"Обыватель хочет сов. власти, но без очередей и партсобраний, величия и права на частную жизнь" (*+)
http://www.izvestia.ru/comment/article44354
БЫЛА ЛИ ДЕВОЧКА
Социальное сознание россиян, прошедших шоковое испытание 90-ми и неизбежно вышедших из него с пониженным порогом боли, постоянно
использует прием психологической самозащиты. Громили московские рынки год назад - почти никто значения этому не придал; так,
отдельный драматический эпизод нашего смутного времени. Убивали одного за другим старых ученых в Москве и Питере - никто и глазом не
моргнул; чур меня. Татьяна Сапунова подорвалась на растяжке, убирая с обочины дороги антисемитский плакат; поговорили, поговорили,
забыли. Но вот убили на прошлой неделе таджикскую девочку - и все шокированы. Почему?
Потому что маленькую девочку убили? Потому что девочка эта - инородка? Потому что дошло до предела национальное озверение
деклассированной молодежи, так и не получившей простых ответов на сложные вопросы: как вписаться в конкурентный миропорядок, что
значит быть русским в постимперское время, где и в чем реализоваться молодому человеку, которому окружающая реальность демонстрирует
свое полное равнодушие? Потому что все чаще крошится тонкая кромка той самой стабильности, про которую все так охотно говорят? И под
тонкой ледяной коркой подмороженной, но не мелиорированной страны обнаруживается прежнее, гнилостное, вязкое болото?
Возможно, все это и так. Но, боюсь, главная причина в другом. Убийству девочки предшествовал взрыв на "Автозаводской", и два события
связались в кровавое слово: месть. Месть "ихних" - "нам". Месть "наших" - "им". Некуда спрятаться обывателю. Со всех сторон
обложили. Массовое сознание среагировало на одиночное убийство не потому, что узрело в нем признаки системного сбоя, а только
потому, что было подстегнуто фактором личного страха. Не девочку жалко. Жалко себя. Как жалко себя при виде полуголых людей,
выбирающихся в 20-градусный мороз по мерзлому снегу из-под обломков московского аквапарка. Или при сообщении о взрыве в метро... Но
стоит отойти от этих печальных событий на полшага, стоит отвлечься на какое-нибудь приятное известие, как страх за себя отступает, а
неотделимая от него жалость к другому рассасывается. Без следа.
Массовый, среднестатистический россиянин посылает "наверх" три импульса, три, как это сейчас называется, месседжа, три запроса.
Запрос первый: дайте нам советскую власть, только, пожалуйста, без очередей и желательно без партсобраний. Запрос второй: подарите
нам великодержавность, чтобы чувствовать себя защищенными. Запрос третий: примирите непримиримое, советское с великодержавным, а
великодержавное с буржуазным; хотим экономической свободы и политической зависимости, требуем величия и права уйти в частную жизнь.
Власть реагирует на эти импульсы; реагирует чутко; либералы на нее за это злятся, а за что на нее злиться? Она - всего лишь
политическое зеркало, а на зеркало неча пенять.
Между тем и питерская трагедия, и московская драма похожи на страшноватую сигнализацию новейшей истории; красные маячки и звук
сирены предупреждают нас: осторожно, двери закрываются, какой будет следующая станция, никто не знает. Спокойная, относительно сытая
(в столицах и просто сытая, без всякой относительности) жизнь на самом деле ничем не обеспечена, не гарантирована; ни политикой, ни
экономикой, ни системой безопасности. Она так же иллюзорна, как роскошный уют рухнувшего "Трансвааль-парка"; все самое большое в
Европе, самое крутое в Азии, самое масштабное в мире, а великолепная стеклянная крыша в какой-то момент просто берет и складывается,
чтобы рухнуть на головы отдыхающих; а кромка льда - раз, и проламывается под ногами.
"Трансвааль-парк" - символ зыбкого московского благополучия; новодел, которым уверенно вытесняли старые застройки, вся эта родимая
турецкая стилистика привела к необратимому турецкому результату. Если кто не помнит, за неделю до московской катастрофы в Истанбуле
рухнул десятиэтажный дом; аналогия показательна. Но ведь и вся наша долгожданная стабильность, действительно достигнутая страной в
последние годы, имеет ту же показную природу; блистательный буржуазный купол, надстроенный над советским болотом в державных
просторах, - он тоже не слишком прочен, тоже может сложиться под грузом внешних обстоятельств, рухнуть на головы рановато
расслабившихся россиян. Тем более что зима в этом году выдалась снежная.
На слезинке ребенка нельзя построить рай. Но ад - очень даже можно организовать.
Александр АРХАНГЕЛЬСКИЙ
