2. Что молодежный актив может предложить для преодоления партийного кризиса и развития демократических партий в новой ситуации?
Какой бы вы хотели видеть Россию через двадцать лет? Что необходимо для того, чтобы Ваши идеи воплотились в жизнь?
Владимир КАРА-МУРЗА: <Нужна многолетняя просветительская работа, чтобы демократические ценности укрепились в сознании общества>
Я начну с того, что бы я хотел увидеть в России через двадцать лет. Я, наверное, скажу банальные вещи, но за этим стоит вполне
определенная модель общественного устройства. Я хочу, чтобы Россия через двадцать лет была цивилизованным, свободным, европейским
государством. Это та модель, которая обеспечила процветание, достойную жизнь странам так называемого <золотого миллиарда> - Западная
Европа, Соединенные Штаты, Канада, Япония и т. д. Я считаю, что это и есть настоящий российский патриотизм. Как говорил Петр Струве:
<Я западник, а потому я настоящий русский патриот>. Патриотизм заключается не в том, чтобы на каждом углу орать, что у нас <особый
путь>, изобретать велосипед и вечно болтаться между Назарбаевым и Лукашенко, а в том, чтобы стремиться к той модели, которая
проверена историей, опытом, жизнью конкретных людей.
Я хочу, чтобы Россия была государством, в котором человек является не безгласным винтиком в государственной машине, а полноправным
гражданином. Чтобы власть была не душителем общества, а функцией общественного мнения. Чтобы парламент был не декоративной ширмой,
который штампует кулуарно, по-византийски, принятые решения, а производной частью общества, выразителем общественного мнения,
связующим звеном между обществом, гражданином и высшей государственной властью. Чтобы суд был не <басманным>, а независимым и
способным обеспечить права гражданина в каждодневной жизни. Чтобы пресса и, особенно, общенациональное телевидение было не
коллективным пропагандистом конкретной правящей группировки, как это у нас сложилось за последние три года, а независимым средством
информации, доносящим полную картину происходящего в стране. Чтобы экономика основывалась не на <понятиях>, не на закулисных
договоренностях, а на цивилизованном, социально ориентированном рынке, о котором столько говорится, но ничего не делается, который
обеспечивает и в политике, и в экономике равные стартовые возможности для всех.
Еще в XVIII веке маркиз Де Кюстин, знаменитый французский путешественник, приехал в Россию и сказал, что главная особенность этой
страны, этого народа - его равнодушие к свободе, ни в одной другой стране он такого не видел. Но я хочу сказать, что это не вина
наша, а беда, потому что люди не видят прямой связи между политической свободой и своим благосостоянием, своей нормальной жизнью,
хотя связь эта - самая прямая. Бенжамен Констан, по-моему, сказал, что отказываться от свободы - это все равно, что отказываться от
фундамента под предлогом того, что живешь только на втором этаже. Без свободы у нас ничего не получится, и мы должны от имени
демократического спектра донести, наконец, до общества эту идею.
Что касается стратегии демократических партий в этой ситуации, то, как бы это ни было горько, надо признать, что СПС и <Яблоко> на
сегодняшний день закончились и на демократическом фланге нужно что-то новое. Хотел бы подчеркнуть, именно на демократическом. Мне
очень нравится, когда слово <правый> не упоминается, а упоминается демократический спектр. Потому что для меня, например, <правый> -
это Пиночет, это Салазар, это Гитлер. Это суперконсервативные устои, а отнюдь не гражданское общество, потому что жесткая <вертикаль
власти>, например, вполне вписывается в <правую> идею.
В последние три года я занимался в СПС координацией отношений с Западом. И когда мы говорили название нашей партии где-нибудь в
Англии или во Франции нам отвечали, что правые - это Ле Пен и Пиночет. И нам приходилось полчаса объяснять, что ничего общего у нас
с этими деятелями нет. На мой взгляд, слово <правые> не очень удачное. Поэтому я согласен с Ириной Хакамадой и Борисом Немцовым,
которые считают, что нужно отказаться от этого лейбла не просто потому, что это лейбл проигравшей сейчас партии, а потому, что в
принципе это не очень удачный лейбл. На мой взгляд, не надо бояться, что на данном этапе мы находимся в меньшинстве, потому что нас
все равно много, нас все равно миллионы. Давайте же учиться хотя бы на собственных ошибках.
Вместо того, чтобы пытаться понравиться всем сразу, нужно начинать воссоздание демократического фланга, опираясь именно на то ядро,
на те 10-15%, которые действительно верят в демократические ценности и свободу. Ничего, что их меньшинство. Как известно,
меньшинство становится большинством, когда встает с постели и голосует. Для этого нужно время. Нужна многолетняя просветительская
работа, чтобы эти ценности укрепились в сознании общества, чтобы возникло осознание связи между свободой и благосостоянием. Но
начинать надо, опираясь на свое ядро, а у нас в стране есть миллионы людей, 10-15%, которые против чеченской войны, которые
поддерживали НТВ Гусинского. Поэтому назначение Коха на публичную должность в СПС было просто <гениальным> решением и моментально
отпугнуло две трети нашего электората. Это те люди, которым уже сегодня небезразличны ценности свободы. Если мы хотим строить что-то
новое, то надо опираться на то, что уже есть. Не нужно стесняться, что нас мало. Новые идеи всегда сначала поддерживаются
<меньшинством из одного человека>, а потом распространяются дальше.
В завершение хотел бы сказать, что сравнение России с Польшей, наверное, интересно, но не очень корректно, потому что Польше
конституция и парламент были дарованы в 1813 году, а у нас существуют, дай Бог, десять лет. У Польши были и диктаторские периоды. Но
все-таки, даже если брать советский период, то в Польше он занял сорок лет, а не семьдесят пять. Поэтому у нас немножко другие
условия, и мы должны формировать те слои, которые в будущем и станут широкой основой демократического государства.
В 1991 году, когда все только начиналось, в Москве состоялся разговор между Владимиром Буковским и Борисом Ельциным. Как раз в те
дни Ельцин формировал свое первое правительство, думал, кого туда назначить, и поинтересовался мнением Буковского. И Буковский
сказал, что надо взять выпускников экономических вузов и назначать их в правительство. Ельцин сказал: <Но они же будут совершать
ошибки!>. А Буковский сказал, что, да, будут, а секретари обкомов и гэбэшники будут совершать преступления.
Нам нужна, наконец, смена элит, смена поколений, без этого двигаться вперед невозможно. В том, что мы, либералы, в конце концов,
победим, я не сомневаюсь, но временные рамки, к сожалению, пока точно поставить не удается. У нас все впереди, потому что мы знаем
на опыте других стран, в том числе и славянских, и православных, если уж говорить о национальной культуре, что эти идеи работают,
для этого главное не поступаться нашими либеральными принципами в угоду сиюминутным соображениям.
Евгений ЯСИН:
Я хотел бы, чтобы последующие выступающие высказались на тему выбора между принципами и политической целесообразностью. Сейчас в
некотором смысле наступает момент истины. Я не считаю, что нельзя поступаться принципами. Это тот спор, который идет в СПС, что
лучше - политическая проституция или политическая смерть.
Александр БАРАННИКОВ: <Мы должны объяснять, что без личной свободы гражданина невозможно построить сильную Россию>
Здесь прозвучал вопрос: может ли партия правых быть партией большинства? Да, может. <Единая Россия> - это правая партия, и она
является партией большинства. Два года назад на съезде СПС Чубайс сказал, что гордится тем, что Путин проводит нашу правую политику.
На сегодняшний день Путин - это правый президент, правее его никого нет. И если мы сегодня сидим за этим столом и обсуждаем
стратегические перспективы демократических партий, мы должны дать себе ответ на один вопрос: что мы хотим, чтобы из этого
получилось? Правая партия или либеральная партия? Правая партия существует, эта ниша занята. Осталась единственная ниша -либеральная
идея. Это свобода и демократия. Это не экономические ценности, не рыночная экономика, она сегодня у нас и так есть.
Да, есть перекосы, со временем они будут выправлены, потому что с перекосами эта машина будет плохо работать. Остается нерешенным
один вопрос: основные права и свободы человека, которые гарантированы в европейских странах. Будут ли они приоритетом для нашей
партии или же мы будем так же, как наши лидеры говорить о правых идеях, о том, что необходимо в первую очередь заниматься
экономикой, а свобода личности - это вопрос третьестепенный, потому что это народ не интересует. Действительно, этот вопрос сегодня
не интересует бОльшую часть наших избирателей. Но необходимо заниматься просветительством. Необходимо объяснять, что без личной
свободы гражданина невозможно построить сильную Россию.
Самое популярное словосочетание на последних выборах - сильная Россия. Сильную Россию хотят все. Но все видят по-разному возможность
достижения этой цели. Я считаю, что до сих пор не использована возможность построения сильной России, начиная со свободы отдельно
взятого гражданина. Мы должны объяснять, что только свободный человек, свободный внутренне, может выбирать нравственную власть, и
только нравственная власть может строить цивилизованное общество. Я думаю, что главная стратегия - это возврат к тем идеям, которые
озвучивает большинство правозащитных движений, возврат к интеллигенции, просветительская работа, которая позволит поднять 15-20%
людей, которые не ходят на выборы, потому что разочарованы возможностью построения в России либерализма.
На протяжении многих столетий мы мечемся между Европой и Азией, ищем какой-то особый путь для России. Я считаю, что мы должны
говорить, что Россия - это европейское государство, и выбрать европейский путь развития. Либеральные идеи должны в России побеждать.
Это и есть наша перспектива.
Артем ШАДРИН: <Из машины организации предвыборной кампании правая партия сама должна стать сильной организацией гражданского
общества>
Сейчас многие говорит, что с точки зрения демократии мы оказались в 1989 году. Это далеко не так. Если посмотреть программу Андрея
Сахарова, то, по большому счету, все ее положения на сегодняшний день выполнены: упразднена цензура, разрешены многопартийные
выборы, введена частная собственность на землю. Несмотря на огромные перегибы в политике, мы живем в свободной стране. Речь сейчас
идет больше о развитии демократического государства, нежели о том, что его надо начинать строить заново.
Если говорить о стилистике новой либеральной программы - то это должно быть движение вперед, а не борьба против возврата назад.
Основным тезисом программы может стать неразделимость эффективности и демократичности государства. Экономическое развитие страны
становится невозможным без эффективной защиты прав собственности и прав граждан. Для этого необходимо провести реформы судов, МВД,
прокуратуры. Уголовное дело не может возбуждаться за законную минимизацию налогов, лишение свободы не должно применяться на
предварительном следствии по налоговым делам и т. д. Повышение эффективности судебной системы требует принципиального расширения
использования института суда присяжных, пересмотра состава судебных квалификационных комиссий.
Неэффективность госсектора и коррупция не преодолимы без свободных СМИ. Обороноспособность государства требует создания
профессиональной армии. Социальную справедливость и равенство возможностей должна обеспечить реформа образования и развитие системы
переподготовки кадров, а также повышение мобильности рынка труда.
Вместе с тем, основной проблемой сейчас видится не столько формулирование новой или обновление существующей программы, сколько
решение организационных вопросов. Главным из них остается вопрос о привлечении к работе в партии лучших кадров - ярких,
работоспособных людей. В 1999 году еще <Единство> с помощью социологических опросов выявили наиболее популярных лидеров в регионах,
таких как Буратаева. Потом ее позвали баллотироваться от партии. Сейчас мы должны привлечь в нашу партию в регионах наиболее
популярных людей, которые разделяют нашу идеологию и могут выиграть и выборы по одномандатным округам, выборы мэров и губернаторов.
Например, Владимир Рыжков, одномандатник, вполне может пойти в новую партию.
Я думаю, что либеральная идея достаточно привлекательна. При внятной политике поддержки федеральными структурами партии -
идеологической, экономической, информационной - можно пойти на конкурсное привлечение потенциальных кандидатов на выборы от партии
по одномандатным округам. Работа с муниципальными лидерами, мэрами городов также имеет свои перспективы, эта ниша партиями еще не
занята. Межмуниципальные объединения, Конгресс муниципальных образований, другие ассоциации очень слабы, экспертная, аналитическая
поддержка им не предоставляется ни со стороны <Единой России>, ни со стороны федерального центра. Являясь, по сути, публичными
политиками, мэры могут повысить популярность партии своей личной поддержкой, поддержать партийных кандидатов.
Стратегическими союзниками партии должны стать организации гражданского общества. Если партия хотя бы в меньшинстве представлена в
территориальных законодательных органах власти - она должна стать политическим <рупором> некоммерческих организаций, конвертировав
представление их интересов в поддержку на выборах. Кроме того, партия в перспективе может стать <инфраструктурной> организацией НКО,
возможно даже интерфейсом между организациями гражданского общества и бизнесом. Пока же, работа с НКО, которые представляют собой
реальную силу, ведется СПС крайне слабо, как отмечала на одном из предыдущих <круглых столов> Людмила Алексеева [1]. Между тем -
НКО, состоящие из наиболее социально активных граждан, могут являться наиболее значимым кадровым резервом.
Нужно добиться, чтобы партия жила не только от выборов к выборам, необходимо, чтобы у нее были реальные проекты, направленные на
защиту прав граждан, на поддержку малого и среднего бизнеса, СМИ, на мониторинг деятельности органов власти и правоохранительной
системы. Из машины организации предвыборной кампании правая партия сама должна стать сильной организацией гражданского общества,
проводящей свою политику не только через участие в выборных органах власти, но и через реализацию собственных значимых
социально-политических проектов. Такой подход будет не только содействовать росту популярности партии среди избирателей, но и
привлечет к участию в ее работе новых активистов и сформирует смысл членства в партии.
Приведу несколько примеров. У Кирилла Рогова2 было отличное предложение о создании фонда, обеспечивающего защиту частной
собственности от существующей практики ее насильственного отъема с использованием административного давления, заведомо неправомерных
действий судей - через юридическую поддержку предпринимателей, мониторинг правоприменительной практики, экспертизу законодательства
и судебных решений. Думаю, в рамки деятельности такого фонда могло бы войти и проведение мониторинга ситуации с административными
барьерами. Как показывают результаты опросов предпринимателей на местах, органы власти фактически не соблюдают нормы федерального
законодательства об ограничении видов лицензируемой деятельности, ограничении контрольно-надзорной деятельности [3].
Перспективным проектом может стать формирование своего рода <политического антирейтинга> региональных и муниципальных властей, в
области нарушения политических прав и свобод, прав собственности - это был бы очень четкий, <антиинвестиционно-привлекательный>
индикатор. Далекой аналогией такого проекта являются сайты типа Компромат.Ру, содержащие компрометирующие сведения на федеральных
политиков. В нашем случае <компромат> будет собираться на конкретные бюрократические структуры и территориальные администрации.
Публичный политический и экономический антирейтинг, основанный на базе сведений из открытых источников, должен повысить
эффективность обратной связи. Все: избиратели, проверяющие из центра, стратегические, в том числе зарубежные инвесторы, рейтинговые
агентства - должны сразу видеть, что и где плохо. Значимость журналистских расследований возрастет, а к каждым выборам - можно будет
предъявлять к губернаторам и мэрам широкий перечень претензий. Это реальный проект, им можно заниматься. Кстати <Новая газета>
сейчас объявила о новом проекте анти-рейтинга <наиболее угодливых и коррумпированных судей>4.
Отдельное направление - обеспечение прозрачности власти, в первую очередь - системы бюджетных расходов и госзакупок. Это традиционно
одно из наиболее коррупциогенных направлений. В ряде регионов силами НКО реализуется проект <прозрачный бюджет>5. Партия вполне
могла бы углубить и тиражировать этот опыт, сделав содержательную критику существующей бюджетной системы одним из приоритетов своей
избирательной компании в регионах, и одновременно - содержательным наполнением предвыборной программы.
Еще одно направление - сотрудничество с журналистами и поддержка независимости прессы. В качестве положительного примера хочется
привести деятельность Организация общественного мониторинга СМИ и медиакритики FAIR (CША)6. Эта организация исследует случаи, когда
СМИ откровенно пренебрегают мнением граждан, вопросами сохранения мира, замалчивают социально значимую информацию. FAIR, являющаяся
антицензурной организацией, освещает новости, которым СМИ по тем или иным причинам не уделяют достаточно внимания, и защищает
журналистов, которых принуждают молчать, подчиняя внутриредакционной или корпоративной цензуре.
Наряду с политическими и правозащитными проектами (правозащита, это и фактор экономического роста, не может быть защищенности прав
собственности без защиты личных прав), партия может и должна содействовать реализации социальных проектов. Важнейшим из них может
стать содействие решению проблемы беспризорности, силами НКО, бизнеса, с привлечением местных органов власти.
Основной психологической причиной недовольства реформами является часто даже не столько ухудшение личного материального положения
граждан, сколько появление слоя нищих, без видимой для них возможности улучшить свое положение. И здесь партия в состоянии
канализировать желание исправить действительно острую ситуацию, если появится внутренняя политическая воля взять на себя
менеджерские функции по решению этой проблемы.
Следует, во-первых, говорить о необходимости разработки четких региональных и муниципальных предвыборных программ партии для участия
в выборах по партийных списках, а во-вторых - о реализации набора проектов, направленных на защиту прав граждан, бизнеса и СМИ.
Организация таких проектов, безусловно, будет вести к расширению поддержки избирателей, но что еще более важно - их реализация, вне
зависимости от результатов выборов, приведет к формированию действенных институтов поддержания демократии и правового порядка.
От партии требуется обеспечить эффективную поддержку региональным отделениям, разработав модельные подходы к региональным и
муниципальным программам, а также предоставить организационную поддержку по реализации территориальных проектов, обеспечив их
координацию в масштабах страны. При этом целесообразно рамочное соглашение с федеральными структурами НКО, будь то правозащитные или
предпринимательские организации, и с межмуниципальными объединениями.
Отвлекаясь на дискуссию - мы говорили об изменении ментальности, есть очень интересное направление практических действий, в том
числе в среднем образовании - введение учебных курсов <медиаобразования> [7]. В числе основных его компонентов: обучение критически
реагировать на сообщения СМИ.
В заключение повторю то, с чего начал. Мы должны утвердить императив прогрессисткой политики, сочетающей в себе с одной стороны
либерализм и демократические подходы, и с другой стороны - обозначить поддержку сильного государства. Это может быть, некая
идеология, претендующая на существенное расширение электората. Мы за сильное, т. е. эффективное, либеральное и демократичное
государство. Неправильно говорить, что латиноамериканская диктатура - это правая политика. Правая политика - это сильные суды.
Правая политика - это защита прав граждан и прав собственности. Здесь говорили, что надо отказаться от правой политики, я считаю это
неверным.
Сергей ЖАВОРОНКОВ: <Наша стратегическая задача состоит в том, чтобы перехватить власть на этапе ее очередного кризиса и ослабления>
Начну с того, что через двадцать лет хотелось бы прийти к государству, в котором мне как гражданину было бы более или менее
безразлично, кто является президентом, победила ли поддерживаемая мной правая коалиция на парламентских выборах или на этот раз к
власти пришли леволиберальные силы. Ключевым показателем личных свобод является неприкосновенность личности. Неприкосновенность
собственности в данном случае есть некая производная от неприкосновенности личности. Мой начальник Владимир Мау очень любит
цитировать одного нэпмана, который прокомментировал советский указ 1920-х годов о неприкосновенности вкладов следующим образом:
<Неприкосновенность вкладов они гарантируют, а кто гарантирует неприкосновенность вкладчиков?>.
С этой точки зрения главное и основное обвинение путинскому режиму состоит в том, что неприкосновенность личности при этом режиме не
гарантирована. Каждый человек от <олигарха> до простого рабочего является бесправным, законодательство и судебная система построены
таким образом, что любого человека можно обвинить в чем угодно. Здесь мне вспоминается пример даже не Ходорковского, а Джалола
Хайдарова, бывшего директора Качканарского ГОКа, которому в паспорт подкинули героин.
Какова цель нашей деятельности на ближайшее время? Я согласен с Владимиром Кара-Мурзой, что борьба за чисто правые ценности сейчас
не должна быть приоритетной, но я против того, чтобы о правых ценностях вообще не говорили. В определенном смысле мы должны бороться
за возвращение в Россию публичной политики и того, что в широком смысле слова называется демократией. Нашими союзники, как это ни
странно и не печально, в этой борьбе на настоящем этапе являются коммунисты и не прикормленные властью националисты, которые пока не
структурировались, но, я думаю, что через какое-то время они структурируются, и там будет достаточно сильное, грубо говоря, не
рогозинское, а глазьевское крыло.
Сейчас все критикуют Путина: кто-то за права собственности, кто-то за американские базы в Средней Азии, кто-то за низкие пенсии и
заработные платы. Друг на друга мы пока внимания не обращаем. Но для того, чтобы после смены путинского режима к власти в стране
пришли не коммунисты и националисты, а именно правые, мы должны провозглашать в числе общих задач и чисто правые лозунги.
Я бы сформулировал их следующим образом: нам нужна сильная профессиональная армия, сильная полиция, а возможно и система шерифства в
том или ином виде, которая людям очень понятна, как это видно на примере Соединенных Штатов. Это, вне всякого сомнения, низкие
налоги. Умолчим, пока мы боремся за власть, что это подразумевает и низкие социальные расходы. Еще один лозунг должен касаться
демонтажа системы личной диктатуры и культа личности, потому что один сайт ВладимирВладимирович.Ру сделал против Путина больше, чем
все выступления Валерии Ильиничны Новодворской.
К сожалению, никто из правых или либералов не предлагал, например, повестку военного решения чеченской проблемы с помощью
профессиональной армии, никто не обвинил Путина в том, что он не в состоянии решить эту проблему. И, наконец, нужно выдвинуть лозунг
ответственности власти за все преступления, которые происходят в стране.
Задача на среднесрочную, краткосрочную перспективу состоит в том, чтобы используя законодательный инструментарий, сохранить в
политическом пространстве антипутинскую общедемократическую коалицию. Стратегическая же задача заключается в том, чтобы перехватить
власть на этапе ее очередного кризиса и ослабления. В качестве примера я могу привести грузинский сценарий. Там в середине 1990-х
годов люди не только любили Эдуарда Амвросиевича, они перед ним на колени становились на площади, когда он говорил, что ему все
надоело и он уйдет в отставку. Ситуация, как вы видите, меняется:
Лидерами нового либерального проекта могут быть выходцы из бизнеса, но не <олигархи>, либо выходцы с государственной службы, от
среднего уровня и выше. Кто может быть инвестором этого проекта? Это, вне всякого сомнения, бизнес-эмиграция и, сформулирую
деликатно, западное сообщество.
Да, коллеги, мы российские патриоты, но если за возвращение в Россию свободы и демократии необходимо заплатить отказом от
гражданского самолетостроения, я готов принести эту тяжелую жертву. После ареста Ходорковского стало ясно, что в этой стране правил
не существует, нет какого-то правила, не нарушив которое можно чувствовать себя в безопасности. Ходорковский лично не критиковал
Путина, как и все остальные, он давал деньги на все те проекты, которые власть считала необходимыми - от <Единой России> до Центра
изучения русского языка Людмилы Путиной. Не помогло. На пост президента Башкирии баллотировался Веремеенко, казалось бы, свой,
<питерский>. Но все видели, что с ним сотворили между первым и вторым турами выборов.
Принципиальный отказ нынешней власти от соблюдения каких бы то ни было договоренностей должен обуславливать нашу стратегическую
линию на демонтаж этой власти. Хоть я работаю в институте Гайдара и по образованию к тому же историк, я принципиальный
антидетерминист. Ничто не предрешено, все зависит от действия людей.
Евгений ЯСИН:
Вы сказали о союзе со всеми антипутинскими силами, включая националистов. Вашему заявлению противостоит тезис Чубайса о том, что
Путин хотя бы высказывает либеральные идеи в экономике, что-то пытается делать, националисты же гораздо опаснее. По сути дела они
являются нашими главными врагами.
Сергей ЖАВОРОНКОВ:
Я был на съезде СПС и слышал выступление Анатолия Борисовича. Мне кажется, что в нем есть изрядная доля лукавства, потому что в этой
конструкции, блок <Родина>, выступает в виде некоего создания свалившегося с Луны и с властью никак не связанного, не спонсируемого
Бабаковым, Дерипаской и Потаниным, не согласованного в администрации президента. По Чубайсу получается, что блок <Родина> - это
марсиане, нагрянувшие в Россию, и нам в союзе с Путиным надо с ними бороться. Мне такой тезис кажется не очень сильным.
Когда я говорил об антипутинской коалиции, я имел в виду объединение не с нынешними националистами, не с блоком <Родина> в его
сегодняшнем виде, а с оппозиционными националистами. И потребность в этом существует. У нас есть замечательная в плане активистов и,
между прочим, самая популярная молодежная партия - НБП, национал большевики. С эстетической точки зрения - отвратительно. Но если вы
заключаете некий политический компромисс на приемлемых, не оскорбительных для вас и вашего временного попутчика условиях, поверьте,
вы будете в состоянии объяснить большинству своих сторонников и друзей, что такой компромисс оправдан.
Кроме того, я не вижу никакой опасности установления в России фашизма, я не вижу марширующих по улицам красно-коричневых. А вот
Путин, милиция, прокуратура - это некая политическая реальность. Если для восстановления политических свобод в России нужно
критиковать существование в Средней Азии американских баз, я пойду на эту тяжелую моральную издержку.
Сергей СТАРИКОВ: <Хотелось бы, чтобы идеи патриотизма и гражданственности образовывали гражданский патриотизм>
Как гражданину через пять-десять лет мне не очень хотелось бы, чтобы правые консервативные политики в эфире и особенно в кулуарах
говорили фразы, вроде <в этой стране надо сделать так-то, с этим народом надо сделать вот то-то>. Мне бы не хотелось делать выбор
между неприкосновенностью личности, свободой слова и гражданской авиацией.
Возвращаясь метафоре качающегося маятника, хотелось бы привести одно сравнение. Когда в начале-середине 1990-х годов появилась
возможность вкладывать деньги в МММ, <Русский дом Селенга> и другие компании, люди активно вовлеклись в этот процесс. Сейчас прошла
пенсионная реформа, 98% граждан России оставили свои деньги в Государственном пенсионном фонде. Примерно то же самое происходило и с
политическими партиями: когда появилась возможность выбирать, выбирали кого угодно. Сейчас 30-40% избирателей выбрали
государственную партию.
Мне кажется, что принципиальный вопрос в том, что маятник, который качнулся теперь в другую сторону, будет, конечно, возвращается
назад, но среда, в которой качается этот маятник, еще меняется, воздух меняется. Я надеюсь, что в этой среде не придется делать
страшный, нелепый выбор между гражданской авиацией и свободой слова. Это как выбирать между красным и круглым.
Как начинающему политику, мне хотелось бы видеть в своей стране, во-первых, гражданское общество, во-вторых, видеть в обществе
понимание того, что сильное государство не есть силовое государство. Мне хотелось бы, чтобы идеи патриотизма и гражданственности
вместе образовали гражданский патриотизм.
Если говорить о конкретной деятельности демократического движения в стране, то, конечно, региональная административная элита будет
негативно воспринимать любые попытки оппозиции участвовать в выборах. Сейчас начинаются выборы по партийным спискам в региональные
парламенты по всей стране. Есть надежда, что региональные политтехнологи еще не очень хорошо научились проводить политические
кампании по спискам в региональные парламенты, что не везде партии власти удастся взять такой большой процент, как на федеральных
выборах. Соответственно, у настоящего правого фланга есть шанс взять на региональных выборах определенный процент.
Иван АНТОНОВ: <Нам нужны новые лидеры>
В целом я согласен с Сергеем Жаворонковым, за некоторыми исключениями. Я считаю, что долгосрочная перспектива демократии в нашей
стране достаточно хорошая. То есть, нам на выбор будет предложен либо белорусский сценарий, либо украинский, либо молдавский. Я
общался с коллегами из этих государств, изучал их опыт. В краткосрочной перспективе никакого прорыва демократических ценностей в
России не ожидается. Российские демократы были слабыми, потому что существовали в тепличных условиях и не опирались ни на одну из
понятных народу идеологий. Все демократы в Молдове, Беларуси, Украине - национально ориентированные демократы. Это такие партии как
Белорусский народный фронт, коалиция <Наша Украина>, Христианско-демократическая народная партия Молдовы.
Евгений ЯСИН:
Они играют на противостоянии России.
Иван АНТОНОВ:
Так кажется только на первый взгляд, к тому же - из Москвы. Я смотрел их программные документы. В основном там речь идет о
сохранении национальной культуры, национальной самобытности. И вот на базе этого можно что-то строить, правда в нашем случае речь
идет не столько о русской, сколько о российской самобытности. Более того, это укладывается в рамки того, что происходит в
Европейской народной партии, которая сейчас объединяет наших коллег в Западной Европе.
Нам нужны новые лидеры. Кандидатура Ивана Старикова, бывшего директора совхоза, вполне подлежит рассмотрению, если не принимать во
внимание его личные особенности. Мне кажется, нам нужен человек типа бывшего премьер-министра Украины Ющенко. Как только в Украине
появился Ющенко, коалиция сил вокруг него сразу стала достаточно широкой. Она включает в себя обширный спектр политических сил - от
либералов и социал-демократов, до Конгресса украинских националистов, хотя эти националисты настроены скорее антиимперски, чем
националистически. Нашелся такой человек как Ющенко, который всех объединил, и Кучма вынужден считаться с тем, что он есть.
У нас в стране пока такого лидера нет. Будущая партия должна носить название типа Народно-демократической партии России. То есть, мы
должны подчеркнуть народную составляющую, говорить, что мы национально ориентированны. Я предлагаю позаимствовать риторику у таких
организаций, как, например, Народно-трудовой союз. У них можно взять на вооружение готовые приемы.
Что касается новой организационной структуры, то здесь, на мой взгляд, есть два пути. Первый состоит в формировании партии, т. е.
структуры более замкнутой и сплоченной, второй - в формировании коалиции, как у Ющенко. Это тот вопрос, с которым нам придется
определяться в ближайшем будущем. Сейчас, кроме двух партий, а именно остатков <Демократического выбора России>, которые потом
модернизировал СПС, и остатков <Яблока>, других организационных структур в России нет. С этими людьми нам придется работать, чтобы
мы не строили, в тех или иных комбинациях. Все остальное будет продуктом политтехнологов Кремля.
Создавая новую партию, мы должны понять, будем ли мы пользоваться политтехнологиями, близкими кремлевским, или нет. Если мы отвечаем
на этот вопрос утвердительно, то наша новая партия может стать неким заменителем, который нужен Путину для того, чтобы
демонстрировать Западу, что в России существует правая партия. Но в этом случае мы рискуем получить эрзац правую партию, которая
будет всегда набирать на выборах нужное количество голосов и занимать собой демократическую нишу. Так не должно получиться, это
тупиковый путь, и СПС на последнем этапе превратился именно в такую партию. Новая партия должна сформироваться уже в ближайшее
время, причем по итогам парламентских выборов. Хотя я считаю, что главным итогом прошедших выборов стал крах существующих
политических лидеров. Реально оппонировать Путину никто из нынешних лидеров первого эшелона сегодня не может.
Если же говорить о перспективах молодежных движений, то я считаю, что взять и назначить кого-то лидером из этого круга не получится.
Лидер, на мой взгляд, должен быть из второго ряда политиков - тот же Стариков, Надеждин, Сысуев. А вот актив на местах должен быть
молодым. Я могу сказать, что первичные организации СПС, по крайней мере, на уровне Москвы, в основном заполняются молодыми людьми.
Да, в подчинении сидят заслуженные ветераны демократического движения, но на первичном и даже на окружном уровне в партии работают
уже молодые люди, которые четко знают, что они баллотируются в муниципальные депутаты, четко знают, что получат, а чего не получат.
По муниципальным выборам я могу сказать следующее. Если вы хорошо поработаете на своем участке, в дальнейшем на нем у вашей партии
будут хорошие перспективы. Хотя борьба будет нешуточная. У меня сейчас идет избирательная кампания, и я могу вам честно сказать, что
там уже на московском уровне начинают расправляться с любыми независимыми, а уж тем более правыми или левыми депутатами.
Евгений ЯСИН:
Мы просто должны понимать, что любая попытка выстроить независимое, либеральное, демократическое, правое движение, будет встречаться
властью в штыки. Всеми силами нас будут загонять в подполье. Пока мы все ручные, нас не трогают. Можно, конечно, вести себя, как
Валерия Ильинична Новодворская. Но она уже никому не опасна и чем жестче она говорит, тем меньше на нее обращают внимания.
Иван АНТОНОВ:
По поводу <попутчиков> я не соглашусь с Сергеем Жаворонковым, будучи в прошлом членом <Антифашистского молодежного действия>. С
националистами не надо иметь дело, потому что реальной националистической силы, которая могла бы помочь критиковать Путина, не
существует. Есть НБП, но формально с ними нельзя договориться. Пусть бьют с другого конца.
По поводу коммунистов могу сказать, что на муниципальных выборах, которые проходили и проходят в Москве, на местах именно коалиция
СПС, <Яблока> и КПРФ уже действует. На муниципальных выборах уже идет раздел округов, в избирательные комиссии, в наблюдатели идут
члены этих партий. Тут нам пригодится украинский опыт, где коммунисты оказывали достаточно большую поддержку коалиции против Кучмы и
были в этом союзе четвертой силой, наряду с социалистами, <Нашей Украиной> и <Блоком Юлии Тимошенко>.
Анатолий ЕРМОЛИН: <Новые лидеры в старую структуру не впишутся>
Я буду больше говорить не о политике, а о просвещении. Во-первых, об электорате. Я считаю, что 8% голосов избирателей, которые в
совокупности получили правые партии - это очень много по сравнению с тем, что было пятнадцать лет назад. Потому что тогда,
откровенно говоря, великая демократическая революция была замешана на отрицании партийной номенклатуры и неприкрытой зависти к
западному образу жизни. Людей, которые понимали, что такое либеральные ценности, было немного: академик Сахаров и еще несколько
тысяч человек. Сейчас эти 8% проголосовали сознательно. Причем они имели большие претензии и к СПС, и к <Яблоку>, но они голосовали
за либеральную идею, за ее продолжение в России. Я тоже голосовал за одну из этих партий, потому что реально понимаю, что от этого
зависит будущее моих детей и страны, в которой я хочу жить.
Задумываясь над тем, что можно предложить демократически настроенной молодежи (мы пытаемся этим заниматься профессионально), я
написал книжку <Лига дела, или Идущие Сами>, которая и предлагается сейчас вашему вниманию. Несколько комментариев. Самое главное,
что сейчас необходимо - это организовать либеральный <ликбез>. Молодежь не понимает, что такое гражданское общество, хотя выпускник
гуманитарного ВУЗа может хорошо об этом рассказать. Однако при этом он не имеет представления, как работает такая система. Я глубоко
убежден, что носителями либеральной идеи могут быть преимущественно молодые люди, именно они являются потенциальным электоратом
либеральных сил. Поэтому, прежде всего, нужно работать с молодежью.
Подавляющее большинство наших молодых людей в регионах даже не представляют, что можно строить жизнь самостоятельно, опираясь на
свои права и обязанности, так, чтобы в их жизнь никто не вмешивался (речь идет о таком малоизвестном в России праве как -
право на частную жизнь). Возвращаясь к теме советской педагогики и советской школы: было так, что если ты не коллективист, значит ты
индивидуалист, если ты индивидуалист, значит ты эгоист и т. д., и т. п. Мы пытаемся в своих программах реабилитировать индивидуализм
и показываем, что это - классно! Причем, человек может быть альтруистом и индивидуалистом одновременно.
Евгений ЯСИН:
Интересен опыт скандинавских стран, где самый высокий в мире, индивидуализм, даже выше, чем в англосаксонских странах. Вместе с этим
в Скандинавии уровень социальной солидарности и гражданственности также самый высокий в мире. Это интересное сочетание, которое
свидетельствует о принципиальной совместимости двух этих вещей. Коммунистический коллективизм, который внушался нам на протяжении
длительного времени, породил некий индивидуализм, приведший, однако, не к индивидуализации, не к утверждению достоинства личности,
но именно к ее распаду.
Анатолий ЕРМОЛИН:
Я не профессионал в стратегии демократических партий, но мне кажется, что надо уступать дорогу новым лидерам. Причем, как менеджер я
могу сразу сказать, что новые лидеры в старую структуру не впишутся. Старые структуры и старые лидеры - это одно и то же. Новые
лидеры должны доказать свою политическую состоятельность прежде всего тем, что сумеют создать сетевые проекты на уровне России
независимые ни от Кремля, ни от СПС, ни от <Яблока>, ни от других.
Что можно предложить молодежному активу? Я уже сказал, в первую очередь, это демократический <ликбез>. Кроме того, мы занимались и
продолжаем заниматься ликбезом в области интернет-образования. Так же массово нужно работать с молодежью и объяснять ей, что такое
гражданское общество, как оно работает и почему не нужно делегировать ответственность за свою жизнь властям. Нужно объяснять молодым
людям, что происходит в России.
С точки зрения развития либерализма и демократии в стране, я не думаю, что нас ждет очень скорая и блестящая победа. Хорошо уже хотя
бы то, что Мария Монтесорри, которая известна во всем мире как главный автор либеральных педагогических идей начала XX века, была
большой почитательницей Льва Толстого. На самом деле, эти идеи русского писателя и философа произросли на западной почве. Поэтому
вполне возможно, что мы и дальше будем генерировать идеи, но внедряться они будут не здесь.
Я постоянно перечитываю Антона Семеновича Макаренко и сравниваю его с Монтесорри. Знаете, на что сетует Макаренко? Что нигде нет
нормальных воспитателей, что везде одни либеральные педагоги, что все только и думают о том, как воспитать свободную личность, а не
коллективиста. Прошло семьдесят лет, и мы имеем потрясающую ситуацию. У нас тоталитарная школа, у нас большинство педагогов
воспитаны на Макаренко. Все ориентированы на подавление личности, на растворение ее в коллективе.
Какой бы я хотел видеть Россию через двадцать лет? Я реалист, поэтому, я хотел бы видеть в России, прежде всего, эффективное
общество. С точки зрения того же менеджмента, эффективное общество - это система самоуправляемых институтов. Если получится
продвинуться в этом направлении, это будет очень полезно для нашей страны. Я десять лет был офицером спецназа, видел агонию
Советского Союза на Кавказе, видел как рухнула эта <вертикаль>. Когда парализована верхушка, то на дальнейших уровнях также
наступает паралич: ни один человек не может принять элементарного решения.
Для того чтобы наши идеи воплотились в жизнь важно, чтобы мы, в том числе сидящие за этим столом, постоянно поддерживали друг друга.
Самое главное, это даже не деньги, самое главное - люди и энергетика этих людей. Когда нет рядом людей, для которых ты работаешь, с
которыми чувствуешь обратную связь, рядом с которыми понимаешь, что им это надо, у тебя очень быстро кончаются силы. Я получаю
огромное удовольствие, когда вижу молодых ребят, которые думают также как я. Поэтому спасибо всем, я сегодня капитально
подзарядился!
Евгений ЯСИН:
Я хотел бы поддержать Анатолия Ермолина, я очень ценю его опыт, как и вообще деятельность Фонда <Открытая Россия>. Я отдаю должное
Ходорковскому. Проекты, которые он финансирует, с точки зрения формирования гражданского общества и правового государства
чрезвычайно важны. И <Новая цивилизация>, и Интернет-образование, и <Клуб региональной журналистики>, и школы публичной политики,
которые только начинаются. Я рекомендовал бы вам всем принять в них участие. Потому что это именно то, что нам надо как
либерально-демократическому движению.
Хотел бы также поддержать Анатолия и в том, что касается образования. Когда экономические отношения не соответствуют декларациям, то
из этих деклараций ничего не получается. Это относится и к образованию. Говорится одно, люди видят в жизни другое и все получается
через пень-колоду. Но как бы ни было сейчас плохо, все-таки экономические отношения уже другие. И образование играет в этом огромную
роль. Один умный человек, Евгений Кузнецов, сказал, что институты меняются медленно, но есть способ ускорить их изменение - через
образование, обучение, воспитание. Это мне представляется крайне важным.
Александр БЕЛЯЕВ: <Необходим поиск модели либерализма, отражающей основные ценности, но адаптированной под существующие в России
условия>
Чтобы бы я хотел видеть в России через двадцать лет? На мой взгляд, существует три определяющих момента.
Первый момент. Правовая, экономическая, культурная и т.д. стабильность в стране должна определяться не доброй волей и стабильностью
мнений лидера страны, а стабильностью предпочтений и ценностей населения.
Второй момент. Население страны должно быть активно вовлечено в процессы принятия решений власти, причем не только в моменты
выборов, один раз в четыре года, а постоянно. На Западе есть опыт партиципаторной демократии, имеется очень интересный опыт прямой
интернет-демократии, когда разного рода предложения - от постройки школы до стратегических программ развития города - публикуются в
Интернете, и населению предлагается определить свою позицию по обозначенным вопросам, после чего итоговое решение принимается с
учетом мнения населения. Но это, естественно, предполагает реинжиниринг как позиции власти, государственных органов, так и установок
населения.
Третий момент. Население должно осуществлять свой политический выбор осознанно, а не под влиянием двух- или трехнедельной накачки по
ТВ, при которой предпочтения электората разворачиваются на 180 градусов.
Теперь по вопросу <что делать?>. В части тактики, на мой взгляд, необходим переход к активной публичной политике. Необходимо
использование альтернативных СМИ. На мой взгляд, весьма маловероятно, что правым дадут свободный выход на телевидение. В такой
ситуации можно использовать интернет, общественные движения, листовки, в конце концов, слухи. Кроме того, очевидно, что должна быть
проведена чистка менеджмента СПС. Положение, при котором деньги уходят непонятно куда, проводится проигрышная избирательная
кампания, а партийные структуры явно не владеют ситуацией свидетельствует о несостоятельности менеджмента. То же самое относится к
вбрасывавшимся в массы полярным сообщениям: раскол в менеджменте отражается во взаимной противоречивости внешней коммуникации.
Несколько слов по поводу стратегии. Надо провести глубокое исследование социальных предпочтений, ценностей в России. Маловероятно,
чтобы в тиши московских кабинетов, без дополнительной информации, были выдвинуты идеи, за которыми бы пошло население. Необходимо
оценить положение вещей, и на основе этого строить идеологию, которая будет продвигаться в массы. Такая идеология должна обладать
рядом условий. На мой взгляд, в ее основе должна лежать главная либеральная ценность - свобода. Правые ценности должны быть
привязаны к свободе, а не декларироваться отдельно от нее.
Кроме того, ценность свободы должна быть связана с какими-то уже имеющимися у населения ценностями. Причем сделать это можно и нужно
на различных уровнях. Ценность свободы можно связать с ценностью экономического роста, имеющей весьма серьезное значение для
определенной части населения, но нужно связать и с более внятными для большинства ценностями. Например, это могло бы выглядеть так:
если будет свобода, будут здоровые дети, будет упитанный скот, потому что каждый сможет сам решать, как для себя сделать лучше.
Когда таким образом будет разработана новая идеологическая платформа, необходимо будет сделать переформирование ядра либералов. В
новом ядре должен быть полный консенсус относительно новой идеологии. Это связано с тем, что на начальном этапе, когда социальный
институт только формируется (либо проходит значительную реформацию), нельзя допускать слишком сильного расшатывания системы, иначе
она развалится. По мере становления нового ядра либералов плюрализм будет усиливаться естественным образом за счет притока новых
людей.
Сложность пропаганды и усвоение либеральных ценностей состоит в том, что они расходятся с имеющейся реальностью. Можно до
бесконечности пропагандировать либеральные ценности, но когда тот же пятнадцатилетний подросток, которому на семинаре, используя
различные методы, внушили либеральные ценности, приходит к отцу, и отец говорит, что если его сын хочет поступить в хороший
институт, нужны либо знакомые, либо взятка, получается прямой конфликт с реальностью. Возникает та самая раздвоенность, о которой
говорил Анатолий Ермолин, когда молодежь говорит одно, а делает совершенно другое.
Пока ценности не устоялись, в конфликте с реальностью всегда выигрывает реальность. Необходимо таким образом интегрировать ценности
в идеологическую платформу, чтобы они самоподтверждались и самоподдерживались. Ценности нужно вводить постепенно, чтобы они не
вступали в конфликт с тем, что уже существует.
Необходимо решить дилемму: быть в России собственной либеральной модели, или нашу страну ждет повторение западной либеральной
модели. На мой взгляд, Россия никогда не повторит западную модель хотя бы в силу своей истории, географического положения,
многонациональности, традиций. Необходим поиск модели либерализма, отражающей основные ценности, но адаптированной под существующие
в России условия.
Петр КУЧЕРЕНКО: <Никакого блестящего будущего у России нет>
Мне бы хотелось разделить мнение Владимира Кара-Мурзы по поводу того, что нас ждет через двадцать лет. Но я смотрю в будущее очень
пессимистично. Скорее всего, Россия превратится в сырьевой придаток с жестко регламентированной политической системой, жестко
выстроенными бизнес-отношениями, а отток интеллектуальных, экономических и прочих элит на Запад будет продолжаться. Я думаю, так и
произойдет. Никакого блестящего будущего у России нет.
Оптимально я хотел бы видеть Россию маленькой страной, расположенной в Европе, а не в Евразии. Я хотел бы, чтобы границы этого
государства ограничивались границами Московской и Ленинградской области. Потому что в таком бы случае у нас бы не возникало проблем
ни с <красным поясом>, ни с китайцами, наступающими на Дальний Восток. Пусть они наступают, пусть забирают земли - где же им еще
жить? Хотим мы этого или не хотим, но через двести лет наши полупустые территории на Дальнем Востоке и в Сибири будет заселены
китайцами.
Если бы Россия была небольшой европейской страной, членом НАТО, то все задачи были бы направлены не на борьбу с Западом, а на
оборону от своих диких соседей, которые постоянно пытались бы ее завоевать. Но это только мечта, потому что крупные страны неизбежно
скатываются в тоталитаризм. Например, США, в которых сейчас происходит абсолютное попрание демократии.
Если говорить более или менее реально, то я думаю спасение России - в проигрыше Буша на выборах. С началом экспорта иракской нефти
на мировой рынок произойдет резкое падение цен на нефть во всем мире, в России - экономический кризис и крушение установившегося
режима. Только в таком случае у нас есть какие-то перспективы. Если же все будет развиваться также стабильно, как и развивается,
режим будет только укрепляться.
Сейчас довольно популярен один анекдот. Последний олигарх приходит на прием к Путину и говорит: <Владимир Владимирович, я заплатил
налоги на десять лет вперед, профинансировал ваши социальные программы, помогаю бедным, обездоленным, я оплачиваю все, что мне
скажет Кремль. Можно мне теперь уехать?>. Путин ему в ответ: <А посидеть на дорожку?>
Андрей ВУЛЬФ: <Для того чтобы в нашей стране уважали бы собственность, богатство, личность человека и его успех, необходима
определенная ментальная революция, которую можно осуществить кардинальным изменением всей структуры образования и агрессивной
пропагандой>
Если проанализировать предвыборные кампании всех без исключения политических партий, то все эти кампании были сверхимперские. И все
прилагательные, которые шли перед или после слова <Россия> были следующие: сильная, могучая, великая, единая, неделимая. Ни одна
политическая партия не говорила об умной России, о спокойной России, о честной России, ни одна партия не говорила о богатой России.
По всей видимости, эти определения на сегодняшний день не являются привлекательными для политических сил. И в этом, мне кажется,
основная проблема.
На сегодняшний день ситуация с тем, как Россия себя ощущает и тем, как она хочет себя ощущать, напоминает мне перестройку и новых
русских, когда человек, еще не имеющий собственной квартиры и банковского вклада, ездил на шестисотом <Мерседесе>. Вся наша страна
сейчас выглядит как этот новый русский: у нее ничего нет, но при этом она хочет выглядеть великой, могучей, сильной, единой и на
всех наводить страх.
Я хотел бы жить, прежде всего, в богатой и спокойной стране. Безусловно, я считаю себя патриотом. Я плакал с Ириной Родниной, когда
она стояла на высшей ступеньке пьедестала, я негодовал, когда разражался очередной допинг-скандал на Олимпиаде, несправедливый по
отношению к русским. Я ощущаю себя российским человеком и болею за Россию. Я патриот, но я не идиот. Мой патриотизм зиждется совсем
на других вещах. Я хочу видеть Россию богатой, прежде всего идеями, а не ядерными ракетами и территориями. Поэтому я и говорю о
сравнении между своим внутренним ощущением в Москве и где-нибудь в столице Швеции. В городе Стокгольме я могу ночью спокойно гулять
по улице, прекрасно понимая, что абсолютно защищен, на меня не нападут бандиты, меня не начнет обыскивать полиция, а если я
кого-нибудь спрошу, как мне пройти до гостиницы, то мне с улыбкой объяснят, а не ударят по морде просто из-за того, что не хотят
отвечать на вопросы.
В России все с точностью до наоборот, что создает ощущение постоянного внутреннего дискомфорта, потенциальной опасности, которое
исходит отовсюду и ото всех. Я хочу изменить это, и если это удастся сделать, то, мне кажется, все остальные вопросы, в принципе,
решатся. Я хочу жить в стране, где бы уважали собственность, богатство, личность человека и его успех. Для этого необходима
определенная ментальная революция. На сегодняшний день эту ментальную революцию можно осуществить только двумя методами. Первый -
кардинальное изменение всей структуры образования. Второй - агрессивная пропаганда.
Агрессивная пропаганда возможна только через свои средства массовой информации, которых на сегодняшний день представители
либеральных сил лишены. У нас нет уверенности в том, что свои собственные СМИ у нас в ближайшее время появятся. Конечно, необходимо
проведение существенного обновления и омоложения публичного руководящего состава новых объединенных, я надеюсь, демократических сил
просто по причине того, что у людей есть определенная усталость от старых лидеров.
Я абсолютно уверен в том, что нам необходимо объединение всех демократических сил в широком смысле этого слова. Мне кажется, что
имеется возможность создания некой коалиции, грубо говоря, от Новодворской до Кириенко, которая сможет победить на следующих
выборах. При этом я имею в виду преодоление 7-процентного барьера, а не мечты о 50%. Такая партия у нас уже есть - это <Единая
Россия>.
Для достижения всех этих целей необходима работа с разными структурами. В первую очередь, нужно работать не только или даже не
столько с существующими на сегодня политическими партиями - <Яблоком>, СПС, <Либеральной Россией>, сколько с гражданскими,
общественными организациями, лидеры которых являются неформальными лидерами общественного мнения и авторитетными людьми как центре,
так и в регионах. Такой симбиоз общественных и политических лидеров, оказавшихся невостребованными в парламенте, мне кажется, может
дать ощутимый эффект.
И что мне кажется особенно важным - структурирование этой объединенной партии не должно произойти сейчас. Это должно случиться
незадолго до выборов, чтобы сработал эффект новизны. Если объединение демократических сил произойдет завтра, то за три года новая
партия наделает массу ошибок, лидеры перессорятся между собой, и у избирателей уже не будет ощущения новизны.
Почему <Союз правых сил> победил в 1999 году? Потому что это был союз разных сил, которые объединились перед выборами. Сейчас
возможна какая-то демократическая, либеральная коалиция, и этот единый блок, мне кажется, логичнее создать непосредственно перед
выборами. Конечно, в этой коалиции должны появиться новые лица. Это должны быть лидеры, которые не несут на себе тяжесть
ответственности за какие-то людские разочарования, у кого нет имиджа проигравших. Это очень важно с чисто психологической точки
зрения.
Если говорить о том, какой должна быть строящаяся партия - мне кажется, здесь неизбежен синтез принципиальных вещей и прагматизма. У
партии должны быть какие-то основные базовые принципы, которым нельзя изменять, но в тоже время нельзя насильно кормить людей тем,
что нам самим кажется съедобным. Надо узнать, чего хотят люди. И если они хотят есть, то надо им предложить выбор: рыбу или мясо.
Александр ЗАКАНДЫРИН: <Единственная возможность сохранить целостность страны и эволюционно пройти этап распада - это перейти от
федерации к конфедерации>
Я бы хотел присоединиться к тем тезисам, которые озвучил Владимир Кара-Мурза. Безусловно, я бы хотел видеть Россию через двадцать
лет политически стабильной страной с динамично развивающейся экономикой, современной и экологически чистой.
Я считаю нецелесообразным говорить о выборе между западным и восточным путем, так упорно навязываемым нашему обществу. Никакого
другого пути, кроме западного, просто нет. Проблема кроется в другом: российское общество недостаточно созрело для того, чтобы жить
в новой европейской стране.
В российском понимании Европы как эталона развития есть две посылки. Первая - это высокий уровень жизни, вторая - евроремонт. Вот
два понятия, которые характеризуют Европу для российского обывателя. Нет никакого понимания, что кроме высокого уровня жизни в
западных странах есть еще гражданская ответственность и целый набор обязанностей.
Также важными факторами развития России в среднесрочной и долгосрочной перспективе являются закономерности исторического процесса. И
здесь я не могу не согласиться с Петром Кучеренко в том, что сегодня происходит распад России как империи на более мелкие
государственные образования, это объективный, исторический, закономерный процесс. Мы слишком долго живем в империи, сначала в
Российской, потом в советской. И сегодня Россия также является империей. В тех границах, в которых она существует, она больше не
может существовать.
Поэтому нам надо свыкнуться с мыслью о распаде великой могучей державы, которую все бояться, и понять, как нам построить свое новое,
пусть не такое огромное государство, которое будет более социально ориентировано, где будут взаимоуважение и ответственность между
гражданином, обществом и государством. Я не могу понять, для чего нам нужна такая империя и что же это за патриотизм, когда на
Сахалине замерзают люди. Для нас важно понять, что теми же Курильскими островами гораздо более эффективно, и с гораздо большей
пользой для проживающих там людей распорядится Япония.
Единственная возможность сохранить целостность страны и эволюционно пройти этап распада - это перейти от федерации к конфедерации.
Основой для объединения может стать и экономический принцип, и социокультурный принцип, и обеспечение единства внешней политики и
системы внешней безопасности. По моему мнению, процесс распада России это процесс долгосрочный, он не произойдет в течение ближайших
десяти-двадцати лет, а затянется лет на пятьдесят-сто.
Что касается перспектив демократических, правых в российском понимании, политических партий, то здесь может быть два варианта
развития событий.
Первый вариант - либерально-патриотический. В его основе лежит появление партии, которая поддержит курс президента Путина. Главной
ее задачей станет соотнести понятия <родины> и <свободы>, и восстановить веру избирателей в либерально-демократические ценности. На
парламентских выборах 2007 года главным лейтмотивом этой партии станет критика <Единой России>, как партии чиновников, которые
мешают динамичному развитию страны. Думаю, появление подобной партийной структуры обосновано тем, что она идеально вписывается в
систему управляемой демократии и дает возможность большего маневра при принятии Кремлем решений. Поэтому, вопрос финансирования
такой структуры будет решен путем привлечения средств внутренних инвесторов, под бдительным контролем соответствующего отдела
администрации президента.
Второй вариант - либерально-демократический, либерально-народный или радикально-либеральный, который довольно полно изложил в своем
выступлении Сергей Жаворонков. Основной целью появления такой радикально-либеральной партии будет демонтаж режима Владимира Путина
любой ценой. И здесь хороши любые способы: в первую очередь экономический подрыв режима, а также создание широкой коалиции - от
коммунистов до фашистов. Не думаю, что эту политическую силу допустят до федеральных выборов, но она вполне могла бы успешно
работать на региональном уровне. Проблему финансирования подобная структура может с успехом решить, обратившись к изгнанным
лондонским <олигархам> и внешним инвесторам, таким как государственный департамент США.
Евгений ЯСИН:
У меня есть небольшой комментарий к прозвучавшей здесь мысли, что маленькая страна лучше, чем большая. Социологические исследования
по сопоставимым программам в России и других странах показывают, что у нас, как ни удивительно, в большей степени существует единая
национальная культура, чем в европейских странах. Региональные различия между Дальним Востоком, Сибирью, Уралом или нашим югом
значительно меньше, чем между кантонами Швейцарии. Я не знаю, чем это объясняется, но это вполне известный факт. С этим
обстоятельством надо считаться. И если вы рассчитываете на то, чтобы получить власть в России, то надо исходить из того, что этот
самый не показной, а интимный патриотизм у нас очень силен. Может быть, поэтому наша страна такая несчастная.
Владимир ШМЕЛЕВ: <На базе организационных структур СПС и "Яблока" построить новую, широкую, общенациональную, правую партию
невозможно>
Мы - один народ, одна нация, и поэтому идеи Кучеренко, Лужкова, Шаймиева оградить визами, системами регистрации свои маленькие
вотчины от своих сограждан, с которыми я, по крайней мере, ощущаю национальное единство, мне, честно говоря, не близки и кажутся
очень характерными для последнего пятнадцатилетия. Это как раз то, с чем правым стоило бы бороться.
Если федеральному центру очень сложно в ближайшие два-четыре года противопоставить правую альтернативу, то в районах и областях,
когда люди реально видят как сложившиеся коррумпированные, бюрократические, авторитарные режимы мешают им жить, гораздо легче
демонстрировать правую альтернативу. Именно с этого низового уровня нужно начинать противостоять варианту Лужкова, Шаймиева,
Рахимова, Кучеренко.
Что касается России через двадцать лет, то, бесспорно, мне хотелось бы жить в обществе, где мораль, доверие, самостоятельность и
ответственность будут основными характеристиками этого общества, где в политике нравственность будет выше целесообразности. Как раз
именно по этой причине <Единая Россия> не является правой партией, хотя очень часто может говорить и вести себя как правая партия,
принимать те или иные решения как правая партия. Тем не менее, мы все понимаем, что сейчас в этой конкретной ситуации она ведет себя
как правая партия, потому что это целесообразно. В данной конфигурации им удобно и выгодно действовать таким образом. А завтра для
конфигурации и рейтинга удобнее будет вести себя как левая партия, и единороссы будет вести себя как коммунисты. Если бы <Единая
Россия> спустя какое-то время имела бы шанс превратиться из бюрократической партии начальства в полноценную правую партию, было бы
замечательно. Но такой вариант - из разряда утопических.
Следует понимать и то, что на базе организационных структур СПС и <Яблока> построить новую, широкую, общенациональную, правую партию
невозможно. Не потому что люди плохие, очень многие из этих людей должны включиться в создание новой правой партии. Но в этих
партиях заложена та самая идеология, которая никогда не позволит им расшириться и реально бороться за власть. И это принципиальный
момент.
До тех пор пока мы будем говорить, что новая правая партия должна строиться на основе объединения Союза правых сил и <Яблока>, мы
никогда не сделаем своими союзниками местных муниципальных, региональных активистов той же самой коммунистической партии, потому что
на самом деле они внутри себя правые, просто они пошли в КПРФ, потому что КПРФ борется с местным авторитарным царьком, который сидит
в конкретном муниципалитете и творит беспредел. Многие люди из оппозиции, из КПРФ, могут стать правым, как и многие из <Единой
России>, как и многие независимые лидеры.
Надо идти по пути переформатирования спектра, создавать принципиально новые широкие структуры, в которые могут включаться как бывшие
участники <Союза правых сил> и <Яблока>, так и других партий и общественных объединений.
Анна ТРАПКОВА (координатор сайта Фонда <Либеральная миссия>, лидер проекта <Новое время - новые лидеры>): <Регионы и молодежь -
основные тренды, которые будут востребованы в ближайшие четыре года>
Поскольку я буду координировать работу проекта <Новое время - новые лидеры>, мне бы хотелось разъяснить причины, по которым
<Либеральная миссия> решила обратиться к вам сейчас, после выборов, и что бы мы хотели увидеть в результате работы с вами.
Я согласна со многим, что было сказано сегодня, особенно по поводу оценки парламентских кампаний правых партий. Но, к сожалению, не
была озвучена одна из основных проблем наших партий - чрезмерная замкнутость в себе, своих внутренних проблем. Возникало ощущение,
что взгляд людей, составлявших идеологические программы партий, был зашорен, они решали свои внутренние задачи и не были обращены к
избирателю. Поэтому зачастую самые продуктивные идеи не работали.
Например, на тему военной реформы прекрасно откликались мои друзья, которых я пыталась агитировать голосовать за СПС, будучи давней
сторонницей этой партии. Но почему-то эта тема подавалась так, что надо было еще полчаса потратить на разъяснение аспектов военной
реформы по СПС, и почему надо голосовать именно за эту партию. Даже такие замечательные, потенциально эффективные идеи не работали
именно потому, что подавались таким образом, будто политический процесс существуют отдельно, а избиратели - отдельно, и пересечься
им решительно невозможно. Неудивительно, что по итогам выборов один мой знакомый сказал: <Я не понимаю, почему все политики
разговаривали с Путиным. Кто же будет разговаривать со мной?>
В этом, как мне кажется, и заключается самая большая проблема российской политики. Когда речь идет о политических процессах, все
разговоры о подсознании, менталитете и особенностях национального характера представляются мне, в лучшем случае, спекуляцией, а в
худшем - оправданием нашей беспомощности. Публичная политика, СМИ закладывают определенные модели поведения, которые воспринимаются
людьми и начинают работать в обществе. Поэтому эффективность политики во многом определяется ее образом и способом ее подачи. Если
мы будем вести себя как советские чиновники, то люди и будут нас воспринимать соответственно.
Заметьте, что у нынешней молодежи, в том числе и из регионов, нет противопоказаний против либерализма. Просто смысл слов, которыми
мы обозначаем либеральные ценности, сужен и девальвирован. Нам надо не просто предлагать хорошие слоганы - с этим проблем не будет.
Например, Андрей Вульф за одно выступление произнес целых два: о том, что нам нужна богатая и спокойная страна, и о том, что можно
быть патриотом, но не идиотом. Мало придумать слоганы, надо еще объяснять их, показывать, какие конкретные явления, положительные
или отрицательные, стоят за тем или иным понятием. На нашем сайте www.liberal.ru мы пытаемся это делать в рубрике <С либеральной
точки зрения>. Там мы даем достаточно развернутые комментарии по поводу актуальных событий, пытаемся рассказать, что именно
происходит в стране и каков либеральный взгляд на эту проблему.
Я думаю, что перевод экспертного знания на повседневный уровень, который был бы ближе к избирателю, - одна из наших главных задач.
<Либеральная миссия> готова предоставить вам как молодым политикам площадки для публичного позиционирования. Сейчас мы пытаемся
наладить отношения с региональными молодежными организациями. Ведь то, что творится сейчас во многих регионах, не может не ужасать -
полное отсутствие партийной работы, недостаток информации. Там люди реально ощущают себя на периферии политической,
интеллектуальной, культурной жизни. И с этим нам тоже надо работать. В том числе распространять информацию о том, что происходит в
других регионах, какие стратегии выбирают кандидаты от либеральных партий на местных выборах.
Например, насколько я знаю, сейчас Московское СПС активно участвует в выборах в Муниципальные Собрания Москвы. В чем специфика этой
кампании? Под какими лозунгами выступают кандидаты в депутаты? - об этом никто ничего не знает. А ведь только с муниципального
уровня, снизу мы можем построить действительно эффективную либеральную партию, которая бы не была чужой для своих избирателей.
Регионы и молодежь - те основные тренды, которые будут востребованы в ближайшие четыре года. На прошедшие парламентские выборы
должны были прийти те молодые люди, которые уже не были пионерами, настоящее первое свободное поколение, не успевшее получить свою
долю советского воспитания. Но где же они были 7 декабря? Я думаю, у себя дома. Слушая перед выборами разговоры в университете, в
метро, общаясь с нашими двадцатилетними согражданами, я с удивлением обнаружила, что они даже не знают названий политических партий.
Это лишний раз убеждает меня в том, что без информационных обменов и сетевых проектов наша работа будет непродуктивной.
Евгений ЯСИН:
Спасибо за интересную дискуссию. Я вижу роль Фонда <Либеральная миссия> в том, чтобы презентовать вас как публичных политиков,
которым есть что сказать обществу. Я считаю очень важными прозвучавшие здесь предложения относительно платформы объединения
либеральных демократических сил для последующих политических действий.
Сегодня мы имеем дело с консервативной волной национализма, популизма и традиционализма. Эти явления очень глубоко укоренены в
России, они были подавлены советской властью и коммунистическим режимом, но не ушли из подсознания, и сейчас идет их опасное
возрождение. Глазьев и Рогозин - это слабые, я бы сказал, цивильные способы выражения этих идей, но сами идеи гораздо опаснее, чем
коммунистические. В последние годы эти консервативные силы подавлялись. В каком-то смысле Путин и <Единая Россия> являются сейчас
выразителями этой реакционной консервативной волны.
Сейчас перед нами стоит задача мобилизоваться и подготовиться к повороту, который неизбежно должен наступить. Я считаю, что страна,
в которой победила частная собственность и рыночная экономика, рано или поздно обратится к либеральным ценностям, и они будут
востребованы. Я уже принадлежу истории, вы же - передовой отряд. Вы должны сыграть свою роль и уже сейчас проявить себя в этом
движении.
Хочу только предупредить вас о том, что кроме этой консервативной волны, которая, по сути, является реакционной и очень опасной для
страны, есть еще одна ключевая проблема. Речь идет о колоссальном разрыве между бедными и богатыми. Страна не будет жить в мире и
спокойствии до тех пор, пока не будет восстановлено социальное равновесие. Чтобы восстановилось это равновесие, должно произойти
какое-то оживление левых, социалистических или профсоюзных движений, которые принудят и государство, и бюрократию, и
предпринимательский слой поделиться своими средствами. Иными словами, изменить соотношение между бедными и богатыми.
Мне понравилась идея народно-демократической партии. Она может быть использована в начале для построения маленькой партии, а потом
ее возьмет на вооружение массовая партия, которая может в перспективе придет к власти в стране. Но мы должны предложить что-то свое.
Мне кажется, что социалистическое и даже социал-демократическое движение, уместное для борьбы против тоталитаризма, деструктивно для
России просто потому, что не созидательно.
Для нас принципиально важно в существующих обстоятельствах найти путь к сердцам людей, которые могли бы потом за нас проголосовать:
сначала 8%, потом 12%, потом больше 50%. Сейчас нам нужна народно-демократическая партия, в ней - залог здоровья нации, ничего
плохого тут нет. Просто обращаться к нашему электорату с идеями свободы, демократии, прав человека неуместно, потому что эти идеи
едва ли будут сразу усвоены. Основная наша задача - транслировать либеральные и демократические идеи, доводить их до сознания
среднего россиянина. Страна должна нас услышать.
----------------------------------------------------
1 Стенограмма круглого стола Фонда <Либеральная миссия>
2 К.Рогов. Народное дело свободы
3 Третий раунд мониторинга административных барьеров (ЦЭФИР)
4 Журналистская акция <Против судебного произвола>
5 См. например, реализованный в ряде регионов и муниципалитетов проект Петербургского центра <Стратегия>
6 FAIR, Fairness and Accuracy in Reporting. Подробнее см. - Аношина И., Короченский А.Организация общественного мониторинга СМИ и
медиакритики "FAIR" (CША) в системе гражданского диалога со СМИ - http://mediareview.by.ru/articles/text_003.htm
7 Бондаренко Е., Журин А. Аналитический доклад <О состоянии медиаобразования в России - и в мировой практике>
