Российский научный центр <Прикладная химия> по решению правительственных органов вновь возглавил Борис Вениаминович Гидаспов.
Поскольку человек он в городе известный, весть об этом пошла широкими кругами. К сожалению, его имя у многих ассоциируется лишь с
должностью последнего первого секретаря Ленинградского обкома КПСС. Но эта страница в его биографии совсем не является определяющей.
На самом деле Гидаспов более известен знающим людям как крупный ученый, химик-боеприпасник, организатор науки и производства,
член-корреспондент Российской Академии наук, профессор, лауреат Ленинской и Государственной премий, автор более чем 300 научных
работ, 4 монографий (из которых только одна доступна широкому читателю) и 350 изобретений. Многие годы как он, так и возглавляемый
им институт, жили под легендами, которые весьма умело создавались органами государственной безопасности, с тем чтобы никакой <ворог
из земли соседней> не мог даже предположить, чем в действительности занимаются ученые. Это тоже надо учитывать. Сегодня с ним
беседует наш обозреватель Игорь Лисочкин.
- За минувшую неделю мне не раз приходилось слышать, что вы пока не склонны общаться с журналистами. Почему?
- Вы помните, что я не избегал подобных встреч, когда для них имелся информационный повод. Но печать печати рознь. В данном случае
мне совсем не хотелось, чтобы мое имя трепали в <желтой прессе> в совокупности со сплетнями и выдумками. Как это порой происходит,
известно. Хотя ныне я человек довольно открытый и на любой разумный вопрос готов дать прямой ответ.
- Вы покинули пост генерального директора центра более десяти лет назад. Некоторое время продолжали работать в нашем городе, а затем
окончательно перебрались в Москву. С чем это было связано?
- Давайте вспомним наши старые беседы времен создания крупных холдингов. Надо было спасать разваливавшуюся на глазах экономику
страны. И выход я видел в объединении финансов, науки и производства в крупные структуры, которые, работая над удовлетворением
определенных потребностей общества, подчинялись бы законам экономики и обладали способностью к саморегулированию. Эта идея
представляется мне верной и сегодня. Ведь сколько бы совершенно справедливо ни говорили о важности малого и среднего бизнеса,
становой хребет любой экономики составляют именно крупные объединения и фирмы.
Ими я и стал заниматься. Сначала был <Технохим>, а потом пошли и другие структуры. Не все задуманное удавалось, что вполне понятно.
Но тем не менее созданы фирмы, модернизированы заводы, которые работают. По натуре я не собственник, мне никогда не хотелось быть
хозяином, акционером. Хотя, к слову будь сказано, в связи с новым назначением я только что оставил пост председателя совета
директоров крупной ракетостроительной фирмы. А в целом работа в минувшие годы позволила мне сохранить себя как личность.
Что же касается моего переезда на жительство в Москву, то он был связан с чисто личными, семейными обстоятельствами, которые ни для
кого интереса не представляют. Да и значения он никакого не имеет. Потому что подобно многим другим директорам предприятий и
институтов я привык годами жить между двух столиц. И за минувшие годы я регулярно приезжал в Петербург и ни с городом, ни с РНЦ
<Прикладная химия>, который для меня навсегда останется просто ГИПХом, связи не терял. Кстати, я только сегодня утром вернулся из
командировки в Москву. Все как обычно.
- Хорошо. Работа шла, вы были совершенно благополучны в житейском смысле, что в наше время тоже немаловажно. Так что же побудило
вас, человека, как говорят, не первой молодости, вновь поворачивать свою судьбу?
- Я предпочел бы говорить о <первой зрелости>... Однако мое решение не было сразу понято даже некоторыми близкими коллегами и
друзьями. Кое-кому я отвечал: <Труба позвала!>. В этом шуточном ответе была и своя правда. Думаю, каждому человеку свойственны долг,
ответственность, желание применить свои знания и опыт именно там, где они необходимы. И мое согласие вернуться на пост генерального
директора РНЦ <Прикладная химия> было продиктовано не только интуицией, но и определенным расчетом.
Конечно, благородная задача - сохранить институт, который всегда выполнял свою великую историческую миссию, сохранить коллектив из
сотен талантливых ученых и конструкторов, докторов и кандидатов наук. Сегодня известно, что ГИПХ был головным в стране по ракетным
топливам. Действительно, все, что движет оперативно-тактические, баллистические, стратегические, космические ракеты и корабли,
создавалось у нас. Но на самом деле гамма его достижений гораздо шире, она связана с ядерной физикой, лазерной техникой и таким
числом других научных направлений, что перечислить их в короткой беседе невозможно.
Но выполнить эту благородную задачу можно лишь при определенных условиях... И тут вначале я приведу достаточно понятный пример.
Многие, видимо, заметили, что, как только российская промышленность вновь начала <дышать>, а ВВП увеличиваться, образовался жестокий
дефицит квалифицированных рабочих кадров. Сегодня зуборезчиков, монтажников, такелажников и людей многих других профессий, знающих
свое дело, руководители предприятий вынуждены выманивать за большие деньги даже из других городов. А система подготовки рабочих
кадров оказалась разрушенной. Теперь приходится ее воссоздавать. Не по планам экономических стратегов или чиновников, а по
требованиям самой жизни. Ибо без этого страна вперед не продвинется.
Нечто подобное начинает происходить в науке. Острая ситуация сложилась в химической энергетике. Круг работ тут настолько сузился,
что впору употребить термин специалистов по взрывчатым веществам о <критическом диаметре детонации>. Если он не очень понятен,
приведу другой образ: нет критической массы - нет и реакции. А между тем почти все способы получения энергии, ее сохранения и
многообразнейшего применения теснейшим образом связаны с химией. И отставание в этой области уже является серьезным тормозом для
развития экономики России. Здесь есть то, чем неотложно надо заниматься. И это послужило для меня одним из главных побудительных
поводов для возвращения в институт. Жизнь диктует свои перспективы.
- Однако пока РНЦ в тяжелейшем финансовом положении, ряды ученых поредели, коллектив разбился на группы, каждая из которых работает
над решением частных проблем. Как можно изменить эту ситуацию к лучшему?
- Методом развития корпоративного строительства, которым мне приходится заниматься начиная с 1980-х годов.
ГИПХ традиционно был звеном, связующим академическую, вузовскую науку и промышленность. Только крупных производств, находившихся под
непосредственной его эгидой, было более сорока. И вот эта продуманная и сбалансированная система была разрушена неумной
приватизацией. <Ломай, круши, потом разберемся!> Предприятия меняли собственников и планы, многим казалось, что в условиях
<экономической свободы> они добьются выдающихся успехов. Но получилось так, что проиграли все без исключения.
Это позади. Говоря библейским языком, наступило время собирать камни. Первым шагом должно стать установление взаимовыгодных связей
РНЦ с готовыми для этого партнерами. Работа нелегкая, рутинная, но совершенно необходимая для оздоровления и развития химической
энергетики.
- Но как можно говорить обо всем этом, когда речь идет о самом, типун мне на язык, существовании РНЦ? Уже немало написано,
опубликовано о том, что <на месте бывшего ГИПХа будут построены театр танца, бизнес-центр и элитное жилье>. Причем, как кажется,
дело в осуществлении проекта <Набережная Европы>, в смысле подписания документов, уже зашло достаточно далеко.
- Не берите всерьез все написанное. Да и дело, о котором вы говорите, пока никуда не <зашло> и, как я предполагаю, в ближайшей
перспективе и не <зайдет>.
Хотя, пусть это кое-кого удивит, я убежденный сторонник реконструкции. И являюсь таковым много лет.
ГИПХ был основан на Ватном острове в годы гражданской войны. И различные правительственные поручения и задачи всегда сыпались на
него как из рога изобилия. Вначале приходилось развивать химическую науку, синтезировать тысячи новых химических веществ, создавать
сотни производств, без которых жизнь страны ныне и представить невозможно. Затем готовились к войне. Потом воевали. После Великой
Отечественной наступили времена ракетостроения, ядерных вооружений, космонавтики.
Многие проблемы приходилось решать в условиях очень напряженной международной обстановки в кратчайшие сроки и, как тогда говорили,
<любыми средствами>. Поэтому корпуса и лаборатории института строились и достраивались прежде всего под задачу. И, конечно, панораму
Невы они не украшают. А ведь Ватный остров, давно слившийся с Петроградской стороной, если взглянуть на него со стороны Зимнего,
находится между шпилем Петропавловки и Ростральными колоннами. Это самое сердце исторического центра города!
И об этом в ГИПХе не забывали. Мой предшественник на посту директора Владимир Степанович Шпак, замечательный ученый и один из моих
учителей, 95-летие которого мы только что отметили, в 1960-е годы облицевал Малую Неву гранитом. А затем стали создаваться проекты
реконструкции всего этого участка.
Это делалось на средства самого института, но, разумеется, не по вкусу химиков. К созданию проекта были привлечены лучшие
архитекторы города. Стояла задача не только придать набережной <строгий, стройный вид>, но и раскрыть существующие исторические
доминанты. В то время многие часы мне приходилось проводить на заседаниях градостроительного комитета. В <ЛенНИИпроекте>
разворачивались большие выставки, посвященные различным направлениям и аспектам реконструкции.
Однако реализовать проект не удалось. Опять помешали исторические обстоятельства. Огромные средства ушли на <Буран>. Затем пришлось
работать над созданием альтернативного ответа американской программе СОИ, строить лазерный комплекс в Капитолове. И только поэтому
набережная Малой Невы осталась в том виде, как есть.
- Времена меняются, меняются и проекты. Как вы относитесь к тому, что предлагается ныне?
- Мне кажется, что недооценивается масштаб задачи. Ведь речь идет о создании архитектурного ансамбля в самом центре города. И вряд
ли найдется единый российский инвестор, способный это осуществить. Например, в Москве реконструкция Манежной площади (а масштаб там
был все-таки меньше) обошлась в два миллиарда долларов.
Наконец, о главном. Необходимо выстроить систему приоритетов проекта. И первым из них окажется РНЦ <Прикладная химия>. Потому что
все-таки <первым делом, первым делом самолеты...>. Рассуждения о <бывшем ГИПХе> представляют собой неумное лукавство. Даже когда мое
имя соединяют со словом <бывший> с соответствующей должностью, я говорю: <Побойтесь бога, ребята! <Бывший> следует говорить о
покойнике, а я вполне живой человек>. И куда в большей степени это относится к научному центру.
ГИПХ всегда работал и будет работать на оборону страны, на укрепление ее военной мощи, а следовательно, и ее независимости.
Оставаясь человеком режимным, я не могу по этому поводу углубляться в подробности. Но стоит в данном случае подумать и о том, что
достаточно хорошо известно. О жидкостных и твердотопливных ракетах, годами стоящих на боевом дежурстве. О продаже Россией оружия на
международном рынке, которая дает существенную часть бюджета. Наконец, о заявлении Владимира Владимировича Путина по поводу
испытаний принципиально нового гиперзвукового оружия, способного действовать в очень широком пространстве. Неужели вы думаете, что
все это возможно без достижений отечественной химии?
Таким образом, это не вопрос отдельных фирм и даже не Петербурга. Это вопрос суверенитета страны. То есть наше общее дело.
- Борис Вениаминович, вы оптимист или упрямец?
- Возможно, во мне присутствуют оба эти качества. Но я стремлюсь прежде всего опираться на здравый смысл. За минувшее десятилетие
наломано немало дров. Однако времена меняются, наступает неизбежное отрезвление. И нельзя жить вчерашним днем. Надо разгребать
завалы, строить, созидать, имея постоянно в виду главную цель - интересы России и ее народа.
PS: Эта беседа уже была подготовлена к печати, когда средства массовой информации обежало сообщение о чрезвычайном происшествии. На
площади Ломоносова, у самого моста через Фонтанку, мой собеседник попал в ДТП. Когда он двинулся вперед по зеленому свету светофора,
в его машину на большой скорости ударилась иномарка с женщиной за рулем и, совершив пируэт, пробила ограждение набережной и упала в
Фонтанку, сметя в нее и двух проходивших в этом месте девушек.
Выбравшись из покореженной машины, Гидаспов, ни секунды не задумываясь, скинув одежду, бросился с парапета в реку, добрался до
пострадавших и последовательно вытащил всех троих. Произошло это еще до приезда спасателей.
Естественно, я позвонил Борису Вениаминовичу. Он на рабочем месте, здоров. По поводу случившегося едко пошутил: <Видите, к каким
PR-кампаниям приходится прибегать...>
И дело, конечно, не в технических подробностях инцидента. И даже не в том, что к многочисленным правительственным наградам Гидаспова
должна добавиться медаль за спасение утопающих. Это все житейские мелочи. Куда важнее другое: не каждый способен ради спасения жизни
других людей, не задумываясь, нырнуть с головой в ледяную апрельскую Фонтанку. Поэтому случившееся, как мне кажется, добавляет
существенные черты к личности моего собеседника.
Игорь Лисочкин
Re: Б. В.... - Крысин11.04.2004 06:07:27 (35, 649 b)
