти попытки предпринимаются исследователями, не имеющими
филологической подготовки (см. напр., Кузьмин А. Г. Об этнической
природе варягов.- Вопросы истории, 1974, ? 11).
7 Шаскольский И. П. Антинорманизм и его судьбы. В кн.: Генезис и
развитие феодализма в России. Л. 1983; Авдусин Д. А. Современный
антинорманизм. - Вопросы истории, 1988. ? 7, с. 23-34.
8 Тихомиров М. Н. Происхождение названий <Русь> и <Русская земля>.-
Советская этнография, 1947 ? 6-7; Толочко П. П. Древняя Русь. Киев '1987
с. 31-33.
9 Пашуто В. Т. Русско-скандинавские отношения и их место в истории
раннесредневековой Европы.- Скандинавский сборник, 1970, вып. 15.
10 Sеta1а Е. N. Beitrage zu den germanischen Wortern im finnischen und
ostsee finmschen.-Finnisch-ugrische Forschungen, 1913, Bd. 13, S.
316-377: OehmannE. Die altesfcen germanischen Lehnworter im Finnischen.-
Nachrichten der Akademie der Wissenschaften in Gottingen,
Philologisch-historische Klasse, 1954, Bd. 1.
11 Jansons A. Toponimi , ,
,
также использовавшееся как этносоциальный термин и, вероятно, заменившее
название <русь> после того, как последнее было перенесено на
древнерусскую народность.
26 Schramm G. Die Herkunft des Nameus Rus'.- Forschungen zur
osteuropaiscea Geschiclite. 19S2, Bd. 30, S, 19.
....
58 Филин Ф. П. Образование языка восточных славян. М.-Л. 1962, с.
253-261 Мепе А. Общеславянский язык. М. 1951 (автор специально
оговаривает невозможность развития и.- е. и в др.- русск. ъ; ср.
Соловьев А. В. Византийское имя России. - Византийский временник, 1957,
т. 12, с. 135). Следует указать и на то, что против древности слова
<русь> в древнерусском языке говорит сохранение звука [с] после
гласного -у (Н а з а р е н к о А. В. Об имени <Русь> в немецких
источниках IX-XI вв.- Вопросы языкознания, 1980, ? 5, с. 46-47).
59 Constantine Porphyrogenitus. De admimstrando imperio. Vol. 2
Washington. 1967, p. 20-21.
63 Это обстоятельство отмечал В. Н. Татищев (Татищев В. Н. История
России' екая. Т. 1. М. 1962, с. 288). К этой же библейской традиции
восходит упоминание в перечне диковинных пародов народа Hros в
компилятивной <Церковной истории> Псе> до-Захария (середины VI в.).
Поэтому необоснованны попытки его отождествления с <руссами> -
славянами, восточной группой антов и т. п. (Д ь я ко н о в А. П.
Известия Псевдо-Захарии о древних славянах,-Вестник древней истории,
1934; ? 4; Пи-г у л е в с к а я Н. В. Имя <рус> в сирийском источнике VI
в. н. э.; В кн.: Академику Б. Д. Грекову ко дню семидесятилетия. М.
1952; Vernadsky G. Ancient Russia. Vol. 1. Nc\v Haven. 1943, pp.
258-259; ср. Сюзюмов М. К вопросу о происхождении слова 'роз&',
'рсоо[сс, Росия.-Вестник древней истории, 1940, ? 2. с. 121-123).
61 Флоровский А. В. <Князь Рош> у пророка Иезекииля. В кн.: Сборник в
честь на Васил Н. Златарски, с. 505-520; Т h u I i n A. The Southern
Origin of the Name Rus'. In: Les pays.
62 Две беседы, с. 421. Ту же параллель проводит во второй половине Х в.
Лев Диа-кон в связи с походом Святослава: <О том, что этот народ
безрассуден, храбр, воин* ствопсп и могуч, [что] оп совершает нападения
на все соседние племена, утверждают многие; говорит об этом и
божественный Иезекииль такими словами: <Вот я навожу па тебя Гога u
Магога. князя Рос> (Лев Диакон. История. М. 1988; с. 79; см. так-же
комментарии, с. 211-212).
63 Ср. К u n i k Е. Ор. cit. Bd. 2, S. 108.
64 НазаренкоА. В. Ук. соч., с. 46-57.
65 Там же; Л о в м я н ь с к и и X. У к. соч., с. 193, прим. 1.
66 Недавно О. Прицак, основываясь на цитированной статье А. В.
Назарепко, предложил возводить немецкие формы типа ruzzi к корню rut- в
этнониме rut(h)eni- рутены, кельтское племя в Аквитании, известное по
римским источникам с I в. до н.э. (см. Р г i t s а k О. The Origin of
the Name Rus'. In: Turko-Tatar Past. Soviet Present. N. Y. 1986).
67 П а ш у т о В. Т. Ук. соч., с. 55.
68 X а б у р г а е в Г. А. Ук. соч., с. 218-219.
69 Ловмяньский X. Ук. соч., с. 140-143, 238-239; ср. Па шут о В. Т.
Особенности структуры Древнерусского государства. В кн.: Н о в о с е л ь
ц е в А. П. п др. Ук. соч., с. 86-97. Предположение о договорных
отношениях древнейшей руси - дружин Рюрика, Аскольда и Дира - со
славянами делались еще М. П. Погодиным и А. Куником. Константин
Багрянородный называет славян <пактиотами> росов; термин <пактиот> имеет
ряд значений: от <данника> до <союзника>, чему соответствует и характер
взаимоотношений росов и славян в середине Х в. (славяне поставляют и
продают росам однодеревки, росы собирают полюдье и кормятся у славян).
70 При этом, впрочем, следует учитывать и особенности византийской, да и
средневековой вообще, этношшии, где <этнические термины не являются
этниконами в узком и в строгом смысле слова, но включают в себя обширную
область reoграфо-культурно-бытовых характеристик> (Бибиков М. В.
Скандинавский мир в византийской литературе и актах.- Скандинавский
сборник, 1986 вьш 30 с 101)
71 ПВЛ. Ч. 1, с. 25, 34-35.
72 Там же.
73 О неправомерности выделения первоначального узкого значения хоронима
<Русская земля>, <Русь>, когда <наиболее древним, основным значением>
его считается <значение общее, обращенное ко всем русским землям>. См.
ПВЛ. Ч. 2, с. 240-241; Лихачев Д. С. Прошлое - будущему. Л. 1985, с.
354-356; см. подробнее: комментарий в кн.: Л о в м я н ь с к и и X. Русь
и норманны.
74 Близкая точка зрения была высказана С. М. Соловьевым (Соловьев С. М.
История России с древнейших времен. Кн. 1. М. 1988, с. 119), а затем на
основании тща-тельного анализа летописей А. А. Шахматовым, который
отмечал, что еще в XI- XII вв. живо было представление <о том, что имя
Руси - это имя княжеской дружины, княжеских бояр и вообще правящих
верхов> (Шахматов А. А. Разыскания, с. 324). <На юге Поляне получили имя
Руси, широко распространяющееся затем всюду, куда проникает княжеский
данщик, где садится княжеский дружинник> (там же с. 327).
75 Дьяконов И. М. К методике исследований.
76 Корсунский А. Р., Гюнтер Р. Упадок и гибель Западной Римской империи
ы возникновение германских королевств. М. 1984, с. 132 ел.; Левандовс к
и и Л. П. К вопросу о возникновении и распаде средневековых
народностей,-Вопросы истории, 19G8, ? 11.
77 Vries J. do. Kleine Schriften. Bri. 1965, S. 216-217.
70 Исторпя Франции. Т. 1, М. 1972, с. 48.
79 Когда предлагаемая статья находилась в печати, появилась работа А.
Карпозилоса о росах-дромитах (см. Карпозилос А. Рос-дромиты н проблема
похода Олега против Константинополя.- Византийский временник, 1988. т.
49). Контекст сооощсшш Псевдо-Семиона и продолжателя Феофана о
росах-дромитах хорошо согла-суется с предположением авторов о
непосредственном восприятии термина "ros" в ранних византийских
источниках (ср. у продолжателя Феофана: [нрзб]
и славянский перевод: <Роусь... иже скеди глаголем, от рода варяжьска
соушим>.-И с т р и н В. М. Книги временныя и образныя Георгия Мниха.
<Хроника> Георгия Амартола в древнем славянорусском переводе. Т. 1. Пг.
1920, с. 567). В переводе наименование <дромиты> явно связывается с
весельными судами - скедиями, или дромонами византийских источников, что
соответствует раннему значению слова <русь> (ср. Попов А. И, Ук. соч.,
с. 57).
-------
(примеч. Скан статьи с форума Л.Мельниковой)
P.S. Были сложности с передачей греческого и скандинавского шрифта -
решение вынужденно паллиативное - b-graf
file:////book.cgi?book=Hystory&flat=room2&i=1018856022
**см. Г.Лебедев. Эпоха викингов. Историко-археологические очерки.
Л.изд-во ЛГУ, 1985, стр.224-226
