<МОГУ ТОЛЬКО СТАВИТЬ ВОПРОСЫ>
Восток и Запад режиссера Лунгина
Вера Цветкова
Павел Лунгин - один из самых непредсказуемых кинорежиссеров. Снял он не так много фильмов, но зато - каких! Уже его первая картина
<Такси-блюз> в 1990 году стала откровением, предметом бурных споров, а в результате завоевала спецприз Каннского фестиваля. Его
<Свадьба> также была отмечена в Каннах. Последние 12 лет он живет больше в Париже, чем в Москве.
- Павел Семенович, пока я гадала, кого вы мне больше напоминаете, митька Шагина или Карлсона, вы закурили сигару и стали похожи на
буржуя.
- Что вы, нынешний буржуй выглядит совсем по-другому - как бывший комсомольский работник. Которые всё и получили при разделе, замечу
в скобках.
- Или - как артист Владимир Машков? Мне давно не дает покоя вопрос: почему вы взяли красавца Машкова на главную роль в <Олигархе>?
Еще бы Бандераса позвали.
- Ну надо же, у всех он вызывает неприязненное чувство, и у вас тоже! В нем были необходимые энергия, импульсивность, нерв. Потому и
взял - за прущую энергию, отрицательное обаяние.
- Такому обаятельному мачо все априори должно идти в руки, удача и миллионы в том числе.
- Насколько я представляю себе тип олигарха, Машков характером схож. Нас с детства учили: будьте скромнее, желайте достижимого.
Олигарх же - это неуемное желание, реализация самых фантастических идей. Даже некоторая инфантильность в этом - только дети умеют
так сильно чего-то хотеть и безрассудно добиваться.
- По-моему, олигархи сделаны из железа и стали.
- Они становятся такими. Фильм должен бы называться <Рождение олигарха>. Я хотел показать процесс превращения. Пройдя через все
круги ада, герой становится железным.
- Фильм этот, тоже получивший спецприз МКФ, но во французском Коньяке, давно в прокате, а все вызывает споры. Видимо, пришелся ко
времени и к месту. Западная пресса именует его восточноевропейским <Крестным отцом>, сравнивает с <Гражданином Кейном> Орсона
Уэллса. А Березовский взял себе новым именем имя вашего героя - Платон, стал Платоном Елениным.
- Хорошо, что не Каратаевым.
- Василий Аксенов назвал его байроническим героем. Вы, кстати, общаетесь во Франции с Василием Павловичем?
- Редко, живем далеко - я в Париже, он в Биаррице, у него писательский, спокойный быт - у меня совсем другой, вулканический.
- Общаетесь с нашими там?
- Кто такие <наши>?
- <Наши> - выражение, обозначающее выходцев из России, наших эмигрантов.
- Очень редко общаюсь. С режиссером Виталием Каневским, вашей коллегой Наташей Геворкян, Розановой Марией Васильевной... Вообще там
у меня круг общения - неэмигрантский. В отличие от Америки в Европе эмигранты не держатся вместе. Хотя войти в западное общество
крайне сложно.
- Какую проблему в России, по-вашему, надо немедленно решать?
- Ничего себе вопросец! Понятия не имею. Знал бы - баллотировался бы в политики. Нет у меня рецептов, могу только ставить вопросы.
Своими фильмами я пытаюсь ответить на те вопросы, которые мне самому неясны.
- Ваш фильм <Свадьба> отличается от большинства современных лент нравственным здоровьем, что ли. Кто-то считает его кичем, мол,
парижанин снял картину о российской глубинке. Кто-то - трагикомедией на тему русского характера. Вы продолжаете настаивать, что
<Свадьба> - это отражение реальной жизни провинции?
- <Свадьба> - очень важный для меня фильм. Я делал его искренне. Сценарий был жестче, мрачней. Знаете, эта московская
катастрофичность оценок. На месте я увидел: все гораздо светлее, оптимистичнее. Я был первым, кто увидел поворот в жизни народа.
Люди стали жить лучше - это видно.
- Где стали жить лучше - в российской провинции?
- При Сталине, при Хрущеве - думаете, лучше жили в провинции? Я помню, мы мешками отсылали сахар, сухари, крупы семье моей няни в
Рязанскую область. Сейчас по всей России строятся дома, во всей России покупаются машины. Турагентств - пруд пруди. Что, одна Москва
ездит за границу? Знаю по Парижу - подходят люди из Сибири, еще откуда-то не из Центра... Жизнь объективно становится лучше, но
внутренне она вызывает отвращение, и это самое большое противоречие, в котором мы живем. Материальное улучшение с отсутствием
духовного содержимого. Едят лучше - никогда так вкусно не ели. Где это все раньше скрывали и из каких подвалов вынули? Одеваются
лучше. Получают больше. Продюсеры платят неоправданно большие деньги не только актерам - осветители на <Мосфильме> получают по две
тысячи долларов. Но почему-то при всем при этом - чувство поражения, будто что-то существенное проиграли. Душа болит.
- Недавно по ТВ показали сюжет - Нижегородская область, людям месяцами не платили зарплату, и продавщица сельпо отпускала продукты в
долг, под запись. Нагрянувшая комиссия обнаружила недостачу в 30 тысяч рублей, продавщица пошла под суд. И люди, которых она
выручала, на суде отреклись - а не брали они у нее ничего. Как вам история?
- Распад.
- Нравственность наказуема?
- Нравственность, добро наказуемы. Мы построили достаточно отвратительный мир, это касается не только России - это общемировой
кризис цивилизации. Хотя именно в Москве - по сравнению с Парижем - поражают ужасный прагматизм, страшная любовь к деньгам и гораздо
большая жесткость человеческих отношений. На Западе все же шло долгое развитие внутренней культуры, а у нас происходит внешнее
развитие капитализма с полным отсутствием нутра.
- Каково во всем этом место интеллигенции?
- Интеллигенции больше нет. Американцы вон сослали свою интеллектуальную элиту в университетские кампусы, как индейцев, - чтобы не
мешали... Советская интеллигенция проявляла себя в неподчинении власти, ее объединяло чувство фронды, она, собственно, в
противостоянии власти и существовала. Нынешняя интеллигенция, которая лижет власть - а я вижу один большой теплый язык, - этим
словом уже называться не может.
- Однако лично у вас судьба складывается...
- ...мне кажется, что не очень.
- Побойтесь Бога, Павел Семенович, у кого же тогда - очень?! Чтобы первый снятый фильм принес награду в Каннах и переселил в Париж!
- Ну и что? А потом? За все надо платить - тоской, депрессией, изменениями в себе... Если что-то и случается с режиссером - то в
первом фильме. Потому что в первом фильме выкладываешь все накопленное, потому что умения еще нет, а есть искренность и нутро.
Награждают ведь не за профессионализм - за внутреннее содержание и непохожесть на других.
- А смотреть кино как зритель вы любите?
- Я очень люблю кино. Кино - противоядие от жизни, раньше им была литература. Если жизнь воспринимать как процесс заболевания - кино
действует болеутоляюще, помогает пережить, утешиться.
- Кого из коллег чтите? Какое кино вас трогает?
- Ларса фон Триера. <Рассекая волны> - гениальный фильм, лучшее, что я видел за последние годы. Я понял: он снимает современные
жития святых. Последняя его картина <Догвилль> - слабее. Чудесный режиссер Педро Альмадовар, очень человечный - он, наоборот, с
каждым фильмом набирает глубину, снимает все лучше: <Все о моей матери>, <Поговори с ней>.
Сейчас, увы, надвигается широкий фронт негуманистического кино. Кино как драка, кино как техническая игра и компьютерное видение
мира. Пример - <Матрица>, где никаким теплом даже не пахнет. Технология, эффекты дико засасывают. И противостоят им немногие
раритеты, которых волнует загадка человеческой личности и то, почему человек способен совершать поступки не в свою пользу, а в ущерб
себе, ради другого.
- Мне всегда казалось, что режиссер - это стальная воля. Как написал в своей книге <Делать фильм> великий Феллини: <Снимать фильм -
все равно что командовать матросней Христофора Колумба, которая требует повернуть назад>. А вы производите впечатление такого
мягкого человека...
- Так как я не сумел стать писателем - пришлось стать режиссером. Да, я мягкий и весь состою из слабостей, но, когда бываешь
поставлен перед необходимостью действия... мышь, загнанная в угол, бросается на кошку. Я все делаю не на мастерстве, а на
энергетическом ударе, на драйве. Поэтому снимаю быстро, за восемь недель. Конечно, до того года полтора идет подготовительный
период.
- А с <матросней>-то как же?
- Она подчиняется идее, замыслу - не мне. Мы вместе куда-то идем. Мне легко снимать, мне нравится это.
- Это правда, что наши актеры глубже, интереснее западных?
- Когда-то было так, сейчас - не знаю. Их избаловала несправедливо высокая оплата, сериалы их откалибровали... Не только зрителей -
и актеров подсадили на сериалы, как на иглу. И <сериальное> будет эталоном игры. Культура мутирует.
- Собираетесь ли вы когда-нибудь снять фильм на французском материале?
- Собираюсь. Французский проект еще не написан - витает где-то там... впереди него - три русских.
- А денежки-то французы дают...
- Дают, потому что мои фильмы окупаются. Я вырос в России, в русской культуре, здешние реальности меня волнуют гораздо больше, чем
французские.
- Расскажите о русских проектах.
- В конце апреля начнется съемочный период по экранизации романа нобелевского лауреата Исаака Зингера <Корни> - хочу снять комедию,
чтобы легко, весело и немножко по-итальянски. Герой - типаж Остапа Бендера, его сыграет Константин Хабенский - находит фальшивых
родственников эмигрантам, озаботившимся найти родню в давно покинутой стране.
- Ваша любимая актриса Наталья Коляканова будет сниматься в <Корнях>?
- А как же? Коляканова - это святое. Она - гениальная актриса, с клоунским началом, русская Мазина.
- Почему вы вдруг взялись за экранизацию? Раньше вроде в этом замечены не были.
- Все меньше и меньше умею сам писать. Сценарий <Корней> написал Геннадий Островский. Что касается экранизации... Писатель Зингер -
последний в своем виде. Происходит исчезновение видов общества - как исчезновение популяций животных путем истребления. Еврейство,
культура Восточной Европы... Сейчас многие это переживают в ином культурном контексте. Какой-то тип людей, какая-то культура -
кончаются.
Далее сниму для НТВ восемь серий по <Мертвым душам> Гоголя - скорее это будет гоголиада. Сценарий напишем с Юрием Арабовым - никто
другой не потянет. Я очень люблю Гоголя. Когда мне это дело предложили, я сперва ужаснулся. Потом, когда продумал, как это можно
сделать, - согласился. По поводу исполнения главной роли веду переговоры с Евгением Мироновым, он очень занят.
- Почему все то и дело обращаются к Гоголю, Достоевскому?
- Видимо, как к первооснове.
- Почему тогда - не Эсхил, не Софокл, не Аристофан?
- Не наша культура. Все мы вышли из гоголевской <Шинели>. То заворачивались в ельцинскую шинель, теперь - в путинскую.
Дальше в планах - экранизация последнего романа Зингера <Мишуга>, это о любовном треугольнике. После всего вышеперечисленного -
французский проект.
- Что ж, планов громадье. Ждать ли очередного приза в Каннах? Бог ведь любит троицу.
