"Отеч. записки". Что удалось узнать у русской немки (*+)
http://strana-oz.ru/?numid=16&article=786
В поисках идентичности
Любовь Овчинцева
Ulla Lahauer. Ritas Leute. Eine deutschrussische Familiengeschichte. Rohwolt Verlag GmBH, 2002. 432 S. (Улла Лахауер. Ритина родня.
История одной немецко-русской семьи. Издательство Ровольт).
Минувший XX век был богат драматическими событиями: мировые войны, глобальные трансформации экономических систем, распад и
объединение государств, расцвет и падение диктатур и демократий. Все это вынуждало перемещаться с континента на континент, из страны
в страну миллионы людей. В числе мигрантов XX века - <русские немцы>. С конца 1980-х годов в Германию переселилось около двух
миллионов немцев преимущественно из Казахстана, Украины, России. Переселившиеся в Германию с бывших территорий СССР <русские немцы>
получают поддержку от правительства, но интеграция их, особенно старшего поколения, происходит медленно. Живут семьи переселенцев
обособленно, замкнутыми сообществами. <Коренные немецкие граждане> порой относятся к ним достаточно враждебно.
Знакомство немецкой журналистки Уллы Лахауер и <русской немки> Риты Паульс произошло случайно. Улла Лахауер, снимавшая в начале
1990-х годов документальный фильм о жителях отдаленной архангельской деревни Кобелево, прониклась сочувствием к молодой местной
жительнице-инвалиду и пригласила ее в Германию для протезирования. Понадобился переводчик. Им стала бывшая карагандинка, а к тому
моменту студентка немецкого университета Рита Паульс.
Открытый характер Риты способствовал превращению делового контакта в близкое знакомство. Улла познакомилась с семьей Риты. Отличия в
менталитете и образе жизни новых немецких граждан бросились в глаза наблюдательной журналистке. В ней проснулся интерес
исследователя, возникло желание понять, что же это за люди - <русские немцы>. Улла решила описать историю жизни многочисленных
родственников Риты, всей ее родни.
Жанр работы - история семьи - определяет ее строение: в ней сведен воедино целый ряд сюжетов, отражающих непростые судьбы пяти
поколений членов семьи Риты. Повествование щедро снабжено необходимыми историческими справками, а также комментариями, личными
впечатлениями и размышлениями автора.
Некоторые сюжеты связаны между собой сквозными темами. Одна из них - это история немецких колонистовменнонитов[1]. Предки Риты со
стороны отца - выходцы из восточной Пруссии (сейчас это территория Польши). В Пруссии меннониты появились примерно с середины XVI
века. Они селились вдоль Вислы, в низменностях, расположенных подчас ниже уровня моря. Для освоения заболоченных земель меннониты
прокладывали дренажи, сооружали дамбы по образцу голландских. Глубокую религиозность они успешно сочетали с высокой технической
культурой.
В России первые немецкие колонисты появились в середине XVIII века. Императрица Екатерина II пригласила их для того, чтобы они
подавали пример культурного земледелия русским крестьянам. В начале XIX века в низовьях Днепра была основана меннонитская колония
Хортица, где и родился прадед Риты Иоганн Паульс.
А ее прабабушка Хелене Фрёзе родом из другой меннонитской колонии - Лизандерхе. Эта колония возникла в середине XIX века на
территории нынешней Саратовской области - на левом берегу Волги, вблизи соляного тракта, ведущего от озера Эльтон в европейскую
часть России. Семью Хелене к переезду в Россию подтолкнул введенный в Пруссии в 1847 году закон о всеобщей воинской повинности.
Держать оружие в руках противоречило религиозным установкам меннонитов. В царской России меннониты были освобождены от службы в
армии, а воинскую повинность они усердно исполняли на гражданской службе, занимаясь облесением степей.
Менониты осваивали засушливые заволжские степи так же прилежно, как и болота низовий Вислы. В зоне рискованного земледелия колонисты
добились урожаев, в несколько раз превышающих урожаи окрестных крестьянских хозяйств, на которые, к сожалению, немецкая культура
земледелия влияла мало. Контакты между немцами-колонистами и русскими крестьянами сводились к отношениям <хозяин - наемный
работник>.
В Россию приезжали не бедные семьи: каждая из них при переезде должна была подтвердить обладание довольно существенным имуществом,
по 350 талеров на человека. Все эти деньги ушли на создание в бесплодной степи благодатного оазиса, где меннониты замкнуто жили,
сохраняя и передавая от поколения к поколению свою культуру и традиции.
Неустанный труд, а также использование новейших сельскохозяйственных машин и приемов агротехники, которые были доступны благодаря
сохранявшимся связям с Пруссией, заложили основу богатства меннонитов. Но их благоденствие закончилось с началом коллективизации.
Запасы зерна, позволявшие выживать в условиях регулярно повторяющихся засух, были реквизированы. Начались голодные бунты, в которых
участвовали все поволжские крестьяне, не только немцы. Затем наиболее богатые немцы-колонисты были <раскулачены> и сосланы на
Крайний Север и в Сибирь. Предки Риты, как менее зажиточные, попали в карагандинские степи.
Выселение и разорение их имущества, противоречащие каким-либо представлениям о законе и праве, меннониты восприняли кротко, как кару
Господню. Сосланные сооружали землянки и вновь принимались трудиться ради выживания. Старики и дети погибали. В 1931-1933 годах
погибли в невыносимых условиях оба прадеда и прабабушка Риты. Выжили только молодые и самые здоровые. Среди них дед и бабка Риты -
Мария и Хайнрих Паульс.
Трогательна история любви молодых спецпоселенцев, познакомившихся перед самой войной. Недолгим было их семейное счастье. В 1941 году
сестра Марии Анна поделилась куском хлеба с беглым немецким военнопленным. Соседка донесла. Посадили и Анну, и Хайнриха как главу
семьи. Из лагеря вернулась только Анна. Самый младший сын Марии, которого тоже назвали Хайнрихом, знал отца только по фотографиям.
В условиях ссылки меннонитам все труднее было сохранять привычные формы жизни. Священники, главные носители духовной традиции,
погибли первыми. Их участь разделили большинство мужчин. Обособленность меннонитов от остальных немцев-колонистов была нарушена.
Женщинам, поглощенным заботами о выживании семей, с трудом удавалось поддерживать некоторые традиции. В семье Риты сохранилась
старинная библия, по которой детей дома учили немецкому языку. Хайнрих Паульс-младший, отец Риты, познакомился ближе с историей и
обычаями меннонитов уже после переезда в Германию, когда возобновились воскресные чтения Библии и стала возможной поездка на
историческую родину, в Восточную Пруссию.
Карагандинский послевоенный котел переплавил всех - и спецпоселенцев, и бывших зеков, и комсомольцев-энтузиастов - в <единую
общность - советский народ>. Кажется, что история про меннонитов закончилась и началась история жизни <простой советской семьи>.
Жизнь Хайнриха-младшего (для друзей и коллег - Андрея Паульса) ничем особенным не отличалась от жизни соседей - русских, украинцев,
корейцев, казахов. Оптимистичный по натуре Андрей уверенно вписался в <советский образ жизни>. Как и все, служил в армии. Пока
служил, познакомился со своей будущей женой - русской деревенской девушкой Тосей Кирилловой. Тося поехала с мужем в Караганду. По
советским меркам престижная и хорошо оплачиваемая профессия крановщика позволяла Андрею прилично содержать семью - любимую жену и
дочерей Лену и Риту. Паульсы получили квартиру в новом микрорайоне Караганды. Одним из первых в своем доме Андрей купил легковушку.
Жизнь текла по обычному для советского времени кругу: работа, дом, летом еще и дача.
Мать жила с семьей младшего сына, но о передаче меннонитской традиции потомкам речь уже не шла. Дома говорили по-русски.
Как было принято в большинстве советских семей, о прошлом не вспоминали и не обсуждали его. Рита, как и сестра Лена, была обычной
карагандинской пионеркой, затем комсомолкой. Лето проводила в сибирской деревне у русской бабушки. Ее мировоззрение формировали не
столько родители, сколько школа и двор, впоследствии также музыкальное училище, куда Рита поступила, проявив незаурядные способности
к пению.
Может быть, на Рите, крещенной в православной церкви, и завершился бы этот рассказ о меннонитах, но история повернула посвоему.
Перестройка быстро подорвала экономическое благополучие семьи крановщика. А распад Советского Союза не только в одночасье сделал
Паульсов гражданами другого государства - независимого Казахстана, но и быстро раскрошил псевдомонолит <единого советского народа>.
Проснулось национальное самосознание казахов, и Паульсы вместе со многими другими неожиданно оказались зачисленными в разряд
<русских оккупантов>. Тут уж даже самые терпеливые и лояльные к бывшей советской родине немцы стали задумываться об отъезде на
<историческую родину>.
И вот, после казахских степей, холмистый пейзаж долины Рейна, одной из самых живописных в Европе, после однообразия советских
пятиэтажек - ухоженные улочки и домики, после закрытого города Караганды - европейская свобода (перешел через мост, и ты в другой
стране, например в Люксембурге или в Бельгии). Но первый восторг вскоре сменился другими чувствами. Паульсы трудолюбивы и прилежны,
но переселенцам живется не так уж просто. Бабушка Мария, несмотря на сохранившийся с детства правильный немецкий язык - хохдойч,
чувствует себя одиноко: с соседями, как в карагандинском дворе, не пообщаешься, сказывается разница между русским и немецким
менталитетом. Хайнрих тоскует без работы - пятидесятилетнему крановщику трудно найти хорошее место на рынке труда. Тося с трудом
осваивает немецкий язык, утешает себя тем, что обустраивает жизнь максимально привычным образом - во дворе дома, как на даче под
Карагандой, сооружена летняя кухня, в огороде зреют помидорчики излюбленного на юге России сорта <бычье сердце>. Лена, учительница
музыки по образованию, оставила свою специальность, так как для подтверждения ее квалификации в Германии пришлось бы забросить семью
и учиться два года в Штутгарте. Она переквалифицировалась в коммерсанта и открыла магазин для <русских немцев>, торгует всем
понемногу. Рита учится на переводческом отделении университета, но мечтает о карьере певицы.
Улла Лахауер с немецкой дотошностью разрабатывает каждую значимую тему. Любопытно наблюдать за деталями советского быта 1970-80-х
годов, пропущенными через восприятие немецкой журналистки. Еще интереснее следить за ее реакцией и оценками. Своеобразная двойная
рефлексия заставляет задуматься над некоторыми вопросами, ответы на которые казались очевидными какихнибудь пятнадцать лет назад.
Например, почему восемнадцатилетняя комсомолка Рита Паульс в споре со старшими родственниками могла убежденно заявить, что миллионы
репрессированных, к которым относились и ее ближайшие предки, были жертвой <исторической необходимости>.
Тщательно, насколько это возможно, исследует автор самый драматический временной интервал: 1930-е - начало 1950-х годов, маршруты
ссылок и историю лагерей, в которые попадали персонажи ее книги, а вместе с ними тысячи ни в чем не повинных <раскулаченных> или
огульно обвиненных в измене родине.
С интересом описывает Улла историю, быт, уклад жизни и сибирской деревни, родной деревни матери Риты, и бывшей <великой стройки
коммунизма>, а ныне умирающего города Караганды, и маленького магаданского поселка золотоискателей УстьОмчуга, куда в погоне за
заработками завез Ритину сестру муж, и крымских и канадских меннонитских колоний, через которые пролегал жизненный путь двоюродного
деда Риты. Обширна Ритина родня, причудливы ее судьбы. Улла исполнена уважения к каждому человеку, попавшему в фокус ее внимания.
В ходе исследования, в которое Рита оказалась вовлечена не только как респондент, но и как соисполнитель, меняется ее сознание и
самовосприятие. И Рита, и ее отец начинают глубже осознавать свою связь с немцами как нацией. Тема самосознания и
самоидентификации - еще одна сквозная тема книги. Автора удивляет, что эпохальный факт воссоединения Германии слабо отразился в
сознании членов семьи <русских немцев>, поглощенных проблемами адаптации на новом месте жительства. В последние годы, отмеченные
резкими социальными трансформациями, и русские немцы, и немцы вообще, и не только немцы вынуждены задуматься над экзистенциальными
вопросами: <Кто я? И кто среди окружающих "свой", единомышленник?> Эти вопросы очень актуальны, например, для сегодняшних русских,
россиян, живущих на развалинах советской империи. Кто "свой" для жителя мегаполиса?
Кто <свой> для жителей малых городов и сел? Кто <свой> для русских, живущих на территориях бывших советских республик, а ныне
независимых государств? Ответить на эти вопросы не так легко, да и ответы порой бывают не слишком утешительными. Вслед за Ритой и
Уллой невольно задумывается и читатель. И это одно из достоинств книги.
Занимательна история самого исследования: оно продолжалось около пяти лет, в течение которых автор проделал путь, сопоставимый с
окружностью земного шара. Работа во многих архивах России, Казахстана, Германии, Канады. Расшифровка десятков многочасовых интервью,
в том числе чудом сохранившихся рассказов людей, уже ушедших из жизни. Электронная переписка с историками, личные и телефонные
беседы со всеми, кто может дополнить картину повествования новыми деталями.
Книга Уллы Лахауер получилась очень информативной и многогранной. При этом она написана простым языком, легко читается. Жаль, что
сегодня она доступна только немецкоязычному читателю. Думаю, что русский перевод расширил бы ее читательскую аудиторию именно в
Германии, хотя и в России благодаря очевидным литературным достоинствам эта книга не осталась бы незамеченной.
--------------------------------------------------------------------------------
[1] Меннониты - непротивленческая протестантская секта; возникла на рубеже 30- 40-х годов XVI века в Нидерландах после поражения
Крестьянской войны 1524-1526 годов и Мюнстерской коммуны 1534-1535 годов. Название связано с именем Менно Симонса (Menno Simons, ум.
1561) - католического священника, перешедшего в 1531 году в анабаптизм и позднее реорганизовавшего остатки анабаптистской секты в
новую общину. Самыми существенными чертами христианина меннониты считают смирение, отказ от насилия (даже если оно совершается ради
общего блага), нравственное самосовершенствование. Крестят лишь взрослых. Чуждаясь современной цивилизации, меннониты и сегодня
придерживаются подчеркнуто старомодных форм в одежде, прическе, образе жизни. С 1930 года существует Всемирная конференция
меннонитов (центр в Канаде).
